Глава 6 - Поздравление с Днем рождения 6 страница
- Ты и я? Мы не сможем быть друзьями.
Я несколько раз моргнула.
- Э-э... ладно.
И что он хочет, чтобы я на это сказала?
Он выжидающе смотрел на меня.
- И это все? «Ладно»? - Он выглядел расстроено, и я не знала почему.
- Э-э... ну... мне действительно никогда раньше не говорили «Ты И Я Не Сможем Быть Друзьями». Я плохо знаю правила этикета. Может быть «Спасибо за беседу?»
Он потер руками лицо и издал раздражающий стон.
- Что? - спросила я. - Я не знаю, что ты от меня ждешь. Это совершенно ненормально и странно для тебя сказать это мне! В любом случае, я не планировала быть твоим другом!
- Хорошо, - сказал он, все еще потирая лицо.
Я вдохнула и быстро выдохнула, стараясь не выйти из себя.
- Ну, я рада получить твое одобрение, Каллен. Слава Богу! Может быть, я смогу, наконец, хорошо выспаться сегодня вечером. А то я уже начала волноваться.
- Боже, ты такая... - Он замолчал, и его плечи напряглись.
Я так запуталась в нем и в том, что он хотел сказать, и почему меня на самом деле это беспокоит.
- Какая? - спросила я требовательно и раздраженно, потому что он не смотрел на меня. - Я такая... что? Раздражающая? Навязчивая? Скажи, что собирался сказать.
- Шизофреничная.
Он, в конце концов, посмотрел на меня и выглядел на самом деле... опустошенным.
- О, - произнесла я, в замешательстве нахмурившись. - Я... какая?
Он вздохнул и покачал головой.
- Я видел тебя ранее, когда ты играла в игру на популярность. Давая крутым деткам то, что они хотели. Говоря то, что они должны были слышать. А со мной? Всегда вспыльчивая раздражительность и яйцедробильная честность. Я не понимаю тебя, Свон. Совсем.
|
|
|
- Ну, это в равной степени касается нас обоих, - пробормотала я, и это была правда. Я действительно никогда не осознавала до этой поры, но я никогда не... Я имею в виду, НИКОГДА... не говорила с кем-то так, как говорила с ним. Я никогда не позволяла кому-то знать, что я раздражена или он меня достал. Я так не делала. Я всегда была в хороших отношениях с людьми. Я делала это всю свою жизнь. Если я не нравилась людям, я подстраивалась под них. Как в случае с Лорен.
Но с ним? Все было по-другому.
- Что ж, я тоже тебя не понимаю, - сказала я, и еще раз, это правда.
- Думаю, я легко это выясню, - сухо проговорил он. Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: - Я – говнюк.
Неужели ли он действительно думает, что это новая для меня информация?
- Я знаю это.
- Нет, ты не знаешь.
- О да, знаю. Мы проделали потрясающую работу там, раньше, и ты обращался со мной так, будто думал, что я заражу тебя проказой, а затем пялился на меня весь день. Так что, да, я знаю, какой ты.
- Говнюк.
- Да.
- Скажи это.
- Нет.
- Почему нет?
- Я не хочу.
- Ой, да ладно, Свон, ты знаешь, что хочешь обозвать меня. Давай, задай мне перцу.
|
|
|
- Нет.
Он печально посмотрел на меня.
- Ах, да. Ты же не ругаешься, верно? Я должен был знать. Ты девушка из маленького городка. Бесхитростная и наивная.
- Заткнись! Боже, ты такой...
- Говнюк?
Я фыркнула в отчаяние.
Он действительно был самым невыносимым человеком, которого я когда-либо встречала, включая моего двенадцатилетнего двоюродного брата Алека, который, всякий раз приходя к нам в гости, упорно воровал мое нижнее белье и продавал его своим маленьким друзьям-извращенцам в школе за двухдолларовую газировку.
Я уставилась на него, а он мило улыбнулся.
- Тебе действительно нравится раздражать меня, не так ли?
Он посмотрел вниз на свои ботинки и потеребил шнурки.
- К сожалению, да. Каждый должен иметь хобби, Свон.
- А чем ты занимался, прежде чем появилась я? - спросила я, наблюдая, как он накручивает шнурки на свои длинные пальцы.
