ГЛАВА II. ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ, БЫТОВОЙ И КУЛЬТУРНЫЙ УКЛАД КРЕСТЬЯНСКОЙ СЕМЬИ СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ И ЗАВОЛЖЬЯ
УСЛОВИЯ И СКЛАДЫВАНИЕ ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЕМЕЙ В XVIII – XIX ВВ.
В XVIII – первой половине XIX вв. хозяйство Среднего Поволжья развивалось в тесной связи с процессом освоения его территории. В начале XVIII в. им занимались лишь на правобережье и в районе Старо-Закамской черты, а в Заволжье его практически не было. Крестьяне-переселенцы, развивая сельское хозяйство, осваивали этот плодородный, обширный, но почти безлюдный край. Крестьяне также могли искать здесь спасения от помещиков, налогов и малоземелья.
На протяжении XVIII – XIX вв. основным занятием русского населения на всей территории Среднего Поволжья было земледелие. В XVIII – первой половине XIX вв. основной полевой культурой являлась рожь. Она занимала от 40 до 50% посева, затем сеяли овес, пшеницу, ячмень, полбу, гречиху, просо, горох. Под рожь отводилось 35% всех посевов[245].
Во второй половине XIX в. соотношении посевов культур сохранялось таким же, как и в XVIII – первой половине XIX вв., но произошло ухудшение сортов зерновых и вытеснение из севооборота красных хлебов серыми. “В Самарской губернии о ржи не знали до 1883 голодного года, но после она стала желанным хлебом. Везде в губернии пшеница постепенно вытесняется из состава пищевых средств населения и заменяется рожью”[246].
Несмотря на ухудшение сортов зерновых культур во второй половине XIX в., главными сельскохозяйственными культурами по-прежнему являлись пшеница, рожь и овес. С помощью взаимозаменяемости этих основных зерновых культур крестьяне могли получать стабильные урожаи и успешно бороться с неурожаями. С 30-х гг. XIX в. в Среднем Поволжье стали увеличиваться посевы картофеля.
|
|
|
Неурожаи в Среднем Поволжье повторялись систематически. Так, в период с 1863 по 1893 г. на территории Среднего Поволжья отмечено четыре тяжелых неурожайных года, когда огромное количество людей страдало от голода, люди умирали, бросали свои хозяйства и уходили в другие губернии. В засуху 1872-1873 гг. в Среднем Поволжье голодало более 40 млн. человек. За указанный период было 7 лет с сильным недородом, когда крестьяне в отдельных уездах еле собирали на семена. Еще хуже обстояло дело в южных и степных уездах Самарской губернии и в Саратовской губернии, где суховеи почти ежегодно приводили к значительному ущербу в сборе урожая[247].
Для получения довольно стабильных урожаев, крестьяне Среднего Поволжья использовали старые, но испытанные веками методы обработки земли. В XVIII в. господствовало и широко практиковалось паровое трехполье, но оно не только сосуществовало с двупольем и перелогом (подсекой), но, как показывают источники XVIII в., соединялось с этими архаичными методами, образуя комбинированные системы земледелия, сочетающие трехпольный севооборот с периодическим забрасыванием и обновлением участков полевой пашни. Тем самым, постепенно старые технологии изменялись, поскольку сельское хозяйство естественно приспосабливалось к местным условиям[248].
|
|
|
Трехполье с удобрением в Среднем Поволжье стало распространяться лишь во второй половине XIX в., заменив собой залежную и переложную системы земледелия. Эти системы были возможны лишь при наличии больших лесных угодий и редкого населения, которые во второй половине XIX в. в Среднем Поволжье уже отсутствовали[249].
В первой половине XIX в. среди зажиточных крестьян удельного ведомства начало внедряться четырехполье, где четвертое поле отводилось под травосеяние. В целях повышения урожайности зажиточные крестьяне чередовали посевы культур, внедряли новые сорта, но такие технологии были исключением[250].
Тем не менее, экстенсивная агротехника являлась неизбежным этапом освоения новых земель на юге лесостепи и в степи. Она соответствовала недостаточной экономической мощности крестьян-переселенцев, позволяла получать при минимальных затратах урожаи, обеспечивающие воспроизводство, и даже расширенное воспроизводство этого хозяйства. Простое увеличение площадей, засеянных одной культурой, или более тщательная обработка почвы под одну культуру не снижали степени риска. Выход состоял в засеве нескольких участков одновременно разными хлебами, по-разному переносящими засуху, заморозки на почве и т.д. Но это означало, что потребности в земле у поволжского крестьянства были выше, чем в центре, на севере или западе России.
|
|
|
В начале XX в. ситуация не изменилась, лишь некоторые крестьяне стали вывозить навоз в поле. Удобрялось, как правило, только паровое поле, но даже на него не хватало навоза. “Основная масса навоза использовалась крестьянами на усадьбе и на собственной (надельной и купчей) земле”[251].
