Новое евангелие – «Моя борьба» 8 страница

Вероятно, уверенности, что он когда-нибудь, по при­меру римского императора Диоклетиана или императора Священной Римской империи Карла V, на вершине сво­его могущества отойдет от дел и займется если не выра­щиванием капусты, то архитектурой и живописью, у Гит­лера в действительности никогда не было. Вне власти он себя не представлял. В данном случае фантазии на тему о спокойной старости, лишенной политических забот, были несколько наигранны и призваны укрепить чувство безоговорочной преданности среди простодушной обслу­ги, а заодно прощупать лояльность к фюреру основных руководителей Рейха. Не начнет ли кто-нибудь из них всерьез рассуждать о преемнике? Но все прекрасно по­мнили, что было с Ремом, и сомнительных суждений се­бе не позволяли.

Полагаю, что в застольных монологах Гитлера присут­ствует еще и предчувствие, что манящая его цель — все­мирное господство германской расы — так и не будет до­стигнута при его жизни, и ему придется умереть на своем посту (особенно если принять во внимание гитлеровскую мнительность по поводу собственного здоровья). Гитлер, конечно, не предвидел, что ему придется стреляться в ок­руженном Берлине, наблюдая перед тем полный крах Рейха под натиском советских армий. Хотя и не исклю­чал провала своего griff nach Weltmacht и всегда знал, что этого поражения не переживет. Недаром еще в ноябре 1936 года фюрер признавался Шпееру: «Для меня сущест­вует две возможности: либо добиться полного осуществ­ления своих планов, либо потерпеть неудачу. Добьюсь — стану одним из величайших в истории, потерплю неуда­чу — буду осужден, отвергнут и проклят». И тогда Гитлер хотел, чтобы вместе с ним ушли из жизни Ева Браун и его любимая овчарка Блонди. Однако можно предположить, что, говоря о том, что он, возможно, оставит политику и удалится в свой любимый Линц, фюрер в действитель­ности прозревал собственную смерть и посмертную судь­бу — вспоминать его будут только в дни рождения. В глу­бине души он старался сохранить веру, что его не забудут, что он действительно создаст Великогерманский Рейх на ближайшую тысячу лет. И память о себе он действитель­но оставил навеки, но только в соответствии со второй возможностью, которую тоже заранее предусмотрел: Гит­лер остался в памяти миллионов людей как величайший злодей, развязавший крупнейшую войну в истории и спо­собствовавший гибели миллионов людей.

Но ни Ева Браун, ни люди из бытового окружения фю­рера ничего не знали о крови и грязи нацистского режи­ма, и потому Гитлер остался для них почти святым — ок­руженным нимбом полубога.

В годы войны от сильнейших нервных перегрузок Гит­лер очень быстро постарел. И Ева Браун призналась Шпееру, что как-то раз Гитлер сказал ей: «Придется мне скоро отпустить тебя на волю, ну зачем тебе нужен такой старик!» И в последние дни жизни он действительно пы­тался отпустить свою возлюбленную на волю.

Финал романа Гитлера и Евы Браун, как известно, был трагическим. 15 апреля 1945 года Ева прибыла в берлин­скую рейхсканцелярию. Гитлер уговаривал ее вернуться обратно в Мюнхен, но Ева на волю не захотела. Она вы­разила твердое намерение разделить с фюрером его судь­бу, и Гитлер согласился ее оставить. «Германия без Адоль­фа Гитлера непригодна для жизни», — заявила Ева. А ведь ей, строго говоря, ничто не угрожало. Ева даже не была членом НСДАП и после победы союзников, скорей все­го, не подверглась бы даже процедуре денацификации. Ева Браун не совершала в своей жизни никаких преступ­лений. Ведь нельзя же назвать преступлением любовь к Гитлеру, причем любовь к нему не как к политику, а про­сто как к мужчине. Так что у Евы Браун были все шансы благополучно пережить поражение Германии, а потом еще и хорошенько заработать на мемуарах о своих отно­шениях с фюрером. Но жизнь без Гитлера для нее не име­ла никакого смысла, даже несмотря на то, что он не все­гда относился к ней достойным образом. Недаром неза­долго до самоубийства, 22 апреля 1945 года, Ева Браун жаловалась своей подруге Герте Остермайр: «Что мне... приходится терпеть от фюрера, я не могу тебе описать». По свидетельству Э. Кемпки, беседовавшего с Евой 26 апреля, «она заявила спокойно и решительно о своем желании остаться в Берлине. Ей было уже совершенно ясно, что из создавшейся ситуации выхода нет. «Я не хо­чу покидать фюрера ни при каких обстоятельствах, и, ес­ли это должно произойти, я хочу умереть вместе с ним. Он сначала настаивал, чтобы я на самолете покинула Берлин. Я ему ответила: «Я не хочу! Твоя судьба — это моя судьба!»