Он насмешливо рассмеялся.
- Ничем.
- Ух ты. Твои друзья должны любить тебя.
Он ненадолго замер, прежде чем провести рукой по лицу и ответить:
- Да. Они думают, что я потрясающий.
- Ты такой гов…
- ...нюк. Это одно слово. Говнюк. Произнеси его быстро. Как чихнуть.
- Я не собираюсь говорить это. Перестань пытаться заставить меня.
|
|
|
Он посмотрел на меня с невинным видом.
- Что говорить?
- Ты знаешь что.
- Нет, я забыл. Напомни.
- Хватит.
- Ладно, если ты это скажешь.
- Почему это так важно для тебя?
- Потому что слышать как ты ругаешься, чертовски смешно.
- Для тебя.
- Да. Скажи это.
- Заткнись.
- Скажи это, скажи это, скажи это, скажи это, скажи это, скажи это, скажи это, скажи это...
- О, МОЙ БОГ, ТЫ САМЫЙ РАЗДРАЖАЮЩИЙ ГОВНЮК ИЗ ВСЕХ, КОТОРЫХ Я ВСТРЕЧАЛА!
Он похлопал и засмеялся.
- Да!
Я вздохнула с раздражением.
- Умасли это.
Он усмехнулся, а его глаза стали яркими и счастливыми. Какую-то часть меня не заботило, что он смеялся надо мной, потому что я каким-то образом чувствовала, что он не часто смеется, а ему следовало бы.
- Это было потрясающе. Я знал, что смогу заставить тебя ругнуться.
- Да уж. Ты такой везунчик.
Он улыбнулся и кивнул.
- Да. Да, я такой. Я научу тебя использовать слово «блядь» в случайном разговоре в кратчайшие сроки.
- Глубоко сомневаюсь.
- Дай мне время.
- Ну, у тебя оно есть до тех пор, пока Ирина не вывесила финальный список, а затем мы, вероятно, никогда не увидим друг друга снова, так что удачи тебе с этим.
Его улыбка исчезла, когда он опустил взгляд и стал смотреть на свои руки, рассеянно ковыряясь в ногтях.
- Почему ты думаешь, что мы не увидимся снова?
|
|
|
- Потому что, - сказала я, позволяя своей неуверенности выглянуть из-за моей бравады на короткое время, - ты, вероятно, будешь в этом списке, а я, скорее всего нет, так что... н-да...
- Не будь так уверена в этом. Ты не совсем уж и провалилась в импровизации сегодня, - заметил он, и я всерьез предположила, что он пытался сделать мне комплимент. Он был неопытен в этом, но, по-крайней мере, попытался.
Я была одновременно тронута и раздражена. Как он это делал?
- Это твой способ сказать мне, что ты думаешь, что я хорошо играла? - спросила я, стараясь не улыбаться.
- Может быть.
- Хватит сантиментов, Каллен. Пожалуйста. Это смущает.
Он пожал плечами.
- Я не говорю, что ты выиграешь Оскар в ближайшем будущем, но... да... у тебя все хорошо.
- Что ж, гм, спасибо. У тебя тоже все хорошо, - сказала я неубедительно, потому что думала, что он был просто исключителен.
Он посмотрел на меня с полуулыбкой, в ожидании подняв брови.
- Да?
Я закатила глаза.
- О, перестань вести себя так, будто ты думаешь, что таким не был, - проворчала я. - Ты знаешь, что был просто потрясающим сегодня.
- Да, был, - серьезно согласился он, кивнув головой.
- Такой скромный.
- И симпатичный. Тебе действительно, наверно, было трудно не иметь преимущества передо мной.
- Это приходило мне в голову. Хотя, должно быть, действительно утомительно постоянно таскать с собой огромное эго.
- Не настолько, как ты думаешь. Я еще и чрезвычайно сильный.
- Ты должен быть в хорошей форме, чтобы поддерживать такую гигантскую, набухшую голову, как твоя.
- Перестань произносить грязные словечки, Свон, мне становится жарко.
Что-то изменилось в воздухе, и я уверена, мы покраснели одновременно.
Он опять стал ковыряться в своих ногтях.
Я покачала головой и опустила ее обратно на колени.
- Ты такой извращенец, Каллен.
