Новое евангелие – «Моя борьба» 7 страница

Почему он не приходит к Хоффманам на обед? Может быть, он нашел бы тогда пару минут и для меня. Я не хо­чу только, чтобы он приезжал, пока не закончат его квар­тиру.

29 апреля. Мне плохо. Даже очень. В любом отноше­нии. Я все время пою «Все будет опять хорошо», как Лу­ис, но это мало помогает. Квартира готова, но мне нельзя к нему. Похоже, что любовь в данный момент вычеркну­та из его программы. Теперь, когда он снова в Берлине, я понемногу опять оттаиваю. Но на прошлой неделе бы­ли дни, когда я каждую ночь выплакивала свою порцию слез. Давненько я не проводила Пасху одна дома.

Я экономлю изо всех сил. Всем уже действую на нервы, потому что продаю все подряд, начиная от костюма, фо­тоаппарата и кончая билетом в театр.

Ничего, все будет опять хорошо. Долги ведь не такие уж большие.

10. V .35. Как мне мило и бестактно сообщила фрау Хоффман, у него есть для меня замена. Ее зовут Вальки­рия (имеется в виду Юнити Валькирия Митфорд, дочь лорда Ридеслейда, 3 сентября 1939 года, после объявле­ния Англией войны Германии, пытавшаяся покончить с собой, но неудачно. — Б. С.), и выглядит она соответст­венно имени, включая и ноги (Гитлер любил пышнотелых и длинноногих блондинок, «истинных ариек», тогда как Ева была среднего телосложения. — Б. С.). Ему ведь нравятся такие размеры. Если это верно, то он ее скоро доведет до похудания, если только она не обладает спо­собностью толстеть от огорчения, как Чарли (подруга Евы Шарлотта. — Б. С.). У нее неприятности вызывают аппетит. Но если это наблюдение фрау Хоффман верно, то я считаю низостью с его стороны ничего не сказать мне об этом.

В конце концов, он уже достаточно меня знает, чтобы понять, что я никогда не встану у него на пути, если его сердце займет другая. Ему ведь все равно, что будет со мной.

Я подожду еще до 3 июня — это будет как раз четверть года с момента нашей последней встречи (имеется в виду интимное свидание 2 марта. В присутствии посторонних они встречались и позднее, например 1 апреля. — Б. С.) — и попрошу его объясниться. И пусть только кто-нибудь скажет мне, что я проявляю нескромность.

Погода такая замечательная, а я, возлюбленная вели­чайшего человека Германии и мира, сижу и смотрю на солнце сквозь окошко.

Почему он так мало обращает внимания на меня и всегда заставляет пресмыкаться перед посторонними людьми?

Но человек располагает... и т. д. Как постелешь...

В конце концов, это моя вина, но мы всегда любим сваливать всё на других. Этот пост (имеется в виду более чем двухмесячное воздержание от сексуальных отноше­ний с Гитлером. — Б. С.) когда-нибудь закончится, и тог­да все покажется еще слаще. Жалко только, что сейчас как раз весна.

28. V .35. Я только что отослала ему решающее для себя письмо. Сочтет ли он его важным? Что ж, посмотрим.

Если я сегодня вечером до 10 часов не получу ответа, я просто приму 25 таблеток и тихо усну.

Что же это за такая сумасшедшая любовь, в которой он мне так часто клянется, если он за 3 месяца не сказал мне ни одного доброго слова?

Ну хорошо, гол за у него все время была забита поли­тическими проблемами, но разве сейчас не стало легче? А как было в прошлом году? Тогда Рем и Италия достав­ляли ему тоже много забот, но он все же находил время для меня.

Мне, конечно, трудно судить, может быть, нынешняя ситуация несравненно тяжелее для него, и все же пара теплых слов у Хоффманов или еще где-нибудь не слиш­ком отвлекли бы его.

Я боюсь, что за этим кроется что-то другое.

Я не виновата в этом, совершенно определенно нет.

Может быть, здесь другая женщина? Конечно, это не Валькирия, это уж слишком невероятно, но ведь есть еще много других.

Какие могут быть еще причины? Других я не нахожу.

28. V . Боже, я боюсь, что он сегодня не даст ответа. Ес­ли бы кто-нибудь мог мне помочь. Все так ужасно и бес­просветно.

Может быть, мое письмо пришло к нему в неподходя­щую минуту. Может быть, мне вообще не стоило писать. Как бы то ни было, неизвестность хуже, чем внезапный конец.