29 апреля, уже приняв решение уйти из жизни, они со­четались законным браком, а на следующий день Адольф пустил себе пулю в висок, а Ева приняла цианистый ка­лий. Их трупы сожгли в воронке в саду рейхсканцелярии. Так вместе с жизнью завершился самый долгий роман германского фюрера.

Как фюрер, вождь нации, Гитлер считал, что не может позволить себе вступить в брак — по крайней мере, до по­бедоносного завершения войны. Ему важно было, чтобы все женщины Германии видели в нем свободного мужчи­ну. И с Евой Браун Гитлер сочетался законным браком только тогда, когда до конца войны, только совсем не по­бедоносного для Рейха, оставались считаные дни, а до конца жизни — еще меньше, ведь они оба уже при­няли твердое решение...

В завещании Гитлер писал: «Поскольку в годы битвы я не имел возможности связать себя браком, я решил се­годня, перед окончанием моей земной жизни, взять в же­ны ту, которая, после долгих лет верной дружбы, пришла по своей воле в осажденную столицу с тем, чтобы разде­лить свою судьбу с моею. Она, по ее собственному жела­нию, примет смерть вместе со мною, как моя супруга. Это возместит нам то, чего мы были лишены вследствие моей преданности службе на благо моего народа.

Все, чем я владею, — если это имеет какую-либо цен­ность — переходит к партии, если же партия прекратит свое существование, то — к государству, если же и госу­дарство прекратит свое существование, то любое другое решение с моей стороны не имеет смысла.

Мои картины, собранные в моей коллекции, которые я приобретал в течение многих лет, приобретались мною не в личную собственность, но для картинной галереи моего родного города Линца на Дунае.

Всем сердцем я желаю, чтобы это завещание было ис­полнено».

Разумеется, тогда, в 1945-м, никто и не подумал его ис­полнять. Правда, 17 февраля 1960 года Мюнхенский суд выписал «в связи с отсутствием первичной наследни­цы — партии НСДАП» «Свидетельство о наследовании имущества Адольфа Гитлера» на имя Паулы Гитлер, един­ственной сестры фюрера, которая, однако, скончалась 1 июня того же года, не успев принять наследство, со­ставлявшее две трети имущества Гитлера. Впрочем, за ис­ключением его мюнхенской квартиры, самого этого иму­щества к 1960 году фактически уже не существовало. Дру­гие наследники — сводный брат Алоиз Гитлер и сводная сестра Ангела Хаммитч — к тому времени уже умерли. Паула Гитлер в январе 1960 года писала своей подруге: «Мое самое заветное желание — получить наконец свиде­тельство о наследовании, которое даст мне возможность въехать в просторную, солнечную квартиру, чтобы хоть остаток жизни провести при радостном свете солнца, на что я всю жизнь понапрасну надеялась». Но этой меч­те не суждено было сбыться. Неизвестно, удалось ли въе­хать в гитлеровскую квартиру детям братьев и сестер без­детной Паулы, которых суд признал ее законными на­следниками.

 

Болезни Гитлера

Еще в книге «Моя борьба» Гитлер провозглашал свою приверженность древней римской мудрости: «В здоровом теле здоровый дух». Но уже в годы, когда он писал биб­лию национал-социализма, он страдал достаточно серь­езными заболеваниями, а в 30-е годы опасался близкой смерти из-за болезни желудка и прочих недугов, часть ко­торых была следствием отравления газами в 1918 году. Именно по этой причине у Гитлера болели глаза, и во вре­мя публичных выступлений прожекторное освещение со­кращалось до минимума, а фотографирование с магние­вой вспышкой допускалось только с личного разрешения фюрера.

