Глава 32. Злые шутки добрых мальчиков
Туфельки Лют подошли почти идеально! Весь следующий день настроение на занятиях едва ли можно было назвать рабочим. Вместо того, чтобы слушать лекции, девочки вполголоса обсуждали наряды и предстоящий праздник. На первой паре даже преподавательница не отказывалась отвлечься и предаться воспоминаниям о своем первом бале.
Один Тангл остался безучастным. Он по прежнему требовал от студентов внимания и прилежания, игнорируя все попытки последних увести его в сторону от намеченного плана занятия.
После пары наставник подозвал девочку к себе. Казалось, он хотел поговорить о чем‑то важном, но ограничился простым вопросом из серии «все ли в порядке?».
– Вы придете на праздник? – осторожно спросила Эмьюз.
– Нет, – покачал головой тот. – У меня есть другие дела.
– Жаль. – Тень отвела взгляд.
– Не жалей, – подбодрил Руфус. – Я же не дал бы тебе по‑человечески повеселиться. Ходил бы по пятам со скучным видом, как и положено наставнику. Кому такое нужно? Убедил?
– Убедили, Сэр, – согласилась она.
Внезапно Руф ощутил легкий укол совести. Он и так‑то не уделял этой девочке должного внимания и вообще относился к ней, как распоследняя дрянь, а теперь фактически отказался присутствовать на первом значимом событии в ее жизни, пусть и по уважительным причинам.
– Знаешь, – начал Руфус, – мы не так много времени проводили вместе, как должны, и вина здесь только моя. Ты не против попытаться все исправить?
|
|
|
– Конечно, нет, Сэр. – Прямой вопрос несколько смутил.
– Тогда начнем прямо сегодня, – оживился Руф и добавил, понизив голос до шепота: – Ректор Финн поручил мне навестить хранительницу университетского сада. Она может помочь найти лекарство для тебя. Если через пятнадцать минут ты встретишь меня у главного входа, сходим вместе. Я предупрежу профессора Фицфьонн, что ты на ее занятие опоздаешь. Что скажешь?
Эмьюз боялась задеть наставника отказом, но ведь она же собиралась проведать Клауса и его дедушку! Сомнения разрывали бедняжке душу. Сэр Тангл честно пытается стать лучше, и упускать такой шанс – глупо. Вдруг он разочаруется и больше не захочет восстанавливать то, что и построено‑то не было? Но голос Клауса сегодня звучал еще мрачнее, чем вчера. Страшная дилемма: сердце, что есть сил, тянет в одну сторону, а разум в другую.
– Наверное, я поторопился. – Руфус небрежно сгреб со стола бумаги в потертую папку. – Просто подумал, что тебя воодушевит возможность взглянуть на существо даже внешне не совсем похожее на человека… Привлекательность своей компании я в принципе не рассматривал. Вам, подросткам, конечно, интереснее со сверстниками, чем со… «старичками», вроде меня.
|
|
|
– А где вас ждать точно, внутри или на улице? – Девочка надеялась, что не пожалеет о сделанном выборе.
– Внутри, естественно, – улыбнулся Тангл. – Снаружи как‑то прохладно. Я не задержусь. Предупрежу Фицфьонн и оставлю вещи.
Вернувшись к подругам, Эмьюз сразу вызвала у них некоторые подозрения. Она прекрасно понимала, что выглядит расстроенной.
– Тангл тебя обидел? – нахмурилась Би.
– Совсем нет, – возразила Тень. – Но к господину Отто ты идешь без меня.
– Почему так? – спросила та.
– Наставник желает, чтобы я вместе с ним нанесла визит хранительнице университетского сада, – пояснила мисс Варлоу. – Он считает, что это будет увлекательно и, возможно, поможет решить мою проблему с… Клаусом. И вообще, Сэр Тангл старается наладить между нами дружеские отношения.
– Тогда понятно! – обрадовалась Робин. – Я бы тоже хотела с вами, но буду лишней.
– Считаешь, что смотреть на кого‑либо, не похожего на человека, как на диковину, весело и здорово? – как‑то слишком зло осведомилась Эмьюз.
– Вовсе не из‑за этого. – Би перекинула сумку через плечо. – Ай, кого я обманываю?! Да! Очень интересно посмотреть на разумное растение. Конни говорил, что увидеть ее можно только весной, и зрелище потрясающее! Тебе повезло.
|
|
|
– А я не из‑за нее, – оборвала Тень. – Мне нужно бежать, невежливо заставлять наставника ждать. Извинись за меня перед профессором.
– И перед Клаусом? – зачем‑то уточнила подруга.
– И перед ним тоже. – Мисс Варлоу постаралась как можно быстрее потеряться в толпе.
Эмьюз уже ненавидела и себя, и Тангла, и Робин за компанию. Ненавидела все, что мешало ей встретиться с Клаусом и загладить свою вину за вчерашнее. Вместо этого Тень лавировала в потоке студентов, обгоняя собственные мысли. Слабеньким оправданием в голове звучал голос Росарио, вещавший о «правильной расстановке приоритетов».
