НИЧЕГО НЕ СКАЗАВ И НЕ ПРЕДУПРЕДИВ 16 страница
– В архивах столько книг, – медленно произнес Вилем, – что даже на то, чтобы просто прочитать все названия, потребуется не меньше оборота.
Он помолчал, пристально глядя на меня.
– Одиннадцать дней, без перерывов на еду и сон!
– Что, правда? – спросил Сим. – Так много?
Вил кивнул.
– Я это вычислил еще в прошлом году. Очень помогает заставлять заткнуться э'лиров, ноющих, что приходится подолгу ждать, когда я принесу им нужную книгу.
Он взглянул на меня.
– А есть еще книги без названия. И свитки. И черепки. Все это на разных языках.
– Что такое черепки? – спросил я.
– Глиняные таблички, – объяснил Вил. – Из числа того немногого, что пережило пожар Калуптены. Некоторые из них переписаны, но далеко не все.
– Да ладно, это все мелочи, – перебил его Сим. – Главная проблема – это организация!
– Каталогизация, – сказал Вил. – Существует несколько разных систем. И некоторые магистры предпочитают одну, другие – другую.
Он нахмурился.
– А некоторые придумывают свою собственную систему расстановки книг!
Я рассмеялся.
– Ты это так говоришь, будто за это их следует выставить к позорному столбу!
– Да, неплохо бы, – буркнул Вилем. – Во всяком случае, я бы плакать не стал.
Сим взглянул на него.
– Нельзя же винить магистра за то, что он хочет все организовать наилучшим образом!
– Еще как можно! – возразил Вилем. – Если бы архивы везде были организованы одинаково плохо, здесь была бы единая система, пусть и дурная, но к ней можно было бы приспособиться. А за последние пятьдесят лет систем было несколько. И книги терялись. И названия переводились неправильно…
|
|
|
Он запустил обе руки в волосы, и голос у него внезапно сделался усталым.
– А ведь все время поступают новые книги, их тоже надо вносить в каталоги! А есть еще ленивые э'лиры в могиле, которые хотят, чтобы мы разыскивали для них книги! Это все равно что пытаться вырыть яму на дне реки.
– То есть ты хочешь сказать, – лениво осведомился я, – что ремесло храниста – работа благодарная и непыльная?
Сим фыркнул в ладошку.
– А еще есть вы, – Вил снова смотрел на меня, голос его сделался глухим и угрожающим. – Студенты, допущенные в хранилище. Вы приходите, прочитываете полкнижки и куда‑нибудь ее прячете, чтобы дочитать когда‑нибудь потом.
Вил стиснул кулаки, словно хватая кого‑то за грудки. Или за глотку.
– А потом вы забываете, куда ее спрятали, – и все, пропала книга. С тем же успехом можно было ее сжечь.
Вил ткнул в меня пальцем.
– Если я когда‑нибудь застукаю тебя за чем‑то подобным, – грозно произнес он, – никакой бог тебе не поможет!
Я виновато подумал о трех книжках, которые заныкал таким образом, готовясь к экзаменам.
|
|
|
– Я так делать никогда не буду! – пообещал я. – Честное слово!
«В смысле никогда больше».
Сим встал из‑за стола и потер руки.
– Ну ладно! Короче говоря, тут страшный бардак, но найти то, что ищешь, можно, если ограничиться книгами, которые есть в каталоге Толема. Каталог Толема – это та система, которой мы пользуемся сейчас. Мы с Вилом покажем тебе, где хранятся списки.
– И кое‑что еще, – сказал Вил. – Толем далеко не полон. Некоторые нужные тебе книги придется поискать подольше.
Он повернулся к двери.
* * *
Выяснилось, что в каталоге Толема есть всего четыре книги из моего списка. В конце концов нам пришлось покинуть упорядоченную часть хранилища. Вилем, похоже, счел мой список за вызов, брошенный его профессиональной чести, так что я в тот день узнал много нового об архивах. Вил сводил меня и в «мертвые каталоги», и в «дальнюю лестницу», и в «нижнее крыло».
