Так и тронулись: впереди полуторка, за ней «задавака». Тяжело и будто нехотя переваливаясь на ухабах с одного колеса на другое, машины выбрались на дорогу.
А Вовка вместе со своей матерью, прибежавшей из столовой попрощаться с соседями, бабкой Аксиньей и дедом Тихоном стоял у опустевшего дома ИТР и махал машинам вслед.
Глава седьмая
Ожидание
Хуже всего ждать и догонять.
Эту поговорку мать вспоминала и раньше. Теперь она повторяла её ежедневно. И, ни к кому не обращаясь, спрашивала:
-- Где он? Что с ним?..
После 23-го августа немецкие бомбардировщики летали над посёлком ежедневно. Как на работу. А, отбомбившись над городом, тем же маршрутом возвращались обратно. Воздушную тревогу уже никто не объявлял. В школьный подвал устремлялись по звуку. Народ набивался в него теперь, по большей части, тот, что жил в бараках, обитателей которых так и не эвакуировали. Ни на посёлок, ни на Разгуляевку бомбы больше не падали. И получалось, что в бомбоубежище бегали зря. Но и не бегать не могли. «Им на нас теперь даже бомб жалко», -- невесело шутили в подвале.
Днями напролёт откуда-то с севера, со стороны тракторного завода, непрерывно грохотало. Однако до тракторного от Разгуляевки много дальше, чем до центра города. Далёкий грохот не казался страшным. Все почему-то считали, что немцы могут придти в посёлок только с запада. А на севере если что и происходит, то особого значения не имеет.
26-го августа на двери подъезда Вовка увидел листок с воззванием Сталинградского городского Комитета обороны. Оно начиналось словами: «Дорогие товарищи! Родные сталинградцы! Остервенелые банды врага подкатили к стенам нашего родного города. Снова, как и 24 года назад, наш город переживает тяжёлые дни…».
|
|
|
Последняя фраза воззвания, напечатанная жирным шрифтом, была такой: «Все, кто способен носить оружие, на баррикады, на защиту родного города, родного дома!»
Весь тот день, не говоря ни слова, мать проходила с мокрыми глазами…
Догонять им некого. Но Вовка знает, что, если другие ждут возможного прихода немцев, его мать, прежде всего, ждёт возвращения из города отца. И Вовка ждёт.
После того, как дом ИТР опустел, два дня кряду Женька приставал с вопросами: «Почему все уехали, а мы нет? Когда мы уедем?». Но Вовка ему объяснил, что без папы уезжать нельзя. И Женька понял и согласился. И теперь тоже ждёт.
Они ждут все трое и в этом ожидании стараются не расставаться друг с другом ни на минуту. И жмутся к Георгичу, единственному мужчине, на которого они могут положиться. А потому большую часть дня проводят не дома, а на кухне столовой.
Только сели обедать – очередной налёт.
Выскочив из-за стола, мать подхватила на руки младшего:
-- Вова, не отставай!
Гул самолётов усиливался, и Женька заревел на материнских руках.
|
|
|
-- Не надо вам никуда бегать, -- поднялся повар, -- пошли…
Мать замерла в нерешительности.
-- Пошли, пошли! – настойчиво повторил Степан Георгиевич и достал из-под подоконника связку ключей.
Когда Вовка спустился с кухонного крыльца, повар отпирал второй висячий замок на обшитой оцинкованной жестью двери.
В двери погреба был свой замок – нутряной, с широким засовом, открывавшийся длинным стальным ключом с какой-то очень сложной бородкой, которую, как уверял повар, было невозможно подделать. К тому же на дверь накладывались две стальные планки – от косяка до косяка, запиравшиеся своими висячими замками. Подбирая ключи, кто только не ворчал на повара: «Во, намудрил! Не погреб, а пещера сокровищ». На что Степан Георгиевич лишь усмехался:
-- Подальше положишь – поближе возьмёшь.
В глубине погреба было отчаянно холодно. А когда, экономя батарейку, повар выключил карманный фонарик, оказалось темно, как в могиле. И Женька опять заныл: «Хочу на солнышко…». Включив фонарик, Степан Георгиевич водрузил его на какую-то полку. В свете фонаря Вовка разглядел ящики, коробки, стопки банок и горки мешочков. Как в каком-нибудь магазине. На одном из ящиков стояли весы – с двумя чашками и гирями. В глубокой нише над большими кусками льда, засыпанными древесными опилками, на крюках висели свиные туши.
|
|
|
Погреб был глубже школьного подвала. Так что гул немецких самолётов здесь не казался страшным. Но очень скоро Вовка замёрз до такой степени, что у него зуб на зуб не попадал. Окоченел и Женька, и снова захныкал. Повар вылез из погреба и вскоре вернулся с одеялом и свечой. Зажжённая свеча заменила электрический фонарик, а Женьку укутали одеялом – и он успокоился.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 145; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!