Господи, сделай так, чтобы я еще сегодня могла пого­ворить с ним. Завтра будет уже поздно.

Я решила принять 35 штук. На этот раз будет уже дей­ствительно надежно.

Хотя бы он позвонил, по крайней мере».

На этом записи в дневнике обрываются. Сестра Евы Ильза, поздно вечером 28 мая навестившая ее, чтобы от­дать взятое у нее бальное платье, нашла сестру без созна­ния и вызвала врача, который спас возлюбленной Гитле­ра жизнь. Это была уже вторая попытка самоубийства Евы. Первый раз она попробовала покончить с собой 1 ноября 1932 года, выстрелив себе в шею из револьвера, но лишь легко ранила себя. Гитлер тогда был очень взвол­нован и заявил Хоффману, что Ева сделала это из любви к нему, и теперь его долг — всячески заботиться о ней.

Справедливости ради надо отметить, что Гитлер уделял не слишком много внимания своим любовницам не из прирожденной душевной черствости, а потому, что действительно был очень занят. Как отмечает в мемуарах его личный шофер Эрих Кемпка, в 1932 году, в период президентской и парламентских кампаний, один только он исколесил 120 тысяч километров. А у Гитлера ведь был еще один шофер, Юлиус Шрек, взявший на себя поездки по северо-западу Германии, тогда как Кемпке досталась остальная часть страны. По свидетельству Кемпки, «в течение 14 дней Гитлер должен был выступить около 50 раз».

Главное же — женщины для Гитлера никогда не стояли на первом плане. Шпеер прав, что Гитлер всегда относил­ся к своим любовницам достаточно цинично. Они суще­ствовали для него, но не он для них.

Наивно думать, что склонность к суициду проявилась у Евы Браун, как прежде — у Гели Раубаль, потому что любящая женщина сумела разглядеть в Гитлере черты зверя и ужаснулась своему открытию. Она так ничего не узнала ни об «окончательном решении еврейского вопро­са», ни о массовых репрессиях против антифашистов, ни о планах своего возлюбленного по завоеванию мирового господства. И искренне верила, что Вторая мировая война началась потому, что против Германии ополчились все ее враги.

Дело было в другом. Гитлер обладал способностью про­изводить неотразимое впечатление на женщин. Тут имела значение и представительная внешность, и необыкно­венный голос, оказывающий магнетическое воздействие на слушателей, и резкая жестикуляция. Кроме того, он искренне считал себя величайшим гением всех времен и народов и умел внушить уверенность в этом своим по­другам. И Еве, и Гели, и другим очень льстило, что они являются возлюбленными «величайшего человека Герма­нии и мира». Беда была только в том, что «величайший человек» из-за своего всепоглощающего эгоцентризма, а также всегдашней занятости партийными и государст­венными делами уделял своим любовницам очень мало времени, да и в сексуальном отношении держал их на «голодном пайке». Все это вызывало жестокие духов­ные страдания Евы и Гели и возбуждало их ревность, вряд ли основательную. Между прочим, разговаривали они с фюрером на такие экзотические темы, как чудовище из шотландского озера Лох-Несс или возможность поле-та человека на Луну.

Гитлеру женщины нужны были как для удовлетворе­ния чисто физиологических потребностей (что только «это» интересует их возлюбленного, не раз жаловались своим близким и Гели, и Ева), так и в качестве заворо­женных слушательниц его мудрых мыслей. Он утверж­дал, что политику вообще не стоит жениться, ибо он об­рекает жену на длительное одиночество. В то же время и к Гели Раубаль, и к Еве Браун он испытывал настоящее глубокое чувство, хотя и не раз, вольно или невольно, за­ставлял их страдать.

Попытка самоубийства Евы все-таки повлияла на Гит­лера, и он стал уделять ей немного больше внимания. 9 августа 1935 года Ева и ее сестра Гретль переехали в от­дельную трехкомнатную квартиру на Виденмайерштрассе, которую для них приобрел Гитлер. Там фюрер стал го­раздо чаще навещать любимую женщину. Приезжал он обычно очень поздно, только покончив с делами. Ника­кого инкогнито соблюсти не было возможности. Ведь из соображений безопасности во время этих визитов по­лиция оцепляла весь квартал. Тем временем Фриц Браун 7 сентября 1935 года осмелился написать фюреру письмо, в котором просил «вернуть заблудшую овцу в лоно се­мьи». Он просил Хоффмана передать письмо лично Гит­леру. Однако Хоффман на всякий случай показал это письмо Еве, и та разорвала отцовское послание на мелкие кусочки. Фрицу Брауну же Хоффман просто сказал, что Гитлер не стал отвечать на письмо.