- На себя посмотри, Свон.
Я не стала в очередной раз просить его называть меня по имени. Даже лучше, что мы используем фамилии, так как мы не будем друзьями или кем-либо еще.
Исключая нечто вроде ощущения, будто мы уже друзья.
Мы сидели молча некоторое время, а через несколько минут открылась дверь, и все вскочили на ноги, когда как вышла Ирина с листом бумаги.
Она оглядела нас.
- Тех из вас, кто в этом списке, поздравляю. Вы вернетесь сюда завтра на второй тур прослушивания. Тем, кто не вошел в список, спасибо, что пришли, но, боюсь, ваше прослушивание для Grove было неудачным. Вы можете повторно подать заявление в следующем году. Благодарю за внимание.
Она повернулась и прикрепила бумагу к двери, прежде чем исчезнуть внутри.
Все кинулись к двери, каждый хотел увидеть список. Я активно продвигалась с ними, мое сердце бешено колотилось, приготовившись к разочарованию, но надеясь на лучшее.
Когда я, наконец, пробралась вперед, то задержала дыхание.
В списке было только три имени.
Мое. Лорен. Каллена. Остальная часть нашей группы отсеялась.
Я была в шоке.
Я сделала это.
Святое умасливание.
Каллен стоял у меня за спиной и читал через мое плечо. Я слышала, как он с облегчением выдохнул.
- Спасибо, блядь, - тихо сказал он.
Я повернулась и увидела, что он опустил голову вниз. Он выдохнул снова.
- Оу, как мило, что ты так рад за меня, - поддразнила его я. - Неужели ты и правда сомневался?
- В тебе? - спросил он. - Нет. Вовсе нет. Поздравляю.
- Я тебя тоже поздравляю, - проговорила я, и не смогла удержаться от улыбки. - Я полагаю, медицинский мир застрахован от твоей искрометной манеры убеждать, по крайней мере, до завтрашнего дня.
Он рассмеялся и провел обеими руками по волосам, прежде чем взглянуть на меня.
- Думаю, что так, - сказал он, и его глаза смотрели прямо в мои, и я чувствовала странное покалывание под ложечкой.
Я чувствовала, что должна сказать что-то еще, но мой мозг был незнакомым и затуманенным, так что я просто продолжала стоять.
Он тоже ничего не говорил. Просто смотрел на меня, не мигая.
Он был очень странный, и заставлял меня чувствовать себя странно.
Мне не нравились эти странные ощущения.
Он продолжал смотреть на меня, и глаза его удерживали меня будто в луче прожектора.
Мое лицо было уже горячим, и мне хотелось уйти. Подальше. Сейчас же.
- Ну... Думаю, я увижусь с тобой завтра, - ляпнула я.
Он заморгал, и его глаза оторвались от моих, и вдруг я снова смогла дышать и двигаться.
- Да. Конечно. До скорого, Свон.
Он схватил сумку и ушел, и я сделала то же самое, но знала, что мы увидимся утром, и ждала этого и с нетерпением и со страхом.
Видите?
Странно.
И мне это не нравится.
....
Глава 4 – Возвращение к началу.
Май 2010
Дневник Беллы Свон
Терапевтические записи
Дорогой дневник,
Когда я вспоминала, какой я была до встречи с Эдвардом Калленом, то понимала, что я была еще ребенком, во многих отношениях. Сказать, что я была наивной, было бы преуменьшением. Я знаю, в это трудно поверить, но я не всегда была хорошо осведомлена и в большинстве случаев была абсолютно неопытной. Да. Когда-то я была королевой Невежества, и, нравится мне это или нет, во многом я обязана моему взрослению королю Говнюков.
Иисус. Я только что сказала о нем что-то положительное? Ну, полуположительное, так и быть. Он помог мне вырасти. Он снял с меня розовые очки и растер их в порошок своими словами и действиями. Он снимал с меня мою невинность слой за слоем, и тогда я искренне думала, что он делал это потому, что заботился обо мне. Теперь я думаю, что он делал это, потому что его забавляло портить меня: одним маленьким грехом все сразу.