В холле девочку встретили Урд и Клер.
– Чего мрачная? – хихикнула Йонсон. – Не слышала еще, чем закончилось дело с сорок восемь «б»? Это же просто цирк !
– Не знаю, что тебя так развлекает, но по‑моему слишком… мерзко. – Девочка с разноцветными волосами заправила длинную челку за ухо.
– Мерзко, правильно! На то они и мальчишки! – возразила Урд.
– Дразните? – попыталась пошутить Эмьюз.
– Нет, собирались обсудить все за обедом. – Йонсон широко улыбнулась.
– Тогда я не сижу за вашим столиком. – Клер изобразила крайнюю степень недовольства.
|
|
|
– Вместо обеда я общаюсь с наставником, – вздохнула Тень.
– Жаль! – Грубоватая третьекурсница сочувствующе похлопала девочку по плечу. – Значит, потерпи до вечера, когда виновники соберут «пресс‑конференцию» по этому случаю!
– А вы мне не расскажете? – с надеждой спросила Эмьюз.
– Лишать шутов такого удовольствия – гадко! – Урд махнула рукой, и третьекурсницы отправились в трапезный.
Ожидание показалось бесконечным, хотя продлилось не более десяти минут. Мисс Варлоу успела заметить, что не ей одной полоска перед высокими острыми арками окон служила местом встречи.
– Ректор поймал меня в коридоре и пытался объяснить, как правильно общаться с Ветреницей: думает, я не помню. – Тангл призвал маску и открыл перед Эмьюз дверь. – Ему все кажется, что я студент, и мне лет семнадцать.
Девочка благоразумно промолчала.
Они свернули с оживленной главной улицы и зашагали по направлению к крепостной стене, возвышавшейся впереди.
– Я не думаю, что ты способна обидеть Ветреницу, но разъяснить поведение при ней обязан. – Руфус взял девочку за руку, будто бы по‑другому обходить лужи неудобно. – В принципе, ничего сложного. Она просто не выносит проявлений грубости. Любых, от непочтения к старшим до злых шуток.
Ткань плотной перчатки оказалась очень приятной на ощупь. Эмьюз все пыталась понять, из чего же она соткана: ни нитей, ни швов, ни даже намека на них.
– Ты слушаешь меня? – поинтересовался наставник.
– Да, Сэр. – И отчасти это было правдой.
– Я ж не держу, – вдруг бросил он. – Не стоило мне прибедняться. Никакой я не «старичок». Получается, я тебя вынудил… заставил буквально. Ветреница не очень любит, когда ее отвлекают. Хочешь, возвращайся к друзьям.
Тангл отпустил девочку и сунул руки в карманы.
– Хотела, – призналась мисс Варлоу. – Но уже нет.
– Почему? – Вопрос прозвучал как‑то наивно.
– Потому что считаю, что это сейчас важнее… подружиться с вами. – Эмьюз посмотрела туда, где, по логике вещей, находились глаза собеседника. – Зачем нужна эта жуткая штука на голове?
– У тебя будет такая же со временем, – облегченно вздохнул наставник. – Эта «штука» защищает от света и не только.
– Росарио говорила что‑то такое, – вспомнила девочка.
– Росарио – это Мария Тэсори? – уточнил Тангл.
– Да, – подтвердила та. – Я не спросила ее тогда… Можно спросить вас?
Руфус кивнул. Сколько он ни пытался избавиться от ощущения неловкости, ничего не получалось.
– Я что, когда‑нибудь не смогу выходить на улицу без такой… штуки? – Эмьюз протянула руку и поймала пальцами кончик невесомой материи, странными щупальцами струившейся за спиной Тангла.
– Не обязательно, – пояснил он. – Но не исключено. Использование некоторых наших специфических умений требует единения с тем, что называют первородной тьмой. В обычных случаях это всего лишь повышает чувствительность к солнечным ожогам. Сегодня пасмурно, и я вполне могу ходить и так, но этикет требует от Теней носить маску, находясь при исполнении.
– Это разве маска? – Эмьюз критически осмотрела живущие собственной жизнью щупальца. – Маска и капюшон в одном, скорее.
– Называется «маска», принято так. Кто придумал, не в курсе, – пожал плечами наставник.
– Ладно, – согласилась девочка. – А в необычных случаях что?
– У представителей многих профессий есть «профессиональные болезни». – Руф старался выглядеть как можно более беззаботным. – Некоторые Тени очень привыкают к своим способностям, злоупотребляют, что ли. И тогда они заболевают. Это редко, но встречается. У таких возможности шире, чем у здоровых, но солнце сжигает их тела, как огнем. Отчего так получается, никто не знает. Я здоров, хотя пользуюсь всем, чем наделен. В самых тяжелых случаях больных ранит даже искусственный свет. Считается, что только от Тени зависит, разовьется болезнь или нет. Так что не переживай заранее.