После прихода к власти Гитлер, как подобает канцлеру, устраивал светские приемы, куда допускались дамы из высшего света и мира культуры. Однако приглашения удостаивались лишь замужние женщины и преимущест­венно — вместе с мужьями. Поведение Гитлера на этих приемах описал Шпеер: «В отношениях с этими женщи­нами Гитлер вел себя как ученик танцкласса на выпуск­ном балу. Здесь проявлялось робкое старание ничего не напутать, раздать должное число комплиментов, на авст­рийский манер припасть к ручке при встрече и проща­нии. По завершении приема он еще некоторое время в узком кругу восхищался дамами, приглашенными на вечер, но больше фигурой, чем умом или шармом». По словам Шпеера, году в 1935-м эти приемы с участием дам прекратились. Возможно, это было как-то связано с развитием романа с Евой Браун. Лишь в 1939 году ей выделили спальню в берлинской квартире Гитлера, рядом с его спальней, причем окна выходили во двор.

Ева Браун допускалась на обеды лишь в альпийскую резиденцию Гитлера «Бергхоф», а не в рейхсканцелярию. Обычный день фюрера в «Бергхофе» описал Шпеер: «Обычно Гитлер появлялся поздно, часам к одиннадцати, и принимал первые решения. День у него начинался с продолжительного обеда... Гитлер избирал себе соседку по столу, тогда как привилегия вести к столу Еву Браун, неизменно сидевшую по левую руку от Гитлера, пример­но с 1938 года была раз и навсегда предоставлена Борма­ну, что однозначно доказывало его доминирующее поло­жение при дворе. Столовая представляла собой то смеше­ние художественного деревенского стиля и городской элегантности, какое часто можно обнаружить в загород­ных домах богатых горожан. Стены и потолок были об­шиты светлой лиственницей, кресла обтянуты алым са­фьяном. Посуда — простая, белая. Серебро — с моно­граммой Гитлера... Готовили здесь, как на хорошей бюргерской кухне: суп, одно мясное блюдо, десерт, а ко всему — фахенгская минеральная или бутылочное вино; подавали слуги в белых перчатках и черных брюках, сплошь члены лейб-штандарта СС. За длинным столом размещалось человек двадцать, но именно из-за длины стола разговор не возникал. Гитлер сидел посредине, на­против окна. Он вел разговор с кем-либо из приглашен­ных, выбирая каждый день нового собеседника, либо со своими соседками по столу». После обеда гости полча­са шли пешком в «чайный домик».

«Чайную церемонию» подробно описал Шпеер, один из немногих лиц, на нее допускавшихся. Из этого описа­ния хорошо виден внутренний мир Гитлера и характер его отношения к прекрасному полу. «Чайный домик» был воздвигнут на одном из излюбленных мест Гитлера с ви­дом на Берхтесгаденскую долину. Общество всякий раз в одних и тех же выражениях восторгалось живописной панорамой. Гитлер в одних и тех же выражениях изъявлял полное согласие. Сам «чайный домик» состоял из круг­лой залы, метров восемь в диаметре, довольно уютной, с окном, поделенным на маленькие фасеты, и с камином на противоположной внутренней стене. Гости рассажива­лись в удобных креслах вокруг стола. Ева Браун и кто-ни­будь из дам, как обычно, возле Гитлера... Гостям, смотря по желанию, передавали кофе, чай или шоколад, различ­ные виды тортов, пирожные, печенье, после чего — спиртные напитки. Здесь за чайным столом Гитлер с осо­бой охотой пускался в бесконечные монологи, темы ко­торых по большей части были знакомы обществу и кото­рые оно слушало с напускным вниманием. Порой Гитлер и сам задремывал в ходе собственного монолога, общест­во же продолжало беседу шепотом, надеясь, что Гитлер вовремя проснется к ужину. Словом, здесь все были свои.