И тем не менее за четыре часа нам удалось разыскать всего семь книг. Вилем, похоже, пал духом, но я от души поблагодарил его, сказав, что он сообщил мне все, что нужно, чтобы я мог продолжать поиски самостоятельно.
Следующие несколько дней я почти каждую свободную минуту проводил в архивах, разыскивая книги из списка Элодина. Мне больше всего на свете хотелось всерьез взяться за дело, и я твердо решил прочесть все книги, которые он нам рекомендовал.
|
|
|
Первая книга оказалась путевыми записками, которые я прочел не без удовольствия. Вторая представляла собой сборник довольно плохих стихов, но он, по счастью, оказался коротким, так что я кое‑как продрался через него, скрипя зубами и временами зажмуриваясь, чтобы пощадить свой бедный мозг. Третьим мне попался философско‑риторический опус, нудный и высокопарный.
Следом я прочел описание полевых цветов северного Атура, учебник по фехтованию, с довольно бестолковыми иллюстрациями, еще один сборник стихов, на этот раз толстый, как кирпич, и еще более безнадежный, чем первый.
Мне потребовалось много часов, но я прочел их все. Я даже извел два из своих бесценных листков бумаги на то, чтобы кое‑что законспектировать.
Следом в руки мне попали, насколько я могу судить, записки сумасшедшего. Звучит интересно, но на самом деле это была сущая головная боль в переплете. Этот человек писал мелким, убористым почерком, не делая пробелов между словами. Без абзацев. Без знаков препинания. Без оглядки на грамматику и правописание.
|
|
|
Тут уж я начал читать по диагонали. А на следующий день, столкнувшись с двумя книгами на модеганском, сборником статей, посвященных севообороту, и монографией по винтийской мозаике, я бросил делать конспекты.
Последнюю стопку книг я просто пролистал, гадая, чего ради Элодин велел нам прочитать налоговые записи двухсотлетней давности из какого‑то баронства Малых королевств, устаревший медицинский трактат и дурно переведенное моралите.
Воодушевление, с каким я читал книги Элодина, быстро иссякло, но разыскивать их мне по‑прежнему нравилось. Я извел многих хранистов своими бесконечными вопросами: кто отвечает за расстановку книг на полки? Где хранятся винтийские афоризмы? У кого ключи от четвертого подвального хранилища свитков? Где лежат испорченные книги в ожидании ремонта?
В конце концов я нашел девятнадцать книг. Все, кроме «Эн темерант войстра». И эту последнюю я не нашел не потому, что плохо искал. По моим расчетам, на весь процесс ушло почти пятьдесят часов поисков и чтения.
На следующее занятие к Элодину я явился за десять минут до начала, гордый как священник. Я принес два листка тщательных конспектов, намереваясь поразить Элодина своим старанием и добросовестностью.
Все мы явились на занятие до того, как пробил полуденный колокол. Дверь в аудиторию оказалась заперта, и мы стояли в коридоре, ожидая Элодина.
Мы делились впечатлениями о поисках в архивах и рассуждали о том, почему Элодин считает эти книги важными. Фела уже несколько лет работала хранистом, и то нашла всего семнадцать. «Эн темерант войстра» не нашел никто. Не нашлось даже упоминаний о ней.
Когда пробило полдень, Элодин не пришел. Прождав еще минут пятнадцать, я устал стоять в коридоре и подергал дверь аудитории. Поначалу ручка не поддавалась, но, когда я раздраженно потряс дверь, задвижка провернулась и дверь приоткрылась.
– А мы думали, тут заперто! – нахмурилась Инисса.
– Да нет, просто туго открывается, – сказал я и распахнул дверь.
Мы вошли в огромную, пустынную комнату и спустились по лестнице к первому ряду сидений. На большой доске удивительно аккуратным почерком Элодина было выведено одно‑единственное слово: «Обсуждайте».