Итак, моему психотерапевту нравились эти записи о нем и моем эксцентричном прошлом, и он хотел, чтобы я продолжала их. Он думал, что в процессе я смогу найти очищение, описывая всю эту чушь. Будто это каким-то образом промоет мне мозги, делая меня менее ожесточенной, позволит оглянуться назад и все обдумать и потосковать или еще какое дерьмо.
Я сказала ему, что он может засунуть свою ностальгию в задницу. Пройти через все это когда-то было и так достаточно херово. А теперь я должна вновь пережить это, чтобы он мог получить свое опосредованное развлечение?
Блядь, иногда я просто его ненавидела.
И да, я понимала, что он будет читать это. Не волнуйтесь. Он посмеется над моей придирчивой честностью, а затем скажет мне, что на самом деле моя ненависть – это гнев, направленный на саму себя. И вкрадчивый, знаю-все-на-свете мудак, вероятно, будет прав.
Еще одна причина, почему я так чертовски ненавидела его.
Итак, я позволила своим мыслям вернуться в то время, когда я все еще была довольно неиспорченной.
Год две тысячи четвертый.
Когда все этапы прослушивания завершились, я полетела обратно в Форкс, основательно сбитая с толку, сыграла ли я достаточно хорошо, чтобы обеспечить себе место. Заключительный тур прослушиваний был изнурительным и включал в себя несколько глубинных интервью, а также наши подготовленные куски пьес.
Интервью было хуже всего. За длинным столом сидела комиссия из преподавателей Grove, а я должна была сидеть перед ними на стуле, отвечая на вопросы личного характера и чувствуя себя обнаженной и использованной. Это причиняло мне дискомфорт. Когда я общалась с людьми, то говорила им то, что они хотели слышать, но комиссия ожидала, что я буду просто самой собой. Буду честной и открытой.
Это пугало меня до чертиков.
Они задавали мне всевозможные вопросы о моей жизни, моей семье, моих симпатиях и антипатиях. Большинство вопросов я даже не рассматривала раньше, и чувствовала, что мой мозг пробивается сквозь густой туман прогнозируемых ожиданий, чтобы попытаться добраться до моего истинного мнения.
Это было очень тяжело.
Наконец, Ирина повернулась ко мне и сказала:
- Изабелла, ты умная девочка. Ты могла выбрать колледж и карьеру. Почему ты хочешь стать актрисой?
Я знала, что должна была сказать что-то о моей страсти к театру и любви к искусству. Я бы говорила о моих кумирах и примерах для подражания, а также важности динамичной, развивающейся культуры в мире доступных идеалов и реалити-шоу. Но когда она так безотрывно смотрела на меня, я не могла думать ни о чем достаточно умном, чтобы обмануть ее, что это – мое истинное мнение. Она ждала моей честности. Требовала ее.
И я заговорила, не задумываясь:
- Потому что... мне не нравится быть такой, какая я есть, поэтому я действительно хороша в том, чтобы быть кем-то другим.
Она на мгновение подняла глаза, а затем кивнула, прежде чем что-то написать в своей папке. Наверно: «сумасшедший, эмоционально неблагополучный подросток с проблемной самооценкой. Не делать резких движений».
Затем меня отпустили.
Я вышла, чувствуя себя так, будто оставила частички себя по всему полу.
Когда я собрала свои вещи и готова была направиться в аэропорт, я увидела его, идущего в мою сторону, опустив голову, и глядевшего себе под ноги.
Я не часто видела Каллен после нашего первого дня. Мы были распределены в разные группы, и я видела его только на расстоянии, когда мы стояли в ожидании перед дверями в противоположных концах коридора. Несколько раз я чувствовала жжение на моем лице и поднимала глаза, чтобы увидеть его, отвернувшегося от меня, от чего меня хотелось закричать: «СДЕЛАЙ ФОТКУ, ПРИЯТЕЛЬ, ХВАТИТ НАМНОГО ДОЛЬШЕ!», но, конечно, этого не сделала, потому что тогда все стали бы пялиться на меня, и это было бы ужасно.
Я все еще думала, что он странный. И все же, видеть его знакомую фигуру, приближающуюся ко мне размашистым шагом, было удивительно успокаивающим.
Когда он поднял глаза и увидел меня, то резко остановился.
- Э-э... привет.
Он переминался с ноги на ногу, будто ему нужно было в туалет.