Часа через два, примерно около шести, чаепитие за­вершалось. Гитлер вставал из-за стола, и шествие палом­ников направлялось к расположенной в двадцати мину­тах ходьбы стоянке для машин. Воротясь в «Бергхоф», Гитлер, как правило, удалялся в верхние покои, и процес­сия распадалась. Борман под ехидные комментарии Евы Браун частенько скрывался в комнате какой-нибудь сек­ретарши помоложе. Еще через два часа, соблюдая тот же церемониал, что и за обедом, общество собиралось к ужину. Здесь Гитлер все в том же сопровождении пере­ходил в гостиную... Общий разговор никак не завязывал­ся, а потому каждый вполголоса беседовал с ближайшим соседом. Гитлер приглушенно толковал о всяких пустяках со своими дамами либо шептался с Евой Браун, порой да­же брал ее за руку. Но чаще всего он вообще молчал и за­думчиво глядел в огонь камина. Тогда гости замолкали, чтобы не нарушать громким разговором ход важных мыслей.

От случая к случаю обсуждали увиденные фильмы, причем оценку женских ролей преимущественно делал Гитлер, а мужских — Ева Браун. Никто не давал себе труда подняться в разговоре над пошлым обывательским уровнем и, к примеру, обсудить новые режиссерские при­емы. Впрочем, и подбор фильмов — сплошь развлека­тельной продукции — не располагал к этому... Потом, уже во время войны, Гитлер отказался от вечерних сеансов, поскольку решил лишить себя любимого развлечения, по его словам, «из сочувствия к солдатам, которые терпят лишения на фронте». Вместо фильмов теперь по вечерам крутили пластинки... Гитлер для начала заказывал бра­вурные отрывки из вагнеровских опер, после чего прями­ком переходил к оперетте... Гитлер почитал для себя де­лом чести угадывать певиц и радовался, когда — как час­то бывало — правильно называл имя (любимыми опереттами фюрера, как сообщает Шпеер, были «Летучая мышь» и «Веселая вдова». В Берлине он также часто по­сещал варьете «Зимний сад». — Б. С.).

Чтобы как-то оживить эти весьма пресные вечера, по­давали шампанское, после завоевания Франции — тро­фейное, весьма дешевых сортов, так как лучшие сорта расхватали Геринг и его фельдмаршалы. Начиная с часу ночи многим, несмотря на выдержку, не удавалось скрыть зевоту. Тем не менее в этой пустой и утомительной монотонности вечер продолжался еще добрый час, поку­да наконец Ева Браун, обменявшись с Гитлером несколь­кими словами, не получала разрешения удалиться в верх­ние покои. Сам Гитлер вставал, чтобы откланяться, лишь минут пятнадцать спустя. За этими поистине удручающи­ми часами для обретших свободу гостей нередко следова­ла развеселая пирушка с коньяком и шампанским. Под утро мы расходились по домам, смертельно усталые от безделья...

При визитах старых партийных товарищей дозволя­лось присутствовать и Еве Браун. Но когда к обеду явля­лись столпы Рейха, например министры, ее за стол не до­пускали. Даже когда приезжал Геринг с женой, Ева отси­живалась у себя в комнате. Гитлер явно считал Еву приемлемой в обществе лишь с оговорками. Порой я со­ставлял ей компанию в этой ссылке в комнате подле спальни Гитлера. Сама Ева была до того запугана, что не решалась даже выйти из дому прогуляться. «А вдруг я на­ткнусь в коридоре на Герингов?!»

Гитлер вообще мало считался с ее присутствием. Он мог бесцеремонно рассуждать при ней о своем отно­шении к женщинам. «Люди высокого ума должны же­ниться на глупых и примитивных женщинах. Представь­те себе только — вот будь у меня жена, которая лезет ко мне с рассуждениями, когда я работаю! А в свободное время я не желаю, чтоб меня тревожили... Я никогда бы не смог жениться. Будь у меня дети — это ведь столько проблем! Под конец они наверняка захотят сделать моего сына моим преемником!.. У человека, подобного мне, нет ни малейших шансов заиметь толкового сына. В подоб­ных случаях это уже стало правилом. Возьмите хоть сына Гёте — никуда не годный человек. Женщины на меня ве­шаются, потому что я холост. Это играло особенно боль­шую роль в боевые времена. Все равно как у киноартиста. Стоит ему жениться, он теряет нечто в глазах обожающих его женщин — он уже больше не прежний идол для них».

