Телеграмма морского отдела 12-й армии начальнику оперативного отдела Днепровской военной флотилии В.Е.Дьяченко о боевых задачах флотилии на Припяти 16 страница
Как выше уже отмечалось, самостоятельная нормотворческая деятельность белорусских археографов и архивистов ни в довоенный, ни в послевоенный периоды не отличалась активностью. На это обстоятельство указывал руководитель архивной службы республики, отмечая, что многочисленные памятки, инструкции, методические рекомендации (в том числе и по вопросам публикации документов), разрабатываемые архивистами республики, оставались невостребованными в работе архивных органов и учреждений по причине их крайне низкого научно-методического уровня.
Необходимость разработки методических вопросов археографии осознавалась и рядовыми архивистами, отмечавшими отсутствие творческой атмосферы в научно-издательском отделе управления и апеллировавшими к опыту украинских коллег. Обращение к опыту украинских археографов было не случайным. Дело в том, что, как выше уже отмечалось, именно тогда, в конце 1950—нач. 60-х гг. ими был разработан и издан ряд методических рекомендаций и правил издания источников украинского происхождения 60. С воссозданием же в 1969 г. Археографической комиссии АН Украины и особенно с созданием в 1987 г. на ее базе академического Института украинской археографии (ныне Институт украинской археографии и источниковедения им. М.С.Грушевского Национальной АН Украины) разработка теоретико-методических проблем археографии, включая и создание нормативных документов в области археографии, приобрела широкий размах. Свидетельством тому служат многочисленные методические рекомендации, инструкции, правила издания исторических документов различных типов и периодов .
|
|
|
Из других нормативно-методических документов, появившихся в середине 1980-х гг., особого внимания заслуживают изданные в 1985 г. в Вильнюсе под грифами Института истории СССР АН СССР , Археографической комиссии при Отделении истории АН СССР, Института истории АН Литвы и Центрального государственного архива древних актов “Методические рекомендации по изданию и описанию Литовской метрики”( составители А.Л.Хорошкевич и С.М.Каштанов). Разработка рекомендаций была обусловлена заключенным в начале 1980-х гг. соглашением между историками СССР (включая Россию, где, как известно, хранится Метрика, Беларусь, Литву и Украину) и Польшей о подготовке двухсерийной советско-польской публикации документов Метрики .
Несмотря на казалось бы ограниченную сферу применения рекомендаций (при подготовке публикаций документов архива канцелярии Великого княжества Литовского), они фактически представляли собой вариант правил издания актов ВКЛ и в таком качестве использовались и продолжают использоваться археографами Беларуси, Литвы, России, Украины, занимающимися публикацией такого рода документов. Высокая научная квалификация составителей рекомендаций (А.Л.Хорошкевич—автор многих исследований по истории Северо-восточной Беларуси ХУ в., составитель многотомного документального издания “Полоцкие грамоты Х11—нач. ХУ1 в”, С.М.Каштанов—крупнейший специалист в области дипломатики ), а также участие в их обсуждении многих российских, белорусских, литовских, украинских, польских историков-медиевистов обеспечили высокий научный уровень этого документа .
|
|
|
При подготовке рекомендаций составители опирались на ранее созданные нормативно-методические документы, о которых шла речь выше, а также работы А.А.Зимина “Методика издания древнерусских актов” (М., 1959), Н.П.Ковальского “Источниковедение истории Укпраины (ХУ1—первая половина ХУ11 века)” (Днепропетровск, 1977—1979. Ч.1—4) и др. При составлении правил описания Метрики (часть 2 рекомендаций) за основу была взята “Инструкция по описанию славянорусских рукописей Х1—Х1У вв. для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР”(сост. Л.П.Жуковская и Н.Б.Шеломанова) .
Первая часть рекомендаций представляет собой правила издания документов Метрики. Она разбита составителями на 3 главы: 1. Общие вопросы. 2. Тексты и их археографическое оформление. 3. Научно-справочный аппарат. Внутри глав материал систематизирован по разделам; содержание последних разбито на параграфы и подпараграфы.
|
|
|
В первой главе излагаются вопросы, связанные с оформлением титульных листов к томам, нумерацией последних, составлением введений и предисловий к томам.