– Лют все время просит держать шторы опущенными, – зачем‑то ляпнула мисс Варлоу. – Говорит, что от солнца она слабеет.
Руфус позволил себе фыркнуть.
– Не бери в голову, – посоветовал он. – У нашей Лют совсем другая болезнь, она называется «посмотрите на меня, я центр вселенной». И тут, похоже, я отчасти виноват. Вас это пока не касается, вы еще не совсем Тени. Прямые солнечные лучи ослабляют связь с первородной тьмой, но достаточно четырех‑пяти часов вдали от них, и все восстановится. Я проверял. Многие Танцоры опасаются нарушать свою связь потому, что могут в любой момент понадобиться Ордену. Этикет, опять же. Наша форма – это наша гордость. Когда получишь свою – поймешь.
От стены дорожка вильнула вбок, мимо двухэтажных домов с угрюмыми фасадами, пока не привела к красивой арке, сплетенной причудливыми узлами из металлических лент. Живая изгородь, сбросившая листья, обиженно щетинилась длинными колючками. Эмьюз прекрасно знала, что колючки острые и будет больно, но все равно протянула палец. Казалось, она уже делала так раньше. Тень внимательно посмотрела на красную точку – след укола. Что‑то подсказывало, что на ранке должна появиться алая капелька, но нет. Тогда Эмьюз приготовилась повторить опыт.
– Эй! Ты что делаешь?! – Руфус не сразу заметил, что девочка отстала.
Он в два прыжка вернулся, чтобы перехватить ее руку.
– Больно? – Хотелось спросить «ты совсем балда?».
– Не очень. – Мисс Варлоу потупилась.
– И зачем? – Тангл настойчиво потянул свою подопечную через арку в парк.
– Не знаю, – почти прошептала та. – Просто любопытно.
– Если тебе вдруг станет любопытно , что произойдет, если выброситься из окна, посоветуйся со мной, договорились? – издевательски предложил Руф.
– Непременно, – тем же манером отозвалась девочка.
По обе стороны от дорожки поднимались величественные голые деревья с толстыми стволами и ветками, похожими на цепкие узловатые руки. Сквозь аккуратно подстриженные облетевшие кусты виднелись тропинки, протоптанные в жухлой траве. Чем дальше увлекала дорожка, тем больше все вокруг начинало походить на лес.
– Я немного нервничаю, – вдруг признался Руф. – Давай пойдем помедленнее?
– Отчего? – Эмьюз сбавила шаг.
– Ветреница – существо загадочное. – Девочка чувствовала, что наставник вот‑вот погрузится в воспоминания, и даже не пыталась ему помешать. – Считается, что она была здесь всегда. Когда‑то давно я… обидел ее. Надеюсь, уже забыла.
– А что вы сделали? – Невинный вопрос поверг собеседника в ступор.
«Ну, раз заикнулся, рассказывай», – предложил внутренний голос. – «Рассказывай, не то она сама что‑нибудь придумает! Будет хуже». На лбу Руфуса выступил холодный пот.
– Мальчишки все дурные. – Слова застревали в горле. – Я не исключение. Ветреница только напоминает женщину, но… довольно отчетливо. Ее фигура складывается из спутанных стеблей, а там, где у нас с тобой сердце, у нее комок корней с куском земли размером с мой кулак. Весной Ветреница любит подолгу неподвижно стоять в луже грязи почти по колено, протянув руки к небу и запрокинув голову.
– И при чем тут вы? – удивилась Эмьюз.
– В общем‑то ни при чем. – Руф снова вспомнил, что такое вязкий стыд. – Приятели подбили пойти и поглазеть на нее… Ветреница нас заметила. У нее нет глаз, она видит всей собой. Был скандал. Ребят не выгнали только потому, что она… растение – не настоящая женщина. А я, как Лют, в каменном ящике десять суток провел. Понимаешь?
– Нет, – честно призналась Тень.
Тут Руфусу остро захотелось пойти‑таки на праздник, исключительно чтобы оградить это наивное существо от любых поползновений со стороны молодых людей разбить бедняжке сердце.
Раньше Танглу казалось, что у Дайны не было парня из‑за того, что она догадывалась о его чувствах к ней. Теперь причина стала яснее: никто не решался подойти, вспоминая о Баламуте, который запросто мог ввязаться в драку за косой взгляд, брошенный на его пару. Дайна всегда была младше его. Пусть два года не такая уж большая разница, но все же…
– Мальчишки… они – мальчишки , Эмьюз. Это потом из них вырастают мужчины, умеющие владеть собой и не делающие глупостей. И то не изо всех…
«Замолчи, пока не поздно! Ты в своем уме?», – взмолился внутренний голос. Но Руф уже безвозвратно проникся идеей разъяснить девочке порядок вещей, насколько ему позволит собственное смущение. Он даже представил, что Эмьюз его родная дочь, которой у него никогда не будет. Или маленькая Айни.
