Исходящие от корпорации действия распадаются на три 18 страница

¹ См. ст. 19 ГК, ст. 4 Положения о трестах от 29 июня 1927 г.

² См. «Гражданское право», учебник для юридических вузов, ч. 1, М., 1938, стр. 208: «Все эти (т.е. госбюджетные организации.— С. Б.) не являются юридическими лицами. Право на управление закрепленным за ним имуществом принадлежит не этим организациям, а их руководите­лям... Осуществляя эти функции, распорядитель кредитов выступает в качестве представителя государства и государственного бюджета. Все совершаемые им действия производятся за счет сметы его учреждения, которая является частью государственного бюджета. Носителем граж­данских прав и обязанностей, возникающих из его действий, является не­посредственно само государство»; см. также «Советское гражданское пра­во», учебник для юридических школ, ВИЮН, 1940, стр.41, и «Советское гражданское право»,учебник для юридических школ, УИЮН, 1940, стр. 48.

157

Эта концепция с нашей точки зрения является ошибоч­ной. Отрицание юридической личности за бюджетными учреждениями — результат сознательного или бессозна­тельного перенесения на советскую почву конструкций, созданных буржуазным законодательством ;и буржуазной наукой. Но для того, чтобы дать правильную характери­стику юридической личности бюджетного учреждения, не­обходимо предварительно выяснить, какое положение зани­мает государство в системе имущественных отношений социалистического общества.

VII. КАЗНА КАК СУБЪЕКТ ПРАВА

1

В гражданских правоотношениях буржуазное государ­ство, как казна, приравнивает себя к прочим субъектам частного права — физическим и юридическим лицам. Под­чинение государства общим нормам гражданского права и общей подсудности возникло еще в добуржуазную эпоху, в период абсолютной монархии, но окончательно утверди­лось в законодательстве и в судебной практике буржуаз­ного общества. Этот процесс отделения имущественной стороны в деятельности государства от публично-правовой сферы протекал по-разному в различных странах '.

В эпоху раннего средневековья не проводилось -разли­чия между имуществом короля и имуществом государства. Имущество короля отождествлялось с имуществом государ­ства. Король, как и всякий феодал, имел самостоятельные источники доходов, из которых он и черпал необходимые ему средства для осуществления функций феодального государства — подавления и эксплоатации крестьянства, обеспечения вассальной зависимости ниже-стоящих феода­лов и ведения войны. С развитием сословно-представительной монархии в Германии создались предпосылки для обособления государственного имущества, отличного от имущества короля или иного феодального сюзерена. Король вынужден был испрашивать у представителей сословий — земских чинов санкций на взимание налогов и сборов на определенные общегосударственные нужды. Имущество, предназначенное для удовлетворения общих нужд господ-

¹ См. о развитии понятия казны и о положении казны в граждан­ском обороте работу Н. Лазаревского, Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами, СПБ, 1905, стр. 17 — 77.

158

ствующего класса, как совокупное его имущество, уже не могло рассматриваться как частное имущество вотчинника-князя.

В эпоху расцвета сословно-представительной монархии в Германии появляется Landesvermögen — имущество, принадлежащее государству, как таковому. Значительное влияние на образование фискального имущества оказал в Германии созданный в 1495 г. имперский суд — ReichsKammergericht. Имперский суд, применяя римское право при разреше­на имущественных споров между князем и его подданными, действовал обособлению казны как частного лица от публично-правовой сферы деятельности государства. В имущественных отношениях государство стало подчиняться гражданскому праву и судебной юрисдикции. В эпоху абсолютизма в гражданском суде видели единственную «фортецию правды», ибо в области публично-правовой неограниченный монарх, как носитель всех возможных полномочий, втекающих из осуществления принадлежащей ему суверенной власти, не был связан никакими нормами и никакой юрисдикцией '. Казна рассматривалась как особое, не смешивае­те с государем, юридическое лицо частного права и поэтому подчинялось закону и судам, государь же как носитель вла­сти стоял над законом.

По свидетельству Н. Лазаревского «в дореформенной Франции понятие фиска, как государства, подчиняющегося в имущественных отношениях общему гражданскому праву и подсудного общим судам, вовсе не выработалось»². Иму­щественные споры, возникавшие между королем и его под­данными, разрешались самим же королем или его админист­рацией. Собственником государственного домена считался король. Правда, в период абсолютной монархии государст­венный домен рассматривался как имущество «короны», го­сударства; однако, последнее в своих имущественных отно­шениях не сделалось казной—юридическим лицом граждан­ского права.