Наиболее обширна вторая глава, охватывающая проблемы отбора документов и их расположения в томах, издания книг и отдельных грамот, а также переиздания ранее публиковавшихся документов. Самостоятельный научный интерес представляет 2-й раздел главы, касающийся составления заголовков к документам. Его содержание относится как к археографии, так и к дипломатике, поскольку здесь не только приводится перечень основных видов документов, существовавших в Великом княжестве Литовском, но и раскрывается их назначение, дается сравнительный анализ их с аналогичными документами, существовавшими в Русском государстве. Данный раздел представляет собой значительную основу для активизации работы белорусских историков в области дипломатики.
|
|
|
3-й раздел главы включает вопросы передачи текстов документов, написанных как кириллицей, так и латиницей, 4-й посвящен особенностям публикации иноязычных документов. 5-й раздел (“Легенда”) составители подразделили на два: в первый включили методику составления легенд к документам в сборниках; во втором изложили методику составления легенд как к отдельным документам, так и к публикуемым полностью книгам. 6—9 разделы касаются палеографических примечаний к тексту, вариантов, приложений, иллюстраций.
В заключительной главе рекомендаций выделены разделы, излагающие методику составления примечаний, хронологических перечней опубликованных документов (для полностью публикуемых книг), таблиц соотношения пагинаций книг, перечней разновидностей опубликованных документов, таблиц использованных архивных фондов и печатных изданий, переводных таблиц, списков сокращений, указателей, оглавлений, списков опечаток.
Третью часть рекомендаций составил список сокращений исторических, археографических и лингвистических терминов, названий учреждений и политико-административных единиц, архивов и архивных собраний, изданий источников и литературы и т.п.
В качестве приложения к рекомендациям приводится фрагмент польской “Инструкции по изданию исторических источников с ХУ1 до середины Х1Х века (Вроцлав, 1953), определяющий порядок воспроизведения текстов источника на польском языке. Вследствие отсутствия в Беларуси собственных правил издания исторических документов данные рекомендации, как выше уже отмечалось, в определенной степени восполняют этот пробел .
В заключение отметим еще один документ нормативно-методического характера, до недавнего времени являвшийся обязательным. Речь идет о “Правилах издания исторических источников в СССР” (2-е, переработ. и доп. изд. М., 1990), явившихся итогом дальнейшей разработки и усовершенствования основных положений и приемов, применявшихся при издании исторических источников и зафиксированных в первой редакции “Правил” 1969 г.
“Правила” содержат расширенное и конкретизированное определение изданий научного, научно-популярного и учебного типов. В них сравнительно с предыдущим документом 1969 г. добавились такие формы документальных изданий, как корпус и моноиздание (на необходимость включения последнего неоднократно указывали белорусские архивисты, обсуждая еще проект “Правил” 1969 г.).
Существенной отличительной чертой “Правил” 1990 г. является и включение в них основных теоретических и методических положений о подготовке к изданию кинофотофонодокументов. Был также значительно расширен раздел о выявлении документов: добавлены новые параграфы о выявлении документов, опубликованных в периодической печати, документов личного происхождения, статистических материалов, военной документации, картографических, технических документов и т.д.
Пополнились разделы, регламентировавшие отбор документов, передачу текстов. Переработан и дополнен раздел “Сокращенная передача текста и содержания документов”; введен новый параграф о публикации картографических документов в извлечениях. Фактически заново написана часть раздела о составлении регест; при этом составители уточнили само определение данного термина, выделили их типы и виды, более четко определили круг источников, подлежавших регестированию. Особое внимание при этом было уделено массовым источникам, применение которых в исторических исследованиях в данное время заметно расширяется.
“Правила” учли многочисленные предложения и пожелания практиков-археографов о насыщении их новыми примерами, взятыми не только из московских документальных изданий, но и из выходивших на местах сборников документов.
Таким образом “Правила издания исторических документов в СССР” 1990 г. представляли собой наиболее полное изложение методических положений и приемов публикации исторических источников (включая и кинофотофонодокументы), относившихся к различным периодам. Они нацеливали археографов на необходимость научно-критического изучения происхождения и содержания отбираемых для издания исторических документов, максимально точную передачу их текстов, хотя, заметим, по-прежнему в качестве одного из основополагающих принципов отбора документов для издания оставался принцип “коммунистической партийности”.
К числу недостатков данного документа следует отнести также и то, что в нем, как и в предыдущем, отсутствовало изложение особенностей публикации документов на иных, кроме русского, языках, хотя в предисловии и было отмечено, что “Настоящее издание Правил может послужить основой для разработки правил публикации исторических документов на языках народов СССР” . Вызывает возражение расширение в “Правилах” 1990 г. допустимость повторной публикации документов (в отличие от первой редакции “Правил”, допускавших возможность повторной публикации документов в изданиях научного типа в трех случаях, во второй редакции это количество было расширено до восьми). Оно не только не способствовало приращению археографической базы за счет введения в научный оборот оригинальных источников, но и давало “зеленый свет” перепечатке ранее уже издававшихся документов
Подводя итоги изучению формирования и нынешнего состояния нормативно-методической базы в сфере археографии, отметим, что создание конкретных правил, рекомендаций, инструкций самым непосредственным образом связано с потребностями практической деятельности по изданию исторических источников. Именно необходимость публикации тех или иных видов источников вызывала разработку всевозможных частных правил и рекомендаций, сводившихся затем в универсальные документы, которые могли быть применимы при подготовке публикаций, включавших в свой состав разнообразные по происхождению, содержанию, месту нахождения исторические источники. В то же время сама нормотворческая деятельность стимулировала развитие археографической мысли, зачастую приводила к выводам, имевшим не только сугубо прикладное, но и научное значение. Так, именно благодаря “Правилам” 1969 и 1990 гг. , на наш взгляд, выявились со всей очевидностью противоречия между заложенными в них принципами “коммунистической партийности”, с одной стороны, и историзма и объективности, с другой, особенно проявлявшиеся при отборе документов для издания.