У Гитлера был тик левой ноги и левой руки. Личный врач фюрера Теодор Морель полагал, что этот тик был вызван потрясением, связанным с провалом «пивного путча». Гитлер считал себя ответственным за бессмыслен­ную гибель 20 немцев и последующий роспуск НСДАП. Соратникам стоило немало труда убедить его в том, что он не виноват в провале, что он нужен партии и не имеет права на депрессию. Гитлер постепенно успокоился. Ле­вая нога перестала дрожать довольно быстро, через не­сколько месяцев. А дрожь в левой руке сохранялась на протяжении нескольких лет.

Только-только Гитлер оправился от тика, как его ждал новый удар. 18 сентября 1931 года покончила с собой Ге­ли Раубаль. Гитлер, по некоторым данным, был близок к самоубийству. Рудольф Гесс утверждал, что сам вырвал из рук Гитлера пистолет, из которого тот хотел выстрелить в себя. После смерти Гели Гитлер стал убежденным веге­тарианцем, хотя прежде очень любил мясо и до конца жизни страдал, что не должен употреблять мясную пишу. Гитлер также перестал употреблять алкоголь, хотя ранее любил пить пиво. Отныне он позволял себе лишь немно­го шампанского по торжественным случаям. Из живот­ной пищи он употреблял только печеночные паштеты и печеночные кнедлики. Ранее же он любил очень жир­ное свиное мясо, а за завтраком ел бутерброды со сливоч­ным маслом или с салом.

По свидетельству А. Шпеера, в «застольных разгово­рах» в «Бергхофе» Гитлер подтрунивал над страстью Ге­ринга к охоте, равно как и над обжорством рейхсмаршала: «Не пойму, как вообще может человек этим занимать­ся. Убивать зверей, если уж так необходимо, — это занятие для мясника. Но тратить на это деньги... Я пони­маю, что должны быть охотники-профессионалы, от­стреливающие больную дичь. Будь это хотя бы чревато какой-нибудь опасностью, как в те времена, когда чело­век выходил на зверя с копьем. Но нынче, когда любой толстопузый может из надежного укрытия прикончить бедного зверя... Охота и конские бега суть последние ос­татки умершего феодального мира».

Для Гитлера вегетарианство диктовалось идеологичес­кими причинами. Во-первых, отказ от мяса означает и отказ от необходимости убивать животных, которых фюрер любил куда больше людей. Во-вторых, мясные продукты ассоциировались в сознании Гитлера с роско­шью и обжорством, которые принадлежат прошлому, фе­одальным временам, но никак не пристали «истинному революционеру», призванному выполнить всемирно-ис­торическую миссию.

Вот примерное меню Гитлера в вегетарианский период его жизни. Завтрак с 11 до 12 часов дня: стакан молока и подсушенный ржаной хлеб, а в последние годы жизни — сладкая булочка, яблочный, мятный или ромашковый чай (при простудах — с добавлением коньяка) и яблоко. Ино­гда он также просил подать сыра, предпочитая сорт «Жерве». Обедал Гитлер обычно между 14 и 17 часами. Обед со­стоял из супа на овощном бульоне, фруктов, бобов, мор­кови, картофеля и других овощей, а также салата, кото­рый Гитлер всегда ел с лимоном. Гитлер также с удоволь­ствием ел густые супы: с бобами, горохом или чечевицей. Любил он и картошку в мундире, которую очищал и макал в масло. Если за обедом гостям подавали бифштексы, то Гитлер ел фальшивый бифштекс из овощей. По внеш­нему виду его обеденные блюда обычно не отличались от тех, которые подавали гостям, но не содержали мяса. Гос­тей (а на обеды в рейхсканцелярии собиралось иногда до 40—50 человек — рейхслейтеры, гаулейтеры, министры и адъютанты) также не баловали разнообразием меню. Суп, мясо с овощами и картофелем, одно сладкое блюдо, но никаких закусок. Запивали это предлагавшимися на выбор минеральной водой (Гитлер предпочитал воду «Фахингер»), берлинским бутылочным пивом или дешевым вином. Роскоши Гитлер не допускал. Однажды рыбаки с острова Гельголанд подарили фюреру гигантского ома­ра, которого подали на обед в рейхсканцелярии. Гитлер по этому поводу иронизировал: какие заблуждения заставля­ют человека поедать столь неаппетитно выглядящих чудо­вищ. И заявил, что больше излишеств такого рода у него за столом не будет. Неудивительно, что рейхсмаршал Ге­ринг старался манкировать обеды у Гитлера, откровенно признаваясь Шпееру: «Сказать по чести, для меня тамош­няя еда слишком плоха. Да еще эти партийные бюргеры из Мюнхена!! Невыносимо!»