Мы расселись по местам и стали ждать, но Элодин не появлялся. Мы посмотрели на доску, потом переглянулись, не зная, что нам следует делать.
Судя по виду остальных, я был не единственный, кого все это разозлило. Я убил пятьдесят часов, откапывая его бестолковые книжки! Я свою долю работы выполнил. Почему же он не выполняет свою?
Мы сидели почти два часа, лениво болтали, ждали Элодина.
Он так и не пришел.
ГЛАВА 14
ТАЙНЫЙ ГОРОД
Хотя я ужасно злился, что потратил столько времени на розыски книг Элодина, в результате я научился великолепно ориентироваться в архивах. Главное, что я узнал, это что архивы – не просто склад, заполненный книгами. Архивы сами по себе были подобны городу. Там были свои дороги и извилистые тропинки. Там были переулки и проходные дворы.
Как и в городе, в некоторых районах архивов кипела бурная жизнь. В скриптории стояли ряды столов, за которыми хранисты трудились над переводом или переписывали старые, выцветшие тексты в новые книги свежими, насыщенно‑черными чернилами. В сортировочном зале, где хранисты разбирали книги и откуда разносили их по полкам, тоже бурлила оживленная деятельность.
«Вошебойка», по счастью, оказалась совсем не тем, что я думал. Это было место, где новые книги обеззараживали перед тем, как присоединить их к общему собранию. Очевидно, книги любят далеко не только люди. Многие из этих любителей точат кожу и пергамент, другие предпочитают бумагу или клей. Книжные черви были едва ли не самыми безобидными. После того как я наслушался историй Вилема, мне отчаянно захотелось помыть руки.
Гнездо каталогов, переплетная, свитки, палимпсесты – все это были весьма оживленные помещения, где непрерывно трудились молчаливые и деловитые хранисты.
Другие же помещения архивов, напротив, никак нельзя было назвать оживленными. К примеру, кабинет новых приобретений представлял собой крошечную комнатку, где всегда было темно. Через окошко я видел, что вся стена кабинета занята огромной картой с отмеченными на ней городами и дорогами, настолько подробной, что она походила на запутанную пряжу. Карта была покрыта слоем прозрачного алхимического лака, и поверх него красным масляным карандашом в разных местах были нанесены заметки, касающиеся слухов о нужных книгах и последнем известном местоположении поисковых групп.
Книги напоминали большой городской сад. Любой студент мог прийти сюда, чтобы почитать книги, выставленные в общем доступе. Еще можно было отдать запрос хранистам, которые нехотя отправлялись в хранилище и приносили если и не ту самую книгу, которую ты просил, то хотя бы что‑нибудь по той же теме.
Однако большую часть архивов занимало хранилище. Именно там жили книги. И, как в любом городе, там были респектабельные и нехорошие районы.
В респектабельных районах все было аккуратно каталогизировано и расставлено по полочкам. В таких местах запись в каталоге приводила тебя к нужной книге так же верно, как перст указующий.
Но были и нехорошие районы. Забытые и заброшенные отделения архивов или просто слишком запущенные, чтобы разбираться с ними прямо сейчас. Места, где книги были расставлены по устаревшим каталогам или вовсе без каталога.
Там ряды полок походили на щербатые рты: это хранисты былых времен разоряли старый каталог, чтобы расставить книги согласно какой‑нибудь новомодной системе. Тридцать лет тому назад целых два этажа из респектабельного района превратились в нехороший, когда враждебная фракция хранистов сожгла каталоги Ларкина.
Ну и, разумеется, дверь с четырьмя табличками. Тайна в сердце тайного города.
По респектабельным районам гулять было приятно. Хорошо прийти за книгой, точно зная, где она стоит. Это было просто. Удобно. Быстро.
Но нехорошие районы буквально завораживали меня. Книги там выглядели пыльными и забытыми. Открыв такую книгу, можно было прочитать слова, которых уже сотни лет никто не видел. В грудах мусора здесь таились сокровища.
Именно тут я искал чандриан.