– Тебе может казаться, что мальчишка слушает и смотрит прямо в глаза, но это иллюзия. Те, что поумнее, ждут, пока ты отвлечешься, чтобы внимательно осмотреть все остальное… – Руфус запнулся. – И это я сказал? Блеск!
Он с размаху хлопнул себя по лбу, позволяя маске улетучиться.
– Похоже, отец бы из меня не получился… по крайней мере, не для девочки, тем более не для девочки‑подростка. Тут явно нужна какая‑то особенная мудрость. Я пас, – бессильно опустив руки, сообщил Тангл. – Может, еще сгожусь на роль старшего брата?
– Дайте подумать. – Эмьюз картинно потерла подбородок. – Тетка и дядька у меня уже есть, почему бы не появиться брату? Я, правда, так и не поняла, что вы пытались мне объяснить.
– Наверное, это даже к лучшему. – Он вернул маску на место. – Лекции читать я еще способен, но там, где начинается жизнь… Нельзя «научить быть человеком». Подобное искусство каждый постигает сам.
Дорожка уперлась в громадное дерево. Девочка невольно задумалась: сколько рук нужно, чтобы обнять его ствол? Толстые корни выступали из земли шершавыми змеями, а крона, даже лишенная листьев, выглядела внушительно.
– Пришли, – объявил Руфус.
– Это она? – удивленно уставившись на дерево, пролепетала мисс Варлоу.
– Чем ты меня слушала? – ехидно поинтересовался наставник. – Что общего у дуба и того, что я описывал как существо, внешне похожее на женщину? Ветреница внутри. Стучи.
– Куда стучать? – Ничего и отдаленно напоминавшего дверь в коре дерева не было.
– Да куда хочешь. – Тангл осторожно подтолкнул девочку вперед. – Особенной разницы нет.
Тень протянула руку и трижды постучала костяшками пальцев по самому широкому корню.
Несколько минут ничего не происходило. Эмьюз пыталась представить, как можно жить внутри дерева. Насколько большим бы ни выглядел дуб, там едва ли особенно просторно. Но реальность оказалось совсем иной.
Дерево вздрогнуло и загудело густым басом. От неожиданности девочка юркнула наставнику за спину и продолжила смотреть уже оттуда. Громадный дуб точно привстал, открывая взорам круглый люк в изрытой червями земле.
– Не заперто? – с опаской спросила Эмьюз.
– А смысл? – Тангл нагнулся и потянул за кованное кольцо.
– Напоминает вход в подвал, – призналась девочка.
– Теоретически так оно и есть, – подтвердил Руфус. – Но у «подвала» должен быть «дом». Разве нет?
Вместо ответа мисс Варлоу поставила ногу на первую ступеньку.
Темный спуск увлекал Теней все глубже и глубже, пока в конце коридора не забрезжил зыбкий свет. Здесь пахло сыростью, но не той, какой обычно пропитан воздух подвалов, а той, которая бывает после дождя. Откуда‑то доносился мерный плеск воды, тихий шелест и приглушенный звон.
Дом Ветреницы – одна единственная комната, но какая! Наискосок от одного угла до другого по вымощенному гладкими пестрыми камешками руслу бежал веселый ручей; стены казались мягкими из‑за многочисленных гирлянд плюща, в которых крошечными звездочками поблескивали светлячки. Вся мебель в доме была каменной. Только Эмьюз понимала, что вовсе не человек приложил здесь свои умения, а что‑то совсем другое.
Мягкий свет излучали крупные голубовато‑зеленые кристаллы, вмурованные прямо в стену напротив входа.
Шелест сделался громче. Он креп и нарастал, пока девочке не почудились в нем слова…
– Зачем пришли ? – Эмьюз пыталась глазами отыскать источник звука, но не находила.
– Меня прислал ректор Финн. – Наставник тоже отчаянно вертел головой. – Нам нужен совет.
– Совет ? – эхом повторил шелест.
Девочка вздрогнула, когда с большого плоского камня вверх взметнулось бурое покрывало. Сперва все выглядело так, словно кто‑то невидимый поднял его двумя пальцами, но существо, скрывавшееся под тканью, стремительно обретало форму и объем. И вот уже из мешковатых рукавов выскользнули тонкие руки с длинными пальцами, чтобы немного приподнять глубокий капюшон.
У Ветреницы не было лица… в обычном понимании. Но по виду голова определенно принадлежала женщине.
– И какого рода совет требуется сегодня от меня? – Хитросплетения изумрудно‑зеленых стеблей терлись друг о друга, рождая странное подобие голоса.
– Господин ректор ищет растение, которое цветет, если полито любовным зельем, но мгновенно отцветает, – продолжил Тангл.
– Такого не существует . – Ветреница плавно приблизилась.
– Нет? Что ж, ладно… мы пойдем. – Руфус попятился.
– Смотреть легче, чем слушать? – Тень не думала, что даже шелест способен звучать насмешливо.
