Глава 36. Девочка, которой нет

 

– Ты хоть представляешь, чем все могло закончиться?! – Сириус мертвой хваткой держал Джулиуса за воротник порванной рубашки. – Ведерная клизма с песком в ухо быстро прочистит тебе мозги!!!

– Отпусти, – в очередной раз попросил тот. – Я думал, ты поймешь…

– Пойму что?! – не унимался он. – Какая такая крайняя необходимость заставила наговорить гадостей девочке в глаза, а потом еще и поставить под угрозу саму ее жизнь? Мыслительный процесс требует времени и усердия, а ты, похоже, человек действия.

– Я бы остановился, если бы Борджес не клюнул! А ты ведешь себя как истеричка! – вымотанные дракой, мальчишки могли только обмениваться колкостями. – Я контролировал ситуацию.

– Ничего ты не контролировал! – Сириус с силой тряхнул Джулиуса, словно это могло как‑то помочь достучаться до его разума. – Пятый аркан не ограничивается одними «когтями смерти»! Есть менее эффектно выглядящие способы, но более действенные. Кто тут разглагольствовал на тему, что не желает быть чудовищем и следовать предсказанной судьбе?

– Ладно, – Коллоу легко отшвырнул противника, – если ты так ставишь вопрос… Я не позер!

– Ой, ли! – Темноволосый мальчишка резво вскочил на ноги. – Ты никогда не пытался смотреть на себя со стороны?

– А ты знал, что на Борджеса не подействует остановка времени?! – не выдержал Джулиус.

– Как? – Сириус оторопел и опустил руки.

Ссора мгновенно сошла на нет. Мальчишка доковылял до камня и сел, уставившись на лунную дорожку.

– У меня ровно три версии, почему так случилось, – продолжил Коллоу, задумчиво ковыряя песок носком сапога. – Пока три. Во‑первых, не исключено банальное влияние места действия. Буферная зона, почти у самой границы Шейдивейл. Лучи Призмы там весьма причудливо преломляются. Теоретически, это могло повлиять на меня. Во‑вторых, объект, используемый дивным в качестве укрытия, – часть комплекса, где разрабатывались «оптимальные условия содержания» для Фолии и остальных Первых Рыцарей. Этот вариант нравится мне больше всего. Но есть и «в‑третьих». Вмешательство извне. Круг лиц, способных на такое, ограничен. Может, ты бесишься как раз потому, что девочка выжила?

Сириус многозначительно покрутил пальцем у виска.

– Ты думаешь обо мне одновременно слишком хорошо и слишком плохо, – признался он. – Я не способен на такое по нескольким причинам. Для начала, я в принципе не могу влиять ни на кого. Остальное по вкусу.

– Сердишься? – Колючее чувство вины шевельнулось под ребрами.

– Да, – честно ответил Сириус. – А прощения просить придется не у меня. Как ты собираешься ей объяснить смысл произошедшего?

– Так же, как и тебе. – Джулиус сунул руки в карманы.

– Тогда у тебя проблема, – язвительно отметил тот. – Вероятность успеха стремится к нулю.

Сэр Коллоу и сам не особенно верил, что Эмьюз простит его так просто.

– Хочешь совет? – Сириус придирчиво потрогал кончиками пальцев свою разбитую губу.

– По‑моему, ты хочешь его дать, поэтому я слушаю. – Джулиус надеялся, что разбитый нос останется частью сна.

– Варлоу и ее пара должны стать полноценными Тенями, пока не случилось чего‑нибудь еще. – Голубовато‑серые глаза смотрели серьезно.

– Рано, – возразил Коллоу.

– А потом будет поздно, Джулс! – Он отрицательно замотал головой.

– Я постараюсь, – скрепя сердце, согласился тот. – Но для этого нужны веские основания.

– Одной опасной для жизни ситуации довольно, – продолжил настаивать Сириус. – Вспомни себя.

– В том‑то и дело! – Казалось, Джулиус сопротивляется исключительно из вредности. – Они должны повзрослеть хотя бы еще немного. Посвящение– как моментальная фотография: измениться после него непросто.

– И это мне рассказывает Мастер Тени? – Мальчишка изобразил приступ беззвучного смеха.

– Подраться во сне с воображаемым приятелем – безобразно зрелый поступок! Не находишь? – парировал он. – Никс вот вообще ходячая энциклопедия вредных привычек. А все потому, что в свое время пыталась «стать взрослой», перенимая сомнительные внешние атрибуты. Вот что бывает, если поспешить.

– Не морочь мне голову! – попросил Сириус. – Я, похоже, понял, к чему ты клонишь. Вы с Корникс не остались подростками внешне.

Тень Джулиуса увеличивалась и расползалась, пока не остановилась почти у самой кромки камышей.

– Возраст после посвящения в принципе теряет смысл! – Казалось, привычный огрубевший голос может разрушить сон. – А внешние изменения превращаются в спонтанный процесс, зависящий от состояния личности и неконтролируемый одновременно. Мне никто ничего не сказал. Представь мое недоумение, когда в сорок лет из зеркала смотрел все тот же шестнадцатилетний парнишка! Насколько я помню, Никс страшно переживала. Помимо всего прочего, существует опасность себя просто изуродовать. И такое я тоже видел.

– В любом случае, это не смертельно. – Разговор зашел в тупик.

– Давай с другого конца попробуем разобрать, – не сдавался Коллоу. – Тебе не нравится мой вариант решения проблемы с Борджесом?

– «Не нравится» – не то слово, – кивнул Сириус.

– Замечательно! – Стройные, как никогда, мысли будоражили душу. – Если называть все своими именами, то было обыкновенное «ребячество». Подумай я головой, отправился бы к дивному один? Без четкого плана действий? Нет. Стал бы искушать судьбу? Стал бы рисковать жизнью Варлоу? Вряд ли. Прелесть долгой жизни в том, что я хотя бы способен понять собственные мотивы, как и мотивы других. В опыте, опять же. Хорошо, что мой статус в Ордене предполагает дистанцию. Для молодых я выгляжу мудрым, а мне смешно. Вначале знания и навыки пьянят, сам себе видишься совершенным, а остальные просто слепыми и глухими. Годы спустя вдруг открываешь новые горизонты, и прежние достижения предстают в истинном свете – глупыми и незрелыми. И вот уже снова ты «король Вселенной», вроде как разобрался в людях, в обществе… в жизни. Кто‑то так и застревает в этой счастливой иллюзии. Осознание приходит постепенно.

Джулиус перевел дыхание. К своему удивлению, он обнаружил собеседника заинтересованным!

– Вот только кажется, что вся правда мира готова открыться тебе. А вот уже понимаешь, что абсолютной истины нет. Есть только жизнь, всегда готовая щелкнуть по носу. Может я и Мастер Тени, но на поверку все тот же шут, которым был давным‑давно.

На каком‑то кураже Джулс отвесил особый поклон: три простых движения, намертво впечатанные в память.

Сириус поднялся на ноги и начал расти. Вернее, это сам Коллоу снова превращался в мальчишку.

– Я услышал, что хотел, – улыбнулся Сириус. – Знаешь, отчего вы остались последними древними?

– Неужели из‑за этой своей особенности? – Джулиус поднял брови.

– Именно, – без малейшего намека на иронию подтвердил тот. – Дети не устают жить.

В обрушившейся тишине Коллоу пытался понять, что за существо стоит перед ним. Что пережил сам Сириус? Почему ему хочется верить?

– Покажи еще раз свой поклон? – вдруг попросил странный мальчишка.

– Запросто, – смутился Джулиус. – Если потом ты позволишь мне, наконец, проснуться. Я и так потерял лицо, когда рухнул без сознания на глазах у толпы народа. Как у тебя вообще получилось меня вырубить?

– Теряюсь в догадках. – Сириус только пожал плечами. – Когда ты обнял девочку, наша связь вдруг восстановилась. Я был так напуган и зол… А ее боль оказалась просто невыносимой. Лишиться чувств должна была только Эмьюз, чтобы успокоиться на время. И моей личной заслуги тут нет – сила Орина. Потом появился ты и…

– Испытал весь твой гнев на своей шкуре, – закончил за него Коллоу. – Зачем понадобился «шутовской поклон»? Глупость же!

– Чтобы лучше понять тебя. – Искренность собеседника подкупала.

– Тогда смотри.

Джулиус вытянулся в струнку и раскинул руки.

– Это вроде как «спасибо, многоуважаемая публика», – пояснил он. – Теперь подряд два поклона, не очень глубоких, но с чувством. Всем корпусом. Сначала правую руку под грудь, левую за спину, потом наоборот. Я не «джентльмен», а «комедиант». Сильно руки в локтях не сгибай. И никаких кулаков.

– Звучит неплохо. – Сириус потянулся…

…Сэр Коллоу проснулся с улыбкой на губах и со сладким ощущением, что все неприятности на этот раз позади.

 

* * *

 

Неугомонное зеркальце просто разрывалось. Оно неистово грохотало в ящике прикроватной тумбочки, привлекая к себе внимание.

Эмьюз не хотела открывать глаза: так оставалась надежда, что каскад страшных событий – всего лишь дурной сон. Только палаты госпитального корпуса угадывались по запаху. Других причин находиться здесь не было, а значит, все чистая правда.

Девочка перевернулась на бок и нащупала в ящике назойливый прямоугольник.

– Мария Тэсори! – объявил он, и сердце заплясало в груди.

Трудно представить человека, которого Эмьюз мечтала видеть больше тетушки‑птицы.

– Я столько всего должна рассказать! – откинув крышечку, без приветствия начала она.

– Тише, принцесса! – Росарио выглядела встрепанной. – Я в поезде. Завтра утром встретимся, тогда и поговорим. Скажи одно: ты в порядке?

– Ну, руки‑ноги целы, если речь об этом. – Уклончивый ответ – тоже ответ.

– Уже хорошо, – кивнула та. – Чудак‑инструктор бежал за мной по перрону и кричал, что я «дезертир». Улыбнись, смешно же!

– Не получается… – В памяти неожиданно всплыли отвратительные когти.

– Официальную версию событий я знаю, спасибо Леди Воденбран, – вздохнула тетка. – Представляю твои ощущения. Держись там, я скоро.

Отражение Росарио пропало, а из коридора донесся звук быстрых шагов.

Эмьюз спешно задвинула ящик, спрятала зеркальце под подушку и закрыла глаза. Притворяться спящей неправильно, только другого способа остаться один на один с мыслями девочка не нашла.

Посетители и в самом деле направлялись к ней. Сначала друзья, потом наставник и господин Отто. Приходили даже Робин и Клаус… вместе. От последнего визита на душе сделалось совсем тоскливо. Когда палата снова опустела, Эмьюз повернулась к двери спиной.

Девочка нащупала гладкий бок складного зеркальца. Откуда ни возьмись в сознание ворвалось пламенное желание вызвать Джулиуса Коллоу и потребовать объяснений. То «дядюшка», а то… двуличный… скользкий…

Эмьюз так и продолжала бы выдумывать нелестные эпитеты в адрес непосредственного начальника, если бы в палату не проскользнул кто‑то незаметный.

– Вы ведь не спите, мисс. – Иеремая обошел кровать и поставил на пол внушительных размеров пакет из плотной бумаги. – Я так рад, что вы живы!

– Как твоя рука? – виновато спросила девочка.

– Не болит. – Карлик продемонстрировал забинтованную кисть. – Сэр Коллоу настоял, чтобы мне восстановили пальцы. Без него реконструкторы едва ли согласились бы тратить свои способности на коротышку.

– А такое возможно? – игнорируя ту часть, где фигурировал бывший «дядюшка», уточнила она.

– Конечно, это же просто пальцы! – улыбнулся Иеремая. – Курс подготовительной терапии и несложная операция. Правда, Сэр Коллоу сказал, что чувствительность все равно восстановится не сразу. Но разве это так важно?

– Не упоминай его при мне, ладно? – не выдержала мисс Варлоу.

– Почему? – на симпатичном личике отпечаталось недоумение.

Карлик смотрел так, будто Эмьюз повредилась умом, и это жутко заметно.

– Коллоу чуть не убил меня. – Произнесенные вслух, слова ранили ядовитыми осколками разбитой иллюзии. – А перед этим наговорил гадостей.

– Не верю, мисс. – Иеремая замотал головой. – Да даже если и так, этому наверняка есть объяснение. Я знаю, что Сэр очень беспокоится о вас.

– Рада за него, – процедила девочка.

Карлик протянул здоровую руку и осторожно погладил Эмьюз по волосам.

– Вы только на меня‑то не сердитесь, мисс, – попросил он. – Я ж в чем перед вами виноват? Можете, конечно, лежать и притворяться спящей в свое удовольствие, но у меня есть другое предложение.

– Какое? – Девочка явственно ощутила укол совести.

– Никого не хотите видеть? Есть в замке отличное место для подобных надобностей. «Все‑помню Галерея» называется. Туда никто не ходит. Из‑за раны Джиммини освободил меня от работы– скука смертная. Прогуляемся немного?

– А как же другие студенты? Пока мы станем прогуливаться, непременно наткнемся на кого‑нибудь, – возразила Эмьюз.

– Ничего подобного, – отмахнулся Иеремая. – После вчерашнего праздника все спят. И друзья ваши отправились прямиком в общежитие. На тот случай, если сомневаетесь, я могу провести вас нашими ходами. Там‑то гарантировано знакомых не встретите, разве что Боба, но так даже лучше. Меня просили найти рыжего лодыря. Решайтесь.

– Уговорил. – Девочка спустила с кровати босые ноги.

– Я подожду за дверью. – Карлик поклонился и поспешил удалиться.

Эмьюз считала, что не помешало бы умыться и почистить зубы, но заходить в комнату за зубной щеткой желания не возникало. Тем более что спала девочка каких‑то несчастных два‑три часа.

В пакете обнаружилась заботливо свернутая форма без пиджака, плотные белые колготки и тот самый свитер, который Тень одалживала профессору Отто. Кроме этого карлик принес университетскую мантию, вычищенную и благоухающую. С теплой подкладкой она превращалась во вполне сносное пальто с капюшоном.

Следовало хотя бы для порядка выглянуть в окно, прежде чем выходить на улицу. Эмьюз сунула зеркальце поглубже в карман, натянула ботинки и зашагала прочь, подальше от больничного запаха и посетителей.

Похолодало, и пар изо рта стал совсем густым и белым. На пустых улицах немногочисленные карлики снимали с домов и фонарей праздничное убранство: сворачивали гирлянды, меняли плафоны на старые. Атмосфера навевала мягкую приятную грусть. Еще вчера все было иначе. Ухмылялись крутобокие рыжие тыквы, произносились вдохновляющие речи, лилась музыка, и округа предавалась беззаботному веселью. А сегодня только тишина, да ветерок гонит по камням отвалившихся летучих мышей, и трудолюбивые карлики сметают в кучки яркие блески конфетти, ставшие обычным сором.

Эмьюз нагнулась и подобрала миниатюрное тельце игрушки с отломанным крылом. «На память», – подумала девочка, отправляя находку к зеркальцу.

Низкое белое небо почти ложилось грудью на крыши башен, а набежавшие тучи как нельзя лучше дополняли картину прощания с увядшей радостью.

– Мисс, – Иеремая осторожно взял девочку за руку, – похоже, я знаю, о чем вы думаете… Не нужно. За дождливыми днями всегда приходят солнечные. Вообще ничего в этом мире не бывает «навсегда». Возвращая себя к дурным воспоминаниям, вы только зря мучаетесь. Я тоже был там, мисс, но не желаю позволить событиям прошлого управлять моим будущим. Время лечит, если ему не мешать.

– Сколько тебе лет? – спросила Тень и смутилась.

Рассуждения карлика казались мудрыми. Во всей истории больше досталось именно ему, а Иеремая остался прежним. Тот же наивный взгляд добрых синих глаз и открытая улыбка… сама девочка не находила сил даже думать о будущем.

– По людским меркам много, по нашим не особенно, – замялся карлик. – У меня и усов‑то нет пока. Радует, что я не самый младший здесь. Есть еще Боббертиджис. Тот совсем мальчишка. Человек не заметит между нами разницы, но я уже был юношей, когда Боб родился.

Эмьюз постеснялась спрашивать о возрасте Роззи, поэтому поспешила сменить тему. Иеремая с удовольствием рассказал о Все‑помню Галерее и об удивительных свойствах, которыми та обладает.

Уборка в главном здании университета шла полным ходом. Деловитые коротышки сновали туда‑сюда с ведрами, щетками и метлами. В большом зале как раз разбирали канатные заграждения, когда Иеремая и Эмьюз поднялись по ступенькам к резным воротам.

– Я проведу вас служебными помещениями, постарайтесь никому не мешать, – попросил карлик.

Миновав зал, они свернули в тот коридор, из которого вчера выносили знамя и выплывали столы со скамьями. Привычный волшебный свет поблескивал на влажном полу. Иеремая петлял узкими извилистыми коридорами, стараясь не попадаться под ноги тем, кому приходилось работать этим утром. Он посматривал на соплеменников с завистью, но явно старался ничем себя не выдать.

– Не умеешь отдыхать? – попыталась пошутить девочка.

– Безделье и отдых – вещи разные, – неожиданно серьезно возразил тот. – Усердие и трудолюбие – наши добродетели. Мы работаем не оттого, что глупые и в жизни ничего не понимаем, а оттого, что результаты доброго труда видеть приятно.

– Не хотела обидеть. – Эмьюз сосредоточенно смотрела в сторону.

– А вы и не обидели, мисс. – Тон карлика смягчился. – Им, правда, не помешали бы лишние руки… если бы были руки.

– Тебя обязательно вылечат, сам же сказал, – подбодрила девочка.

– А помощь нужна сейчас, – вздохнул Иеремая. – Пустое это. Почти пришли.

Он открыл неприметную дверцу, и девочка оказалась в крошечной комнатке для всякого нужного инвентаря. С этой стороны стена, в которой только что был проход, ничем не отличалась от любой другой.

– И много таких секретов в замке? – с надеждой поинтересовалась Эмьюз.

– Больше, чем вы можете себе представить, – заверил карлик.

Галерея пряталась за высокими воротами, преграждавшими путь под арку. На черном камне, испещренном причудливыми узорами и незнакомыми буквами, не обнаружилось ничего даже отдаленно напоминающего ручку или запирающий механизм. Вблизи ворота выглядели цельной глыбой.

– Ключ выбит на плите, – заметив недоумение спутницы, улыбнулся Иеремая. – Произнесите его вслух и войдете. «Я готов взглянуть в глаза прошлому».

– Почему ничего не происходит? – расстроилась мисс Варлоу.

– Моего прошлого за этой плитой нет, – признался карлик. – Произнесите фразу‑ключ сами, а мне пора искать Боббертиджиса.

Прежде чем Эмьюз успела опомниться, Иеремая скрылся из виду. «Откуда там взяться моему прошлому? Вдруг я тоже не смогу попасть внутрь?». Тень медлила. Она робко протянула руку и погладила шершавый камень кончиками пальцев. Поверхность чуть заметно гудела, словно живая!

– Я готова взглянуть в глаза прошлому! – слова ключа прозвучали как‑то слишком жалобно.

Девочка зажмурилась. С тихим шуршанием створки поползли в стороны, открывая длинный пологий зал с черной‑пречерной занавесью, расшитой разномастными серебряными звездами, в глубине. Стоило Эмьюз переступить порог, как плита сомкнулась за спиной. «А ведь Иеремая не объяснил, как выйти отсюда», – мелькнуло в голове. – «В кармане преспокойно лежит зеркальце: свяжусь с наставником, он мне все расскажет».

Девочке казалось, что при таком высоком сводчатом потолке непременно должно быть эхо. Только шаги тонули в глухой тишине. По стенам тянулись вереницы портретов, с которых улыбались студенты. В третьем ряду обнаружились Урд и Клер, но Эмьюз прошла мимо. Многие лица выглядели знакомыми, но имен этих ребят Тень не знала. Скорее всего, она встречала этих мальчишек и девчонок в трапезном или в холле.

Нашлись и липовые близнецы, такие же одинаковые, как всегда. Чтобы рассмотреть Мэйсона, пришлось задирать голову, только это настоящее, а никак не прошлое. Карлик говорил, что в галерее висят портреты всех студентов, когда‑либо зачисленных на первый курс, и, если знать имя, можно увидеть изображения тех, кто давно уполз под самый потолок. Иеремая упоминал еще «уточняющее обстоятельство», без которого Галерея покажет всех с таким именем со времен основания университета.

– Люси Смит! – объявила Эмьюз и чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Дремавшее до поры эхо внезапно очнулось и принялось повторять: «Люси Смит, Люси Смит ». Шепот несметного числа юных голосов метался по залу заблудившимся сквозняком. Тяжелая занавесь распахнулась, и свет, льющийся непонятно откуда, стал заметно ярче. Со всех концов к открывшейся пустой стене потянулись вереницы портретов разных девочек, совсем не похожих на ту, которую Эмьюз видела. Не затронутые призывом картинки расступались, наползая одна на другую, чтобы дать возможность всем «Люси» собраться вместе.

Разумеется, мисс Варлоу прекрасно понимала, что университет в Шейдивейл существует очень давно, но она и представить не могла, насколько много может быть детей с одинаковыми именами и фамилиями! Разные «Люси» толкались рамочками, стараясь выстроиться так, чтобы их лица вообще получилось рассмотреть.

– Нет, так не пойдет! – нервно рассмеялась Эмьюз. – Сейчас уточню… Люси Смит, которая мне нужна… она… Она – трансум!

Часть портретов заскользила обратно на свои места, но те, которые остались, все равно не поддавались подсчету. Под каждым именем на блестящих медных табличках находились две даты.

– Год поступления и год выпуска. – Тень рассуждала вслух. – У Люси дата будет только одна.

Память напряглась до предела. Загадочная девочка в одну из трех встреч совершенно точно упоминала свой курс.

– Факультет, как у Радуги. – Эмьюз поспешила к стене, предвкушая скорое решение этой маленькой проблемы. – А курс, как у шутов! Второй. Значит, год поступления будет тысяча девяносто шестой от Великой Победы!

Портреты зашевелились снова, только радость оказалась недолгой. Мисс Варлоу с недоумением таращилась на опустевшую каменную поверхность.

– Так не бывает! – в сердцах закричала она, но эхо проигнорировало. – Ты не можешь ошибаться?!

– … не можешь … – отозвались голоса.

– Моей Люси Смит, что… не существует? – Эмьюз только за голову не хваталась.

– Моей… не существует , – помолчав, ответило эхо.

– Я сошла с ума?! – Слова утонули в тишине.

Что выглядит большим сумасшествием: диалоги со странным эхом или посиделки со студенткой‑иллюзией? Ошеломляющее открытие заставляло воображение выворачиваться наизнанку.

– Найджел Борджес, – вырвалось само собой.

И опять шепот и возня. Естественно, девочка не знала дат его обучения, даже не представляла, сколько тому было лет.