В Англии собственником государственного имущества считался король. Судебная власть принадлежала также ко­ролю, в связи с чем отсутствовали предпосылки для обособления государства в его имущественных отношениях в

¹ Н. Лазаревский: указ, соч., стр. 18—25.

² Там же, стр. 41.

159

казну. Лишь по спорам о недвижимостях допускалась су­дебная юрисдикция.

Завоевание буржуазией власти, утверждение буржуаз­ной частной собственности и связанный с частнокапитали­стическими отношениями дуализм политического и граждан­ского общества завершают процесс кристаллизации государ­ства как носителя имущественных прав в отличие от госу­дарства как субъекта публичной власти. Принцип подчине­ния казны гражданскому праву был очень ярко сформулиро­ван во Франции в период революции. «Нация, — гласит одно из appelé Директории (2 нивоза IV года), — посредством ве­ликолепной фикции снимает с себя свой суверенитет и в лице своих органов становится перед бесстрастным судом, обсуж­дает перед ним свое право и заранее подчиняется тому же приговору, который мог бы постичь и простого частного че­ловека»¹.

Однако нормы гражданского права и общая подсудность были распространены во Франции не на все имущественные отношения, в которых стороной является государство. Госу­дарство, выступая в роли непосредственного хозяйствую­щего субъекта, создает для себя некоторые привилегии. Поскольку публичная власть в буржуазном обществе выра­жает общие, совокупные интересы господствующего класса в целом, постольку имущество, принадлежащее государству, как собственнику, и употребляемое им для достижения стоя­щих перед капиталистическим государством задач, не мо­жет быть во всех случаях подчинено общему правовому ре­жиму частной собственности. Характерно, что в силу поста­новления Конвента от 26 сентября 1793 г. обязательство каз­ны может быть признано только администрацией, т. е. госу­дарство не может быть привлечено на суде в качестве от­ветчика ². Привилегированное положение государственного домена нашло свое отражение и во Французском граждан­ском кодексе: не всякое государственное имущество может быть объектом гражданского оборота: так называемые пуб­личные вещи (domaine public) — вне оборота. Нормы граж­данского права распространяются на domaine privé de l'état. Государство рассматривается как юридическое лицо граж­данского права и уравнивается с частными лицами лишь при совершении сделок, не отнесенных к числу так называемых

¹ Приведено у Н. Лазаревского, стр. 63.

² Там же, стр. 55.

160

административных контрактов. К последним относятся останки для казны, договоры о выполнении общественных работ; споры, возникающие из этих договоров, рассматриваются не общими судами, а администрацией '.

В Германии развитие пошло по пути широкого подчинения казны общим нормам гражданского права и общей подсудности.

В английском праве, как известно, наиболее сильны феодальные пережитки. По общему правилу, не может быть предпринято никаких процессуальных мер против короны следствие правонарушения². Судебная юрисдикция по иму­щественным спорам с участием короны вначале была допущена только в отношении недвижимостей. Прочие имущественные споры с государством могли быть переданы на разрешение суда лишь в том случае, если король удовлетворял так называемую петицию о праве, с которой обращалась к нему заинтересованная сторона. Требования государства к третьим лицам подлежат разрешению в административном порядке. Четкого обособления частно-правового лица го­сударства от его публичных функций в Англии не достигнуто.

Период империализма, расширив непосредственное участие государства в хозяйственной жизни, не внес принци­пиальных изменений в положение казны.

В итоге следует притти к заключению, что, хотя обычно законах буржуазных государств и отсутствует точно выраженное правило, признающее государство в имущественных отношениях юридическим лицом гражданского права³, фигура фиска или казны прочно вошла в гражданский обо­рот буржуазных стран.

¹ Н. Лазаревский, стр.61—63. Государственный совет во Франции также отвергает применение к государству ст. 1382 Французского гражданского кодекса; ответственность государства возникает лишь в том случае, когда причинение вреда вызвано деятельностью государства в процессе управления его частным имуществом domaine privé, в по­следнем случае государство трактуется как частное лицо— см. Plаniol, Traité élémentaire de droit civil, 11-e édition, t.II, Paris,1937, p. 324.

² Ст. 765 Свода английского гражданского права, составленного под ред. Э. Дженкса, перевод Л. А. Лунца, М., 1940.