Руф остолбенел на месте. Естественно, ничего она не забыла! Сэр Тангл снова ощущал себя глупым мальчишкой, накрепко влипшим в самую неприятную из щекотливых историй.
Тем временем, Ветреница подобралась совсем близко. Ее нечеловеческая пластика заставляла мурашки пробегать по спине несчастной Эмьюз. Бурое платье качнулось легкой волной, и плоское лицо остановилась точно напротив девочкиных глаз.
– Не бойся . – Юная Тень в подробностях рассмотрела, как жутковатые гладкие стебли движутся, создавая звуки.
Ветреница выпрямилась.
– Смотреть – не слушать , – повторила она. – У вас есть образец ?
– Растения? Нет. – Руфус всеми силами заставлял себя делать вид, что не понимает намеков. – Мы знаем, что оно…
Странное существо изобразило жест, призывающий к молчанию. Будь Ветреница человеком, Эмьюз сказала бы, что та поднесла палец к губам. Но какие там губы? Да и пальцем скрученный пучок стеблей назвать не поворачивался язык.
– Зелья , – прошелестела Ветреница.
– Да, ректор дал… образец. – Руф извлек из кармана склянку. – Но если растения не существует, проверять нечего.
Вместо объяснений она требовательно протянула ладонь.
Когда склянка оказалась у Ветреницы, она ловко вскрыла ее при помощи цепких усиков, пробившихся сквозь плотно переплетенные стебли руки.
– Повторять не стану, – предупредила женщина‑растение, опуская палец в бесцветную жидкость.
Капюшон затрещал и лопнул по шву. Комната наполнилась удивительным, ни с чем не сравнимым ароматом! Ветреница расцвела благоухающими белоснежными гроздьями плотных бархатистых колокольчиков. То, что пряталось под капюшоном, на поверку оказалось густой копной тех же изумрудных стеблей, но с тонкими иголочками шипов, острыми лиловыми листиками и кудрявыми усиками.
Чудо не могло длиться вечно. Стоило Ветренице отдернуть руку, как волшебные цветочки сморщились, поблекли и облетели.
– Смотреть иногда действительно правильнее, чем слушать, но только иногда , – прошелестела она, возвращая склянку. – Совет дан. Зачем вам понадобилось растение ?
– Эту девочку отравили любовным зельем, мы ищем лекарство. – Обескураженный Руфус следил, как невесомые сухие колокольчики кружат в воздухе и мягко ложатся на землю.
– Лекарство ? – Ветреница задумчиво намотала один из шипастых стеблей на палец. – Предупреждаю, мои побеги ядовиты. Надеюсь, вы знаете, что с ними делать .
Она потянула за тонкий стебелек, и мисс Варлоу могла поклясться, что видела, как тот выскальзывает из общего клубка на плоском лице. Раздался тихий хруст, и остальные стебли‑волосы всколыхнулись и опали.
– Вам… больно? – Сердце девочки сжалось.
– Нет , – покачала головой Ветреница. – Мне немного страшно .
Удивительное существо вручило частичку себя ошеломленным Теням и вернулось к своему месту на сером камне, покрытом мягким ковриком мха.
– Дверь найдете сами , – прошелестела она и точно рассыпалась.
На негнущихся ногах Эмьюз поковыляла вслед за наставником. И до самого выхода из парка никто не проронил ни слова.
Уже вечером, сидя у камина в общей гостиной, Тень все пыталась понять, насколько честно Ветреница ответила на простой вопрос.
Ничего не радовало. Не смешили ужимки шутов, обрядившихся в подобия тог и успевших увенчать друг друга самодельными венками. Не отвлекал от тяжелых мыслей веселый щебет подруг.
– Жалуйся. – Мэйсон запрыгнул девочке на колени и ткнул ее своим мокрым носом в подбородок.
– Меня… тошнит от местных чудес, – с чувством призналась Эмьюз. – Сойди с меня немедленно и стань человеком!
– Чего шумишь? – строго спросила Урд. – Орать на этого кота – моя работа.
– Если у тебя депрессия, я могу завтра проводить к университетскому психологу. – Даже ласковый тон Клер вызывал бурю негативных эмоций.
– Нет уж! Спасибо! Я сыта по горло жуткими ошеломляющими достопримечательностями и говорящими зверьками! Хватит!! Мне надоело удивляться!! От всех этих ахов изумления уже челюсти сводит!! – Мисс Варлоу смахнула Мэйсона на пол.
– Это не депрессия, а обычная истерика, – вздохнула Йонсон.
– Странная реакция… – Конор поднялся из кресла. – Самое «чудесное» здесь, если оперировать твоей терминологией, две недавно реконструированные Тени. Нравится тебе это или нет. Остальное существует так давно, что можно смело говорить «всегда». Каждый из нас расскажет внукам (у кого они будут), что учился вместе с Тенью.
Оказавшись в центре внимания, Эмьюз вовсе не собиралась смущаться и умолкать. Скорее наоборот.