Совпадений оказалось всего пять. Только «своего» Борджеса Эмьюз отчего‑то узнала сразу. Пусть на портрете красовался темноволосый мальчишка с хитрыми глазами, спутать Найджела с кем‑то другим девочка не смогла бы даже через сто лет.

В горле комом встала необъяснимая горькая скорбь. Наверное, в таких случаях полагалось говорить что‑то, но мысли спутались.

– Спасибо за совет, – выдавила Эмьюз.

Девочка не жалела, что рассказала дивному про Клауса и Би. «А не дурочка?», – усмехнулся он тогда, хлопнув себя по колену всей пятерней. – «Оно ведь не всегда то, чем кажется. Ты же не слышала, о чем те говорили, верно? Ну так возьми и спроси, а потом уже выводы делай. Прямо утром спроси. Сейчас вот с дядюшкой Жу‑Жу перекинусь парой слов, и ты вернешься к своим, а я к своим».

И прозвучало это так, словно бы он уже умер и просто задержался на полчаса раздать долги.

– Убери их всех, – попросила Эмьюз у безразличного эха, отворачиваясь от портретов. – Не могу смотреть.

Пять рамок с легким шуршанием скрылись в череде других портретов. Черный занавес качнулся и поплыл на место.

– Постой! – вдруг попросила мисс Варлоу. – Дайна Уиквилд! Тень. Этого же достаточно для уточнения?

– … достаточно… Дайна Уиквилд , – отозвалась галерея.

– Нет! Не надо! Не сегодня! – Эмьюз протестующе замахала руками в пустоту.

Девочка как‑то внезапно осознала, что именно эта Уиквилд и есть часть ее прошлого, как и Найджел Борджес. Да и слова ключа теперь приобрели совсем другой смысл. Нужно иметь нешуточную волю, чтобы смотреть в лица тем, кого больше нет.

– Джулиус Коллоу. Тень, – но эхо не отреагировало, а занавес продолжил плавное движение.

Эмьюз уже изготовилась было повторить попытку, как на другом конце зала разомкнулись тяжелые створки каменной двери.

– Подойдет только полное имя!

Кровь в венах похолодела, когда знакомая громадная фигура выросла на пороге.

– … только полное имя , – виновато подхватило эхо.

– Я лучше расспрошу оригинал, – ядовито отозвалась девочка. – Один мудрый человек сказал, что вначале стоит выслушать, потом делать выводы! Вам Иеремая сказал, что я здесь?!

– Нет! – Коллоу отрицательно покачал головой.

Тут откуда‑то из‑за спины мисс Варлоу выпорхнул крошечный глазок‑шпион, на мгновение завис в воздухе и рассыпался.

– И за это я тоже извиняюсь. – Окажись волна неприязни осязаемой, его давно бы уже размазало по плите ворот.

– Вы… двуличный и… скользкий, как жаба! – выпалила Эмьюз, сжимая кулаки.

– А если я скажу, что другого способа спасти тебя не было?

Самолюбие тщетно сражалось с совестью. Первое требовало объяснить невоспитанной девчонке основы субординации в Ордене, а вторая молча рвала живое сердце в клочья – убийственный аргумент!

– Прости меня. – Самолюбие взвыло и издохло.

– Я хочу ударить вас по лицу, Сэр. – Эмьюз говорила чистейшую правду. – Я смогу это сделать, только если вы нагнетесь. Тогда… я, скорее всего, вас прощу.

– Скорее всего? Звучит заманчиво. – Джулиус приблизился.

– Вы издеваетесь надо мной, а между тем… так обидели, что… просто нет слов. – Девочка на мгновение отвела взгляд.

Джулиус с удовольствием сказал бы ей, что его действия в принципе не обсуждаются. Но тем самым он вполне мог навсегда подорвать доверие юной Тени к своей новой жизни. Что стоит пустое самолюбие по сравнению с перспективой обучить Вестника Смерти, способного предать Орден только оттого, что когда‑то ей не дали выплеснуть свою обиду?

«Эх… будь ты нормальной девочкой, поплакала бы, облегчила душу, и все бы прошло», – Коллоу смотрел прямо в широко распахнутые сухие глаза. Наверное, поэтому Никс даст любому Танцору сто очков вперед в непримиримости к врагам Ордена: за каждую не пролитую слезинку сполна платят они.

– Обычную пощечину, пожалуйста. – Джулиус медленно опустился на одно колено. – Ударишь кулаком, тебе будет гораздо больнее, чем мне.

Эмьюз размахнулась… но злоба мгновенно погасла, стоило увидеть собственное отражение в черных зрачках. Впервые девочка испугалась себя. Может, дело еще в неожиданном смирении, с которым взрослый человек принимал ее не столько болезненное, сколько унизительное наказание за нанесенную обиду.

Секунды растянулись… Эмьюз опустила руку и отвернулась. Девочка выглядела такой несчастной, что Джулиус не успел себя остановить. Он сгреб бедняжку в охапку и прижал к груди так крепко, насколько это возможно, чтобы не переломать той кости.

– Вы действительно считаете меня дефективной, Сэр? – уткнувшись носом в ткань формы, шепотом спросила девочка.

– Эмьюз! – Коллоу чувствовал, что обязательно пожалеет о половине слов, сказанных вот так, но заставить себя замолчать не получилось. – Это все такая ерунда! Думаешь, я идеален? Ничего подобного! По сравнению с тем, что написано в моей метрике, твоя просто хвалебная! Если мне не помешало, на тебе тем более не отразится.

– Зачем вы это сказали тогда? – ожидаемый вопрос.

– Затем же, зачем подверг тебя опасности, – признался Джулиус. – Дивный Борджес в прошлом хорошо служил Ордену, но человек, с которым познакомилась ты, уже не тот Найджел, которого знали раньше. Он сошел с ума. Его больной разум нарисовал собственную картину мира, сильно отличающуюся от реальности. И в этом мире мне отводилась роль главного злодея, а тебе – моей единственной слабости. Получи Борджес подтверждение моему доброму отношению – он убил бы тебя на моих глазах. Поэтому мне пришлось стать тем чудовищем, которое он хотел во мне видеть. Пытался быть убедительным и… перестарался.

Когда девочка высвободила руки и обвила ими шею своего обидчика, Сэр Коллоу ощутил острое желание отстраниться. Можно сколько угодно обманывать целый свет, но себя не обманешь. Он понимал, что совсем не заслужил того прощения, которого так добивался. Джулиусу сделалось неуютно и душно.

– Кажется, мы остановились на моем полном имени? – Он дружески похлопал Эмьюз по спине.

– Я… просто хотела спросить еще кое о чем, – замялась девочка, отступая на несколько шагов.

– Вот этого больше всего не люблю, – с напускной строгостью ответил Коллоу. – Хотела – спрашивай.

В душу незаметно прокрался неприятный холодок. «Лучше расставить все точки сейчас, чтобы ей не пришло в голову ничего домысливать», – уговаривал внутренний голос.

– На что я через десять лет должна буду согласиться? – робко поинтересовалась юная Тень.

– Не понял. – Джулиус недоуменно поднял брови.

– Дивный говорил, что вы пришли меня спасать, потому что надеетесь на мое согласие в чем‑то. В чем? А еще чего такого не может быть у наставника и подопечной? – Эмьюз сверлила Сэра Коллоу испытующим взглядом.

– Это два вопроса. – Он еле удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. – Я отвечу, но только если ты дашь честное‑пречестное слово, что больше никому не расскажешь.

– Честное‑пречестное! – От любопытства мисс Варлоу только на месте не приплясывала.

– Ничего особенного, в общем‑то, – доверительным тоном сообщил Джулиус. – Да, я намеревался жениться на своей подопечной, только ей тогда уже было больше двухсот лет. Всей этой фразой Борджес старался задеть напоследок, что ли. Деликатный способ обозвать меня плохим словом.

Если Эмьюз и сердилась вначале, то теперь от обиды не осталось и следа. Сэр Коллоу снова выглядел «добрым дядюшкой». «Вот поговорю с Клаусом, и выяснится, что я кругом не права, а мир не такой безрадостный», – подумала она.

– Будешь знакомиться с моим прошлым?

Вопрос застал врасплох. Девочка мысленно уже бежала к друзьям, чтобы избавиться от последних сомнений. Но отказаться вот так не особенно вежливо.

– Конечно, Сэр, – довольно убедительно согласилась она.

– Заткни‑ка уши, мне нужно сказать галерее пароль, – в серых глазах вспыхнули лукавые огоньки.

Эмьюз подчинилась. Она бы и так ничего не услышала, но Коллоу для верности плотно накрыл ладони девочки своими. Секунду спустя пол под ногами вздрогнул, а занавес пополз в стороны.

– Ваш пароль такой секретный? – Эмьюз наблюдала, как из‑под потолка начали спускаться четыре портрета.

– Нет, – улыбнулся Джулиус, убирая руки. – Просто неприличный. Когда я был примерно как ты, всерьез считал, что это забавно.

Тем временем запыленные рамочки выстроились в ряд. Три мальчика и девочка с прямыми черными волосами. Джейкоб Фортуин, Итон Кравец, Корникс Воденбран, Джулиус Уолтер Коллоу, – гласили надписи на позеленевших медных табличках.

– Уолтер? – Эмьюз не могла избавиться от ощущения, что с портрета Коллоу на нее смотрит не то Дэн, не то Бэн!

– Да, Уолтер, и ничего смешного.

Главный минус долгой жизни – навсегда ушедшие друзья. Даже сейчас Джулиус мог воскресить в памяти заразительный хохот Ловкача или гудящий шепот Счастливчика: «Списать не дам, у тебя своя голова». Конечно, за болтовню преподаватель выгнал обоих, а на следующий день волшебным образом намертво приклеился к стулу и столу. У Итона первым из трех мальчишек начал ломаться голос…

– Наша маленькая банда. – Живое сердце больно сжалось. – Ловкач, Счастливчик, Шпилька и, собственно, я – Шутник.

– Вам грустно? – Эмьюз обернулась.

– Разве что немного, – солгал Джулиус.

Естественно, девочка не поверила. Такую же немую звериную тоску мисс Варлоу видела в глазах Пеппера. Ее ни с чем не спутаешь.

– Пойдемте, я вам кое‑что покажу! – Эмьюз схватила Джулиуса за рукав и потянула туда, где висели портреты липовых близнецов.

– И далеко мы собрались? – поинтересовался тот.

– Нет, – ответила девочка. – Вы тут никого не узнаете?

– Нельзя ли поконкретнее… – начал было Коллоу, но запнулся.

«Бэнжамин Арчер и Дэниэл Кросс», – глупая улыбка сама собой расплылась по лицу. Джулиус разглядывал уменьшенные копии себя, и живое сердце наполнялось необъяснимой радостью. Антропоморфы, отличающиеся друг от друга и от него самого только идентификационными метками.

– Это они вывели тебя за стену? – без особой надобности уточнил Джулиус.

– Нет, – попыталась соврать Эмьюз, но вовремя исправилась: – Да, но по принуждению. Книга Дэна и Бэна на самом деле ваша? О вас?

– Не столько моя и не только обо мне, – признался Коллоу. – Ее написала Корникс, когда мы были детьми.

– Тогда, может, вы мне объясните, что за существо живет в стене, и какой договор у него с Дэном и Бэном? – Светящиеся глаза оставили неприятный отпечаток в памяти.

– С кем‑нибудь еще говорила об этом? – Джулиус посерьезнел.

– Нет, Сэр, – ответила девочка. – Не хотела подставлять друзей.

– Вот и я не хочу. – Он с трудом перевел взгляд с портретов на Эмьюз. – Должен спросить: тебе нужны те страшные воспоминания, или я могу забрать их? Каждая Тень имеет право как помнить, так и забывать, – что выбираешь ты?

– Помнить, Сэр, – без колебаний ответила мисс Варлоу.

– В таком случае, я прошу никому не рассказывать про то существо. – Эхо затихло, словно прислушиваясь. – Ее называют Каменной Девой. А суть договора в том, что ее тайна останется ее тайной. Чем бы Дева ни помогала, упоминать ее нельзя, чтобы ни у кого не возникло желания разобраться в причинах, побудивших ее оказывать помощь. Последствия нарушения данного мной слова будут непоправимыми и ужасными. Нельзя, чтобы она потеряла веру в нас.

Эмьюз ждала продолжения, но собеседник умолк.

– Почему бы просто не уничтожить книгу? – не выдержав, спросила девочка.

– Мы живы, пока жива память о нас, – тихо произнес Коллоу. – Не стану утверждать, что каракули Никс – шедевр мировой литературы, только ценны они совсем не этим. Я бы и рад навсегда оставить книгу у себя, но она зачарована так, что сама находит себе хозяев. И это тоже часть уговора. Последняя просьба. Скажи своим друзьям прийти завтра в полдень к парковой пушке. Место им знакомо.

– Зачем? – насторожилась Эмьюз.

– Ничего криминального, – улыбнулся Джулиус. – Хочу посмотреть на них, но кто я такой, должно остаться для твоих друзей загадкой. Договорились?

– Договорились, – согласилась она.

– Значит, запомнила? – оживился тот. – У парковой пушки в полдень. Теперь иди.

– А вы? – Девочка все еще держала Джулиуса за рукав.

– Побуду здесь немного, – зачем‑то отчитался Коллоу.

– Я не знаю, как открыть дверь с этой стороны, – спохватилась мисс Варлоу.

– Стучи, и тебе откроют, – рассеянно бросил он.

На пороге Эмьюз обернулась. Сэр Коллоу успел вернуться к стене с четырьмя портретами. Вся картина показалась девочке трогательной и щемяще грустной. И пусть мисс Варлоу понятия не имела, в какой стороне находятся общежития, она приняла решение искать дорогу самостоятельно.

 

* * *

 

– Сириус, – позвал Коллоу, – ты можешь услышать. Ответь!

– Избавь меня от своих эмоций, Джулс. – Живое сердце сжалось. – Считаешь, твоя тоска по прошлому– тяжелая ноша? Попробуй представить, что чувствую я.

– Принято. – Джулиус расправил плечи.

Короткий выдох, и знакомое холодное безразличие густым туманом окутало душу. В конце концов, есть более важные вещи, чем бесплодная меланхолия.

– Как ты это делаешь? – удивился Сириус.

– Не задумываясь, – отрезал Коллоу. – Кто такая Люси Смит?

– Почему я должен знать? – Перемены в Джулиусе задели собеседника едва ли не сильнее, чем грустные воспоминания.

– У тебя связь с девочкой, не у меня, – не обращая внимания, продолжил тот. – Есть основания полагать, что кто‑то проник в замок и пытался втереться к Эмьюз в доверие, выдавая себя за студентку.

– Я не слежу за девочкой постоянно, – отчего‑то обиделся Сириус.

– Очень жаль. – Задача усложнялась на глазах.

– Тебе никто не говорил, что шпионить за людьми без особой надобности круглосуточно неприлично? – Джулиус ощущал, как его собственная озабоченность вопросом плавно предается таинственному собеседнику.

– Оставим этическую сторону, – попросил Коллоу. – «Люси Смит» – стандартное имя, присваиваемое трансумам женского пола в рамках программы их подготовки. Отличный способ потеряться. Помнится, именно ты утверждал, что Эмьюз грозит опасность. Теперь мне начинает казаться, что ты прав.

– Уже хорошо, – съязвил Сириус. – Твои действия?

– Приложу все усилия, чтобы Варлоу и Фьюри стали полноценными Тенями, – он выдержал короткую паузу и добавил: – но для этого Эмьюз должна быть полностью здорова. Надеюсь, ты не настолько спешишь, чтобы предпочесть лечению выкорчевывание из девчонки всех сентиментальных чувств без разбора усилиями реконструкторов?

– Не настолько, – успокоил тот. – Но поспешить стоит.

Оставшись один на один с собой, Джулиус все никак не мог отделаться от неприятной мысли. Сначала Найджел, чудесным образом окопавшийся в развалинах старых лабораторий, потом эта непонятная Люси Смит, – девочка, которой нет.

Он быстрыми шагами направился к выходу из галереи, а за порогом и вовсе оторвался от пола и полетел. Хотелось вернуться в подземные помещения и проверить хотя бы одну гипотезу на практике.

Взбудораженный Клаус тер красные глаза и отчаянно боролся с зевотой.

– Отправь меня обратно, – приказал Коллоу. – В то место, где дивный держал Эмьюз. Но только меня. Сумеешь?

– Конечно, Сэр. – Мальчишка явно вздохнул с облегчением.

Едва ли его радовала перспектива куда‑то перемещаться, кроме как под одеяло. Джулиус поймал себя на том, что всерьез размышляет, как можно модифицировать Клауса незаметно для него самого и его окружения. Вихрь цветных клякс помог отогнать подобные идеи подальше. Бедняге Натану эксперименты не принесли радости, пусть поначалу тому и нравилось ощущать себя особенным. Он и был…

Полет закончился, но как‑то странно. Джулиус обнаружил себя на гладкой, как полотно, площадке. Ни единого следа построек! «Мальчишка промахнулся», – первое, что пришло в голову.

– Моим правом. Карту, – сохраняя ледяное спокойствие, скомандовал Коллоу зеркальцу.

С минуту он, не веря глазам, снова и снова перечитывал комбинации букв и цифр на миниатюрном экране. Когда факты вытеснили сомнения, Джулиус поднял взгляд к белому низкому небу.

«Тебя обошли», – констатировал внутренний голос. – «И очевидный вывод отсюда только один: ищи предателя».

 

Глава 37. Научусь

 

Ради приличия Руфус постучал в дверь палаты костяшками пальцев и, не дожидаясь ответа, вошел.

– Чем обязаны визиту? – сухо поинтересовался сонный мальчишка с ближайшей кровати.

– Больше уважения, господа, – парировал Руф. – Я пришел за вашими воспоминаниями.

– С чего вы взяли, что мы их отдадим? – Антропоморф спустил босые ноги на пол и прошлепал до успевшего задремать друга.

Тангл терпеливо ждал.

– Дэн… Дэн, проснись уже. У нас гости. – Мальчишка осторожно тряс второго шута за плечо.

– Как вы вообще додумались проверять написанное на практике? – Руфус приблизился и сел на краешек кровати, отогнув простынь вместе с одеялом. – Клятва одна на всех, из‑за вас она может быть нарушена. Еще и книгу отдали! Что мне прикажете делать? Ваш упитанный приятель хотя бы ведет себя правильно. Уверенно вещает о том, как девочка «бежала, споткнулась, упала на стену, что‑то нажала, и проход открылся». А его, между прочим, допрашивал мой непосредственный начальник. Вас это тоже наверняка ждет, начинайте бояться.

– Не собираемся! – Дэниэл сел в постели, скрестив ноги. – Мэйсон не один из нас. Вы, кстати, тоже! Очень хотелось бросить это вам в лицо. Спасибо за предоставленную возможность. Настоящий последователь Шутника никогда не поднимет руку на девчонку, даже в бреду!

– Но разговор‑то не об этом, – возразил Руф. – Я попадался Финну, только в отличие от вас, перехитрил его. Теперь ректор в любой момент может отправиться к Каменной Деве и начать задавать вопросы. Неизвестно, что произойдет тогда.

– Неизвестно? – Бэн поднял брови. – Я‑то считал, что вам, Танцорам, известно все.

– Я знаю ровно столько же, сколько и вы, – ответил тот.

Руфус старательно занимал себя чем угодно, лишь бы не думать о том, что сегодня ночью в Шейдивейл привезут тело Маркуса. Даже смерть Найджела, понятная и логичная, не тревожила так, как это.

– А вдруг ничего страшного не случится? – с надеждой спросил Бэнжамин. – Чего в ней особенного, в Каменной Деве?

– Подобное отношение мне совсем не нравится, – нахмурился Руф. – Для чего конкретно в Ордене используют силу этого существа, я вам, само собой, не скажу. Достаточно того, что она вообще нужна Ордену. Каменная Дева не особенно жалует людей как вид. Она считает, что это в массе своей слегка осчастливленные интеллектом мелочные и подлые звери. Мне приходилось в этом убеждаться. Естественно, Дева сильно удивилась, когда какой‑то мальчишка проявил по отношению к ней благородство и поклялся хранить ее тайну, как свою.

– И от его слов никто не отказывается! – заверил Дэн. – Не надо пересказывать то, что мы и сами читали. Если разобраться, как в принципе можно ей навредить? Только Шутник знал все, мы соблюдаем условия, которые не способны нарушить. Формальность.

– Сложнее всего не пытаться разобраться, – признался Тангл. – Мне казалось, что в книге есть все ключи, чтобы понять суть охраняемой тайны. Просто для себя… Но даже эти мои упражнения чуть не закончились плохо. Тогда я, теперь вы. Уговор, книга, новые поколения Шутников – это один бесконечный экзамен человечеству. И жульничать тут нельзя.

– Слишком пафосно. – Бэн оглушительно чихнул.

– Зато похоже на правду, – неожиданно согласился второй шут. – Если вы заберете наши воспоминания, значит, сжульничаете. Мы выкрутимся.

– Сворачиваем разговор. – Руф рывком поднялся на ноги. – Сюда идет Гейл. Первое, что вы сделаете, – объясните Эмьюз, о чем следует помалкивать и почему.

– Сразу, как только Флоранс отпустит, – пообещал Бэнжамин.

– Или как только она пропадет с горизонта, – добавил Дэн.

– Удачи вам. – Руфус призвал маску и достал из кармана кристалл поиска пути.

Под легкий мелодичный звон Тангл погрузился в вихрь цветных пятен. В глубине души Руф все же надеялся, что предостережение в старой‑престарой книге просто шутка, вымысел неизвестного автора. Требовалось переключить внимание на что‑нибудь еще, пока мысли о собственном одиночестве снова не взяли верх.

Он не представлял, что собирается искать среди ветхих зданий комплекса, о существовании которого не подозревал буквально вчера. Но осмотреть все еще раз не помешало бы.

Какого же было его удивление, когда вместо ожидаемой картины Руфус не увидел ничего. Голую равнину, лишенную малейших признаков цивилизации. А еще большим потрясением стала встреча, предусмотреть которую Тангл не мог.

– Что здесь случилось? – слова вырвались сами собой.

– Не представляю, – ответил Коллоу, прежде чем Руф пришел в ужас от собственной наглости. – Вернее, представляю, но причина находится за пределами понимания.

Руфус мучительно вспоминал, как же предписывается вести себя, встретив Мастера на улице. Задавать ему вопросы без разрешения – уж точно, грубейшая ошибка. Тангл не придумал ничего лучше, чем застыть в поклоне.

– Не сегодня. – Коллоу крепко взял его за шиворот и поставил ровно. – Мне нужно восстановить хронологию событий. В целях экономии времени открой для меня свою память.

– Нет, Сэр. – Руф отступил на шаг.

– И почему? – Безразличие стальных глаз внушало страх. – Чем же совесть отягощена настолько, что не позволяет быть честным?