Раздел 2. История белорусской археографии
Лекция 1. Зарождение полевой, камеральной и эдиционной археографии в белорусских и литовских губерниях. “Белорусский архив древних грамот”.
Присоединение в конце ХУ111 в. белорусских земель к Российской империи и активная политика царского правительства по руссификации подпавшего под его власть населения ставили перед исторической наукой вообще, зарождавшейся археографией, в частности, задачи политического свойства.
“Сии провинции,--писала Екатерина 11, имея в виду часть Польши, Литву, Беларусь, Правобережную Украину, Крым, часть Казахстана,--надлежит легчайшими способами привести к тому, чтобы они обрусели и перестали бы глядеть, как волки в лесу”. Такими “легчайшими способами”, имевшимися в распоряжении российского правительства, являлись, с одной стороны, предание забвению исторических памятников прошлого порабощенных народов, а с другой, их использование для обоснования ”законности” своего владычества. Первое осуществлялось путем вывоза с присоединенных территорий в российские столицы письменных ценностей, индифферентного отношения к гибели остававшихся в провинции документов, второе—путем публикации “нужных” исторических источников.
Так, в 1770—90-е гг. по личному указанию императрицы управляющий Московского архива Коллегии иностранных дел, известный русский историк и археограф Н.Н.Бантыш-Каменский подготовил ряд документальных сборников, предназначавшихся “для служебного пользования” правительства и содержавших документы об отношениях России с Речью Посполитой (В 1860-е гг. они под названием “Переписка между Россиею и Польшею по 1700 год, составленная по дипломатическим бумагам управляющим Московского архива Коллегии иностранных дел Н.Н.Бантыш-Каменского” были переизданы Обществом истории и древностей российских при Московском университете). Данная публикация помимо чисто политического значения являлась еще и престижным для России делом, т.к. аналогичной работой в этот период занимались в Германии, Франции, Англии, Швеции, Дании . Здесь прежде всего следует указать на публикацию “Памятников германской истории”( “Monumenta Germaniae historica”), начатую по инициативе крупного политического деятеля Пруссии барона Карла фон Штайна в первой четверти Х1Х в. и продолжающуюся уже более полутора веков и др. Об этом писала профессор Московского историко-архивного института О.М. Медушевская в статьях Источниковедение и гуманитарная культура и Архивный документ, исторический источник в реальности настоящего, опубликованных в журнале “Отечественные архивы”( 1992.№/4; 1995. № 2).
Однако, в отличие от западноевропейских стран, где подобные фундаментальные серийные издания исторических источников несли в себе идеи государственности и национальной культуры, российская документальная публикация была призвана “оправдать” в глазах мировой общественности недавно состоявшиеся разделы Речи Посполитой : отсюда очевидна заданность в подборе включенных в нее документов и материалов.
Говоря о становлении белорусской археографии, нельзя не вспомнить и о предпринятых еще до присоединения белорусских земель к России публикациях документов, хотя и не носивших строго научного характера, но тем не менее свидетельствовавших о понимании их составителями важности эдиционной деятельности. Здесь я имею в виду вышедшее в 1730—1780—е гг. в Варшаве восьмитомное неофициальное издание документов древнего литовского и польского права под названием “Voluminaш legum”. Включенные в него документы (статуты, конституции, привилеи как Речи Посполитой, так и Великого княжества Литовского) охватывали период с 1347 по конец ХУ111 в. (В 1859—1860 гг. восьмитомник был переиздан в Петербурге; в 1889 г. в Кракове издан 9-й том, в 1952 г. в Познани—10-й).