– Зачем ты ходил смотреть на Ветреницу весной?! – Тень тоже вскочила на ноги. – Не думал, что ей неприятно и обидно?
– Поправочка, – возразил Бэн. – Не «ходил», а «ходили». Следуя твоей логике, горшку с петуньей просто отвратительно сносить взгляды желающих им полюбоваться.
– Правда, Эмьюз, – попытался смягчить реплику друга Дэн, – Ветреница – растение.
– Я с ней разговаривала!!! – взревела девочка. – Я поцелую первого, кто разговорит горшок с петуньей!
– Заманчиво, но я, пожалуй, откажусь. – Конор криво усмехнулся. – Положим, Ветреница не горшок с петуньей, но она и не человек.
– Карлики! Гоблины! Ветреница! Мы вот с Лют тоже не люди! Остохорошело!! – Слова лились из горла неудержимым потоком обиды и боли. – Как же вы все зациклены на своей «человекости», а человечности я что‑то не наблюдаю! Каким был бы прекрасным мир, где все были бы только людьми!
– До Призмы так и было, – подал голос серый кот.
– Тогда эта ваша Призма – зло! И ее нужно уничтожить!! – Эмьюз не заметила, что кричит и топает ногами.
– Речи, достойные дивного! – вскинулся Бэн.
– Значит, и в них есть что‑то хорошее!! – Глаза алым туманом застилал гнев.
Ребята побледнели… Тень читала страх в изумленных взглядах.
– Уймись… – Мэйсон действительно принял нормальный облик. Он крепко скрутил разбушевавшуюся девочку, прижав ту к себе широкими тяжелыми руками. – Уймись, пожалуйста… Ты говоришь ужасные вещи. Если Призма когда‑нибудь погаснет, неважно из‑за чего, мир не станет прежним, а вот Ветреница и ей подобные просто умрут. Ты не можешь такого хотеть. И еще… в этой комнате собрались твои друзья. За что ты срываешь на них злобу? Предупреждаю, скоро станет стыдно. Сейчас мы медленно выйдем и прогуляемся по коридору немного, а когда вернемся, представим, что последние десять минут – страшный сон про то, как Эмьюз Варлоу одним махом обидела всех.
Ярость потухла, оставив после себя вязкую отупляющую пустоту. Опираясь на мальчика‑кота, Тень сделала несколько неверных шагов до двери. Ноги почти не слушались, а голова гудела так, словно внутри лил нешуточный дождь.
– Пойми меня правильно, – улыбнулся Мэйсон, когда общий холл остался позади. – Очень здорово, что ты любишь все многообразие разумных существ, жаль только… человек в список не попал. Я думал, как бы чувствовал себя на твоем месте. Сначала казалось, что я был бы безмерно счастлив. Не бояться смерти, не знать старости…
Он весело потрепал девочку по макушке.
– А потом испугался. – Эмьюз мысленно радовалась длинным коридорам. – Я вырос человеком, ну и немного котом. Многие реалии мира не вызывают у меня бурных эмоций, хоть я и не со всем согласен. Не представляю, как странно, должно быть, смотреть на все так, словно оно создано только вчера. Кажется, что можешь что‑то изменить, убедить кого‑то. Ведь для тебя всего этого и в самом деле не существовало. А оно было. И сложилось давным‑давно без нашего с тобой участия.
У выхода из жилого крыла Мэйсон остановился.
– Ветреница – растение, но она правда не горшок с петуньей. – Мальчик почти повторил слова Конора. – А ты представь… мебель сделана из дерева, когда‑то она росла и тянулась к солнцу, и уголь, которым мы топим камины, тоже в каком‑то смысле «древесина». Только древняя‑древняя. Его вообще у нас не осталось, благодаря тому миру, который был до Призмы. Теперь многое нам поставляют трансумы. Понятия не имею, на что его выменивает Орден. Может, ты когда и узнаешь, я точно нет.
– Зачем ты рассказываешь мне об этом? – собственный голос звучал чужим и хриплым.
– Я… обычно съезжаю на тему глобальной политики и экономики, когда не знаю, о чем говорить дальше, – улыбнулся мальчик‑кот.
– Если узнаю, на что, обязательно расскажу тебе, – пообещала Эмьюз.
– Давай возвращаться? А то я уже кожей чувствую, что кое‑кто ревнует, – предложил Мэйсон. – Ты не злись. Спрашивай, если что.
– На мои вопросы никто не дает ответов, которые способны мне понравится. – Тень с надеждой взглянула на собеседника.
– Смешная ты, – покачал головой тот. – Мне вот отражение в зеркале не нравится, сколько себя помню, – и ничего тут не поделаешь. Некоторые вещи – как это отражение. Хочешь – следуй им, хочешь – пробуй найти свой путь. Я стал котом, а ты водишь дружбу с карликами. Тебе хорошо потому, что мозги не забиты ворохом нерушимых для нас истин. Ты смотришь на них скептически. Как маленький ребенок.