Рассчитывать на сострадание со стороны бессердечного существа – верх глупости. Но спасти положение могла только откровенность. Пытаться обмануть древнего – пустая затея. За свою жизнь Сэр Коллоу видел столько всякого, что наверняка читал Руфуса и подобных ему, как утреннюю газету. Руф слишком много слышал о личных и профессиональных качествах Мастера, чтобы не верить в это.

– Моя честность повредит чести женщины. – Он развеял маску. – Если без подобной процедуры не обойтись, я подчинюсь, но во всех остальных случаях… Простите, Сэр.

Тангл прикладывал титанические усилия, чтобы не показывать страха. Если место преступления за пару часов превращается в хорошо утоптанную площадку, теряя первоначальный облик, значит, что‑то неладно. В таких обстоятельствах вызывать подозрения у Вестника Смерти опасно для здоровья.

– Ну хоть расскажи, что я пропустил, – неожиданно весело поинтересовался Коллоу.

– Конечно! – оживился Руф. – Мы передали Борджеса полиции и отправили их восвояси. Вас с девочкой забрали Финн и Дарроу. Мы закончили предварительный осмотр, убедились, что здесь пусто, и опечатали зону.

– Кто «мы»? – уточнил Джулиус.

– Все, кроме Леди Хьорт. – Он чуть было не начал пояснять, из‑за чего Мина осталась в западной сторожевой башне, но вовремя вспомнил, с кем разговаривает. – Я представлю подробный отчет завтра, даже сегодня к вечеру.

– Ты так любишь составлять отчеты, или есть какая‑то другая причина? – Проницательность собеседника пугала.

Руфус немного растерялся. Едва ли Мастеру Тени было дело до его незначительных личных переживаний.

– Я найду, у кого узнать подробности, – продолжил Коллоу. – Сейчас важнее поддержать двух маленьких девочек, доверенных тебе Орденом. Одной пригодится совет, как жить дальше, а другая засиделась в подземелье.

– Мне бы тоже такой совет пригодился, – пробормотал Тангл.

Налетел холодный ветер, пропитанный особенным запахом поздней осени, поры голых деревьев и подведения итогов.

– Неудачи случаются у всех. – Джулиус сунул руки в карманы формы. – Ценные знания не даются даром. Они либо результат упорной работы, либо шрамы на память. Ты все еще здесь? Я, кажется, сказал, чем стоит заняться.

Решив не искушать судьбу, Руф коротко поклонился, призвал маску и поднялся в воздух. Свобода неба всегда лечила его. Мальчишкой Руфус представлял, что тяжелые мысли просто срываются и падают вниз, разбиваясь о землю под ним. Как ни странно, это все еще действовало. Воображение рисовало ртутные капли, покидавшие его тело.

Найджел сам выбрал себе участь. Возможно, он и не заслужил такого, но получил ровно то, чего хотел. Маркус? Тени гибли и раньше. Может статься, что однажды и сам Руф не сумеет справиться и будет убит или покалечен, как Финн. Помимо всего прочего, Тангла волновала судьба связного Маркуса. Мисс Ви, как они с Дайной ее звали. Вся грубость и жестокость Маркуса с лихвой компенсировались добротой и мягкостью его связного.

Если Штэйнфол не успел отпустить мисс Ви, она умерла вместе с ним. Насколько это правда, Руфус не знал. Хуже всего, что и спросить особенно не у кого. Нет, ничего не мешало открыть зеркальце и вызвать Виатрикс Фэйр Ла Рут. Только не получить никакого ответа еще страшнее, чем услышать, что мисс Ви больше нет. Новый повод для тревоги занозой засел в сердце. Так или иначе, все ответы прибудут со Звездным Экспрессом.

Руф понимал, что рискует снова наткнуться на Сэра Коллоу, но прежде чем приступить к выполнению его рекомендаций, хотелось навестить еще кое‑кого.

Осторожно опустившись на землю, Руфус достал зеркальце.

– Алиса Маршал, – объявил он гладкой поверхности.

– Я работаю, Сэр, – не особенно приветливо отозвалась та, появившись в отражении. – Если ваше дело касается расследования, слушаю. В противном случае буду вынуждена попрощаться.

– Алиса, – слова рассыпались карточным домиком, – я не понимаю…

– Сэр, у меня сейчас из‑под носа увели предмет, предположительно, улику, – нахмурилась женщина. – Если это вас интересует, жду в участке.

– …а как же «мы»? – выдавил Руф.

– Никаких «нас» нет, – отрезала мисс Маршал. – У меня безобразно болит голова и полно работы. Простите.

Лицо Алисы пропало, оставив Тангла в совершеннейшей растерянности. В ушах звенело, а в горле застрял горький ком. «Это ж чертов рекорд!», – злорадно отметил внутренний голос. – «Суток не прошло, а тебе уже объяснили, куда идти. Обогатился жизненным опытом? Свободен!». Руфус наивно полагал, что после некоторых вещей между людьми возникают… взаимные обязательства, что ли. До разговора с Алисой у совести было зыбкое оправдание тому факту, что Натан отправился к дивному один и погиб. Теперь же реальность предстала в несколько ином свете.

– Улику, значит, потеряли? – пробормотал Тангл. – Надо разобраться…

Он не замечал встречного ветра, не слышал его свиста, не чувствовал, как тот хлещет по ногам полами формы. Сердце отказывалось принимать то, что голова знала с самого начала. Перченые шуточки Маркуса в адрес «пьяных девиц», заставлявшие мисс Ви бледнеть, оказались недалеки от истины. Руфусу‑мальчишке чувство юмора наставника не говорило ни о чем, кроме невоспитанности последнего. Отношение Маркуса ко многим вещам вызывало отвращение. Да, пожалуй, ко всем. Исключая, разве что, понятие долга Тени перед Орденом и людьми. Именно это не позволяло наставнику окончательно опуститься в глазах подопечных.

Когда Руф уже поставил ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей ко входу в участок, из груди волной изжоги поднялся ядовитый сарказм, подавить который стоило определенных усилий. Даже в этих обстоятельствах чувство собственного достоинства никто не отменял. Самолюбие снова нашлось, что не могло не радовать.

И вот уже Руф легкой походкой шагал по коридору в сторону знакомого кабинета.

– Кто?! – выкрикнула из‑за двери Алиса на сдержанный стук.

– Руфус Тангл.

По ту сторону зацокали каблучки.

– Вы… здесь. – Мисс Маршал безошибочно нашла глаза Руфуса, скрытые маской.

– Потерянная улика – серьезный повод. – При личной встрече Алисе явно было сложнее сохранять видимость безразличия.

– Да, Сэр… улика. – Она вернулась за стол. – В описи личных вещей убитого дивного фигурировал довольно дорогой нательный крест. Пока мы оформляли смерть, прибыли смотрящие в ночь, а после их ухода крестик пропал. Я отчего‑то не сомневалась, что усилия монахов окажутся тщетны. Борджес не стал говорить с ними. А теперь мне вообще кажется, что монахи приходили именно за крестом.

– Подробное описание вещи? – спросил Руф.

– Есть, но сфотографировать крест эксперт не успел, – призналась Алиса. – Я связалась с аббатством, где мне сообщили, что ничего не знают о пропаже.

Она болезненно потерла виски.

– Не знают они, как же! – Мисс Маршал протянула черновик протокола осмотра. – Может, представителям Ордена удастся добиться от монахов правды, если простых смертных они игнорируют. Вещица явно больших денег стоит. Но на этих непрошибаемых не подействовала даже угроза быть обвиненными в краже…

– Почерк неразборчивый, – нахмурился Тангл. – Предоставьте мне печатную версию.

– Эксперт не обязан владеть искусством каллиграфии, – возразила Алиса. – Если пропажа такой мелочи, как крест, не интересна Ордену, нам проще будет не упоминать эту вещь вообще.

– Вы забываетесь! – в голосе Руфуса отчетливо проступали металлические нотки. – Я требую предоставлять информацию в надлежащем виде. Это мое право, а ваша обязанность подчиниться.

– Как угодно, – вздохнула та и вышла из кабинета с ворохом исписанных листков.

Желание временно забыть о расследовании и прямо спросить Алису о причинах столь резкой перемены крепло и нарастало. Но не ошарашивать же ее вопросом с порога!

– С «надлежащим видом» придется потерпеть, – вернувшись, сообщила Алиса.

– Пришлите мне документы в университет. – Руф изо всех сил старался нащупать хоть тень эмоций собеседницы, но безуспешно.

– Предложить стул, или вы уже уходите? – Мисс Маршал с утрированным усердием перебирала пухлые папки, загромождавшие стол.

– Мне тут не особенно рады, поэтому выберу второе, – не удержавшись, ехидно отметил Тангл. – На будущее рекомендую употреблять крепкие напитки исключительно в женской компании, чтобы на утро не испытывать угрызений совести.

Он развернулся на каблуках.

– Да что вы понимаете!? – неожиданно вспылила Алиса.

– Ничего. – Руф твердыми шагами направился к двери.

– И вам плевать! – Судя по звуку, одна из папок плюхнулась на пол.

– Не имею привычки выяснять отношения, – солгал Тангл. – Но раз на то пошло… Объяснитесь?

– Не здесь, – голос Алисы дрогнул. – Подождете меня на улице?

– Подожду, но недолго. – Он вышел в коридор.

Требовалось срочно взять себя в руки. Заново обретенное самолюбие, помноженное на обиду, жаждало отыграться. Руф знал, что способен наговорить мисс Маршал массу неприятного.

Он продолжал надеяться, что слова Алисы – обычное недоразумение, и все разрешится само собой. Тангл на всякий случай подготовил оправдательную речь для Коллоу, если тот решит посетить участок. Плюс это помогло скоротать минуты ожидания, показавшиеся вечностью.

– Не сердитесь на меня. – Мисс Маршал подняла воротник. – Уверена, вы поймете.

– Я настолько безнадежен, что единственный способ избавиться от меня – разорвать отношения, только успевшие начаться? – Едкая ирония снова напомнила о себе.

– Дело не в вас, а во мне. – Алиса достала из кармана блестящий портсигар со сбитым углом. – Это была удивительная сказка, только принцесса в ней превратилась в старую озлобленную гарпию, а Рыцарь навсегда останется юным.

Доводы звучали глупо, поэтому Руф сосредоточенно разглядывал знакомую вещицу.

– Вы нашли портсигар около подстанции? – вдруг спросил он.

– Да. – Смена темы немного удивила собеседницу. – Знакомы с хозяином?

– Знаком, – стоило добавить «был», но что‑то внутри не позволило.

– Жаль. – Алиса спешно пересыпала сигареты в сумку и протянула коробочку. – Вот, возьмите. Наверное, этот же растяпа забыл серый плащ, больше похожий на чехол для рояля.

Напряжение спало. Если Руфусу и грозило погружение в тоскливые воспоминания из‑за портсигара Натана, то все благополучно миновало.

– Вообще‑то, плащ принадлежит Сэру Джулиусу Коллоу, Мастеру Тени, – он едва не расхохотался.

Лицо мисс Маршал вытянулось и отчетливо позеленело.

– Это все равно не дает ему права вести себя грубо, – нашлась она.

– Безусловно, – подтвердил Тангл.

Пустая улица отзывалась легким эхом на каждый шаг. Руф не хотел спрашивать о конечном пункте прогулки, просто шел рядом.

– Так вы… вы меня защищали перед своим начальником, притом, что я сама напросилась? – сообразила Алиса.

– Мне казалось, что мужчина не может поступать иначе, когда речь идет о женщине, которую… – закончить мысль мисс Маршал не позволила.

– Молчите! – почти выкрикнула она. – Так мне будет только хуже. Я все решила. Эта девочка выросла из сказок очень давно. Сколько вам лет, Сэр?

– У Теней нет возраста, – зачем‑то ляпнул Руфус.

– Но все же, сколько? – повторила Алиса.

– Тридцать, – ответил он.

– Я всегда буду старше вас, – вздохнула та. – Скоро я потеряю остатки привлекательности, что тогда?

– Этого не произойдет, если вы оставите работу в полиции и станете служить мне, – возразил Тангл. – Я много думал. После того, как мне доверили роль наставника, я могу выбрать себе помощника. Наши с вами задачи похожи… и мне пригодился бы специалист вашего уровня. Несложная процедура – и вы останетесь такой, как сейчас, так долго, что можно смело сказать «навсегда».

Мисс Маршал разразилась неестественным, холодным и высоким хохотом.

– Страшная перспектива, – отдышавшись, бросила она. – Нет, Руфус. Не желаю навечно застрять на полпути из зрелости в старость! Не осуждайте меня, но на перекрестке каждый из нас пойдет своей дорогой. Буквально. Вы в университет, а я в морг. Символично? Нужно еще раз опросить людей насчет креста и его загадочного исчезновения.

– Какие дороги?! Какая старость?! – взорвался Руф.

Он взял Алису за руки и развернул к себе.

– Отпустите, или я закричу, – зашипела та.

– Кричи! – Маска растаяла.

Руфус поцеловал Алису со всей нежностью, возможной в подобной ситуации. Ее губы отвечали! Только спустя мгновение женщина отшатнулась, да вдобавок еще и крепко огрела Тангла сумочкой по лицу.

– Щенок! – По щекам Алисы текли слезы. – Убирайся из моей жизни!

Обескураженный Руфус бессильно смотрел вслед быстро удаляющейся фигурке. Сколько времени он простоял на безлюдном перекрестке немой статуей, уже не имело значения. Выполнить рекомендации Мастера Тангл все равно не сумел бы. Как можно поддержать кого‑либо, когда сам разваливаешься на куски?

– Виатрикс Фэйр Ла Рут, – хрипло приказал он карманному зеркальцу.

– Руфус? – К счастью, мисс Ви ответила почти сразу.

– С вами все в порядке? – дежурный вопрос вылетел сам собой.

– Да, – кивнула она. – Где ты?

– В Шейдивейл. – Руф откашлялся.

– Я тоже буду там к утру… вместе с нашим Маркусом. – На ресницах набухли крупные капли, и мисс Ви изящно промокнула их беленьким платочком. – Как мило, что ты решил поддержать меня. Одной мне не справиться.

– Ты не одна, дорогая, – мягко отозвался незнакомый женский голос где‑то рядом. – Мы тебя не оставим.

– Я встречу вас на вокзале, – пообещал Тангл перед тем, как попрощаться.

Вернув зеркальце на место, он оторвался от земли и помчался вперед, обгоняя ветер.

 

* * *

 

Робин, отчаянно хлопавшая сонными глазами, не отходила от Эмьюз ни на шаг. Конечно, подруга развеяла все сомнения по поводу Клауса.

– Как же ты нас напугала, – подавляя зевок, сказала она. – Ничего, вот проснется Урд, тогда держись. Дважды на волосок от смерти! Я чуть не спятила!

– А где Дэн и Бэн? – спохватилась Тень.

– Они в Госпитальном Корпусе, – охотно пояснила Би. – Мальчишки проторчали на улице без верхней одежды полночи! Оба схлопотали простуду.

– Мне нужно с ними увидеться, – сообщила Эмьюз. – Это важно.

– Подожди, оденусь только. – Робин решительно спрыгнула с кровати.

– Один на один, – осадила подругу Тень.

– Один на два тогда уж, – улыбнулась та. – Но прогуляться вместе это нам не помешает. Теперь и на минуту страшно тебя потерять из поля зрения. Мисс ходячая неприятность! А уж общение с повесами вроде этих вообще чуть не закончилось плачевно. Урд грозилась зарыть шутов в парке.

– Сколько угодно, если она пообещает закопать их возле пушки.

На улице девочек встретил Тангл. Наставник показался Эмьюз растерянным, если не подавленным. Правда, когда он услышал, что подружки идут навестить Дэна и Бэна, отчего‑то обрадовался.

В госпитальном липовых близнецов даже искать не пришлось.

– Пациенты расползаются, как тараканы! – Флоранс крепко держала мальчишек за шкирки. – Я вас никуда не отпускала!

– А мы просто хотели размять ноги, – оправдывался Дэн.

– И именно для этого потребовалось одеваться и красться к выходу? – Тут мисс Гейл заметила Эмьюз и Би. – Еще одна беглянка обнаружилась! Что вы скажете в свою защиту?

– Ничего, – пожала плечами Тень. – Разве нужно?

– Это больница! Отсюда нельзя уходить, когда вздумается. – Флоранс картинно закатила глаза. – Привязывать вас, что ли?

– Пожалуйста‑пожалуйста! – согласился Бэн. – Можно даже отправить нас в палату под конвоем. Вот Эмьюз, как более ответственная, запросто нас проводит, чтоб мы не расползлись больше.

– В чем подвох? – Девушка нехотя отпустила провинившихся шутов.

– Ни в чем, – заверил Дэниэл. – Честное слово, Флор! Если б мы знали, что ты расстроишься, сидели бы в палате тихо, как мышки!

– Рискну поверить, – вздохнула та. – Идите.

Мальчишки принялись кланяться, на что мисс Гейл только рукой махнула.

– А ты потом отпустишь Эмьюз, или она останется? – осторожно спросила Би.

– Я вижу, что мисс Варлоу в полном порядке, – призналась Флоранс. – Ей, пожалуй, можно и не задерживаться. А вот Дэну и Бэну стоит поберечься. Не хочу, чтобы они чихали на студентов и преподавателей, когда начнутся пары.

– Тогда пусть Эмьюз быстро проводит мальчиков, а я подожду ее здесь… с тобой. – Робин сняла новенькую форменную мантию.

– Отвлекаешь? – с напускной строгостью поинтересовалась та.

– Нет, совет нужен. – Тень тщетно старалась понять, играет подруга или говорит правду.

– Недолго! – предупреждение мисс Гейл относилось ко всем сразу.

Шуты подхватили Эмьюз под руки и почти внесли в двери, за которыми скрывался коридор.

– Ты молодец! – без малейшего намека на иронию произнес Бэнжамин. – Как ты говорила с дивным!

– Кто вам рассказал? – насторожилась она.

– Мэйсон, – выплюнул Дэн. – Он был там, но ничем тебе не помог… струсил.

– И хорошо, что не помог, – призналась Тень. – Все случилось, как случилось. Сейчас кажется, что по‑другому просто нельзя.

– Не хочешь поговорить об этом? – тон Дэниэла смягчился.

– Пока нет, – покачала головой девочка. – Зато у меня есть послание для вас.

Шуты недоуменно переглянулись.

– От кого? – Бэн остановился и сел прямо на ступеньки лестницы на второй этаж.

– От друга. – Эмьюз почувствовала себя такой невообразимо таинственной!

– И что просил передать загадочный друг? – Дэн повис на перилах.

– Только то, что он хочет встретиться с вами завтра в полдень у пушки в парке, – с самым невинным видом сообщила мисс Варлоу.

– И все? – Бэнжамин поднял брови. – Почему мы должны идти?

– Уверена, вы пожалеете, если пропустите такую возможность. – Девочка переводила взгляд с одного шута на другого и обратно.

«Если чуть‑чуть намекнуть?», – думала она.

– У него тоже когда‑то была ваша книга, – наконец, сказала Эмьюз.

– Тангл? – предположил Бэн.

– Старше. – Мальчишки безнадежно попались в сети собственного любопытства. – Больше ничего не могу выдать. С меня взяли слово.

– А нельзя было озадачить нас этим завтра утром? – изображая обиду, простонал Дэниэл. – День и ночь в неведении маяться! Негуманно!

– Зато так у вас будет больше времени все взвесить, – отрезала та. – Поверьте, эту встречу нельзя пропустить!

– Мы придем, если ты пообещаешь кое‑что, – подытожил Бэнжамин.

– Слушаю, – отозвалась Тень.

Мальчишки выдержали паузу.

– Ты никому постороннему не успела рассказать, как попала за крепостную стену? – шепотом спросил Бэн.

– Никому, – подтвердила девочка.

Разве настоящий Шутник считается «посторонним»?

– Вот и дай слово, что даже под пытками станешь повторять, что «бежала, споткнулась, упала на стену, что‑то нажала, и проход открылся», – закончил за друга Дэн.

– Честное слово, – улыбнулась Эмьюз.

– И тебе ни капельки не любопытно, почему это так важно? – не поверил тот.

– А я знаю про вашу клятву, – отмахнулась она. – Меня уже предупредили.

– Я так не играю! – Дэн хлопнул себя по лбу. – Значит, выменять нашу тайну на твою не получится?

– Нет, – кивнула Тень. – Я не скажу, с кем выпала удача познакомиться. Если вы, конечно, явитесь завтра в полдень в парк.

– Явимся, не сомневайся, – заверил Бэн. – А теперь возвращайся к Флоранс, а то она подумает, что мы опять что‑то замышляем.

– Сейчас, – Эмьюз потупилась. – Простите меня за вчерашнее.

– Уже простили, если ты больше никогда не будешь угрожать мне расправой, – усмехнулся Дэниэл.

– Спасибо! – Девочка обняла обоих шутов, махнула рукой и зашагала туда, где ждала Робин.

– Если не найдешь Би в холле, постучи в ординаторскую! – крикнул Дэн. – Хаулинги у Флор в любимчиках. Наверняка еще болтают.

– Хорошо! – обернувшись, ответила та.

Эмьюз искренне жалела, что не увидит лица дядюшки Джулиуса, когда тот встретится со своими копиями. Приятное ощущение «доброго дела» распространялось по телу теплой волной. Оставалось еще отдать Росарио письмо, искавшее ее столько лет. В глубине души мисс Варлоу опасалась, что тетка рассердится на нее. Только Ческо, где бы он ни был, заслуживает места в памяти.

А еще Эмьюз решила вернуть подарок обратно Марте Нидлз. Обнаружив его на своей кровати, девочка вмиг осознала, что больше никогда не наденет это платье. Бросить его в камин неразумно: волшебная вещь не виновата, что стала частью страшной истории. Но держать платье у себя Эмьюз не желала, чтобы раз за разом натыкаться на него среди всего остального.

Робин дисциплинированно ждала подругу в холле.

– Тебе правда был нужен совет? – осторожно поинтересовалась мисс Варлоу.

– Да, – подтвердила Би. – Но это не имеет ни к чему отношения. Просто Флоранс хорошо знает моего брата. А он в последнее время перестал делиться новостями о своем здоровье. Разумеется, мисс Гейл не расскажет мне, как Конни себя чувствует. Профессиональная этика. Но Флоранс дала совет.

– И какой? – улыбнулась Эмьюз.

– Самый обыкновенный, – призналась девочка. – Не беспокоиться заранее.

– Как‑то бесполезно звучит, – отметила Тень.

– Ничего подобного! – возразила Би. – Это значит, что пока мне не о чем волноваться.

– Почему болезнь твоего брата такой секрет? Он выглядит здоровым, – попыталась пошутить Эмьюз. – А говорит о себе так, точно собрался умирать.

– Это он тебе сказал? – Робин побледнела. – Когда?

Мисс Варлоу больно прикусила язык.