Искал часами, искал целыми днями. Одной из главных причин, что привели меня в Университет, было желание узнать правду о чандрианах. И теперь, получив наконец свободный доступ в архивы, я наверстывал упущенное.
Но, невзирая на многочасовые поиски, я так почти ничего и не нашел. Там было несколько сборников детских сказок, в которых чандрианы творили мелкие пакости: например, воровали пирожки или сквашивали молоко. В других историях они торговались, точно демоны из атуранских моралите.
Кое‑где в этих историях попадались мелкие обрывки фактов, но все это я уже и так знал. Чандрианы прокляты. Об их присутствии говорят особые знаки: синее пламя, гниение и ржавчина, пронизывающий холод.
Мои поиски затрудняло еще и то, что я не мог ни к кому обратиться за помощью. Если станет известно, что я провожу время за чтением детских сказок, мою репутацию это точно не улучшит.
А главное, среди того немногого, что мне было известно о чандрианах, присутствовал тот факт, что они стремятся истребить любые сведения о своем существовании. Они перебили мою труппу только за то, что мой отец сочинял песню о них. В Требоне они вырезали целую свадьбу только потому, что некоторые гости видели их изображение на древнем горшке.
Так что распространяться о чандрианах было бы неразумно.
Поэтому искать приходилось самостоятельно. По прошествии нескольких дней я утратил надежду найти столь ценный источник сведений, как книга о чандрианах, или что‑нибудь столь существенное, как монография. И все же я продолжал читать, надеясь отыскать схороненную где‑нибудь крупицу правды. Один‑единственный факт. Намек. Что угодно.
Но детские сказки обычно небогаты подробностями, а те немногие подробности, которые я находил, явно были вымышлены. Где чандрианы живут? На облаках. В снах. В карамельном замке. Каковы знаки их появления? Раскат грома. Затмение луны. В одной сказке упоминалась даже радуга. Ну вот зачем такое писать? Зачем заставлять детей бояться радуги?
Найти имена было проще, но все они явно были позаимствованы из других источников. И почти все это были имена демонов из «Книги о пути» или из какой‑нибудь пьесы, в основном «Даэоники». В одной истории, насквозь аллегорической, чандрианы носили имена семи хорошо известных императоров времен Атуранской империи. Это, по крайней мере, заставило меня рассмеяться, коротко и горько.
В конце концов я обнаружил в недрах «мертвых каталогов» тоненький томик, озаглавленный «Книга тайн». Странная это была книга: она выглядела как бестиарий, но написана была как детская азбука. Там были изображения сказочных созданий: огров, троввов, деннерлингов. К каждой статье прилагалась картинка, а при ней – короткий и безвкусный стишок.
Разумеется, статья о чандрианах была единственной, где картинки не оказалось. Просто пустое место, окаймленное декоративными завитушками. Прилагающийся стишок был более чем бесполезен:
Чандрианы бродят там и тут,
Свои секреты они стерегут,
Следов они не оставляют,
Но не грызут и не кусают.
Не знают смуты и тревоги
И в целом к людям не жестоки.
Явившись вмиг, вмиг исчезают,
Как молния, с небес слетают.
(Стихи в переводе Вадима Ингвалла Барановского)
Конечно, подобные тексты меня злили, но благодаря им хотя бы один факт был совершенно очевиден. Для всего остального мира чандрианы были не более чем детскими побасенками, не более реальными, чем шаркуны или единороги.
Но, конечно, я знал, что это не так. Я видел их своими глазами. Я разговаривал с черноглазым Пеплом. Я видел Хелиакса, окутанного тенью, как плащом.
И я продолжал свои бесплодные поиски. Неважно, что там думает весь остальной мир. Я знал истину, и я всегда был не из тех, кто легко сдается.
* * *
Я приноровился к ритму новой четверти. Как и прежде, я ходил на занятия и играл в трактире Анкера. Но большую часть времени я проводил в архивах. Я так долго алкал встречи с ними, что возможность в любой момент просто взять и войти туда казалась почти сверхъестественной.