Отсюда видно, что агрокультурный уровень обработки почв в крестьянских хозяйствах был крайне низким. Из-за частых переделов земли при общинном землепользовании у крестьян отчетливо проявлялась незаинтересованность в качественной ее обработке. Об этом также свидетельствуют губернаторские отчеты.
Крестьяне выращивали и продавали в основном пшеницу и рожь. Во второй половине XIX в. Самарская и Саратовская губернии стали районами торгового зернового хозяйства, зерно из которого шло также на экспорт. К концу 90-х гг. XIX в. Самарская губерния давала до 13-14% всего экспортируемого Россией хлеба[252]. Количество проданной пшеницы, ржи и полученной прибыли в основном зависел от урожайности в данном году. В менее урожайные годы прибыль могла быть меньше, а в голодные годы ее вообще могло не быть.
|
|
|
Чтобы отвезти зерно на продажу, крестьяне ссыпали его в хрептуг[253], а сверху закалывали деревянными шпильками из чилиги[254]. Если подвода или сани переворачивались, то зерно не высыпалось. Грузоподъемность одной подводы равнялась 20 пудов (327,6 кг)[255].
Среднее Поволжье и Заволжье переселенцы в сельскохозяйственном отношении осваивали заново, так как в XVIII в. это были районы пастбищного скотоводства и в конце этого столетия в них находилось менее 10% пашни Европейской России. Но уже в первой половине XIX в. площадь пашни тут быстро возросла и земледелие стало преобладать над пастбищным скотоводством[256].
Чтобы вновь стать земледельцем на новом месте, переселенцам нужны были пригодный для посева участок земли, сенокосные угодья и места для выгона скота, жилые и хозяйственные постройки. Вопрос о земле в Среднем Поволжье в XVIII в. решался относительно просто, так как слабая заселенность края позволяла переселенцу подобрать нужный участок для сельскохозяйственного производства. На новое место поселения крестьяне брали с собой рабочий и крупный рогатый скот, необходимый сельскохозяйственный инвентарь и семена на первый посев. Семьи крестьяне перевозили позднее, когда устроятся на новом месте.
В средневолжских губерниях можно отметить взаимодействие русских крестьян и поволжских народов в плане обмена сельскохозяйственным опытом: обмен орудиями труда и породами скота, технологиями сельскохозяйственного производства[257].
Сельское хозяйство в конце XVIII и первой половине XIX в. не обеспечивало крестьян необходимым прожиточным минимумом. Поэтому они были вынуждены заниматься различными промыслами, в том числе домашним производством, и отходом. Промыслы и отход на заработки служили крестьянам мерами не только, чтобы заработать, но и для возможности прокормить семью, особенно в неурожайные годы. Промыслами и отходом занимались крестьяне всех категорий во всех губерниях Среднего Поволжья, но наибольшее распространение они получили среди государственных, удельных и оброчных помещичьих крестьян.
Во второй половине XIX в. в Самарской губернии промыслами занимались 61084 человека. Бедняки (их в Самарской губернии было 71315 человек) батрачили у более состоятельных домохозяев или у частных лиц[258].
Значительная часть крестьянского населения Самарской губернии вообще не работало и не было занято ни в каких промыслах. Оно нищенствовало и кормилось милостынью. По данным земской переписи во второй половине XIX в. нищих в Самарской губернии было 5576 человек[259].
Крестьяне Симбирской губернии занимались в основном обрабатывающими промыслами. К числу наиболее распространенных из них относились: кожевенное производство, обработка шерсти, пошив обуви и одежды, войлочное производство, изготовление тканей, изделий из дерева: телеги, ободья, полозья, колеса, хомутные клещи, посуда, слесарное и кузнечное дело, сидка смолы и дегтя, выжигают кузнечные уголья, дерут лыки и делают мочальные изделия и т.д. Свою продукцию крестьяне или использовали в своем хозяйстве, или продавали на местах, частью в городах и на ярмарках[260].
Среди крестьян Саратовской губернии наибольшим распространением пользовалось плотничество, изготовление обуви и предметов мужской одежды, кустарное производство льняных и пеньковых изделий, чулочное и трикотажное, мукомольное и круподерное производства, производство колесных ободьев, дуг и т.п.[261]
Одним из важных в изучении крестьянских семей является не только вопрос о социально-демографических характеристиках, но и об экономической силе крестьянского хозяйства (двора). Важнейшими признаками отдельного хозяйства были: то или иное количество земли (не только надельной), в том числе под посевом, количество рабочих рук (своей семьи и наемных), количество скота, особенно – рабочего, сельскохозяйственных орудий, доходы от промыслов и т.п.