– Мы как‑то полночи просидели у камина, – вспомнила Тень. – Про «умирать» я не серьезно. Он рассказывал, как вы познакомились, о своем отце и твоей маме, и много еще о чем. Просто любопытно, чем он болен?

– Спроси Конора, но не думаю, что он ответит, – немного успокоившись, отозвалась Би. – Меня любят как раз за умение хранить чужие тайны.

– Давай поскорее вернемся в нашу комнату, – попросила Эмьюз. – Ты выглядишь так, будто готова уснуть прямо здесь.

У барельефа с оборотнем, подпирая стену спиной, стоял Тангл. Заметив девочек, он выпрямился и поспешил к ним навстречу.

– Эмьюз, ты не возражаешь, чтобы Лют отпустили, не дожидаясь окончания срока наказания? – без предисловия начал наставник.

– Конечно, нет, Сэр! – без колебаний сказала она.

– Тогда пойдем к ректору, без твоего согласия Лют останется в подземелье. Финн упрямый, как… Очень упрямый, в общем. – Руфус заложил руки за спину.

– У тебя есть ключ от комнаты? – зевнула Би.

– Кажется… – Эмьюз принялась обшаривать карманы. – Нет.

– Сейчас принесу, – пообещала Би, вставляя жетон в ухо оборотня.

Девочка молча вслушивалась в затихающий звук шагов подруги.

– Ждешь, что я стану тебя ругать? – как бы между прочим бросил Тангл.

– Немного, – согласилась Эмьюз.

– Я не буду, а Финн будет. – Руфус успел получить свое. – Почему поддалась на провокацию дивного?

– По глупости. – Липкий стыд не позволял поднять глаза.

– Хорошо, что понимаешь, – подбодрил наставник. – Ректор наверняка жаждет задать море вопросов. Но я не позволю ему давить на тебя. Как только почувствуешь, что устала от него, возьми меня за руку. Такой своеобразный сигнал.

Робин обернулась быстрее, чем ожидала Эмьюз. Подруга отдала блестящий ключик и украдкой взглянула на Тангла перед тем, как снова скрыться за барельефом.

– А вы сами ничего не хотите спросить? – Мисс Варлоу едва поспевала за наставником.

– Я? – Руфус сбавил шаг.

Он мучительно подбирал правильные слова.

– Как погиб Борджес? – почти прошептал Тангл.

– Как герой. – В груди сделалось тесно.

 

 

– Что это значит? – оторопел Руф.

Вместо ответа девочка неловко поймала его руку.

– … сигнал, – рассеянно пробормотал Руфус. – Удобный, верно?

Эмьюз кивнула.

– С таким настроем мы быстро отделаемся от Финна, – пошутил Тангл. – Мне нужно успеть перехватить несколько часов сна. Ночью прибывает Звездный Экспресс, я пообещал быть на перроне.

– Возьмите меня с собой! – буквально взмолилась мисс Варлоу.

– Я не просто так собираюсь туда, – возразил Руф. – На этом поезде привезут тело моего наставника. Ничего веселого, сама понимаешь. Зачем это тебе…

– Тогда тем более возьмите меня, – попросила она.

Тангл согласился. Девочке верилось, что так она сможет стать Руфусу еще ближе. Может, Эмьюз и не такая идеальная Тень, как Лют, но ей тоже нужно место в сердце наставника ничуть не меньше. Тогда в палате Натан говорил, что отношения строятся обеими сторонами, что теплоту нужно непременно заслужить.

Тут Эмьюз осознала, что душу стремительно заполняет гордость. Тангл с его строгой осанкой и безупречно черной формой казался невообразимо благородным! Рядом с ним ее собственные движения выглядели неуклюжими. Девочка невольно пыталась скопировать походку наставника, но ей явно недоставало грации.

– Я ведь поставила вас в неловкое положение своим… побегом? – решилась Эмьюз.

– Мягко сказано, – подтвердил Руф. – И не одного меня.

– Вы ни капельки не сердитесь? – Совесть занозой саднила под ребрами.

– Сержусь. – Он остановился у подножия крутой лестницы. – Но в основном на себя. Я должен был защитить тебя и Лют, даже от вас самих. А в итоге… Твоя знакомая – Мина – считает, что я не подхожу на роль наставника. Теперь и я в этом почти уверен, но обязательно научусь.

Тангл бросил хитрый взгляд на ступеньки, а в следующую секунду уже подхватил Эмьюз на руки и оторвался от пола.

 

* * *

 

Старый гоблин сосредоточенно скрипел пером, то и дело всматриваясь в содержимое пузатой колбы.

– Профессор? К вам можно? – Низенький Теренс Дарроу совсем не загораживал Джулиусу картину.

– Странная манера: сначала открыфать дферь, а потом ф нее стучать. – Отто развернулся на стуле и сдвинул свои особые очки на лысую макушку. – Ах, это фы, дорогой друг! Теренс, остафьте нас, пошалюйста.

Коллоу едва сдержал улыбку при виде крошечной стремянки, приставленной к кровати.

– Постарайтесь не топать сапогами, – попросил гоблин. – Ф соседней комнате спит мой фнук.

– Разумеется, – тихо отозвался Джулиус.

– Фы за чем‑то конкретным или просто интересуетесь моими текущими исследофаниями? – тон зеленокожего профессора стал приветливо‑официальным.

– Все сразу. – Коллоу присел на корточки, чтобы Отто так сильно не задирал голову. – Взгляните вот на это.

Он достал из кармана злополучную плашку.

– Простите, что не предупредил… она тяжелая, – опомнился Джулиус, когда несчастный гоблин пошатнулся от неожиданности. – Это носитель информации, но как ее извлечь, я не знаю.

– Занятная штучка. – Глаза старого прохвоста буквально искрились от любопытства. – Остафите у меня?

– Не навсегда, – виновато признался Коллоу. – Вокруг нее случаются неприятности, так что будет лучше сохранить все в тайне. Вот почему я обратился именно к вам.

– Гут. – Отто демонстративно достал из ящика стола небольшую шкатулку, отомкнул ее ключом, болтавшимся на цепочке у него на груди, и спрятал плашку. – Что‑то еще?

– Вы нашли растение, о котором я говорил профессору Финну? – прямо спросил он.

– Сейчас! – Самостоятельный старичок встал на четвереньки и постарался нащупать носком стопку книг на полу.

– Позволите? – Джулиус протянул руки и осторожно снял гоблина со стула.

– Благодарю. – Господин Отто учтиво поклонился и поспешил к окну. – Знали, что это не софсем растение?

На подоконнике в углу обнаружилась кадка с одним единственным тонким изумрудным побегом.

– В каком смысле? – уточнил Коллоу.

– Это стебель Фетреницы, – пояснил гоблин. – Удифительное существо доброфольно отдало частичку себя для наших научных изысканий.

Воображение взбесилось. «Конечно! Ветреница! Чувствительный куст из сна», – только уважение к хитрому гоблину удерживало Джулиуса от того, чтобы выскочить из комнаты и помчаться в парк. – «Наивно полагать, будто она помнит те события… но вдруг? Что если Ветреница прольет свет на личность Малькольма‑Сириуса?».

– Почему никто не изучаль ее? – вещал Отто, сцепив пальцы замком на животе. – Фсе это фремя Фетреницу считали дриадой, а это ф корне не ферно! Она уникальный фид.

– Ветреница разумное существо, – пожал плечами Коллоу. – Она не хотела быть предметом исследований.

– Чушь! – фыркнул гоблин. – Фы, люди, разфе «неразумные»? А это не помешальо науке и не мешает сейчас. Фы исследуете себе подобных, чтобы понять, как улючшить сфою шизнь, как лечить сфои болезни, и Тени тоше не на пустом месте фозникли. Кто‑то и их изучаль.

– А на что вы, собственно, обижаетесь? – улыбнулся Джулиус. – Лавры первопроходца не устраивают?

– Не люблю, когда гофорят глюпости, – отрезал зеленый профессор.

Коллоу искренне считал стариковскую сварливость Отто забавной, поэтому и не думал принимать его слова на свой счет.

– Как далеко вы продвинулись в своих опытах? – пропуская гоблина обратно к столу, спросил он. – Девочка должна стать полноценной Тенью как можно скорее. Пока опять не нашла неприятности. Серьезно мешает только состояние ее здоровья. Понимаете?

– Мне не очень интересно, что бедняшка дольшна фам лично, – воздохнул Отто. – Но, боюсь, результаты неутешительные. Любофные зелья не зря попали ф список запрещенных. Их эффекты непопрафимы. Потребуется несколько лет, чтобы создать подобие лекарстф. Такого фремени у меня нет. Я слишком стар. Фариант решения проблемы, который могу предльошить сейчас, мне не нрафится. Да и ф тюрьму я не хочу.

– Любую ответственность я беру на себя, – заверил Джулиус.

– Если бы фсе было так легко. – Гоблин вскарабкался обратно на стул. – Стебель Фетреницы – отличный материал. Гипотетически из него получится некий состаф, способный раз и нафсегда застафить остыть фсякие чуфства по отношению к определенному чельофеку.

– Звучит не так уж и страшно, – отметил Коллоу.

– Но речь‑то идет о моем единстфенном фнуке! – Старичок стащил с себя очки и потер усталые глаза. – Я не шеляю до конца сфоих дней фидеть его боль. Что там! Я даше погофорить с ним об этом не решаюсь. А нофое зелье дольшен дать именно он.

На какое‑то мгновение Джулиус испугался, что Отто откажется от исследований. Странно было видеть его озабоченным моральной составляющей вопроса. Коллоу считал, что для таких, как Счастливчик или этот гоблин, наука величайшая ценность. С другой стороны, у Итона никогда не было семьи…

– Фы сделяете это за меня? Погофорите с ним? – Отто рассеяно подобрал со стола колбу, взболтал и вернул на место.

– Разумеется, – с нескрываемым облегчением подтвердил Коллоу.

– Я сфяшусь с фами, когда мой фнук проснется.

Джулиус вышел на улицу, обдумывая, как справиться с поставленной задачей. Помимо прочего, требовалось разобраться с похоронами. Он проклинал себя за желание заниматься всем сразу, но изменить привычке не мог. Отдать последнюю дань Натану требовала совесть: пара Маркуса слишком далеко, чтобы заниматься его смертью, ну хоть с Борджесом все ясно. С ним поступят как с любым дивным, чье тело удалось получить.

Голый парк уныло стелился под ногами. Джулиус опустился на землю перед огромным дубом. «Стоило спросить у Финна, как попасть внутрь», – он несколько раз обошел дерево вокруг, но не обнаружил ничего даже отдаленно напоминающего вход.

Когда Коллоу уже собрался воспользоваться помощью Финна, с которым так или иначе предстояло встретиться, дуб зашевелился! Дерево словно привстало на цыпочки, а из‑под корней выбралась она .

Ветреница явно спешила. Того, что произошло дальше, Джулиус никак не ожидал. Женщина‑растение приблизилась и… обняла его! Не успев опомниться, Джулиус оказался опутан крепкими тонкими стеблями, вырваться из которых не представлялось возможным. Острые колючки впивались в кожу даже сквозь форму.

Он пожалел, что позволил собственной связи с первородной тьмой ослабнуть. Умения Тени сейчас бы весьма пригодились. Следующая фраза повергла Джулиуса в совершеннейший ступор.

– Любовь моя ! – прошелестела Ветреница.

Колючие путы с каждой секундой сжимались теснее. В подобном положении, мягко говоря, не время иронизировать над собой, но только это и помогло собраться с мыслями.

– Ботаника никогда не была моей страстью. – Вдохи давались с трудом.

Не желая погружаться в изумрудный кокон с головой, Джулиус отчаянно старался высвободиться. Только стебли Ветреницы не поддавались.

– Отсохни, дура!! – как можно грубее рявкнул Коллоу.

Цепкие побеги задрожали и бессильно сползли вниз. То, что было сперва женщиной, потом смертельной ловушкой, теперь превратилось в бессмысленную кучу у его ног.

– Так‑то лучше, – отдышавшись, усмехнулся Джулиус. – Слишком близко для первой встречи. Вы крайне невоспитанная дамочка. Но, как ни прискорбно, мне все еще нужно задать вам пару вопросов. Приведите себя в порядок немедленно!

Куча отползла на несколько шагов и снова приняла человеческие очертания. Ветреница запахнула полы своего безразмерного одеяния и накинула капюшон.

– Простите , – неприятный звук терялся в шуме ветра в ветвях дуба.

– Еще чего! – ехидно отозвался Коллоу. – Только если вы вспомните одного Малькольма, который очень любит называть себя Сириусом.

Он чувствовал, что крошечные ссадины от колючек, покрывавшие кожу, вот‑вот начнут чесаться.

– Малькольм… Малькольм Мастерс… он друг , – неживой шепот заставлял мурашки пробегать по спине. – Я оторвана от вашего мира, и глаз у меня нет. Малькольм был добрым. Подозреваю, что люди не живут достаточно долго, чтобы у вас появилась возможность встретиться .

– И на том спасибо, – подытожил Джулиус.

– Я прощена? – Ветреница предприняла вторую попытку приблизиться.

– Да! – крикнул Коллоу, когда полянка у старого дуба осталась внизу.

 

Глава 38. Искренне ваши

 

Стараясь не разбудить Би, Эмьюз на носочках прокралась к тумбочке, достала свою шкатулку и забралась вместе с ней на кровать. Девочка твердо решила передать Росарио письмо прямо на перроне, чтобы избавить себя от необходимости что‑то объяснять, особенно тот факт, что конверт вскрыт.

«Может, лучше вообще без конверта?», – размышляла мисс Варлоу. – «Вроде как, так и было». Не ступая на пол, она запустила руку в Синего и извлекла потертый темный ключик. На дне шкатулки покоился пустой дневник. Эмьюз прекрасно знала, о чем стоит написать туда, но не находила в себе сил сделать это.

Сунув письмо Ческо в карман, девочка снова заперла свой сентиментальный сундучок, бережно сложив покалеченную игрушечную летучую мышь рядом с дневником и заляпанным пузырьком серебряных чернил.

С одной стороны, сидеть в комнате одной, вслушиваясь в мерное дыхание Робин, не особенно весело, но с другой, монотонно отвечать на повторяющиеся вопросы – тоже удовольствие сомнительное. Наверняка друзья захотят узнать подробности при первой же встрече. Оставалось рассчитывать на то, что в гостиной женского общежития безлюдно.

Но более удачного места, чтобы дождаться возвращения Лют, подобрать нельзя. Принципиальность Финна в вопросах наказаний явно имела под собой серьезные основания. Даже просьба Эмьюз как пострадавшей стороны его не тронула. Девочка надеялась, что Танглу удастся выиграть этот спор.

Внимание привлек посторонний звук. Что‑то настойчиво скреблось в дверь, но когда мисс Варлоу открыла, на пороге обнаружилась только записка: аккуратно свернутый листок бумаги со следами острых зубов, оставленными словно нарочно.

«Я жив», – многообещающее начало. – «Жаль, что пришлось выступить в роли приманки. И… спасибо за попытку помочь. Только почему не сказала, что ты не человек, а Тень?»

Сердце оборвалось и гулко плюхнулось в пустой желудок. Несколько минут Эмьюз не решалась продолжить чтение.

«Это многое меняет», – от волнения строчки плясали перед глазами. – «Если раньше я был рад нашему знакомству, то теперь я несказанно счастлив! Ты – самое удивительное в моей жизни. Жаль, что не получается оставить Пеппера дожидаться ответа: пес нужен мне. Милая Эмьюз, надеюсь, когда мое наказание за нарушение местных правил закончится, мы снова сможем общаться. Твой друг навсегда, Гримм».

Теперь содержание записки льстило и настораживало одновременно. Приятно, когда едва знакомый парень называет тебя «милой», но девочка вдруг поняла, что в ее чувствах по отношению к Гримму не хватает чего‑то очень важного – уважения.

Она отложила листок. Беспомощный мальчишка вызывал исключительно жалость и какое‑то иррациональное желание оградить его от новой боли. Эти эмоции нельзя было назвать очень приятными. Казалось, Урд права, и своими письмами Гримм нарочно привязывает Эмьюз к себе, изображая обиженного жизнью. Но ведь судьба действительно обошлась с ним не лучшим образом!

«Хватит забивать себе голову», – оборвал внутренний голос. – «Тетка обязательно посоветует что‑нибудь дельное, а пока есть более важные вещи, требующие внимания».

В замке заворочался ключ.

– Открыто. – Эмьюз рывком распахнула дверь.

– Спасибо. – Лют не спешила входить. – Вижу, Робин спит… а я на свежем воздухе не была целую вечность.

– Составить тебе компанию? – Некоторая неловкость ситуации смущала.

– Боялась, что не предложишь, – призналась вторая Тень.

– А я предложила, – улыбнулась Эмьюз. – Только стоит одеться потеплее.

Пока мисс Варлоу натягивала душный свитер, Лют с интересом изучала записку, опрометчиво забытую на столе.

– Что за болван! – полушутливо возмутилась она. – Кто ж так трусит признаваться в любви?! Сначала «милая», а потом «твой друг» – я бы обиделась на этого… Гримма.

– Нехорошо читать чужие письма! – зашипела Эмьюз, отнимая у Лют листок. – Кроме того, Гримм действительно мой друг.

– Как знаешь. – Белобрысая девочка примиряющее подняла руки.

– Чем совать нос в мои дела, лучше бы одевалась. – Она смяла записку и бросила в корзинку для бумаг.

Тени притихли и замерли, потому что Би проворчала что‑то невнятное сквозь сон и повернулась на другой бок.

– Куда пойдем? – спросила Эмьюз, когда они с Лют вышли в большой холл.

– Я хочу на внешнюю крепостную стену, – сказала та. – Оттуда должен быть потрясающий вид.

Лют с интересом разглядывала плафоны‑тыквы, заботливо погруженные карликами на тележки вместе с праздничными гирляндами.

– Пригодились мои туфли? – как бы между прочим поинтересовалась она.

– И да, и нет. – Эмьюз совсем не хотела делиться переживаниями последних суток. – Каблуки – не мое. Чтобы научиться ходить, не размахивая руками, я чуть не свернула себе шею.

К счастью, карлики успели починить испорченную туфельку и сделали это так искусно, что никто и не догадался.

– Странно, – пожала плечами Лют. – У меня получилось без особых усилий. Может, проблема в том, что ты ходишь, как парень? Слишком широко ставишь ноги.

– Не замечала. – В попытке уследить за своими движениями мисс Варлоу споткнулась.

– А ты присмотрись как‑нибудь, – посоветовала бывшая арестантка. – Если мои следы можно нанизать на воображаемою прямую, то линия между твоими будет зигзагом.

Эмьюз ничего не ответила.

– Знаешь, в какую сторону идти? – На перекрестке Лют завертела головой.

– Конечно, знаю. – Они свернули туда, где у самой стены располагался тайный штаб ОРК.

– Не сердись, я просто старалась помочь. – Фьюри осторожно взяла ее за руку.

– Давай оставим эту тему, пока не выяснилось, что я дышу как‑нибудь не так, – пошутила Эмьюз.

Прогуливаться рядом с Лют казалось странно и непривычно. Девочки подстраивались друг под друга, но никак не могли нащупать общий ритм. Эмьюз молчала, не столько потому, что не хотела говорить, сколько из‑за того, что не представляла, о чем.

– Я подружилась с наставником, – наконец решилась она.

– Здорово! – оживилась Лют. – Правда, он замечательный?

– Забавный, – подтвердила Эмьюз.

Тут следовало сказать, что сегодня Тангл берет мисс Варлоу с собой на вокзал, но язык точно прилип к небу. Эмьюз боялась признать тот факт, что не желает, чтобы и Лют составила им компанию. Глупая ревность отравляла медленным ядом. Стараясь убежать от тягостных мыслей, девочка прибавила шаг.

– Еще утром было почти безоблачно, – зачем‑то ляпнула она.

– Чувствуешь запах? – Вторая Тень зажмурилась и потянула воздух носом. – Наверное, так пахнет зима. В метрике написано, что я родилась в феврале.

– А я летом. – К своему стыду, Эмьюз совершенно позабыла месяц и число.

– Значит, я старше! – Лют состроила важную гримасу, продержалась несколько секунд и рассмеялась.

Девочки незаметно для себя поднялись и уже шли по внешней стене, продолжая держаться друг за дружку.

– Амбер и ее компания действительно оказались гадинами. – Лют отвела взгляд. – А твои подружки меня не любят.

– По‑моему, не они тебя, а ты их, – поправила Эмьюз.

– Возможно, – согласилась та. – Это из‑за тебя. Ты уделяла им гораздо больше внимания, чем мне… и я… позавидовала. На самом деле, все они мне нравятся, даже полено, которое вы зовете «Урд», и ее хвостик с нелепой прической.

– Урд хоть и не образец изящных манер, но она не полено! – нахмурилась Тень. – Если хочешь, чтобы к тебе относились нормально, старайся никого не обижать, тем более за глаза.

– А меня ты так защищаешь? – Лют отдернула руку.

– Не слышала, чтобы о тебе отзывались плохо, – спокойно ответила она. – Услышу – непременно вступлюсь.

– Слово дашь? – Вопрос прозвучал наивно и трогательно.

– Конечно! – заверила Эмьюз.

Лют принялась выписывать вокруг подруги легкие пируэты.

– Меня укачает! – насмешливо бросила мисс Варлоу.

– Еще чуть‑чуть! – сдвинув светлые бровки домиком, попросила та.

Подхватив Эмьюз под руки, Лют закружилась вместе с ней. Вдруг земля ушла из‑под ног! Тягучее отвратительное ощущение в животе, когда вот‑вот упадешь, не спутать ни с чем иным.

Потеряв равновесие, несчастная девочка шлепнулась на четвереньки, больно ударившись коленками о каменную кладку.

– Я не нарочно! – лепетала Лют, бледная от ужаса. – Думала, ты тоже умеешь…

– Умею что? – Раздосадованная Эмьюз сбивала пыль с подола.

– Ну, Сэр Тангл показал мне пару трюков, – замялась та.

Лют легко оттолкнулась, и слабенькие голубые искорки засверкали у самых ее ботинок. Если бы это был обычный прыжок, едва ли девочка приземлилась так далеко.

– Ты летаешь? – Мисс Варлоу отчетливо ощутила собственную ущербность.

– Не совсем, но почти, – призналась та. – Не выше, чем на пять сантиметров и очень недолго. Наставник говорит, что по‑настоящему полететь мы сможем только после Посвящения.

– Радует это «мы», – вздохнула Эмьюз.

– В первый раз и я упала, – доверительным тоном сообщила Лют. – Чтобы получилось, нужен учитель. Попробуем еще раз?

– Нет, – решительно отказалась она. – Меня после первого раза мутит. Лучше покажи что‑нибудь другое.

Самооценка балансировала на одной ножке над бездонной пропастью.

– Ладно, – мисс Фьюри пожала плечами. – Смотри.