- Тебе нужно в туалет? - спросила я, в ужасе от того, что у меня, казалось, вообще не было никакого словесного фильтра рядом с этим странным мальчиком.
- Что? Нет, я не хочу в туалет. Иисус, Свон!
- Что ж, похоже, что хочешь.
- Что же, я не хочу.
- Как скажешь.
- Ты всегда так мимоходом обсуждаешь с людьми особенности их мочеиспускания?
- Нет, только с тобой.
- Ха. Для меня это большая честь.
- Знаешь, сарказм является низшей формой остроумия.
- Я не пытаюсь быть смешным.
- Что ж, хорошая работа, потому что все в точности наоборот.
Мы какое-то время смотрели друг на друга, и мне уже хотелось, чтобы он опять уставился на свои глупые ноги и продолжил свой путь.
Я как раз собиралась повернуться и уйти, когда он спросил:
- Так как прошло твое собеседование?
Я вздохнула и покачала головой.
- Вопросы были просто зверскими. Я уверена, что походила на сумасшедшую.
- Да. У меня то же самое.
Мы опять посмотрели друг на друга, и он вновь перенес вес с одной ноги на другую.
- Ладно, теперь мне на самом деле нужно в туалет.
- Я знала это.
- Ты не знала. Ты подозревала.
- Да пойми ты, Каллен, твой мочевой пузырь – открытая книга.
- Я не буду говорить с тобой о моем мочевом пузыре.
- Прекрасно. Иди в туалет.
- Иду.
- Рада за тебя.
Он вздохнул и опустил голову, и я не была уверена, улыбается он или хмурится.
А когда он посмотрел на меня, его глаза были уже нечитаемыми. Непроницаемыми.
- Может быть, увидимся в сентябре, Свон.
- Да. Может быть, - сказала я его спине, когда он уже уходил.
Я вздохнула и постаралась не думать о том, как же мне хотелось вернуться в сентябре.
На следующий день я получила письмо о моем зачислении в Grove. Я закричала так громко, что испугала соседскую собаку. Я уверена, теперь все на моей улице знали, что за письмо я получила, потому что после того как я вынула его из почтового ящика и разорвала конверт, то бегала вокруг дома добрых пять минут и кричала: «Я ПОСТУПИЛА! Я ПОСТУПИЛА! Я ПОСТУПИЛА!»
Когда я сказала об этом моей матери, то на ее лице проступило выражение нечто среднего между запором и восторгом. Я имею в виду, она была рада за меня, но не думаю, что она действительно ожидала этого, и я уже практически видела, как проступают слезы на ее глазах, когда она подумала о том, что придется меня отпустить.
Когда папа вернулся домой, я все еще была в эйфории от такой новости, и когда сказала ему, он крякнул от удивления, а потом улыбнулся и обнял меня, бормоча: «Молодец, малыш», прежде чем схватить банку пива и усесться перед телевизором. Для Чарли это было эквивалентом найма самолета, пишущего в небе дымом текст, для провозглашения своей гордости. Я была тронута.
Я знала, что никто из них не был полностью в восторге от этой новости, отчасти потому, что они действительно не считали мой выбор карьеры целесообразным для меня, но и потому, что я должна была переехать на другой конец страны. Но они также понимали, что Grove – это невероятно престижно, и если школа приняла меня, то меньшее, что они могли сделать, – это оказать поддержку.
Помогло еще и то, что мне была назначена стипендия, частично покрывающая расходы на обучение и включающая проживание в кампусе. Учитывая, что мы отнюдь не Вандербильты, это было огромным бонусом. (п.п.: Вандербильты – богачи из сериала «Сплетница»)
Итак, в течение ближайших пары месяцев велась подготовка к большому шагу, и когда наступил август, я была полна противоречивых эмоций. Большую часть времени я была маниакально возбуждена, психологически готовясь быть самостоятельной и начать свою взрослую жизнь. Но другая часть меня – та часть, которая нигде не была и ничего не делала – боялась, что я потерплю неудачу. Что я не готова нести ответственность за саму себя.
В глубине моего сознания мерцала смутная надежда, что Каллен тоже поступил. Каждый раз, когда я думала о нем, у меня странно покалывало в животе, и отчасти мне хотелось что-нибудь сломать. Я понятия не имела, почему.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 105; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!