– Но и ты был маленьким! – возразила Тень.
– Меня воспитывали: сначала родители, потом учителя в пансионе; а ты воспитываешь себя сама, прямо сейчас. – Не согласиться с подобными доводами оказалось сложно. – Готова извиниться перед ребятами за скандал?
– Готова. – Она прибавила шаг.
В общей гостиной больше не веселились. Траурное молчание звенело в ушах пронзительной тишиной. Никто не обернулся на открытую дверь.
– Простите меня. – Неуверенный голос утонул в безразличии, как в густом тумане. – Простите меня! Я вела себя просто отвратительно.
– Ага. – На лицах близнецов застыло зловещее выражение. – Мы больше не хотим с тобой общаться.
– Вы чего? – оторопел Мэйсон.
– Ничего, – выплюнула Урд. – Мы тут посовещались и решили, что раз она Тень, пусть проваливает из нашей компании. У нее нет «человекости».
Робин таращилась в огонь, Клер сидела на полу, уткнувшись лицом в подушку… тягостная пауза обжигала невыносимым холодом. Когда невидимый рубеж, за которым можно было крикнуть «шутка!», остался позади, Эмьюз развернулась на каблуках и спокойно направилась… она и сама не знала куда. Пятикурсник попытался удержать девочку, но его порыв быстро увял под ее обреченным взглядом.
Трудно описать, что успела пережить Тень. Ей чудились одинокие дни, разбавленные попытками наладить контакт с наставником и Лют. Девочка даже представила, как пойдет к Финну и попросится в каменный ящик, чтобы одиночество сделалось оправданным.
– Шутка! – Слово, как раскаленное лезвие между лопаток.
Гордость не позволяла обернуться.
– Эмьюз, ты что… поверила? Это спектакль! – Возня за спиной заставила сорваться на бег!
Уже взлетая вверх по лестнице к гостиной женской половины, Тень обнаружила, что ключей от комнаты в кармане нет. Наверное, они просто выпали и остались лежать на диване.
Игнорируя приветствия мышей, мисс Варлоу свернула в сторону ванных комнат. По логике вещей, они были единственным местом, где можно рассчитывать на уединение.
Заперев дверь изнутри, Эмьюз бессильно сползла по ней на пол. Чем бы ни являлось сорок восемь «б», оно едва ли причиняло бы больше страданий.
Из коридора донесся шум голосов и быстрые шаги.
– Мы знаем, что ты там, выходи, – попросила Робин. – Согласна, шутка злая, но ты нас обидела.
Девочка не желала отвечать, она бесшумно отползла к центру комнаты.
– Леди, странно сердиться на дураков, – поддержал не то Дэн, не то Бэн. – Подумаешь, погорячились! Мы извиняемся. Правда‑правда.
– А я так скажу «в расчете», – добавила Урд. – Мне казалось, тебе не захочется нас всех терять. Ты же просто ушла! Черт возьми! Не заплакала даже!
– Э‑э‑э… она не может, она же Тень, – прошептал кто‑то.
– Эмьюз, выходи, – позвал Мэйсон. – Не слушай их.
– Эту шутку придумал я, – подал голос Конор. – Хочешь на кого‑то сердиться – сердись на меня!
Девочке чудилось, будто ее сердце колотится так громко, что вся округа слышит его удары. Увещевания из‑за двери не прекращались, но Эмьюз только твердила про себя: «В расчете. В расчете».
Наконец, ребята исчерпали все припасенные доводы и грустно разошлись, оставив Тень наедине с собой в темной ванной комнате. Девочка медленно досчитала до ста и поднялась на ноги.
Чтобы избавиться от неприятного наваждения, Эмьюз открыла кран и с чувством уронила лицо в пригоршню холодной воды.
Прокравшись к лестнице, мисс Варлоу задержалась ненадолго, прислушиваясь к звукам гостиной для девочек: ничего, кроме тиканья часов.
Коридор перед комнатой тоже пустовал. Возвращаться за ключами не хотелось, так что Эмьюз просто постучала.
– Открыто, – отозвалась Би.
За дверью царила темнота. Робин в ночной рубашке сидела на коврике у плотно задернутых занавесей балдахина своей кровати.
– Ты все еще сердишься? – спросила девочка.
– Нет, – призналась Тень. – Сама виновата. Не знаю, что на меня нашло. Слишком много событий. Жаль, так и не узнала ничего про сорок восемь «б»…
– Ну… – протянула Би. – Это поправимо! Точно не сердишься?
– Точнее некуда, – кивнула Эмьюз.
С подоконника соскользнул серый кот, а из‑за занавесей балдахина выбрались все остальные: Конор, липовые близнецы, Урд и Клер. Робин зажгла масляную лампу и поставила на тумбочку.
– Нам бы расходиться уже… – Мэйсон потерся макушкой о девочкины колени. – Думали, что ты вернешься раньше.
– Обещаете больше так не шутить? – на всякий случай спросила она.
– От тебя зависит, – криво усмехнулась Урд.