Лют быстро терла указательный палец о большой так, словно собиралась посыпать стену невидимой солью. Потом резко развела пальцы, и между ними промелькнула тонкая белая молния. Но стоило чуду растаять, как девочка принялась ожесточенно трясти кистью.

– Что с тобой? – не поняла Эмьюз.

– Это больно. – Лют демонстративно протянула подруге руку.

Места, которых касалась молния, покраснели и даже немного вспухли.

– У Сэра Тангла подушечки пальцев твердые, как дерево!.. Горит… – белобрысая девочка наморщила лоб. – Чтобы появились мозоли, потребуется время. Вот ужас‑то! Я молчу о том, что сами по себе мозоли – жутко некрасиво.

Неожиданно во внутренней борьбе совести с ревностью безоговорочно победила первая.

– Знаешь, – начала Эмьюз, – сегодня мы с Сэром Танглом встречаем поезд на вокзале. Хочешь тоже? Ко мне приедет Росарио…

– Ночью? – удивилась Лют. – Я собираюсь спать. Соскучилась по своей мягкой уютной постельке, да и вокзалы я не люблю.

– Но… – попыталась возразить она.

– Даже если небо расколется на кусочки и станет падать прямо на перрон, я не пойду смотреть, – отрезала та. – К тому же, у наставника кто‑то умер, кажется… Не то связной, не то друг. Слышала, как ректор говорил с ним об этом. Зачем мне кислые физиономии в трауре? Настроение только портить! Расскажи что‑нибудь веселое из того, что я пропустила, а? Про праздник…

Лют выглядела так искренне в своем нежелании сострадать, что Эмьюз даже несколько оторопела. К счастью, собеседница приняла это за паузу перед увлекательной историей и терпеливо ждала, пока подруга соберется с мыслями.

 

* * *

 

Седой монах битый час со слезами в голосе вещал о вопиющем вандализме, демонстрируя цветные осколки, некогда являвшиеся витражным окном. Спрятавшись под маску, Джулиус откровенно зевал. Для себя он давно решил, каким образом Орден устранит причиненные неудобства, а главное, чьими силами.

«Сумел сломать, сумеет и починить», – криво усмехнулся Коллоу. – «А нет, тогда будет совсем другой разговор. Пора кое‑кому научиться бережнее относиться к окружающей реальности».

Наконец, двери открылись, и в комнату вошел смотрящий в ночь.

– Вы закончили? – после приветствия поинтересовался Джулиус.

– Да, – спокойно произнес тот. – Но мистер Ардэн не счел нужным исповедаться. Он выразил свою последнюю волю и покинул нас.

«Даже после смерти Натан остался верен себе», – подумал Коллоу, а вслух сказал:

– Могу я узнать, в чем она заключается?

– Вы ведь не Сэр Руфус Тангл, верно? – мягко возразил смотрящий в ночь.

– Нет, но я могу ему передать, – заверил Джулиус.

– Что ж, – протянул монах. – Мы все равно не очень хотим видеть эту Тень снова… Вреда не будет. Вот.

Он вручил свиток, скрепленный сургучовой печатью.

– Завещание, – без особой надобности пояснил смотрящий в ночь. – Записанное со слов покойного и заверенное аббатом.

– Хорошо, – кивнул Коллоу. – Только, боюсь, вам все же придется терпеть присутствие Сэра Тангла. Я собираюсь поручить ему лично устранить последствия своего нестандартного способа вести расследование.

– Это так необходимо? – почти взмолился седой монах.

– Увы, – подтвердил Джулиус.

Тягостное молчание несколько расстраивало. Плодотворное сотрудничество с представителями Церкви требовало меньшей настороженности с их стороны. Пустые слова ничего не стоят, но порой имеют больший вес, чем золото.

– Сэр Тангл должен получить свой урок смирения.

Собеседники задумались, но эти раздумья уже не беспокоили. Чем обосновывать решение и тратить время, достаточно дать оппонентам почувствовать, что вы мыслите в одном направлении.

Следующие полчаса Джулиус разбирался с нюансами предстоящих похорон. Он успел забыть, сколько мелочей нуждается во внимании. Поэтому Коллоу даже обрадовался ожившему карманному зеркальцу.

– Мое присутствие необходимо в другом месте, – пояснил он перед тем, как попрощаться.

Позиция Отто в отношении мальчишки вполне понятна, хоть и неожиданна. Джулиус был почти уверен, что в случае Клауса юношеская влюбленность пройдет так же быстро, как и возникла. При условии, что она вообще есть.

К несчастью, прямо высказать мальчишке эту свою гипотезу – убийственная глупость. Им таким кажется, что нет ничего важнее сиюминутного счастья.

«Возможно, они правы», – в сердце шевельнулась прозрачная грусть.

Коллоу неслышно опустился на ступеньки, ведущие к парадному входу, взбежал до двери и позвонил в колокольчик.

– Вы хотели меня видеть, Сэр? – Клаус выглядел взволнованным. – Не стойте на пороге.

Усиленно изображая гостеприимство, мальчишка проводил Джулиуса на кухню. Просторная комната с одним плотно зашторенным окном. На плите уютно попыхивал чайник, а на столе красовались три чистых кружки и сахарница.

– Мы собирались выпить чаю, – замялся он. – Но профессора Дарроу вызвал к себе ректор, а дедушка почувствовал легкое недомогание, принял снотворное и теперь отдыхает. Я могу предложить вам чашечку?

– Можешь, но я откажусь. – Коллоу развеял маску. – К моему глубочайшему сожалению, Тени не умеют находиться в нескольких местах одновременно. А после того, как я официально остался без связного, расстояния воспринимаются совсем по‑другому.

– У вас все еще есть я, – мальчишка гордо вскинул голову.

– Пока нет, – возразил Джулиус. – Нужно официальное разрешение господина Отто.

Взгляд Клауса сделался пристальным.

– Случилось что‑то еще, Сэр?

– Должно случиться, – напустив на себя таинственный вид, сообщил Коллоу. – Твои знакомые девочки, Эмьюз и Лют, должны стать полноценными Танцорами. Но один старый гоблин отказывается лечить Варлоу, потому что это заденет чувства его внука.

– Не понимаю… – Огонь под чайником погас, и пузатая посудина в клубах белого пара плавно двинулась к столу.

– Сядь, – попросил Джулиус, пододвигая себе стул.

Чайник понуро вернулся на плиту, где и затих.

– Конечно, можно оставить все, как есть, – продолжил Коллоу. – Признать Варлоу дефектной и отпустить на все четыре стороны. Мы найдем замену, а Эмьюз будет жить дальше, как жила. Один поцелуй, и личное счастье тебе гарантировано, только ты уже не сможешь ее бросить, даже если захочешь. Все Тени – части целого. Нам не дано спокойно умереть от старости в кругу любящих домочадцев. Смерть является в лице Вестника. Пожалуй, самое неприятное, что приходилось делать. Кто‑то устает жить и добровольно покидает этот мир, а кому‑то приходится. Может статься, однажды ты сам перенесешь меня в свой дом, чтобы я оборвал связь Эмьюз с Призмой, позволив другой Тени занять ее место. Она не будет винить тебя и безропотно примет любую судьбу, какую ты выберешь… Лечение же заключается в том, чтобы Эмьюз потеряла всякую возможность полюбить тебя. Навсегда. Какой вариант нравится больше?

Клаус, не мигая, таращился в никуда. Казалось, его взгляд пронизывает стены и дотягивается до самого горизонта. Мальчишка сжимал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

– Выбор очевиден, – собравшись с духом, произнес он. – Я уговорю дедушку вылечить Эмьюз.

– Не нужно. – Совесть извернулась и впилась мелкими острыми зубками прямо в сердце. – С этим я разберусь и сам. Важно было узнать, насколько хорошо ты понимаешь суть ситуации.

– Я справился? – Черные глаза Клауса походили на стеклянные бусины.

– Более чем, – признался Джулиус. – Вот как мы теперь поступим. Мне не помешает помощь, а тебе способ убежать от тяжелых мыслей. Если совместить одно с другим, получится вполне сносно. Сейчас мне нужно встретиться с ректором Финном, а ты пока отнеси кое‑что Сэру Танглу и жди в холле.

«Одной проблемой меньше», – подумал Коллоу, но облегчение отчего‑то не наступало. Подло предоставлять выбор там, где его нет. Прими мальчишка какое другое решение, разве что‑то бы изменилось? Едва ли.

Даже сладкий до головокружения воздух не успокаивал. Если бы нашелся кто‑то способный показать правильный путь! Сириус никак не подходил на эту роль. Он только подкидывал новые вопросы. «Малькольм Мастерс», – одними губами произнес Джулиус. Он не сомневался, что это не приблизит к разгадке личности непрошеного советчика. С другой стороны, не с неба же Сириус упал! Если его история потеряла, в ней вполне могли оставить отпечаток другие Мастерсы. На старой карте наверняка отыщется их дом здесь в Шейдивейл.

Вторая проблема – плашка. Не исключено, что старый гоблин сумеет разгадать ее секрет. Так или иначе, от попытки вреда не будет. Этот путь самый очевидный. Есть хитрый предмет – и есть не менее хитрый специалист по хитрым предметам. Но был и «длинный» путь – Фолия и Мария. Первая либо на самом деле не в себе, либо упорно маскируется с неизвестной целью. Любой псионик сойдет с ума, только попытавшись влезть ей в голову. Фолия не боится ни смерти, ни боли, у нее нет никого действительно дорогого. Раньше Джулиус считал, что Корникс такой человек для их Леди, но эта иллюзия растаяла под натиском фактов.

Мария? Тут, прежде чем что‑то спрашивать, стоит вернуть себе ее уважение. Ломать псиоников она умеет не хуже Фолии, значит, информацию можно получить только, что называется, «полюбовно». Здесь Джулиус видел для себя только один приемлемый путь – через сердце маленькой девочки. Чем теплее Эмьюз станет относиться к нему, тем больше у Марии будет поводов пересмотреть и свое отношение.

И наконец, последнее, не по значению, а по счету, – поведение Никс. Нет, эта Тень всегда играла по собственным замысловатым правилам. Но еще ни разу их интересы не пересекались настолько, чтобы Корникс попала под подозрение.

Остановившись у последней двери, Джулиус прислушался и постучал.

Финн выглядел усталым и больным. Он спешно проглотил какие‑то пилюли, запил водой и поморщился.

– Реж‑жим, – виновато пояснил ректор. – Фл‑флоранс Гейл со‑общила, что с дев‑вочкой все в порядке, зн‑значит ли это, что я ос‑остаюсь на посту? Я уж‑уже написал проше‑э‑ние об от‑отставке, но этот ун‑университет… и эти д‑дети… Готов сл‑служить здесь хо‑оть уб‑уборщиком.

– Успокойтесь, – попросил Коллоу. – Можете смело бросить свое заявление в камин. Другого кандидата в ректоры у Ордена все равно нет. Кроме того, под вашим руководством университет преобразился. Невооруженным глазом видно, когда человек вкладывает в свое дело душу.

– Благодарю вас, Сэр!

«Если бы у Финна был хвост, он бы непременно им вилял», – ехидно отметил внутренний голос.

– Я слышал, что во всей истории не последнюю роль сыграла какая‑то книга, – как будто вспомнил Джулиус.

– Нелепая шутка, – покачал головой ректор. – Но если в‑вы спросите меня, я готов под‑поделиться опасениями. Дело в том, что мне уж‑уже доводилось сталкиваться с этой ве‑э‑щью. Вын‑вынужден признать, что страницы к‑книги действительно пусты. И то, что она не яв‑является предметом эпохи артефактов, сомнений не вызывает. Только я не в‑верю в совпадения.

– Вы меня заинтриговали, – улыбнулся Коллоу. – В целях безопасности студентов, прошу передать книгу мне.

– Наверное, так правильнее в‑всего, – согласился Финн. – Я со‑обирался ее уничтожить, но вы, несомненно, найдете ответы там, где я бессилен.

Как же трудно изображать безразличие, когда живое сердце птицей мечется под ребрами. Невозможно представить, когда Джулиус в последний раз держал в руках «Настольную книгу непослушания». Повинуясь порыву, он открыл предисловие, чтобы увидеть мелкие буковки, похожие на раздавленных козявок, аккуратно уложенных ровными рядами.

– Я же говорил, что страницы пус‑пустые, Сэр, – вздохнул ректор.

– Ничего. – Коллоу поспешил спрятать книгу во внутренний карман формы. – Вы мне не одолжите перо и чернила?

– Од‑должу, конечно. – Финн вернулся к своему столу.

Пока тот искал пузырек с чернилами, Джулиус поймал себя на том, что украдкой поглаживает едва угадывающуюся под плотной тканью обложку.

– Что вы можете мне сказать о Ветренице? Она не опасна для студентов? – спросил он.

– Нет, Сэр! Ветреница кро‑откая, как цветок в кадке. – Ректор методично проверял содержимое многочисленных ящичков. – А от‑откуда такой интерес?

– Она напала на меня сегодня утром.

Признание немало озадачило собеседника. Ректор выпрямился и удивленно посмотрел на Джулиуса.

– Нет, никакой агрессии или злого умысла, – поспешил исправиться тот. – Она… призналась мне в любви и едва не задушила в объятьях.

– Такого раньше не сл‑случалось, – едва сдерживая улыбку, сообщил Финн. – Может, в‑вам просто «повезло»?

– Да уж… – протянул Коллоу.

– Вын‑вынужден спросить, в‑вы ничем ее не спровоцировали? – Ректор присел на корточки, погрузившись в поиски с утрированным рвением.

– Нет, – твердо ответил Джулиус. – Господин Отто рассказал, что то растение, которое я рекомендовал, Ветреница и есть. Хотелось лично убедиться.

– Насколько мне изв‑известно, она безразлично относится к людям. – Финн протянул закупоренную склянку чернил. – Все, что положено о ней з‑знать карликам, доставляющим Ветренице подкормку, касается яд‑ядовитых шипов, которыми можно нечаянно пораниться. Но яд не смертельный.

Следовало поставить ректора в известность о планах Ордена относительно Варлоу и Фьюри, но Коллоу справедливо решил повременить с подобными заявлениями. Во‑первых, это произойдет не завтра. А во‑вторых, ему не терпелось поскорее разобраться с делами и успеть прочесть хоть пару страниц из книги, навсегда запомнившей его юным.

 

* * *

 

Девочка проснулась в полной темноте и с трудом нащупала зеркальце, занудно повторявшее: «Поднимайся, Эмьюз. Через полчаса нам нужно выйти».

– Может, ну его? – не открывая глаз, спросила Лют. – Тут тепло и хорошо, чего тебе делать на вокзале?

– Раз решила, нужно собираться, – шепотом ответила она.

– Обещаю выспаться за двоих, – сладко зевнула та.

Стараясь не шуметь, Эмьюз взяла зубную щетку, расческу, набросила на плечи халат, великодушно предоставленный Робин, и поспешила умываться.

– Где ты? – спросил Тангл из зеркальца, когда девочка уже бежала вниз по лестнице, завязывая шарф.

– Спускаюсь, – ответила она.

– Я у барельефа с оборотнем, – сообщил наставник и пропал.

Эмьюз страшно волновалась. Она совершенно не представляла, как следует вести себя в подобной ситуации. К примеру, можно ли будет радоваться встрече с Росарио, если все вокруг грустят?

– У тебя что, нет шапки? – Тангл сурово сдвинул брови.

– Нет, Сэр, – с опаской призналась девочка. – Зато есть капюшон и шарф.

– Будем надеяться, что ты не замерзнешь, – вздохнул тот. – Я собираюсь лететь довольно быстро.

В большом холле Руфус призвал маску, подхватил свою подопечную и открыл себе дверь. Низкое косматое небо отражало свет рыжих фонарей. Ветер улегся и больше не тревожил тяжелые тучи, готовые подарить усталому городу первый снег.

Переданный Клаусом свиток покоился в ящике стола. Руф не спешил заглядывать в него. Он ждал чего‑то подобного, только прочесть не хватало смелости. Тангл находился в полной уверенности, что послание от смотрящих в ночь имеет отношение к Натану, потому что вариант с Найджелом отпал вчера.

Эмьюз же старалась быть образцовой ношей. Она осторожно вслушивалась в дыхание наставника и стук его сердца, пытаясь понять, что тот чувствует сейчас и о чем думает.

С высоты город выглядел потрясающе! Он переливался точно драгоценный, как кристалл Орина в оправе черного камня. Игрушечные домики, белый пар, поднимавшийся ровными столбами из труб на черепичных крышах, – сонная сказка, которую так опрометчиво пропустила Лют.

Руфус приземлился посреди пустого перрона, подальше от назойливого света бирюзовых фонарей.

– Почему никого нет? – робко поинтересовалась мисс Варлоу.

– У нас еще минут пятнадцать‑двадцать в запасе, – сообщил тот. – На вокзал следует прибывать заранее.

Тангл напряженно молчал.

– Вы жалеете, что взяли меня с собой? – Эмьюз потупилась.

– Нет, с чего ты вязла? – Руф положил руку девочке на плечо. – Просто мне кажется, чем меньше ты будешь открывать рот, тем меньше вероятность простудиться.

Глупая шутка никак не спасла положение.

– Мне немного совестно, что ты тут мерзнешь, – признался Тангл.

– Я не мерзну, – возразила Эмьюз. – А вам, наверное, грустно. Но даже если я тихонько постою, вы уже не один.

Руфусу оставалось только поражаться способности этой девочки прощать. «Варлоу определенно обладает тайным знанием, которое мне, дураку, недоступно», – отметил он про себя.

– Вам самому не холодно? – Эмьюз сосредоточено изучала носки своих ботинок. – Форма не выглядит теплой.

– Она такая, как нужно, – улыбнулся Руф. – Это трудно объяснить. Я не знаю, как ее шьют и из чего, но форма – вторая кожа. Она дается раз в жизни и всегда впору. После посвящения ты получишь свою и все поймешь.

– А когда оно будет, посвящение?

В небе вспыхнула яркая черточка, вырвавшаяся из облаков.

– Это решаю не я, – признался наставник. – Могу сказать, что это довольно странная процедура. Она проходит здесь, в замке, точнее, под замком. В месте, которое называется «Сердце Тени». Считается, что именно туда упала Призма больше тысячи лет назад.

– Мне будет страшно? – зачем‑то спросила девочка.

– Не думаю. – Руфус развеял маску. – Дайне было, а мне нет. Ты же не боишься высоты?

– Какая высота в глубине? – удивилась Эмьюз.

– Не хочу портить тебе предвкушение своими рассказами. – Наставник извлек из кармана почти плоскую металлическую коробочку с отбитым углом. – Конфету?

Он ловко открыл крышку и продемонстрировал аккуратно уложенные разноцветные леденцы.

– С удовольствием! – Мисс Варлоу кокетливо подхватила полы мантии и изобразила потешный реверанс.

– Возьми желтую, они кислые, а то для траура у нас слишком счастливые лица, – посоветовал Руф.

– А я уже красную присмотрела, – вздохнула та.

Сейчас Руфус жалел только об одном: о том, что не наладил отношения с этой девочкой раньше. Под ее наивным взглядом он ощущал себя распоследним гадом и прекрасно понимал мальчишек‑антропоморфов. За тот удар его определенно стоило вычеркнуть из списка последователей Шутника.

– Эмьюз, если у тебя есть какие‑нибудь вопросы, – начал Руф, – ты всегда можешь обратиться ко мне, какими бы нелепыми они тебе ни казались. Не только потому, что чувствую себя виноватым. С тобой приятно болтать. Звездный почти здесь. Я, наверное, передам тебя Тэсори, а сам буду вынужден заняться… другими делами.

– У меня есть вопросы, – призналась девочка. – Хочется больше узнать о вас и о Леди Дайне Уиквилд. Думаю, Все‑помню Галерея впустила меня потому, что там есть портрет Леди Дайны.

– Не сегодня, хорошо? – Голос наставника сделался по‑настоящему грустным. – Когда‑нибудь – обязательно, но не сегодня. История получится длиннее, чем на пять минут.

– Тогда скажите, почему вы ничему меня не научили, когда Лют уже столько всего умеет? Только не откладывайте, а то я решу, что вам нельзя верить, – набравшись наглости, выпалила Эмьюз. – Из‑за того, что я дефективная?

– Кто тебе сказал такую чушь? – насторожился Руф.

– Вы, Сэр. Пусть не мне, а господину Натану. – Девочка смотрела не мигая. – Не собиралась подслушивать… так вышло случайно.

«Сейчас не помешало бы провалиться сквозь землю», – участливо сообщила совесть.

– Я был не в себе, – самое нелепое оправдание из всех и единственное пришедшее на ум. – Почему я учил Лют? Не так много она, кстати, и знает. Лют ничем другим не интересовалась, кроме себя, разумеется. Мы наверстаем, обещаю.

Тем временем волшебный поезд плавно опустился на рельсы и пронесся мимо в полной тишине.

– Почему нет гудка? – Эмьюз осторожно взяла наставника за руку.

– Из‑за Маркуса, – пояснил тот.

Когда клубы пара рассеялись, двери вагонов распахнулись разом, и на перрон вышли немногочисленные пассажиры. Оказалось нетрудно догадаться, что большинство из них – Танцоры. Мисс Варлоу насчитала четверых мужчин и двух женщин в безупречно‑черной форме со знаками отличия, остальные же были одеты, как ректор Финн.

– Мы подойдем? – Она никак не могла отыскать взглядом Росарио.

– Да, – словно опомнившись, отозвался Тангл.

Люди не спешили расходиться, они молча подтягивались к последнему вагону. Вдруг Эмьюз заметила на себе пристальный взгляд. Невысокая полная женщина в жемчужном одеянии отстала от остальных и точно дожидалась их с наставником. Ее смуглое круглое, как блин, лицо с пухлыми губами, носом‑картошкой и чуть раскосыми глазами излучало доброту.

– Как ты, мой милый? – ласково спросила женщина, поравнявшись с Руфусом.

– Сам не знаю, Леди Лани. – Тангл нагнулся, позволяя той поцеловать себя в щеку.

– Должно быть, твоя девочка? – Толстушка поманила Эмьюз к себе. – Не бойся. Это же просто рука, а не акула.

Наставник незаметно подтолкнул подопечную в спину.

– Лани Канани, – представилась женщина, пожимая пухлой ладонью руку девочки.

– Эмьюз Варлоу, – ответила она.

– Руфус, иди, – попросила Леди Лани. – Мы тебя догоним.

К великому недоумению Эмьюз, Сэр Тангл подчинился. Он призвал маску и унесся вперед в вихре колючих искорок. Когда девочка попыталась последовать за ним, бывшая Тень удержала ее.

– Отпустите! – потребовала мисс Варлоу. – Я хочу быть с моим наставником!

– Иногда совершенно не важно, чего мы хотим, – возразила женщина.

Шуметь или вырываться не позволяла давящая тишина, царившая на перроне. Эмьюз понуро стояла рядом с упрямой толстухой, все еще не отпускавшей ее.