Начиная с 1941 года Гитлер также ел сардины в масле, которые доставляли из оккупированной Норвегии. Неко­торое время с удовольствием ел яйца, фаршированные красной и черной икрой, но когда узнал ее цену, то запре­тил подавать, считая это блюдо недопустимой роскошью. Гитлер с удовольствием ел яичницу с пресным хлебом, который ему подавали с обрезанной корочкой. Фюрер также ел клецки из пшеничной муки, наряду с кнедликами из печени, причем в разных видах — печеные, жаре­ные и вареные.

Ужинал Гитлер между 20 и 24 часами. На ужин ему обычно подавали вареные яйца, картофель в мундире и творог. После ужина Гитлер обычно спал в течение часа. После битвы под Сталинградом, когда нервное возбужде­ние мешало заснуть, фюрер выпивал после ужина один-два бокала пива. Это помогало быстрее погрузиться в сон, но вскоре Гитлер заметил, что начал полнеть, и отказался от пива.

До самого конца своей жизни Гитлер не изменил сво­им привычкам скромно питаться. Так, 3 августа 1944 го­да Борман направил Гиммлеру заказ продовольствия для Гитлера «предположительно на один месяц». Там значились 20 пакетов подсушенных хлебцев, 20 пакетов сухарей, 3 пакета пшеничных хлопьев, 3 пакета овсяных хлопьев, 3 пакета проросших зерен пшеницы, 15 паке­тов глюкозы в таблетках, 2 флакона витаминов А и R, 1 флакон дрожжевого препарата филоцитина, 2 пакета эндокринной соли, 2 пакета сушеных плодов и чашели­стиков шиповника, 4 пакета «Базики» (смеси мине­ральных веществ с щелочной реакцией), 1 килограмм льняных семян, чай из ромашки и 2 пакета титрованной соли.

Перечень, что и говорить, малоаппетитный. Но надо добавить, что им пищевой рацион Гитлера отнюдь не ис­черпывался. В частности, картофель, овощи и фрукты фюрер получал непосредственно из подсобного хозяйст­ва при ставке.

Гитлер был настоящий трудоголик. В войну его ра­бочий день составлял 16—16,5 часа. После часового сна, следовавшего за ужином, Гитлер в мирное время устраи­вал беседы у камина с секретаршами и некоторыми това­рищами по партии, а в войну — военные совещания. Нередко они затягивались до 6—8 часов утра. А в 10 часов утра Гитлер уже просыпался.

По утверждению одного из личных врачей Гитлера, Эрвина Гизинга, после того как Гитлер перешел на вегета­рианскую диету, его работоспособность значительно уве­личилась. Возможно, это также было одной из причин, побудивших Гитлера отказаться от тяжелой мясной пи­щи, от которой клонит в сон.

Скромность и непритязательность Гитлера в еде отме­чали все люди из его окружения. Так, личный шофер Гит­лера Эрих Кемпка, которому выпала печальная миссия сжечь его труп, свидетельствовал: «Гитлер до 1932 года никогда не принимал участия ни в одном большом бан­кете. И после прихода к власти он жил очень скромно и принципиально не употреблял никаких алкогольных напитков. В порядке исключения он позволял себе ино­гда выпить настойки в качестве средства от желудочной болезни — последствия отравления газами во время Пер­вой мировой войны».

Подобная личная скромность «идейных» диктаторов вполне объяснима. Для сравнения с Гитлером сразу воз­никают образы Ленина и Сталина. Хотя последний, как истинный грузин, вегетарианцем не был, воздержанием от алкоголя не страдал (хотя крепким спиртным напит­кам предпочитал красные грузинские вина, сухие и де­сертные) и любил устраивать долгие и обильные застолья с соратниками по Политбюро. Но зато был более непри­хотлив в одежде, чем Гитлер, обходясь гораздо меньшим количеством рубашек и костюмов и целое десятилетие проходил в маршальском мундире, в котором его и похо­ронили. Тут дело в том, что и для Гитлера, и для Сталина, и для ряда других диктаторов власть была ценна сама по себе, а не как средство для приобретения материальных благ и роскошной жизни. И тем более власть была значи­ма для тех деспотов, кто мыслил перестроить собствен­ную страну и весь мир по стандартам определенной док­трины, призванной осчастливить народ и человечество.