– В общем, если ты уверена, что сорок восемь «б» шуточка поудачнее, мы тебя разочаруем, – вздохнула Клер. – Эти два оболтуса…
– … три, – поправил Конор.
– … три оболтуса с помощью какого‑то карлика подстроили так, что на голову Питеру вылилось пять литров… э‑э‑э… целое ведро…
Третьекурсница мучительно подбирала нужное слово.
– Лучше бы мы рассказывали! – проворчал Дэн.
– В общем, пять литров… – Клер покраснела.
– Мочи! – не выдержал Бэн. – А то пока кто‑то придумает более приличное название, вся интрига пропадет!
– И что, это есть в вашей книге? – не поверила Эмьюз.
– Есть! – Близнецы энергично закивали. – Резервуар с жидкостью был установлен над изголовьем кровами! Только Пит прилег, как получил все сполна! А днем хорошо обученная группа первокурсников ходила за ним по пятам и… принюхивалась! Ставлю всю свою стипендию на то, что теперь у гаденыша никогда не будет подружки!
– По‑моему, это на самом деле мерзко, – к радости Клер сообщила Тень.
– То, что девчонкам мерзко, парням – самое оно! – Дэн протянул приятелю открытые ладони и Бэн немедленно шлепнул по ним. – Для сорок восемь «а» нам все равно не хватило бы ресурсов.
– Боюсь предположить, чего вам не хватило, – хохотнула Урд.
– В пункте «а» говорится о рыбьих потрохах, – пояснил Бэнжамин. – Никакой рыбы в меню уже месяц.
Мальчишки отправились по своим комнатам, продолжая сетовать в голос на непонимание прекрасной половиной человечества тяжелого духа правосудия.
– Знаешь, чего они такие довольные? – Би забралась на кровать.
– Проучили наглеца, разве нет? – Йонсон пододвинула себе стул.
– Конни сказал, что Финн отругал за проделку кое‑кого другого! – страшным шепотом поведала девочка.
– Это уж совсем нечестно! – всплеснула руками Клер.
– Вполне честно, учитывая, что это был человек, придумавший пункт «б», – возразила Робин.
– Да ну! – не поверила Урд. – И кого же?
– Они не в курсе, – вздохнула Би. – Или делают вид, что не в курсе.
Эмьюз зажала рот обеими руками, чтобы не расхохотаться. Она‑то точно догадывалась, кому влетело от ректора!
– Ты думаешь, это?.. – Робин натянула на голову подушку и тихонько завизжала.
– Почти уверена! – простонала Эмьюз, роняя себя на постель.
– Колитесь обе! – Йонсон вся подалась вперед. – Не то я вас защекочу до икоты!
Угроза казалась реальной, хоть и донельзя комичной.
– Только один человек знал о том, что же такое это самое сорок восемь «б», – Тень старалась напустить побольше загадочного тумана. – Знал, но молчал. Мог остановить, но не остановил…
– …нет! – Светлые брови Клер поползли на лоб.
– Да!! – Урд так развеселилась, что аж в ладоши захлопала.
– Сэр Руфус Тангл!!! – Без особой надобности объявила Эмьюз.
Она еще не слышала, чтобы так смеялись! Би каталась по полу в обнимку с подушкой, Урд, задыхаясь, молотила себя по коленям кулаками, и даже Клер хохотала в голос, утирая выступившие слезы.
Девочки не сразу заметили приглушенное шипение из‑под покрывала, где раньше времени очнулась заветная рация.
– Эмьюз! – сквозь помехи пробился голос Клауса. – Эмьюз, ты там?
– Да! – утопив большую кнопку до упора, крикнула она. – Ты почему не спишь?
– Уже проснулся, – сообщил тот. – Решил, что лучше тебе сегодня лечь пораньше. Завтра праздник, а сонные глаза не украшают.
– Ты сокровище, парень! – вырвав у Тени рацию, прокричала Йонсон.
– Что у вас там происходит? – строго поинтересовался Клаус.
– Отдай! – Эмьюз требовательно протянула руку.
– А вдруг ты ему этого не скажешь? – подмигнула та.
– Ничего, просто девочки меня развлекают, – получив переговорное устройство обратно, солгала Тень. – Спасибо большое. А ты придешь на праздник?
– Разумеется! – подтвердил он. – Не теряй время! Ложись спать. Конец связи!
Уже свернувшись клубком под одеялом, Эмьюз никак не могла избавиться от неприятного ощущения недосказанности. Разговор с Клаусом оборвался на полуслове. Хотя что еще мог добавить мальчик, понимающий, что на том конце его слушает значительно большее количество людей, чем то, на которое он рассчитывал.
Следующий день дразнил предвкушением чего‑то удивительного. Он ласково щекотал кончик носа и убаюкивающе напевал что‑то тихим нежным голосом. Или это уже было за гранью сна? Мысли разбредались, оставляя на лице глуповато‑счастливую улыбку.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 97; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!