Наконец, люди у последнего вагона зашевелились. Первыми показались трое мужчин и одна женщина с массивными носилками, на которых лежал кто‑то пятый. Сразу за ними шел Тангл, поддерживая под руку хрупкую особу в коротком полушубке и платье до самой земли. На голове у незнакомки была изящная шляпка под черной вуалью, так что девочка не могла рассмотреть лица.

Немая процессия под приглушенные всхлипы спутницы Тангла прошествовала мимо. Никто даже не заметил присутствия Эмьюз.

– Как же я? – прошептала девочка.

– Там ты не нужна, – покачала головой Леди Лани.

– Я так хотела поддержать Сэра Тангла. – Внутри будто лопнуло что‑то… сломалось. – А ему оказалось все равно.

– Конечно, Руфусу не все равно! – возразила та. – Достаточно того, что он знает о твоем присутствии. И потеряться не бойся.

Замыкали процессию две узнаваемые дамы: рядом с громадной костлявой фигурой Леди Корникс Росарио выглядела игрушечной. Вдруг Тэсори заметила девочку и остановилась.

– Не подходи! – Едва знакомая бывшая Тень ловко спрятала Эмьюз за спину. – Еще шаг, и, клянусь, я тебя поджарю!

– Я тоже вас помню, Канани. – Росарио продемонстрировала пустые руки. – Хоть и не разделяю ваших чувств. Потрудитесь поинтересоваться, кем я прихожусь мисс Варлоу, прежде чем кидаться угрозами.

– Да, – пискнула девочка. – Мадам Тэсори – мой связной.

– Несчастное дитя… – пробормотала Леди Лани.

Тетка подхватила Эмьюз под локоть и поспешила прочь.

– Я тебя не ругаю, – вполголоса сказала она. – Но с твоей стороны весьма опрометчиво рисковать своим здоровьем из‑за наставника.

– Думала, тебе будет приятно, если я встречу поезд, – обиделась девочка.

– Мне обязательно будет приятно, если ты не простудишься, – отрезала Тэсори. – А пока возьми мои перчатки.

Мисс Варлоу мечтала отдать тетке письмо, но понимала, что момент, мягко говоря, неподходящий.

– Мне показалось, что та женщина ненавидит тебя. – Эмьюз оглянулась, но Леди Лани куда‑то пропала.

– Не показалось, – в голосе Росарио сквозила легкая ирония. – Канани хороший человек, но в прошлом между нами возникли… некоторые «противоречия». Нельзя нравиться всем, так же как нельзя спасти всех. Советую помалкивать. У нас будет время. Сейчас же веди себя сдержанно. Тебе нечего делать на похоронах, но раз ты здесь, терпи, пока все не закончится.

Девочка успела забыть, что Тэсори – сплошная загадка. Едва ли «некоторые противоречия» могли послужить поводом для одного «хорошего человека» поджарить другого.

Траурная процессия миновала город и достигла стен аббатства, когда ленивое солнце размытым пятном поднялось из‑за горизонта. Тени пронесли тело Маркуса по главной аллее, но свернули вовсе не на кладбище, а в другую сторону. Колонна остановилась у высоких каменных ворот. Тяжелые створки выглядели так, словно не должны открываться в принципе.

Когда носилки поставили на землю, седой монах, ожидавший у ворот, принялся читать нараспев что‑то, смысл чего Эмьюз все равно не понимала, потому что слова сливались в один сплошной поток звуков.

– Кто все эти люди? – шепотом спросила она у Росарио.

– Танцоры, знавшие Сэра Штэйнфола достаточно близко, чтобы желать проститься с ним, и их связные, в основном, – пояснила тетка.

– Можно еще вопрос? – Девочка поправила шарф.

– Пожалуйста, невоспитанная моя, – вздохнула Тэсори.

– Что говорит священник? Мне сказали, что они уверены, будто у Теней нет души.

После этих слов Леди Воденбран не выдержала. Ворча себе под нос, она проплыла вперед.

– Священник перечисляет заслуги Сэра Штэйнфола перед Орденом и миром. – Росарио спрятала озябшие руки под пушистый воротник своего пальто.

– Так долго? – удивилась Эмьюз. – И так… непонятно.

– А ты считаешь, все эти люди собрались здесь от нечего делать? – фыркнула тетка. – Пусть Маркус был жестокосердным и грубым, но его гибель многие расценивают как большую потерю для Ордена.

Седой монах продолжал свою речь, а Тени и связные по очереди подходили к носилкам, замирали на пару минут и уступали место другим. Только Тангл со своей спутницей статуями стояли по правую руку от священника.

– Подождешь меня здесь? – тихо поинтересовалась мадам Тэсори.

– Наверное, – пожала плечами Эмьюз.

В голову закралась мысль глупая и страшная одновременно: «А что успеет сделать для Ордена она сама или Лют перед тем, как расстанется с жизнью? Кто будет стоять над ней по правую руку от священника?».

– Ты что тут делаешь? – От неожиданности девочка так и подпрыгнула.

– Вы меня напугали. – Она обернулась, чтобы увидеть дядюшку Джулиуса собственной персоной.

– Ну и очень плохо, – с напускной суровостью парировал тот. – Если даже я в своих сапожищах, особенно не таясь, подкрался незамеченным, мимо тебя спокойно пройдет армия дивных.

– Я задумалась, – возразила Эмьюз.

– Это слабое оправдание, – отмахнулся Коллоу. – И все‑таки, что ты тут делаешь?

– То же, что и все, – вздохнула она.

– Одна? – нахмурился дядюшка.

– Вовсе нет. – Девочка попыталась отыскать взглядом Росарио. – Я с мадам Тэсори. Вы не знаете, где похоронят господина Натана?

Мисс Варлоу хотела спросить и о судьбе Борджеса, но постеснялась.

– Его настоящее имя Эндрю Натаниэль Ардэн, – сообщил Джулиус. – Похороны Натана начнутся, когда здесь все закончится. Желаешь присутствовать?

– Да, Сэр, – без колебаний подтвердила та.

Вдруг Коллоу как‑то чересчур спешно оборвал беседу и улетел, а к девочке почти вприпрыжку уже направлялась Росарио.

– Что ему было нужно от тебя? – настороженно осведомилась она.

– Ничего, – призналась Эмьюз. – Мы поболтали немного.

– Постарайся «болтать» с ним пореже. – На лбу тетки отчетливо проступили глубокие морщины. – У нашего с тобой сотрудничества есть один неоспоримый минус. Если бы в Ордене не решили отдать меня тебе, ты еще очень долго не познакомилась бы с этим… Сэром.

– Мне он кажется довольно милым человеком. – Легкое раздражение неприятно шевельнулось в груди.

– Исключительно потому, что ты его совсем не знаешь. – Росарио замолчала.

Все звуки потерялись куда‑то. В непроницаемой тишине тяжелые створки ворот начали медленное движение. Каково же было изумление, когда Эмьюз рассмотрела четыре упрямые фигуры, без усилий толкавшие толстые каменные глыбы.

– Это тоже Тени? – пролепетала она.

– Нет, конечно! – зашипела тетка. – Это пустые доспехи. Внутри у них только паутина, насколько мне известно.

– Мы пойдем туда? – Девочка поежилась.

– Никто, кроме монахов, не смеет переступать этот порог.

Эмьюз прикусила язык. Недовольство мадам Тэсори почувствовал бы кто угодно!

Тем временем, четыре доспеха подняли носилки и в сопровождении священника погрузились в полумрак за воротами. Но ушли они недалеко. Оставив Маркуса в нескольких метрах от входа, доспехи вернулись, чтобы снова закрыть тяжелые створки.

Две белые каменные глыбы с необъяснимой грацией скользили навстречу друг другу. Незаметные слезинки сорвались с ресниц Росарио и сбежали по щекам в тот момент, когда щель между створками пропала совсем.

В довершение картины с неба посыпался настоящий снег. Пушистые хлопья кружились в воздухе и тихо ложились на землю, превращаясь в крошечные капельки.

– Вот теперь можешь отвлекать меня вопросами, – грустно улыбнулась тетка. – Мне стоит доставить тебя в университет.

– Сегодня хоронят еще одного человека. – Эмьюз отступила на шаг. – Я должна быть там.

– Посещать похороны незнакомых людей – странное хобби. – Росарио подняла брови.

– Мистер Ардэн дал мне хороший совет и… погиб у меня на глазах, – возразила девочка.

– И кто это? – поинтересовалась мадам Тэсори.

– Натан, – сообщила та.

– Тогда понятно, – кивнула тетка. – Связной Сэра Коллоу. Его настоящего имени не знал никто. Ты ведь не послушаешь, если я попрошу отказаться от этой затеи?

– Не послушаю, – согласилась девочка.

– Я с тобой не пойду, – без особой необходимости сообщила Росарио. – И одну тебя не отпущу.

Пока Эмьюз самозабвенно препиралась с мадам Тэсори, к ним бесшумно приблизился Тангл со своей загадочной спутницей.

– Веди себя прилично, или я сдам тебя в зоопарк! – пригрозила тетка.

– Не имеешь права, – отмахнулась мисс Варлоу.

– А я уже успел рассказать, что ты хорошая девочка. Не стыдно? – спросил наставник. – Вы Мария Тэсори?

– Да, Сэр. – Росарио расправила плечи.

– Проводите мисс Фэйр Ла Рут в университет и проследите, чтобы о ней позаботились, – приказал Тангл. – Эмьюз остается со мной.

– Позволите возразить против последнего пункта? – со всей строгостью парировала Тэсори.

– Не позволю. – Руф решительно взял девочку за руку. – Не заставляйте повторять.

– Ваше право, но если моя госпожа простудится, я напишу на вас жалобу, – спокойно произнесла тетка.

– Я не простужусь, обещаю! – Юная Тень уставилась на Росарио щенячьими глазами.

– Эмьюз, хватит, – одернул Тангл. – Нас никто ждать не станет.

Девочка нащупала в кармане свернутый пополам конверт.

– Еще одно. – Она вложила заляпанную бумагу в ладонь Тэсори и поспешила вслед за Руфусом.

Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее! Эмьюз боялась обернуться. От волнения щеки просто пылали. На какое‑то мгновение в душу закрались сомнения: а правильно ли она поступила, передав письмо? Вдруг Росарио расстроится? Что, если этим Эмьюз сделала только хуже?

«А как же Ческо?», – очнулся внутренний голос. – «Он надеялся на Синего, тот подвел. Теперь, спустя столько лет, справедливость будет восстановлена».

– Куда мы идем? – осторожно спросила Эмьюз.

– Возможно, ты не поверишь, – Тангл не сбавлял шаг, – но именно Натан заставил меня понять, что значит «Наставник». Показал, каким я обязан стать. И второй шанс для нас с тобой тоже его заслуга.

– Я верю, – слова сорвались с губ облачком белого пара.

Снегопад усилился. Снежинки больше не таяли, они нежным покрывалом ложились под ноги. Если бы мисс Варлоу умела плакать, она непременно заплакала бы. Девочке вдруг сделалось невыносимо обидно. Такого замечательного Натана провожали всего четверо: Леди Корникс, Сэр Джулиус и она с Руфусом. Не было даже священника!

– Скажешь что‑нибудь? – Женщина неловко толкнула Коллоу локтем в бок.

– А чего тут скажешь? – Снежинки плавились на его ресницах и одинокими каплями сбегали по лицу. – Спасибо, что был с нами. Мне тебя уже не хватает.

Леди Корникс закрыла крышку гроба, а Сэр Джулиус сам опустил его на дно свежей ямы. Эмьюз зажмурилась и уткнулась в наставника, как в подушку.

Руфус осторожно погладил девочку по спине. Те слова, которые он мог произнести, смешались в один сплошной гул. Все, что умудрился испортить Маркус, Натан исправил за считанные дни. Сколькому бы еще Руф смог у него научиться, останься тот жить? Вопрос горьким комом застрял в горле. Тангл молча наблюдал, как яма превращалась в аккуратный холмик.

– Имеет смысл съесть что‑нибудь, – сказал он, когда древние оставили их с девочкой одних.

– Не хочу, – призналась Эмьюз.

– Это не вопрос, а директива. – Руфус с трудом заставил себя повернуться к могиле спиной.

Внезапно на дорожке, ведущей к часовне, возникла Росарио! В расстегнутом пальто с развевающимся шарфом тетка выглядела растрепанной.

– Мне нужно поговорить с Леди! – крикнула она.

– Вы уверены? – Руф не считал Тэсори хоть сколько‑нибудь адекватной особой. – Мы собирались позавтракать.

– Скорее уж, пообедать, – отдышавшись, улыбнулась та. – С этой задачей я справлюсь, а вас ждет дама. Я передала ее в заботливые руки университетской фельдшерицы. Вы найдете их обеих в госпитальном корпусе.

– Это срочно? – Руфус мучительно искал повод отказать сумасшедшей старухе.

– Да, Сэр, – вклинилась Эмьюз. – Мы обязательно позавтракаем вместе или пообедаем, но не сегодня.

– У вас есть деньги, чтобы поесть в городе? – Он судорожно зашарил по карманам.

– Не беспокойтесь. – Тэсори застегнула пальто и аккуратно повязала шарф. – Я могу отправить вас прямиком в замок, если желаете.

– Сделайте милость, – зачем‑то попросил Руф.

– Только девочку отпустите, – предложила та. – Вы все еще держите ее за руку.

Росарио легко коснулась идеально‑черной формы, и наставник пропал.

– Ответь на один вопрос, – глаза тетки поблескивали, – как письмо попало к тебе?

– Оно лежало внутри Синего.

– А точнее? – Тэсори по‑птичьи склонила голову набок. – Я не буду никого ругать, даже за то, что кто‑то пренебрегает приличиями, читая чужую корреспонденцию.

Тут пришлось рассказать все от начала до конца. И про раскиданные вещи, и про съеденный учебник с испорченным ковром.

– Значит, Синий его просто проглотил, – подытожила Росарио. – Не специально, само собой. Появись это письмо вовремя, многое повернулось бы по‑другому. Теперь ты знаешь одну из моих «страшных тайн».

– Одну из? – изобразив недоумение, уточнила девочка.

– Конечно, принцесса, – подмигнула тетка. – У каждой уважающей себя женщины должно быть бесконечное множество тайн на все случаи жизни. С ними гораздо интереснее, чем без них. Пожалуй, самая страшная тайна – дата моего рождения.

В животе у Эмьюз громко заурчало.

– Мы обязательно пообедаем, но сперва… я навещу кое‑кого.

Словно камень свалился с души. Они шли по запорошенной дорожке вдоль стены, пока не набрели на решетчатую калитку, за которой из белого марева проступали длинные черные камни.

Калитка заскрипела ржавыми петлями, нехотя впуская посетителей. На каждой прямоугольной глыбе белела надпись «Все имеют право на память» и какие‑то цифры. А под ней начинались ровные столбцы мелких буковок.

– Это тоже кладбище? – шепотом спросила Эмьюз.

– Да, только здесь похоронены не люди, а имена. – Росарио уверенно шагала среди безмолвных холодных камней. – Я тут впервые. Вот он… нужный год.

Девочка разглядывала себя на гладкой поверхности, пока тетка, прищурившись, водила пальцем по строкам.

– Нашла, – объявила она. – Франческо Тэсори. Благодаря тебе я теперь точно знаю, что мой мальчик не был дивным. Если бы я только получила то письмо…

Росарио закрыла лицо руками. Вдруг в отражении появилось то, чего там никак не могло оказаться, – два алых огонька. Эмьюз обернулась.

В ореоле пушистых снежинок Пеппер смотрелся завораживающе и пугающе одновременно. Призрачный пес немного прихрамывал, но его глаза казались необычайно веселыми. Зверь на мгновение остановился рядом с девочкой, приветливо махнул пушистым хвостом и двинулся дальше. До сих пор удивительное преображение Пеппера возбуждало любопытство. Вот он был ледащей дворнягой, покрытой тошнотворными язвами, больной и жалкой, а вот он же стоит необыкновенно красивый, с широкой грудью, массивными лапами и косматой шерстью, похожей на языки бело‑голубого пламени.

– Кто тут у нас? – Росарио протянула Пепперу открытую ладонь. – У меня ничего нет для тебя, приятель.

Пэп обнюхал руку тетки, почти касаясь носом кожи, потом осторожно боднул ладонь своей громадной головой и исчез.

– Это Пеппер, собака‑поводырь Гримма, – сообщила мисс Варлоу.

– Забавный. – Росарио промокнула глаза платочком. – Ну, нам пора. Невежливо заставлять ждать.

– А кто‑то ждет? – не сообразила Эмьюз.

– Естественно, – подмигнула та. – Еда!

 

* * *

 

– По‑моему, загадочный «друг» официально нас обманул, – проворчал Дэн, сверяясь с часами. – На моих ровно полдень!

– Можешь их выкинуть, – возразил Бэн. – На моих без трех.

– Флор сожрет нас без соли, когда поймет, что мы улизнули, пока она возилась с дамочкой в истерике. – Дэниэл посильнее натянул шапку. – Ты всерьез думаешь, что в ближайшие секунды что‑то изменится?

Мальчишка промолчал.

– Ну, чего головой крутишь? Гляди, отвалится! – издевательски отметил Дэн. – Над нами подшутили. Это нормально.

– Почему ты никогда ни во что не веришь? – возмутился Бэнжамин.

– Чтобы потом обидно не было, – отрезал тот.

– Рассчитывал, что ты сочинишь новый ответ. – Бэн взял друга за плечи и легонько встряхнул. – У меня хорошее предчувствие! Случится что‑то потрясающее!

Часы на запястье Бэнжамина жалобно пискнули, и в этот самый миг в нескольких метрах вихрем взметнулись колючие снежинки, но прежде, чем они успели опуститься на землю, перед ребятами возник исполинского роста Танцор! Лицо мужчины скрывала непроницаемая тьма.

С ближайшего дерева сорвалась тяжелая черная птица и неслышно села Танцору на плечо. Время точно остановилось, но белые хлопья продолжали кружиться как ни в чем не бывало. На черной форме Тени серебрились знаки отличия и эмблема Ордена, но мальчишки не понимали, что они означают.

Танцор держал руки за спиной и просто стоял статуей. Ни Бэн, ни Дэн не находили в себе смелости заговорить первыми. Они лишь всматривались в черноту безликой маски.

Когда тишина сделалась невыносимой, мужчина вдруг протянул шутам небольшую книжечку в потертом кожаном переплете. Их книгу! Мальчишки, не сговариваясь, коснулись обложки, но Танцор не спешил разжимать пальцы. Черная птица деловито сбежала по его руке до самого запястья. Она всматривалась в лица ребят внимательными глазками‑бусинками, словно пытаясь прочесть их мысли. Поняв что‑то для себя, птица коротко обернулась и улетела прочь.

Тогда Танцор опустил руки, отступил на шаг и… поклонился! Причем не как‑нибудь, а как положено настоящему Шутнику! Если пару минут назад липовые близнецы и могли что‑то сказать, пусть и боялись, то теперь они просто потеряли дар речи. Дэн прижимал книгу к груди, а Бэн сорвал с головы шапку. Оба мальчика следили за движениями Тени, открыв рты. Они тысячу раз представляли, как должен выглядеть «шутовской поклон», но все их попытки повторить его по написанному оказались невообразимо далеки от истины.

Чудо закончилось так же внезапно, как началось. Выпрямившись в последний раз, Танцор пропал, не проронив ни слова.

Дрожащими руками Дэн открыл книгу и ахнул. Метка, оставленная Финном, испарилась, а на ее месте красовалась свежая надпись.

«Многоуважаемые господа Джестер и Джестер!» – Неровные строки, выведенные размашистым почерком, еще пахли чернилами. – «Мы возвращаем вам утраченный Том Непослушания, впредь будьте осторожнее. Даже если все написанное ниже правда от первой буквы до последней точки, это не повод рисковать своими жизнями и чужими тайнами. Между храбростью и безрассудством есть тонкая грань, которую мы не нашли. Надеемся, найдете вы. В любом случае, мы бесконечно гордимся вами, теми, кто был до вас, и теми, кто придет после».

– Ты взгляни на подпись! – Дэн закашлялся.

– Искренне ваши, Счастливчик (ныне покойный), Ловкач (ныне покойный)… – голос Бэна сбился на хрип. – Шпилька и Шутник!!!

– Понимаешь, что это значит?!

Больше Дэниэл не говорил ничего, он словно безумный скакал по пятачку перед старой‑престарой пушкой, пока не упал в мокрый снег.

– Теперь Флор точно тебя слопает! – Бэнжамин поспешил спрятать книгу во внутренний карман куртки, слепил снежок и, прицелившись, отправил его прямо в друга.

– Пускай!! Я сам посыплю себя солью! – Дэн подскочил на ноги. – Он не умер!!!! Понимаешь, нет?! Горгульи действительно швыряли его вниз с высоты башни четырех ветров!!

– Но Шутник не разбился, потому что был Тенью!! – подхватил Бэн.

– Я всегда это знал!!!

Мальчишки галдели без умолку, перестреливались снежками и беззаботно радовались, точно пара крошечных эльфов.

«Как порой мало нужно для счастья», – подумал Джулиус, нагоняя свою вечную спутницу.

 

Глава 39. Сердце тени

 

– Убедился, что я была права? – Корникс рывком задернула тяжелые шторы и развеяла маску. – Во мне умер великий писатель!

– Над твоими ошибками и описками обхохатывалось не одно поколение, – иронически отозвался Коллоу. – Но я действительно признаю, что некоторый талант у тебя имеется. Если бы ты с тем же рвением отчеты писала…

– Это совсем разные вещи! – обиделась Тень. – Зря ты оставил им записку. Теперь мальчишки станут думать, что мы одобряем их выходку.

– Мои маленькие копии не могут быть такими бестолковыми, – отрезал Джулиус.

– Еще как могут, ты сам очень умным был в их возрасте? – Никс подобрала с тумбочки табличку «Не беспокоить!». – Принципиально не пользуешься?

– Зачем? – лениво отмахнулся он. – Я всю жизнь останавливаюсь здесь. Еще ни разу никому не пришло в голову меня побеспокоить.

– Мы разве не возвращаемся? – Никс стянула сапоги и с ногами забралась в уютное кресло.

– Ты да, а я нет, – охотно пояснил Джулиус. – Я планирую задержаться в Шейдивейл на месяц или около того. Две новые Тени должны пройти Посвящение, и чем скорее, тем лучше.

Взгляд Корникс сделался ледяным.

– Я против! – выплюнула она. – Понимаю, что тебе безразлично мое мнение, но выслушай! Один спятивший Борджес еще не повод бить тревогу. Среди рано принявших посвящение больных, вроде меня, по статистике больше, чем в остальных случаях. Зачем торопить события?

– Почему сразу «безразлично»? – возразил Коллоу. – Просто у меня есть основания, о которых я тебе не скажу. Дуйся сколько хочешь, но после того обыска… сама понимаешь.