Даже то, что мне по‑прежнему не удавалось найти ничего существенного о чандрианах, впечатления не портило. Во время моих бесконечных поисков я то и дело отвлекался на посторонние книги. Рукописный медицинский травник с акварельными изображениями растений. Маленький томик ин‑кварго с четырьмя пьесами, о которых я никогда раньше не слышал. На редкость увлекательное жизнеописание Хевреда Осмотрительного.
Я по полдня проводил в читальных норках, пропуская обеды и встречи с друзьями. Не раз я оказывался последним студентом, которого хранисты выставляли из архивов перед тем, как запереть их на ночь. Я бы там и ночевал, только это не разрешалось.
Иногда, если мое расписание бывало слишком плотным и читать было некогда, я просто ненадолго забегал в архивы, чтобы немного побродить по хранилищу в перерыве между занятиями.
Я был так поглощен своими новыми возможностями, что много дней подряд не бывал за рекой, в Имре. А когда я наконец добрался до «Седого человека», у меня была при себе визитная карточка, которую я изготовил из клочка пергамента. Я подумал, что Денну это позабавит.
Но когда я туда пришел, корректный привратник в холле «Седого человека» сообщил мне, что нет, вручить карточку он не может. Нет, эта дама здесь больше не проживает. Нет, он не возьмется ничего ей передать. Нет, он не знает, куда она съехала.
ГЛАВА 15
ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ
Элодин размашистым шагом вошел в аудиторию, опоздав почти на час. Одежда его была измазана травяной зеленью, в волосах запуталась палая листва. Он улыбался.
Сегодня нас было только шестеро. На последних двух занятиях Джаррет не появлялся. Судя по язвительным комментариям, которые он отпускал перед тем, как исчезнуть, я подозревал, что больше он не вернется.
– Ну‑с! – воскликнул Элодин без долгих предисловий. – Рассказывайте!
Это был новый способ тратить наше время. В начале каждого занятия он требовал рассказать интересный факт, о котором он никогда прежде не слышал. Разумеется, о том, что интересно, а что нет, судил исключительно сам Элодин, и если первое, о чем вы рассказывали, не соответствовало его требованиям или было ему уже известно, он требовал еще и еще, пока вы наконец не находили что‑то, что его достаточно забавляло.
Элодин указал на Бреан.
– Вы!
– Пауки могут дышать под водой! – выпалила она.
Элодин кивнул.
– Хорошо!
И посмотрел на Фентана.
– К югу от Винтаса есть река, текущая не в ту сторону, – сказал Фентан. – Это соленая река, которая не впадает в Сентийское море, а вытекает из него.
Элодин покачал головой.
– Это я уже знаю.
Фентон бросил взгляд на листок бумаги.
– Император Венторан однажды издал закон…
– Скукота! – отрезал Элодин, перебив его на полуслове.
– Если выпить два литра морской воды, тебя стошнит! – предложил Фентон.
Элодин задумчиво подвигал губами, словно хрящик из зубов выковыривал. Потом кивнул.
– Годится.
И указал на Юреша.
– Бесконечно большое число можно делить бесконечное количество раз, и полученные числа все равно будут бесконечно большими, – сказал Юреш со своим странным ленаттским акцентом. – Если же разделить небесконечное число бесконечное количество раз, полученные числа будут небесконечно малыми. Поскольку они не бесконечно малы, а их при этом бесконечно большое количество, то, если их сложить, сумма будет бесконечно большой. Таким образом, мы приходим к выводу, что любое число фактически бесконечно.
– Да‑а! – протянул Элодин после долгой паузы. И ткнул в ленаттца пальцем. – Юреш! Вам персональное задание: заняться сексом. Если не знаете, как это делается, подойдите ко мне после занятия.
И обернулся к Иниссе.
– Жители Илла никогда не имели никакой письменности, – сказала она.
– Неправда! – возразил Элодин. – Они пользовались узелковым письмом.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 109; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!