В 1750-е гг. пиаром Матеем Догелем (1715—1760 ), кстати говоря, уроженцем Лидского повета, в Вильно было положено начало публикации документов Литовской метрики (Codeх Diplomaticus Regni Poloniae et Magni ducatus Lithuaniae, in guo pacta, foedera tractatus pacis etc. Vilnae .1758, 1759. Т.1, 5 и др ), продолжающееся до настоящего времени. (В соответствующей лекции нашего курса я скажу о нынешнем состоянии работы по изданию в Беларуси документов Метрики). Тремя десятилетиями позже там же сыном дрогичинского войта, виленским бургомистром Петром .Дубинским был издан на польском и латинском языках “Zbior praw i przуwilejow miastu stolecznemu Wilnowi nadanуch”, включавший 157 документов начиная с первого привилея г.Вильно 1387 г. и заканчивая 1782 г. Эта публикация, представлявшая собой, по мнению современных белорусских историков, один из первых тематических сборников документов по истории Великого княжества Литовского, была оценена официальной российской историографией начала ХХ в. как “тенденциозное издание польских археографов, стремившихся посредством архивных документов доказать, что Северо-Западный край издавна был польский. для чего даже документы, написанные на древнем западнорусском языке, передавались в польской транскрипции, так что производили впечатление польских документов”. Кстати сказать, о “битве за Беларусь”, развернувшейся в сфере археографии в середине Х1Х в. между польскими и русскими учеными, говорили в 1920-е гг. и многие белорусские историки, краеведы, этнографы. Так, В.И.Пичета, во “Введении в русскую историю” писал: “ Собиранием документов, их хранением , а также их изданием интересовались как польские, так и русские ученые. Работа тех и других шла параллельно. Однако долгое время впереди шли польские историки, так как Белоруссия, перешедшая к России после разделов Польши, долгое время была вне ученого внимания историков русских. Поэтому издание и собирание документов производилось польскими исследователями, освещавшими исторический материал с несколько односторонней польской точки зрения[ подч. мною—М.Ш.] “. Ему вторил руководитель Витебского окружного бюро краеведения Д.М.Василевский в статье о столетии краеведческой работе в Беларуси, помещенной в журнале “Наш край” (1926. № 2-3(5-6). Отмечая начавшееся с 1840-х годов в белорусских губерниях православными священниками издание древних актов, грамот с целью доказать “што “праваслаўны “ рускi селянiн з Беларусi падобен да маскаля ня толькi па вызнаньнi, а i па мове”,он далее подчеркивал: “ Палякi не здавалiся: яны таксама займаюцца выданьнямi беларускiх старадаўных грамат, але, каб упэун i ць чытача у пераважнасьц i польскай мовы на Беларус i , заведама псуюць свае выданьн i , перакладаючы граматы з беларускай на польскую мову[подч. мною—М.Ш.] . Такi характар маюць “Skarbiec dуplomatow ...” Данiловiча”.
Имеются свидетельства и еще более ранних публикаций документов белорусского происхождения, к тому же осуществленных белорусами. Как считает историк белорусской археографии Н.В.Николаев, зарождение последней вообще следует отнести к первой половине ХУ111 в., когда в 1745—1747 гг. в Люблине был издан двухтомный сборник “Svada Latina”, включавший собрание риторики, статистики, писем, панегириков, надписей, поэтики, истории. Значительная часть его документов касалась рода Сапегов. Сборник был составлен секретарем Пинского дистрикта ордена отцов марианов Я.Д.Островским при предположительном участии канцлера Великого княжества Литовского Ф.Сапеги.
Эти и другие документальные издания, появившиеся в ХУ111 в. и содержавшие в своем составе письменные источники белорусского происхождения, безусловно должны быть приняты во внимание при исследовании истории белорусской археографии в качестве предтечи ее зарождения и оформления как самостоятельной науки и сферы практической деятельности Однако, только с первой четверти Х1Х в., когда на территории белорусских и литовских губерний сформировались архивно-археографические центры, начавшие вести планомерную работу в области полевой, камеральной и эдиционной археографии, можно, на наш взгляд, говорить о возникновении белорусской археографии . Заметим, кстати, что начало эдиционной деятельности на Украине наши украинские коллеги относят к середине Х1Х в. и связывают это с созданием в 1843 г. Временной комиссии для разбора актов при Киевском, Подольском и Волынском генерал-губернаторе, традиционно именуемой в научной литературе Киевской археографической комиссией; россияне за точку отсчета отечественной археографии берут 1767 год, когда Академия наук издала сразу три книги, в которых помещались публикации ценнейших источников по истории Древней Руси: Радзивилловская летопись по Кенигсбергскому списку, Правда Русская и Никоновская летопись .
По большому счету, выяснение “древности рода” любой науки, включая и археографию, бесперспективное, мягко говоря, занятие, ибо, как к слову сказал академик М.Н.Тихомиров, ”в науке же следует идти по принципу:”несть еллин, несть иудей, но вси богови”. Исторический опыт показывает, что автаркия в науке, равно как и в обществе, государстве неизбежно ведет к застою, кризису.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 146; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!