– Значит, ты мне не поверил. – Никс откинулась на спинку кресла.

– Не поверил, – подтвердил тот. – Ты бы себе поверила?

– На твоем месте? Да. – Тень явно издевалась.

– Вот какого ты обо мне мнения. – Джулиус пододвинул себе стул.

– Нормального, – отрезала Корникс. – Тем более что отчасти это правда.

Разобрать, лжет Никс или нет, – непосильная задача. Годы практики сделали свое дело. Уловить обман в ее словах, опираясь исключительно на чутье, невозможно, здесь пригодятся две вещи: логика и удача.

– Отчасти? – переспросил он. – Что тебе известно о небольшом кусочке камня, который я получил в день гибели Маркуса?

– Только то, что это не камень, а металл, – самым невинным тоном сообщила Тень.

– Что за информация на плашке? – Джулиус отвернулся к столу, достал лист бумаги и напустил на себя занятой вид. – И главное, зачем она тебе?

– Про информацию ни сном, ни духом. – Корникс приблизилась и с интересом заглянула ему через плечо. – Вещица, привлекшая дивных, стоит внимания.

– Безусловно, – согласился тот. – Только отчего мне кажется, будто ты опять со мной соревнуешься?

– Куда мне! – всплеснула руками Никс. – Ты ведь не доложил о плашке Магистру, верно? Ни одна живая душа в Ордене не подозревает о ее существовании. И кто из нас темнит?

– Оба хороши. – Джулиус зевнул. – Только я не уничтожал вышедших из‑под юрисдикции Танцоров баз вместе с ни в чем не повинными работниками.

– Серьезное обвинение. – Тень поджала губы. – Зачем это мне?

– Сама скажи. – Он начинал уставать от словесных упражнений.

Корникс сдвинула лампу и уселась на крышку стола, закинув ногу на ногу.

– Сообщение о волне я получила от тамошних властей, – признание звучало искренне. – Можешь запросить мою карту перемещений, чтобы убедиться, откуда я прибыла.

– Это если ты пользовалась услугами связного, а не путешествовала общественным транспортом, – возразил Джулиус. – Никс, ты способна доказывать, что являешься волшебным пони с розовыми сердечками на попке, и ни один прибор, известный человечеству, не распознает ложь. Хочешь, чтобы я тебе поверил?

– Ничего я не хочу, – фыркнула она. – Это нотки раздражения в твоем голосе? Я, конечно, люблю бесить тебя, но случай не тот! Если помнишь, совсем недавно ты сам вел себя как дивный.

Коллоу приготовился к гневной тираде и не ошибся.

– Всю свою жизнь без остатка я давно подарила тебе, твоим заботам, выполнению твоих поручений, – лицо Корникс стремительно багровело, – а что я получаю взамен?! Меня пинают ногами при первом удобном случае!! Но такого еще не было! Ты просто неблагодарная скотина! Я сама напишу на себя в Трибунал! Может, когда они меня оправдают, до тебя дойдет хоть что‑нибудь!!!

Никс тряслась, как кленовый лист, и хватала ртом воздух.

– Выговорилась? – осторожно спросил Джулиус.

Он поднялся, переставил лампу на стул, а сам сел рядом с Тенью, ласково обняв ее за плечи.

– Ты еще не знаешь, но вчера другой объект кто‑то сравнял с землей за пару часов. – Коллоу старался сохранять полное спокойствие и отрешенность.

– Вчера я летела в поезде, – усмехнулась та. – Или у меня открылись невероятные способности, позволившие провернуть такое дистанционно, находясь на приличной высоте? Нет. Я не ты, Джулс. У нас был очень трудный день, а у меня в кармане обратный билет на Звездный.

– Это произошло прямо здесь, в Шейдивейл… у меня под носом, – игнорируя последнюю реплику, продолжил он. – Пока мы ловили Борджеса, сильно перегрузили подстанцию. И как раз на пару часов наблюдатели устроили себе профилактику. Работали по упрощенной схеме. Я ужасно не люблю оказываться в дураках. Целый комплекс превратился в ровную площадку без шума и пыли. Чтобы владеть знаниями аркана в нужной степени, необходимо быть Танцором.

– Бывший Вестник у нас ты. Разбирайся! Или ты торопишься с посвящением для Варлоу, исходя из собственной выгоды? Она точно провалит это задание. – Шутка получилась неуклюжей.

– Я разбираюсь, Никс, – вздохнул Джулиус. – Но кругом натыкаюсь на тебя. Что мне прикажешь думать?

– Твоя беда в том, что ты слишком много думаешь. – Корникс нежно поцеловала его в щеку. – Где в последнем случае я?

– Одно слово: «Хьорт». – Откуда ни возьмись навалилась непреодолимая усталость.

– Вильгельмина очень сильна. Факт, – кивнула Тень. – Но четверых Танцоров‑стражей выбирает сам Магистр. Считаешь, он промахнулся с выбором?

– Другой вариант? – Мысли не желали шевелиться. – Если я заявлю, будто дивные получили какую‑то эфемерную информацию с непонятной плашки и теперь способны на неизвестно что – оглянуться не успею, как поселюсь по соседству с Фолией. Паника нужна меньше всего. Сначала следует узнать, чего в этой плашке особенного.

Последние дни действительно выдались чересчур насыщенными. Всю вину за свинцовую усталость Джулиус целиком возлагал на беспокойное живое сердце. Оно всегда толкало его на разные глупости, за которые частенько приходилось дорого платить.

– Дивные… – протянула Корникс. – Это совсем не те люди, с которыми воевали когда‑то. Тогда у них были понятные цели. А что теперь? Орден – как сторожевая собака, донимаемая назойливыми блохами. Только из‑за правого уха вычешет паразитов, как они за хвост грызут. Бессистемно все как‑то, и уже довольно давно. Или мы отупели и не видим связи. Боремся с последствиями, но не ищем причин. Дивными признают кого попало! Того и гляди начнется полный разброд. Хорошо пока карманника, стащившего кошелек у советника, не объявляют в розыск как дивного. Люди боятся, и хоть бы кто‑то попытался объяснить бедолагам, кто причина страха. Ни Совет, ни Магистр не считают нужным заменить мифы реальными фактами. И нас самих ведь боятся не меньше! Помнишь, как было раньше? Теней принимали как героев! А теперь уважение сменил животный ужас.

– Красиво говоришь, но упускаешь одну важную деталь, – возразил Коллоу. – Видимая война закончилась. Потом лет двести назад война началась было снова, но захлебнулась. Намеренно мелкие вспышки противостояния в расчет не беру. Когда Танцоры освобождали захваченные города, уничтожали опасные артефакты первой эпохи, разоружали армии… Тогда мы и были героями. Если в первую кампанию Теней не ограничивали в выборе средств достижения целей, то вторая кампания связала Ордену руки. Никого не убивать – отличная идея, но только для советников, которые тихо отсиживались вдали от основных событий.

– Считаешь, из‑за этого мы превратились в бюрократов? – Корникс достала из кармана сигареты. – На каждое телодвижение теперь полагается писать отчет!

– Может, подробная отчетность сама по себе неплоха, – покачал головой Джулиус. – Нам разрешили применять силу по собственному усмотрению, а в противовес усилили контроль. Одно без другого легко переродилось бы в произвол.

– Постой, а что в таком случае не произвол?

Коллоу прошел к окну и открыл форточку, стараясь не пропустить в комнату ни лучика света. Чем тратить время на препирательства на предмет курения, стоило просто потерпеть.

– Неужели не показалось странным, что тебя послали на всеми забытую базу, предложив расстаться со знаками отличия? – Никс чиркнула спичкой, затянулась и выпустила струю густого сизого дыма. – Похоже, над нами кто‑то запамятовал, для чего все собрались.

– Замолчи, пока не наговорила лишнего, – предупредил Джулиус. – Лучше дай мне закончить мысль.

– Валяй! – согласилась Тень.

– Пока у нас была война, было и оправдание многому. – Он тщательно подбирал слова. – Защитники стали жандармами в глазах общественного мнения. Статус изменился, жизнь изменилась, а мы остались прежними. Вот основная проблема. Решит ее только дипломатия, но Магистр и Совет не поддерживают эту идею. Орден слишком закрыт для внешнего мира. Мы же безликие черные кляксы, методично насаждающие собственную волю, если со стороны посмотреть. Кто угодно испугается! Ордену нужна одна узнаваемая фигура взамен невнятной массе нас, чтобы люди изменили свое отношение. Кто‑то вызывающий доверие. Общая «загадочность» играет против Ордена.

– Ой, а я думала, что одна это понимаю, – неожиданно обрадовалась Никс. – Желательно симпатичный белый мужчина средних лет, чтобы трогательно смотрелся на фотографиях с детьми и животными. Без вредных привычек, любимый разной мелкой нелюдью. Еще у него обязательно должна быть какая‑нибудь старушка, воспитавшая его с нежных лет…

– Не льсти моему самолюбию! – шутливо возмутился Джулиус. – Я же серьезно!

– Так и я серьезно. Самое главное, у него должна быть семья. Пусть не дети, но жена непременно!..

Разговор окончательно ушел в сторону. Корникс с наслаждением вспоминала удивленные физиономии мальчишек‑антропоморфов, хохотала, представляя их теперешние эмоции. Потом Джулиус спустился на первый этаж, чтобы организовать обед в номере и узнать, не вернули ли его серый плащ.

 

* * *

 

Руфус молча наблюдал в высокое окно за беззаботными снежинками. Как же давно он не сидел на подоконнике с ногами, отгородившись шторами и стеклом от опостылевшего мира. Возможно, зря Руф так беспокоился, и не стоило дергать Эмьюз каждые пять минут, но руки сами тянулись к зеркальцу.

– У меня снова все в порядке, – отрапортовала девочка, стараясь избавиться от сахарной пудры на щеках и носу. – Ем десерт. А как вы?

– И у меня все хорошо. – Тангл виновато улыбнулся.

Короткие малосодержательные беседы оставляли после себя приятное ощущение теплоты. «У тебя, между прочим, две подопечных», – участливо сообщил внутренний голос.

Руфус снова открыл зеркальце.

– Фьюри Лют, – скомандовал он.

Секунды тянулись и тянулись, пока, наконец, в отражении не возникло знакомое лупоглазое личико.

– Почему так долго? – строго спросил Тангл.

– Я ногти накрасила, боялась испортить, – призналась та.

«Блондинка», – отметил Руф про себя, а вслух сказал:

– Ты беспокоилась, как девочки тебя примут. Все нормально?

– Я разве беспокоилась? – Лют сдвинула светлые бровки домиком. – Когда мы начнем тренировки? Вы ведь сейчас ничем серьезным не заняты? Эмьюз еще не вернулась, и мне скучно. Потренируйте меня! Хочу ошеломлять! Варлоу даже не удивилась, когда я показала ей, что уже умею!

– Пока ты будешь «ошеломлять» исключительно маникюром, – возразил Тангл. – Я немножко не в том настроении и ужасно не выспался.

– А через час настроение не появится? – Девочка обиженно надула губки.

– Не появится. И усталость не пройдет, – заверил Руфус.

– Жаль… – Лют водрузила свое зеркальце на подушку и демонстративно протянула в стекло тонкие пальчики. – Правда, здорово? Я красавица?

Руфу оставалось только ответить утвердительно на оба вопроса, чтобы поскорее свернуть беседу.

– Кажется, кто‑то стучит в дверь. – Он убедительно изобразил озабоченность. – Мне пора.

Но не успел Руфус отложить зеркальце, как кто‑то и в самом деле постучал. Робкий звук едва долетал из‑за двери. «Я никого не жду», – подумал Тангл, застегивая воротник рубашки и набрасывая верхнюю мантию.

– Простите, Сэр. – Мисс Ви опустила руки и потупилась.

– Зачем так официально? – насторожился Руф. – Что‑то не так? Вас плохо устроили?

– Нет, Руфус, – покачала головой та. – Мне нужно обсудить с тобой кое‑что очень важное.

Когда‑то давно эта женщина с ее вечными бархатными перчатками, изящными шляпками и тугими корсетами являлась непререкаемым эталоном красоты для них с Дайной. Мисс Ви любила путешествовать и всегда рассказывала потрясающие истории о сказочных местах, которые потом являлись в волшебных снах.

«Предложи даме стул», – напомнил внутренний голос.

– Чем я могу быть вам полезен? – поинтересовался Тангл, когда Виатрикс уселась в кресло.

– Мне несколько неловко, – доверительным тоном призналась она. – Видишь ли, это не ты можешь быть мне полезен, а я тебе. Мне предложили место инструктора в учебном центре, но господин Френсис Майер как почтенный джентльмен больше подойдет на подобную роль, нежели я. Его опыт ментора гораздо богаче моего. А тебе поручили воспитывать двух очаровательных юных особ, не так ли? В таком трудном деле без доброго совета не обойтись. Как бы самонадеянно это ни звучало, но я пришла предложить свои услуги в качестве связного.

Руф не мог сдержать глупую улыбку, беззастенчиво расползавшуюся по лицу. Только такой ангел, как мисс Ви, мог назвать старую ленивую колоду «почтенным джентльменом». Руфус все еще не верил свалившемуся счастью.

– Разве это возможно? – В душу закрались справедливые сомнения.

– Я успела поговорить с Сэром Финном, он считает, что прецеденты случались достаточно часто. – Она позволила себе улыбку, сдержанную и мягкую. – Я понимаю, что ты не хочешь расстраивать господина Майера. Спокойная высокооплачиваемая работа с полным пансионом и хорошим питанием – слабая альтернатива жизни, полной приключений и риска в служении своему Танцору.

К горлу подкатился нервный смешок, когда Руф представил Майера всерьез озадаченного выбором между его мечтой и «непоседливым мальчишкой, которому все время куда‑то нужно попасть».

– Я немедленно напишу Майеру письмо! – Руфус буквально бросился к столу. – Просто обрисую перспективы. А после спрошу у Финна, как следует правильно все оформить.

Он боялся, что на самом деле сейчас дремлет на подоконнике, и это чудо не больше, чем сон. Тангл даже украдкой ткнул себя острием пера, чтобы убедиться в обратном. Тут Виатрикс что‑то заметила среди бумаг. Она протянула руку и осторожно подцепила присланный из аббатства свиток.

– Руфус, ты потерял документ, – сообщила мисс Ви. – Когда ты его получил?

– Вчера. – Тангл увлеченно скрипел пером. – Я его не потерял.

– К такого рода корреспонденции принято относиться с большим вниманием. Прочти, пожалуйста. Не расстраивай меня.

Выразительные синие глаза в любой момент могли снова наполниться слезами, поэтому Руф поспешил выполнить невинную просьбу. Избавившись от печати, он пробежал глазами несколько строк, выведенных красными чернилами, и побледнел.

– Прости, что настояла! – пролепетала Виатрикс. – Там что‑то ужасное?

На ватных ногах Руфус доковылял до окна и посмотрел вниз на покрытые снегом крыши и голые деревья университетского парка. На какое‑то мгновение в хороводе снежинок ему пригрезилась фигура в длинном сером плаще с глубоким капюшоном.

Руф резко выдохнул.

– У меня есть дом, – произнес он и запнулся.

 

* * *

 

Дни пролетали один за другим. Первый снег растаял и превратился в слякоть. Монотонный стук ледяного дождя в стекло никак не мешал скучать над книжками. Кто в здравом уме захочет высовывать нос на улицу в такую погоду? Практика по защите аркана оказалась гораздо интереснее занудной теории. Эмьюз не могла отделаться от мысли, что получи она опыт применения малых арканов щита и пут до глупого побега, все сложилось бы иначе.

Росарио вернулась к своим занятиям в учебном центре, где ее немедленно наказали за несанкционированные каникулы. Нет, никто не станет сажать взрослого человека под замок, просто тетке надавали столько заданий, что у той не оставалось времени ни на что иное. Перед отъездом Росарио внимательно осмотрела вещи, присланные Эмьюз неизвестным доброжелателем, и не нашла в них ничего опасного или предосудительного. Правда, Тэсори так и не смогла заставить работать старое мутное зеркало. Глупая стекляшка не принимала и не посылала вызовов. Поэтому девочка просто повесила его на стену.

Подружки не раз предлагали выбросить бесполезный предмет, но Тень не поддавалась на уговоры. «Оно жуткое. Эта черная рама… Про такие зеркала обычно детишки рассказывают друг другу страшилки от нечего делать», – как‑то призналась Би, разглядывая себя в поцарапанном стекле.

Что она могла понимать? Эмьюз была готова держаться обеими руками за любую предполагаемую частичку своего несуществующего прошлого.

Всего дважды липовые близнецы пытались выпытать у Тени секрет личности Танцора, встречу с которым мальчишки все же не пропустили. Естественно, безрезультатно.

Пусть мисс Варлоу проводила уйму времени с господином Отто, его внука девочка почти не видела. Клаус постоянно находился в разъездах, не посещал лекции и семинары, вообще не показывался в университете. Хоть старый профессор регулярно передавал бесконечные «приветы», они никак не заменяли собой настоящего живого общения.

Может, оттого, что Эмьюз всерьез затосковала, а может, просто из‑за промозглой осенней слякоти, бедняжка простудилась и слегла. «Тебе пора окончательно переселяться в госпитальный», – шутила Флоранс, пичкавшая девочку противными микстурами.

Эмьюз быстро нашла общий язык с остальными реконструкторами, работавшими в университетской больнице. Тени даже казалось, что мисс Гейл из них самая строгая.

Друзья не давали девочке скучать. Сестры Праудфут приносили дополнительные задания и оставляли переписывать конспекты пропущенных занятий. Дэн и Бэн просто развлекали, когда у них выдавалась свободная минутка. Заходил и Иеремая, посещавший физиопроцедуры со своими новыми пальцами. Исключением являлась, пожалуй, только Лют, так и не посетившая больную лично. «Ты же не хочешь заразить меня, правда?», – спросила она, когда Эмьюз нечаянно выказала легкую обиду. Но после этого вторая Тень начала постоянно справляться о здоровье подруги через зеркальце.

Незаметно наступил декабрь, а с ним и вторая неделя горьких микстур.

– Опять грустишь? – Флоранс поправила девочке подушку.

– А разве у меня есть причины для веселья? – вздохнула Эмьюз. – Или вы пришли сообщить, что я в полном порядке?

– Если тебя обрадует именно это, – мисс Гейл выпрямилась, – то улучшения налицо. Совсем скоро ты уйдешь отсюда, обещаю. А сейчас к тебе посетитель. Приведи себя в порядок, через пять минут я его приглашу.

«Вряд ли кто‑то из ребят», – размышляла Тень, причесываясь. – «У них пары. Счастливые… Может, господин Отто спешит передать очередной привет?».

Времени на догадки оставалось все меньше и меньше, потому что девочка уже слышала приближающиеся шаги. Наконец, в двери палаты негромко постучали.

– Войдите. – Эмьюз села в постели, набросив на плечи вязаную пушистую шаль, подаренную карликами.

Ее голос действительно больше не звучал гнусаво, да и кашель почти пропал.

Сердечко так и затрепетало в груди, когда Эмьюз поняла, кто решил навестить ее сегодня. Клаус как‑то изменился: любая другая не заметила бы, но не влюбленная Тень. Мальчишка улыбался, только в уголках его глаз пряталась необъяснимая тоска.

– Где ты провел столько времени? – без предисловий начала Эмьюз.

– В разных малоинтересных местах. Наименее секретное из них – учебный центр для связных, – охотно пояснил тот. – А чем занималась ты?

– Болела, – мрачно отозвалась девочка.

Откуда ни возьмись проклюнулась обида. Тень ощущала неуверенность собеседника, но списывала ее на осознание вины. Сначала неуклюжие разговоры о нежных чувствах, а потом исчезновение на месяц!

– Нельзя было написать мне письмо? Хоть коротенькое? – гневная реплика вырвалась сама собой.

– Сроду писем не писал, и едва ли из этого бы вышло что‑то действительно хорошее, – возразил Клаус. – Я бы зашел в другой раз, когда тебя посетит миролюбивое настроение, но, боюсь, не могу ждать. Мне еще нужно успеть сдать два экзамена досрочно и улететь Звездным в ночь. Давай сэкономим слова, и ты меня просто треснешь, а потом поговорим нормально?

– Дельное предложение, но, пожалуй, откажусь. – Раздражение схлынуло.

Он осторожно присел на краешек кровати.

– Жаль, что меня отпустили всего на несколько дней, которые приходится тратить на дорогу. – Клаус отвел взгляд. – Я обязательно вернусь, правда.

– Обещаешь? – Эмьюз робко взяла мальчика за руку.

– Клянусь! – горячо отозвался тот. – А сейчас, позволь мне вылечить твою… простуду.

– И как же? – Тень наморщила нос. – Вот Флоранс уже неделю с ней воюет, пока счет равный.

– Ну, то она. – Клаус криво усмехнулся. – Сомневаешься в способностях моего деда?

– Ни на секунду! – заверила Эмьюз.

Тогда он извлек из кармана крошечную склянку и наполнил стакан, стоявший на тумбочке, водой из графина.

– Лучше не говорить ни о чем Гейл. Знаешь же, как она относится ко всем незнакомым методам. – Клаус откупорил склянку. – Не хочу, чтобы эта женщина снова оскорбила господина Отто.

– Конечно. – Тень наблюдала, как густые, почти черные капли растворяются в прозрачной жидкости, окрашивая ее в изумрудно‑зеленый.

– Я поухаживаю? – Не дожидаясь ответа, мальчик сам поднес стакан к губам Эмьюз. – Пей.

«Почему не у всех лекарств такой приятный вкус и запах?», – думала мисс Варлоу.

– У тебя рука дрожит, – заметила девочка. – Давай, я сама?

– Не отвлекайся, – мягко попросил Клаус. – Ты должна принять все до последней капли. Ваша Флоранс может наведаться сюда в любую минуту. Нам не нужен скандал.

Эмьюз послушно осушила стакан несколькими глотками и облизнула губы.

– И что теперь? – поинтересовалась она. – Что делать с гадкими микстурами, которые здесь заставляют пить?

– То же, что и всегда. – Мальчик сполоснул стакан и вылил остатки в кадку с геранью на подоконнике. – Вреда не будет, а Гейл ничего не заподозрит.

– Уже уходишь? – Сердце больно сжалось.

– Мне нужно поймать двух экзаменаторов, чтобы убедить выслушать и оценить меня, – он виновато улыбнулся. – Лучше удачи пожелай. От успеха будет многое зависеть.

– Ты справишься! – Эмьюз ни во что не верила так сильно, как в это.

Она кошкой выскользнула из‑под одеяла и, прежде чем Клаус успел опомниться, заключила мальчика в объятья.

– Забери всю мою удачу, пусть странная, но пригодится обязательно! – прошептала Тень.

– Не стой босиком! Никакое лечение не пойдет впрок, если вести себя неправильно! – Он дождался, пока Эмьюз вернется в постель, махнул рукой на прощанье и покинул палату.