Он полагал, будто имеет в глазах женщин эротически притягательную силу, впрочем, и здесь был исполнен не­доверия. Ему же неизвестно, кого предпочитает в нем женщина — то ли «рейхсканцлера», то ли «Адольфа Гит­лера», а уж женщин с интеллектом, по его не слишком га­лантному замечанию, он подле себя терпеть не намерен. Произнося такие речи, Гитлер явно не сознавал, насколь­ко оскорбительны они для присутствующих женщин. Впрочем, Гитлер также мог изображать из себя заботли­вого отца семейства. Как-то раз, когда Ева Браун бегала на лыжах и опоздала к чаю, он не мог скрыть своей трево­ги, то и дело поглядывая на часы и явно опасаясь, как бы с ней чего не случилось».

Должен сказать, что, будучи революционером в поли­тике, в частной жизни Гитлер был вполне классическим бюргером, а от его застолий в «ближнем кругу» веет за­стойной скукой. Впрочем, многие ли люди на свете, в том числе и выдающиеся, ярко блистают в частной жизни, умеют сделать быт если не феерическим, то хотя бы про­сто нескучным.

Для себя, как выдающейся личности, Гитлер считал брак ненужным институтом. В ставке «Вольфшанце» 26 января 1942 года он признавался: «Самое плохое в бра­ке то, что он создает юридические права. Лучше уж со­держать любовницу». А 11 марта 1942 года заявил: «Мир мужчины значительно больше мира женщины... Мир женщины — это мужчина. Обо всем остальном она дума­ет лишь время от времени... Женщина может любить глубже, чем мужчина. Об интеллекте у женщины и речи быть не может». И еще, как признавался фюрер, женщи­ны, размышляющие о вопросах бытия, действуют ему на нервы. Кстати сказать, подарки от влюбленных в него женщин в первой половине 20-х годов фюрер с успехом использовал для пополнения партийной кассы.

Также фюрер не хотел иметь детей. И не только потому, что дети доставляли бы ему лишние хлопоты и отвлекали бы от важнейших государственных дел. Гитлер всерьез опасался, что если у него будет сын, то его окружение сделает его преемником власти в государстве после смер­ти отца и тем самым де-факто восстановит в Рейхе мо­нархию. Гитлер считал, что преемственность власти должна быть обеспечена тем, что либо он сам назначит себе преемника (как и произошло в действительности), либо нового фюрера изберут высшие руководители пар­тии и государства. Шпеер утверждал: «Я часто задавал се­бе вопрос, испытывал ли Гитлер что-нибудь похожее на любовь к детям... Встречаясь с детьми... он пытался уде­лять им внимание, как добрый и снисходительный отец, хотя и не выглядел при этом убедительно. Он не умел найти в общении с ними верный тон и после нескольких благосклонных слов переходил к другим делам. Дети для него были молодой сменой, новым поколением. Он боль­ше радовался их внешнему виду (белокурые, голубогла­зые), их сложению (здоровые, крепкие) или их уму (смы­шленые, толковые), чем тому, что было в них истинно детского».

 Шпеер также приводит следующие суждения Гитлера во время застольных разговоров в «Бергхофе» о том, как он, быть может, будет жить после победы в войне: «Еще до войны Гитлер от случая к случаю заявлял, что по до­стижении всех политических целей отойдет от государст­венных дел и завершит свои дни в Линце. Тогда он не бу­дет играть в политике решительно Никакой роли, по­скольку его преемник сможет завоевать авторитет, лишь если он, Гитлер, совершенно устранится от занятий поли­тикой. Он не станет ничего ему подсказывать. Люди тем легче обратятся к его преемнику, чем раньше осознают, что теперь вся власть у того в руках. А уж тогда они и во­все забудут про Гитлера. И его покинут. Обыгрывая — не без жалости к самому себе — эту мысль, он продолжал: «Может, и забредет тогда ко мне на огонек какой-нибудь из прежних сотрудников. Только я на это не очень рас­считываю. И кроме фрейлейн Браун, я никого туда с со­бой не возьму, фрейлейн Браун и свою собаку (он дейст­вительно взял обеих — с собой в могилу. — Б. С.). Я буду совсем-совсем одинок. Да и кто по доброй воле надолго у меня задержится? И считаться со мной больше никто не станет. Все побегут вдогонку за моим преемником. Ну разве что раз в году заявятся на мой день рождения». Конечно же гости принимались наперебой возражать и доказывать, что они неизменно останутся рядом с ним и сохранят ему верность. Чем бы ни руководствовался Гитлер, заводя речь о своем досрочном отходе от полити­ки, он в эти минуты, безусловно, руководствовался мыс­лью, что не магнетизм его личности, а лишь власть, со­средоточенная в его руках, есть источник и основа его ав­торитета».

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 129; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!