³ Мишу указывает, что законодательство, признающее за госу­дарством права юридической личности, не создает правосубъектности государства; законодательство предполагает эту правосубъектность су­ществующей; оно говорит лишь о применении и осуществлении этой правосубъектности (M i с h o u d, La théorie de la personnalité morale, t. I 1924, p. 293).

 

161

2

Признание государства, как фиска, юридическим лицом повлекло за собой имущественную ответственность государ­ства за убытки, причиненные должностными лицами как его представителями в области имущественных отношений. Рас­ширение ответственности казны развивалось параллельно с развитием ответственности юридических лиц за действия органов. Любопытно, что в дореволюционной России сенат­ская практика до издания судебных уставов 1864 г. возлагала ответственность за убытки по обязательствам, принятым на себя казной, на тех должностных лиц, которые своими упу­щениями причинили казне ущерб. После издания судебных уставов сенат создал конструкцию об ответственности каз­ны за действия должностных лиц в области имущественных отношений государства на основании истолкования ст. 687, т. X, ч. I Свода законов, установившей ответственность гос­подина за действия поверенного и слуги. ¹

Мы здесь не останавливаемся на теориях, пытавшихся выяснить связь и различие понятий государства, как фиска, и государства, как субъекта публичной власти. Фигура госу­дарства — фиска, в отличие от государства, как субъекта публичного властвования, является одним из проявлений различия между гражданским обществом и государством — различия, не устранимого в условиях капиталистической экономической формации. Конечно, фиск и государство, как субъект публичной власти, не являются различными субъек­тами: это две стороны одного и того же явления — го-

¹ Н. Лазаревский, стр. 140—143. Одно из принципиальных решений сената по этому поводу гласило: «В тех случаях, когда долж­ностные лица административных управлений являются представителями государственной власти, они лично ответствуют за действия, совершен­ные ими во вред частным лицам без законного к тому основания... Напротив, когда они являются уполномоченными казны по ее имуществам — ответственность за действия их, совершенные с целью защиты имущественных интересов казны, определяются сообразно с общим зако­ном, в силу коего верители ответствуют за вред и убытки, причиненные их поверенными при исполнении поручений согласно с данным полномо­чием» (приведено у Н. Лазаревского, стр. 1—2). Иначе, чем в кон­тинентальном (буржуазном) праве, решается этот вопрос в английском праве, по которому в силу охарактеризованного выше принципа непод­судности короны по имущественным спорам публичные должностные лица могут привлекаться в качестве ответчиков за правонарушения, совершенные ими от имени или по полномочию короны, только как част­ные лица — ст. 766 Свода английского гражданского права, составлен­ного под ред. Э. Дженкса, перевод Лунца, М., 1940.

162

сударства, как организации господствующего класса, выра­жающие то противоречие между гражданином, как частным лицом, и гражданином, как членом политического общежи­тия, которое имеет своей основой частную собственность и товарное производство.

Государственная собственность в буржуазных странах — разновидность частной собственности. Поэтому само госу­дарство, вынужденное в целях осуществления своих функ­ций участвовать в гражданском обороте в качестве, про­давца и покупателя, заказчика, нанимателя, заемщика и заимодавца и т. д., приравнивает себя к частным лицам '.

Большинство представителей буржуазной науки права, считая государство юридическим лицом как в области пуб­личного, так и в области частного права, исключает призна­ние юридической личности за государственными органами, осуществляющими административные функции. Хотя соот­ветствующие государственные органы при выполнении возло­женных на них задач и вступают в гражданские правоотно­шения с частными физическими и юридическими лицами — приобретают топливо, арендуют помещения, закупают необ­ходимые материалы и т. д., — считается, что эти органы выступают не самостоятельно, а от имени государства, сле­довательно, от имени казны. Гражданско-правовые сделки, совершаемые госорганом, непосредственно обязывают госу­дарство ². Государство едино, и поэтому государственные службы, администрирующие те или иные стороны государ­ственной деятельности, не являются юридическими лицами.

Государственный орган становится юридическим лицом лишь тогда, когда он приобретает известную автономию, и когда у него появляется самостоятельный источник средств. В этом случае он превращается в публичное учреждение (établissement public), имеющее обособленные от государст­ва интересы. «Государство,—говорит Мишу,—может расчле­нить некоторые из служб и присвоить им отличную от себя

¹ Поэтому естественно, что буржуазные юристы связывают осущест­вление буржуазным государством его функций с его участием в граж­данском обороте, как юридического лица гражданского права; по словам Мишу «никакое государство не может выполнить своей политической миссии, если оно не будет иметь для этого необходимых материальных средств, а эти средства (moyens) могут ему принадлежать только как субъекту права гражданского, способному владеть и заключать дого­воры». (Michoud, Г, р. 296).