Весной 1934 года рейхсканцлера Гитлера тщательно об­следовали в берлинской клинике «Вестенд». Врачи кон­статировали, что он совершенно здоров. Однако уже с 1935 года Гитлеру стало казаться, что он серьезно болен. Фюрер страдал от частых болей в желудке и вздутия жи­вота, что стало, по всей вероятности, одним из последст­вий вегетарианской диеты (это также могло быть и отдаленными последствиями отравления газами в 1918 году). Кроме того, Гитлера беспокоили боли в сердце, у него был плохой сон. Возможно, это было следствием того нервного напряжения, которые Гитлер постоянно испы­тывал в последние годы борьбы за власть и в первые годы строительства национал-социалистического государства.

Но больше всего фюрера беспокоила хрипота голоса, которая постепенно усиливалась. Голос Гитлера — это была добрая половина успехов НСДАП на выборах. Эрнст Ханфштенгль, один из тех, кто финансировал на­цистов, вспоминал свое впечатление от одной из гитле­ровских речей 1922 года: «Тогда в его баритоне была еще сила и звучность, в нем слышались гортанные звуки, ко­торые пробирали людей до глубины души. Его голосовые связки не были еще изношены и позволяли ему добивать­ся непревзойденных оттенков. Из всех выдающихся ора­торов, которых мне доводилось слышать на протяжении жизни, а среди них были такие виртуозы, как Теодор Руз­вельт, слепой сенатор Гор из Оклахомы и Вудро Вильсон, человек с «серебряным языком», — никто не мог добить­ся такого эффекта, которым в совершенстве овладел Гит­лер, на беду себе и нам». Постоянная нагрузка на голосо­вые связки дала о себе знать в 1932 году, тогда Гитлер об­ратился к отоларингологу Дермитцелю с жалобой на боли в горле. Тот провел курс лечения и, чтобы устранить хри­поту, посоветовал Гитлеру научиться более рационально управлять своим голосом. Для этого доктор предложил брать уроки сценической речи и драматического искусст­ва у известного оперного певца Пауля Девриена. Такие уроки Гитлер брал с апреля по ноябрь 1932 года. Затем профессор фон Айкен удалил у Гитлера доброкачествен­ные полипы голосовых связок (Гитлер подозревал, что у него рак горла).

Хрипота в результате прошла, но проблемы с пищева­рением остались. Личный врач Гитлера профессор Теодор Морель был склонен считать это следствием увеличения левой доли печени. Сам он познакомился с Гитлером в 1936 году. Тогда Морель, специалист по кожным и венерическим болезням, лечил Генриха Хоффмана, личного фотографа Гитлера, от гонореи. Тот порекомендовал его фюреру, и модный берлинский врач, имевший собствен­ную клинику и лечивший знаменитостей, понравился Гитлеру. К тому же доктор был членом НСДАП, хотя и январского призыва — вступил только в 1933 году. Мо­рель начал с того, что провел всестороннее обследование своего самого высокопоставленного пациента. Тогда при росте 1 метр 75 сантиметров фюрер весил 70 килограм­мов. Единственное очевидное заболевание — экзема на ноге, которую Морель объяснил нарушением обмена веществ. Еще можно отметить дисбактериоз кишечника, спровоцированный истощением нервной системы, ос­тальное все в норме. Для борьбы с дисбактериозом Мо­рель прописал мутафлор, капсулы которого Гитлер регу­лярно принимал вплоть до 1943 года. А со вздутием живо­та доктор боролся с помощью антигазовых пилюль доктора Кёстера, а одно время — также с помощью гликонорма. Состояние здоровья Гитлера заметно улучши­лось, в том числе и аппетит. Морель отныне стал одним из немногих, кому он безоговорочно доверял, вплоть до самого конца в апреле 1945 года.

Кстати сказать, Теодор Морель был учеником лауреата Нобелевской премии Ильи Ильича Мечникова, знамени­того русского бактериолога, и совершенно точно не был шарлатаном, в чем его обвиняли завистники из гитлеров­ского окружения.

Постепенно у Гитлера слабело зрение, и уже с 1935 го­да он нуждался в очках, но избегал появляться в них на публике. Ведь у фюрера германского народа не долж­но было быть никаких видимых физических недостат­ков, даже таких пустячных, как ослабленное зрение. Еще Морель нашел у Гитлера воспаление десен, которое лечил витамином С и полосканием антисептической жидкостью.

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 175; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!