Через пару дней она действительно выздоровела. В глубине души мисс Варлоу надеялась, что упрямый мальчишка все же пересилит себя и напишет ей хоть пару строк, но чуда не случилось.

Эмьюз упаковала злосчастное платье и затолкала поглубже в Синего, чтобы не видеть как можно дольше. Росарио отказалась возвращать подарок портнихе. «Расстраивать Марту? Без меня, пожалуйста», – отрезала она. – «Вот заглянем к ней в следующий раз, и ты сама все объяснишь. Если к тому моменту не передумаешь, конечно».

Наконец‑то выпал настоящий снег, который вовсе не собирался таять. Он ровными шапками лежал на крышах, поблескивая в свете фонарей. Студентам выдали меховые подкладки для форменных мантий, и липовые близнецы немедленно устроили из этого шоу. Мальчишки вывернули их наизнанку, напялили на себя и все выходные изображали оборотней. Ходили слухи, что шуты до полусмерти напугали кого‑то из особо впечатлительных первокурсников. Концерт прекратился, когда Конор пообещал лично подвесить возмутителей спокойствия за ноги прямо в гостиной. В общежитиях сразу воцарились мир и покой.

Учебная неделя, обещавшая быть такой же, как все остальные, обманула ожидания прямо с понедельника. Обе Тени нашли на своих тумбочках одинаковые уведомления в запечатанных конвертах.

– Что бы это могло значить? – Лют придирчиво взвесила свой на ладонях.

– Вскрой и посмотри, – зевнула Эмьюз.

– Страшно. – Белобрысая девочка пригладила взъерошенные со сна волосы. – Ты первая.

– Чего проще? – пожала плечами та.

Внутри обнаружилась официальная бумага, предписывающая явиться в полдень на прием к ректору. Содержимое конверта Лют ничем принципиально не отличалось.

– Значит, на историю Ордена не идем! – обрадовалась она.

– Тут больше заботит причина… Меня еще никуда не вызывали письмом, – нахмурилась мисс Варлоу.

Девочки сильнее насторожились, когда вместо Тангла первой парой поставили Алхимию, которой никогда не было по понедельникам.

– Думаешь, это из‑за нас? – шепотом спросила Лют.

– Скоро узнаем.

Эмьюз всерьез боялась, что дело в странном лекарстве, которое дал Клаус. «Вдруг Гейл как‑то узнала? Теперь Финн вызывает к себе для разбирательства», – по спине пробежал холодок. – «Зачем тогда Фьюри? Чтобы было совсем стыдно? И Тангл пропал».

Сильнейшее оружие против страха – имитация бесстрашия.

– Мы не заблудимся? – Лют крепко держала подругу за руку. – Я не помню дорогу.

– Я помню.

Эмьюз вышагивала так, точно проглотила швабру. От напряжения ныла спина, но на вторую Тень подобное поведение явно производило впечатление.

У первой двери к кабинету ректора девочки остановились. Они молча переглядывались, но ни одна не решалась продолжить путь.

– Знаешь, – замялась Лют. – Что если это из‑за меня?.. Пару дней назад я… испортила библиотечную книгу. Не специально, честно. Так получилось! Чашка чая перевернулась и залила страницы. А Тангл целых два разрешения подписал, чтобы мне ее выдали.

– Тогда при чем тут я? – справедливо возразила Эмьюз. – Будем топтаться здесь, ничего не узнаем.

В коридоре висела непроницаемая тьма.

– Слышишь? – Лют крепко схватила подругу под руку и зашипела ей в самое ухо. – Там кто‑то болтает!

– Сейчас я слышу только тебя. – Эмьюз затаила дыхание.

В кабинете Финна шла оживленная дискуссия.

– Кого мы ждем? – Женский голос показался знакомым.

– Вас четв‑веро, Симадзу прилетел ут‑утром, – отозвался ректор. – С Сэром Танглом шес‑шестеро. Одного не хв‑хватает.

– А разве вы не можете стать седьмым и последним? – вклинился наставник.

– Нет, Руф‑фус, – возразил Финн. – Я официально не Танцор.

– Без обид, Руф, но ты тоже не особенно подходишь, – призналась женщина. – Слишком молодой.

– Я бы на в‑вашем месте воз‑воздержался от подобных заявлений, Леди, – вступился ректор. – В директиве четко зн‑значится Сэр Тангл как обязательный участник, как и в‑вы.

– Тогда повторяю вопрос, – фыркнула та. – Кого мы ждем?

– Седьмой уча‑астник не указан, – пояснил Финн.

Лют попятилась.

– Там что‑то серьезное затевают, – прошептала она. – Может, сделаем ноги, пока не поздно?

– Поздно. – Эмьюз смотрела подруге прямо через плечо, туда, где покачивалась полупрозрачная фигура мальчика.

Призрак самоубийцы открывал рот, но Тени слышали только мерзкий, леденящий душу хрип, а вот ректор, похоже, понял гораздо больше.

– Пригласите дев‑девочек, Теренс, – попросил он профессора Дарроу.

Остолбеневшая от ужаса Лют буквально впилась своими острыми когтями в плечо Эмьюз. Довольный ябеда растворился в воздухе, прежде чем длинный луч света выхватил фигуры подруг из темноты.

Взрослые Тени расступились, пропуская девочек к центру кабинета. Разумеется, мисс Варлоу сразу узнала Вильгельмину. Женщина ободряюще улыбнулась.

– Чего такие перепуганные? Это ваш счастливый день, – подмигнула она.

– Прогуляйтесь пока, господа, – предложил Финн. – Только не раз‑разбредайтесь.

Вскоре в комнате остались только Эмьюз, Лют, их наставник и ректор с Дарроу. Руфус достал из кармана свой портсигар.

– Не ду‑умал, что в‑вы так переживаете, Сэр, – нахмурился Финн. – В любом сл‑случае курение на территории университетского комплекса запрещено.

– Не курил, не курю и не собираюсь начинать. – Тангл ловко открыл коробочку и продемонстрировал разноцветные леденцы, уложенные рядком.

– Ну и шутник же вы, Сэр, – усмехнулся профессор Дарроу.

– Уже нет, – и никто, кроме Эмьюз, не уловил настоящего смысла сказанного.

Финн уступил Руфусу свой стол и кресло, а сам устроился у камина напротив Теренса. Легкая и радостная атмосфера вместе с вкусными конфетами быстро победила липкую тревогу.

– Вы обе спрашивали меня о посвящении. – Руф старался выглядеть большим и важным. – Этот день настал. Через полчаса, когда соберутся все необходимые участники, господин ректор проводит вас ко входу в Галерею Каменных Лиц. А дальше начнется самое интересное. Наверное, я должен сказать, что ваша жизнь изменится? Не скажу. Лично я в свое время не почувствовал особых перемен. Просто вы окончательно станете частью Ордена и получите право называться Танцорами Тени. Жизнь изменится в основном для меня.

Девочки переглянулись.

– Я смогу помочь вам в полной мере раскрыть свои таланты, – продолжил Тангл. – Процедура, которая вас ждет, простая и совсем не страшная. Через это проходят все Тени. Я бы с радостью поделился подробностями, но по правилам их вы узнаете только войдя в Галерею Каменных Лиц. Если есть вопросы, у меня на них пять минут.

– Почему нас не предупредили заранее? – Эмьюз чувствовала, что остатки храбрости стремительно покидают.

– Меня тоже никто не предупредил, – признался Руф. – Еще утром я ничего не знал. Смотри на это с другой стороны: меньше времени на переживания.

– Что будет, если седьмой не придет? – неожиданно выпалила Лют.

– А подслушивать нехорошо. – Наставник призвал маску. – Кто‑нибудь подумает, что это я вас научил. Подобное не случалось раньше и теперь не случится.

Он обошел стол и крепко обнял своих девочек.

– Я вами уже горжусь!

Руф стрелой долетел до главного холла. Пять Теней ждали у подножия лестницы: для всех, кроме него, участие в посвящении не являлось чем‑то новым и волнительным.

– Поздравряю. – Щуплый Симадзу неожиданно по‑дружески подал Руфусу руку. – Это борьшая честь, как дря них, так и дря тебя. Я беру назад свои срова, сказанные в гневе. Ты не марьчишка и точно не групый.

Синдо отступил на шаг и поклонился.

– Руф, ты ж как тряпичный! – Мина легонько ткнула его локтем в бок. – Не трусь! Туда нельзя входить с камнем на сердце. Ничего особенного от тебя не потребуется. Шевелись, или предлагаешь мне тебя понести?

– Не издевайся, – попросил Руфус.

Как бы ни выглядела Вильгельмина, она по‑прежнему оставалась Вильгельмом.

На самом деле, Руф понятия не имел, что произойдет, когда в назначенный час только шесть Танцоров явятся условленное место. Если подобным вопросом задавался кто‑то еще, то Тангл этого не чувствовал. Остальные Тени казались уверенными и спокойными.

У знакомой двери Мина громко объявила о цели визита, обращаясь к железной маске, почти презрительно смотревшей на Теней с высоты. Холодные губы маски разомкнулись, обнажая хищные серебряные зубки, загнутые внутрь.

– Подсадить? – ехидно осведомилась Вильгельмина у коротенького Симадзу.

Естественно, Синдо не ответил. Он невесомой тьмой скользнул в замочную скважину, поблескивавшую в железной глотке.

Последние сомнения растаяли, когда Руфус заметил в глубине галереи фигуру, которую даже при желании с другой не спутаешь.

Облегчение сменила новая тревога. Теперь Тангл всерьез боялся не справиться, а проще говоря, выставить себя дураком, не достойным оказанной чести.

 

* * *

 

Невозмутимый Финн шагал впереди. Время от времени до девочек долетали обрывки речей лекторов сквозь наполненную чужим усердием тишину. Забавное ощущение возникает, когда петляешь пустыми коридорами мимо закрытых аудиторий, в которых кто‑то занят делом. Эмьюз чувствовала себя почти привидением.

Дорога закончилась в глухом тупике перед старой‑престарой дверью. Темное дерево, закованное в толстые скобы, точно нависало над девочками. Эмьюз не сразу заметила литое женское лицо, к которому паутиной стекался железный узор.

– Ключ у меня! – спокойно объявил ректор, ни к кому не обращаясь.

Железное лицо вздохнуло и широко разинуло рот. Тогда Финн снял с себя тонкую цепь, где и болтался небольшой блестящий ключик. Девочка недоумевала, как ректор станет добираться до замочной скважины: его роста явно на это не хватит. «Если Финн встанет на носочки и вытянет руку, может, и дотянется», – прикидывала она.

Но вместо этого ключ сам вспорхнул с ладони ректора и нырнул прямо в черноту за острыми зубками. Железное лицо исказила гримаса отвращения, и эхо подхватило негромкие щелчки. Один, еще и еще… потом Финн подтолкнул дверь, и та бесшумно распахнулась.

– Ид‑дите, – отступая в сторону, произнес он. – И будьте х‑х… храбрыми.

Почему‑то Эмьюз ни капельки не удивилась, когда дверь захлопнулась за их спинами. Она ожидала чего‑то подобного, а вот Лют выглядела потерявшимся котенком.

В глубине каменного коридора, словно вырубленного в стене неумелыми зодчими, кто‑то деликатно откашлялся.

– Подойдите ко мне . – Голос чем‑то неуловимо напоминал эхо из Все‑помню галереи.

Не растерявшись, Лют загородилась подругой, как щитом, и с опаской выглянула из укрытия.

– Трусиха! – не выдержала Эмьюз.

Она без труда стряхнула с себя обиженную мышь, взяла ее за руку и твердыми шагами пошла на голос.

– Похвально . – На дальней стене обнаружилась голова, торчащая наружу примерно на две трети.

– Вы Каменная Дева? – осторожно спросила мисс Варлоу.

– Да, но это сейчас не имеет значения , – подтвердила та.

– Знаете, неприятно разговаривать, когда у собеседника закрыты глаза. – Эмьюз постепенно возвращала себе утраченную смелость.

– А я здесь не для того, чтобы развлекать вас разговорами , – фыркнула голова. – Слушайте внимательно, повторять не стану. Дальше вы пойдете по очереди. Вторую я приглашу, когда для первой все закончится. Кто станет первой, кто второй, решайте сами. Меня это не волнует. Впереди будет свет, он укажет верный путь в Сердце Тени, где вас уже ждут. Последнее, что нужно сделать, это встать точно в центре зала, как бы невозможно это ни казалось. Решайтесь.

Больше голова не говорила. Она неестественно широко открыла рот и вытянула язык к самым их ногам.

– Никакого света не вижу, – призналась Лют, заглядывая за странный порог. – Иди первой.

– Чего проще, – согласилась Эмьюз.

Ее не прельщала перспектива торчать рядом со сварливой глыбой волшебного камня. Убедившись, что вторая Тень скрылась из виду, девочка достала из‑под формы Орин.

Кристалл мгновенно наполнился робким светом, достаточным, чтобы не упасть, но почти незаметным. Стенки прохода словно бы дышали. Эмьюз чувствовала движение, как если бы шла по шаткому мостику.

Неожиданно Орин погас, а где‑то вдалеке подмигнул другой огонек. Спрятав кристалл обратно под одежду, девочка поспешила вперед. Небрежно вырубленный коридор сменился привычной кладкой. Эмьюз уже видела конечную точку своего пути: черный круг в центре зала, больше похожий на яму.

Девочка поймала себя на том, что дышит вместе с каменными стенами, спокойно и ровно. Она без страха ступила в зал, наполненный мягким полумраком. Прямо напротив входа возвышался Коллоу, по правую руку от него стоял наставник, а по левую тот Танцор, который вступился за Эмьюз и сбил Тангла с ног несуществующей волной.

Все Тени располагались полукругом на невысоких тумбах лицом к центру комнаты. Взрослые стояли неподвижно, не обращая на девочку никакого внимания. Эмьюз осторожно приблизилась к кромке черного пятачка, который и в самом деле оказался ямой, лишенной всякого намека на дно.

Кровь бешено колотилась в висках. И пусть аккуратный узор из белых, синих и черных камней сходился именно на этой дыре в полу, Эмьюз не могла заставить себя сделать последний шаг.

«Вот она… высота в глубине», – подумала девочка.

Неожиданно в удары сердца ворвалось еще что‑то… Мерный ритм как будто пульсировал в воздухе. «Это они… все они… и даже больше!», – Эмьюз внимательно посмотрела на Тангла. Заметив на себе взгляд, наставник одними пальцами поманил девочку вперед.

Поймав какой‑то кураж, она ступила в пустоту.

Мгновения таяли, а Эмьюз не падала. Зато стук множества сердец, сплетенный в единый ритм, нарастал и креп. Вместе со звуком в душу проникали чувства других Теней: мужчина, которого мисс Варлоу не знала, все еще грустил о погибшем друге, Мина крепко завидовала Руфусу и его роли наставника, сам Тангл не испытывал ничего, кроме гордости и уверенности в собственных силах. Только чувства Коллоу напоминали Эмьюз ее собственные: он слушал пульс, отбросив все остальное как ненужное, мешающее прикоснуться к чуду.

– Запомни это ощущение, – незнакомый голос звучал внутри, заглушая мысли.

На мгновение все погрузилось в безмолвие, дыхание комнаты замерло. Потом все Тени, как одна, грянули «экво анимо», и тишина пошатнулась.

– Ну как? – спросил тот же голос. – Они в замешательстве, правда? Секрет в том, что ты на самом деле должна упасть. Ты ведь знаешь это, Эмьюз. Зачем бояться?

– Кто ты? – Губы девочки шевельнулись, но звук так и остался только в воображении.

– Зови меня Сириус. Я – Орин на твоей груди. – Камень отозвался волной тепла. – Это единственное место, где мы можем поговорить. По крайней мере, пока. Падай, Эмьюз! Я тебя поймаю.

Не выдержав напряжения, Тангл попытался шагнуть со своего возвышения к девочке. Руфус, несомненно, так и поступил бы, если бы Коллоу не удержал его, не двигаясь с места сам.

Эмьюз закрыла глаза. Несколько секунд без почвы под ногами, только свист в ушах! Вполне достаточно, чтобы потерять веру во что угодно, не говоря уже о сомнительном голосе из ниоткуда. Только не для нее!

Сквозь сомкнутые веки пробился яркий свет, и словно множество рук подхватило девочку.

«Как в тот первый день в парке», – подумала она и будто задремала, погружаясь в череду удивительных картин, пронизанных солнечными лучами и пропитанных запахом цветущих яблонь.

 

Послесловие

 

Джулиус всегда старался выполнять обязательства, в особенности перед дамой. Мария крепко вбила ему в голову простую истину: Не сможешь сдержать слова, лучше не давай вовсе, или станешь лжецом, а лжец хуже вора.

Снег весело поскрипывал под сапогами, а в кармане ожидал своего часа флакон духов. Коллоу уже представлял, как обрадуется Тереза. Наверняка она успела убедить себя, что Джулиус снова пропал с концами.

Сегодня хотелось думать только о хорошем. Хитрый гоблин продолжал свои упражнения с плашкой, что само по себе обнадеживало. Если бы кто‑то попросил Коллоу назвать величайших ученых, встреченных за его длинную жизнь, список получился бы неожиданно коротким: первым бы значился Счастливчик, а вторым и последним – Отто.

Джулиус пересек улицу и легко обогнал деловитого дворника, посыпавшего дорожку солью из пузатой бочки, привязанной к санкам. Мимо пронеслась стайка розовощеких ребятишек, торопившихся поспеть к обеду.

«Ох, и влетит кому‑то», – улыбнулся Коллоу, провожая взглядом детей, больше похожих на оживших снеговиков.

Знакомый дом вынырнул из‑за поворота, словно сошедший с поздравительной открытки. Джулиус прибавил шаг. Крошечный дворик казался нетронутым.

«Или весь снег выпал этой ночью, и Тереза еще не выходила, или она уехала куда‑нибудь, и встречу придется отложить», – сказал сам себе Коллоу.

За соседским забором плотный усатый мужчина энергично работал лопатой, расчищая дорожку. Заметив незнакомца, он поднял голову и поправил шапку, съехавшую на глаза.

– Вы случайно не страховщик, мистер? – с надеждой спросил мужчина.

– А что? – Джулиус подошел к ограде.

– Мы вас второй день ждем, – сообщил тот. – Я, как вас увидел, сразу понял – он. Приличный молодой человек, правда, без чемоданчика. Хотелось бы обсудить возможность дополнительно застраховать дом от враждебных трансумов. Статья в газете полностью изменила мое мнение по этому вопросу. По договору мы оказались застрахованы даже от торнадо, а они здесь в принципе невозможны! Вот если бы вычеркнуть торнадо и внести трансумов?

– Не верьте всему, что пишут в газетах, – посоветовал Коллоу.

– Так вы нас не застрахуете? – расстроился собеседник.

– Увы, – подтвердил он.

Тут Джулиус вспомнил тощего студента, приезжавшего к сварливой и властной матери, страшно осуждавшей тогда Терезу за роман с человеком, явно не собирающимся жениться на ней. Злобная гусыня вечно старалась сказать бедняжке какую‑нибудь гадость, а для Коллоу это заканчивалось кратковременными ссорами и приятными примирениями. Вот теперь этот мальчишка отрастил усы и живот, да еще зовет Джулиуса «молодым человеком».

– Не беспокойтесь, ваш страховщик обязательно найдется, – довольно убедительно заверил Коллоу. – Я пришел кое‑что обсудить с мисс Свитчак.

– Боюсь, ничего не получится, – возразил мужчина. – Моя соседка умерла две недели назад. А наследники пока не объявились.

– Как? – Джулиус остолбенел.

– Профессиональный интерес? – улыбнулся тот. – Ничего особенного, обыкновенная старость…

Толстяк испуганным кабанчиком заметался по двору, когда «приличный молодой человек» исчез без следа.

В глубине души Коллоу понимал, что это должно было случиться рано или поздно, но сердце отказывалось верить. Опоздать так нелепо… Тогда возня с упрямым мальчишкой казалась чем‑то важным.

Джулиус опустился на землю посреди ухоженного кладбища. Часть его требовала немедленно убраться прочь, но ноги сами несли в другом направлении. Он надеялся, что не найдет нужной могилы, только с опытом не поспоришь.

Вот Мэг и Роб, а вот и она. Искусственные цветы начали линять, и снег под лепестками выглядел окровавленным. Беглый взгляд на табличку временного надгробия заставил Джулиуса невольно улыбнуться.

– Ты верила, что я вернусь, – острая боль под ребрами мешала дышать. – Прости, задержался. Дела.

На жестяном квадрате над годами жизни значилось: «Тереза Свитчак‑Коллоу».

 

* * *

 

Сидя в приятной темноте своего кабинета, он тщетно пытался согреться. Жгучий лед поселился глубоко в сердце и никак не желал таять.

«Был бы Борджесом – напился», – Джулиус крутил в руках крошечную красную склянку под белым колпачком. Играть в прятки с самим собой – бессмысленное занятие, но другого способа Коллоу не знал.

Он поднялся из кресла и подошел к стене.

– Похоже, я знаю, что тебе нужно, бессмертный . – Сквозь узкие щелочки между веками Каменной Девы струился свет.

– Забери его обратно, – негромко произнес Джулиус.

– Зря тогда не стал слушать. А ведь я собиралась предупредить именно об этом , – призналась та. – Теперь ничем не могу помочь. Правда в том, что я и в первый раз ничего не забирала у тебя. Хотел поверить – и поверил, бессмертный. Ты изменился, мои иллюзии больше не подействуют.

– Плевать! – зарычал он. – Иллюзия? Так дай мне другую!!!

– Мне жаль … – Ироничная гримаса покинула громадное лицо. – Я бы отговорила тебя, если бы ты не был таким упрямцем. Сейчас упорство ни к чему не приведет .

– Не нужно увещеваний. – Коллоу расправил плечи. – Просто дай мне то, о чем прошу. Последствия не имеют значения, особенно когда их нет.

– Какую иллюзию желаешь? – От голоса Каменной Девы отчетливо задрожали стекла в дверцах шкафов.

– Самую страшную.

– Не отводи взгляда, бессмертный , – хищно улыбнулась та.

– Ни секунды не пропущу, – процедил он.

В сгустившейся мгле Джулиус видел, как из пасти Каменной Девы к нему ринулись десятки кривых костлявых рук. Они пронизывали тело насквозь, отрывая куски плоти, сколько могли ухватить, чтобы вернуться с ними в бездонную глотку.

Когда в груди зияла дыра, а в глазах стоял багровый туман, Коллоу обмяк и растянулся на полу тряпичной куклой.

Иллюзия растаяла, оставляя его лежать целого и невредимого, точно спящего.

– Чтоб я еще раз выполнила твое желание!.. Ну уж нет, мой маленький Рыцарь , – вздохнула Каменная Дева, и последние складочки на грубой поверхности стены разгладились сами собой.

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 106; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!