² Michoud, I, p. 305-311.

163

личность» '. Не нарушая своего единства, государство пер­сонализирует некоторые публичные службы. Таковы адми­нистративно-территориальные образования, социально-куль­турные учреждения и т. д. Сторонники теории реальности юридического лица полагают, что необходимым условием признания юридической личности за публичным учрежде­нием является обособленность их интересов от интересов государства. Мишу допускает, что государство может пер­сонализировать ту или иную административную службу даже без достаточных к тому оснований, если только при­знание юридической личности за данным госорганом спо­собствует улучшению его деятельности — проявлению боль­шей инициативы и самостоятельности в выполнении возло­женных на него задач ².

«Хотя государство, — говорит Планиоль, — составляет единое моральное лицо, его различные службы, кассы, ве­домства или управления (régies) независимы друг от друга и имеют собственное счетоводство. Их рассматривают в из­вестной мере как различные лица. Вследствие этого для то­го, чтобы возможно было осуществить зачет между частным лицом » государством, необходимо, чтобы долг, предъявляемый к зачету, подлежал оплате тем же ведомством» ³.

Однако по господствующему воззрению такая персонализация есть лишь метод рационализации государственной деятельности. В конечном счете существует лишь одно юри­дическое лицо—государство; даже имущественные споры различных госорганов между собой в принципе не являются подлинно юридическими спорами. Споры между отдельными госорганами—это не споры о субъективных правах, но лишь о рамках компетенции отдельных должностей. Судебное разрешение конфликтов, хотя и полезный, но только внеш­ний, технический прием. Финансовая обособленность пуб­личного учреждения — это метод деятельности админист­ративного механизма государства, облегчающий и упро­щающий управление различными ответвлениями обществен­ных доходов и расходов ⁴.

¹ M i с h o u d, I, p. 306.

² Там же, р. 359 — 361.

³ Planiol, II, p. 207.

⁴Michoud, I, p. 385. Такова и германская судебная практика дофашистского периода: «что отдельные административные учреждения (Sta­tionen) фиска не обладают особой юридической личностью и что фиск со своими учреждениями представляет единое юридическое лицо, — обще­признано... юридические сделки, заключаемые между административными

164

3

Изложенная выше концепция о соотношении государ­ства — фиска и госорганов как участников имущественных отношений перекликается с так называемой теорией органов германской юридической школы государствоведов. В ответ­ственности государства за действия должностных лиц эта теория усматривает ответственность государства за соб­ственные действия, поскольку должностное лицо рассмат­ривается как непосредственный орган самого государства. Действия же органа суть действия самого юридического лица. В этом теория органов усматривает отличие органа от поверенного, являющегося самостоятельным субъектом права по отношению к доверителю. По мнению Лабанда, «государственная должность никогда не является субъек­том права и никогда не имеет прав какого бы то ни было рода, наоборот, она объективный институт, определен­ный круг действий» (ein Inbegriff von Geschäften) '. В дей­ствительности только государство есть единый субъект целостной и неделимой государственной власти ². По мне­нию Еллинека, «все споры о разграничении прав между двумя государственными органами являются спорами о компетенции. Но компетенция никогда не является субъек­тивным, но всегда объективным правом» ³. Еллинек приходит к выводу, что государственные органы являются не юридическими, а физическими лицами, которые внутри присвоенной им компетенции представляют государство. Однако это не представительство в обычном смысле слова, предполагающее наличие двух лиц — представителя и пред­ставляемого. Боля носителя органа рассматривается как государственная воля, если, конечно, он действует в рам­ках, предусмотренных законом. За органами не стоит какое-либо другое лицо, они — само волящее государство. Государство может управлять только посредством органов ⁴.

Теория, отождествляющая деятельность органа с дея-

учреждениями фиска во внешней форме договоров являются по своей природе лишь бухгалтерски счетными административными актами (rech-nungsmässige Verwaltungsakte) —решение IV сената германского импер­ского суда от 17 сентября 1927г. («Das Recht», 1928, №2, стр. 70) при­ведено в ст. А. В.Венедиктов а, Государственные юридические лица в СССР, «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 86,

     ¹La band, Staatsrecht des deutschen Reichs, 1895, t. I; S. 322.

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 75; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!