Сразу хозяйственно окрепнуть на новом месте русским крестьянам было трудно. Естественно, что у большинства из них не было нужных сил и средств для создания заново хозяйства, поэтому они вынуждены были на первых порах (с момента переселения) жить в условиях строжайшей экономии и очень бедно (в избах или даже в землянках, не иметь сменной одежды), оставлять для себя только прожиточный минимум и семена, а остальную часть продавать, при этом ни чего не покупая себе в хозяйство. Все вырученные средства шли на выплату долга за землю, если земля покупалась, или на выплату подъемных средств, если крестьянин просил помощи у местных старожилов или администрации. Многие переселенцы, чтобы поднять свое хозяйство, занимались различными промыслами (охотой, рыболовством и т.д.) или шли в работники к местным старожилам.
По мере заселения Среднего Поволжья и Заволжья в XVIII в. крестьяне-переселенцы начинали использовать его плодородные земли, и в течение XVIII в. земледелие в крае распространилось практически повсеместно. Площади под пашней увеличились во много раз. Однако это не означает, что крестьяне владели большим количеством земли.
В ходе Генерального межевания в Среднем Поволжье в конце XVIII в. площадь земли для казенных крестьян была установлена в 15 десятин на душу мужского пола, сверх которой угодья из их пользования изымались. Последнее часто происходило во вновь заселяемых районах, где вольные переселенцы заняли большие площади свободных земель[262].
При острой нехватке земли и желании владеть полным 15‑тидесятинным наделом государственные крестьяне вынуждены были из плотно заселенных уездов правобережья перебираться в Заволжье, располагавшее незанятыми степными участками. Тем самым, крестьяне получали мощный стимул для переселения и освоения Заволжья.
В XVIII в. лучше всего жилось государственным крестьянам. Они владели большими по размерам наделами земли, в Симбирской провинции иногда достигавшими 7‑10 десятин. Дворцовые крестьяне в XVIII в. имели наделы земли от 4 до 8 десятин. Тем самым, их положение было близко к положению государственных крестьян. При создании удельного ведомства “Учреждением об Императорской Фамилии” от 5 апреля 1797 г. каждый удельный крестьянин должен был быть наделен “тяглом, кроме усадьбы и покосов, в трех полях, в каждом по три десятины”, то есть участком земли в 9 десятин[263]. Однако этот закон не выполнялся. В начале XIX в. на ревизскую душу удельных крестьян приходилось в среднем по 4,3 десятины, а свыше 15 тысяч удельных крестьян имели наделы еще меньше[264].
Наделы помещичьих крестьян были пропорциональны положенных на них повинностей. В первой половине XVIII в. они иногда достигали 14,5 десятин. В дальнейшем стремление помещиков к увеличению своих доходов привело к сокращению крестьянских наделов. Но даже в конце XVIII в. в Симбирской губернии, по сравнению с центральными губерниями России и даже с соседними, крестьяне еще не испытывалось недостатка в пахотных землях[265].
В конце XVIII – первой половине XIX вв. происходило сокращение земельных наделов у всех категорий крестьян. В первой половине XIX в. наделы удельных крестьян Симбирской губернии сократились до 5-6 десятин на душу, а на каждую мужскую душу приходилось по 8,5 десятин земли[266]. Лучше жилось удельным крестьянам Саратовской губернии. Здесь до реформы 1861 г. они имели 28,4 десятины на душу[267]. В середине XIX в. земельный надел государственных крестьян Самарской губернии колебался от 6,3 десятин на душу населения в Самарском уезде до 16,3 десятин в Новоузенском, средний надел по губернии составлял 10,6 десятин[268].
Наделы помещичьих крестьян Симбирской губернии сокращались более стремительно. В начале XIX в. средний надел у помещичьих крестьян на душу мужского пола составлял 5,2 десятины, а в 1860 г. – 3,5 десятины. Особенно малоземельными были помещичьи крестьяне Алатырского, Ардатовского, Карсунского, Курмышского и Сызранского уездов. Здесь наделы составляли от 0,29 до 2 десятин[269].
В итоге, крестьяне вынуждены были бросать свои нищенские наделы, уходить на заработки, заниматься промыслами. Развитие товарно-денежных отношений в первой половине XIX в. усиливало процессы расслоения в деревне: выделялись богатые крестьяне, с другой стороны, все больше становилось безземельных, разоренных крестьян. Даже среди крепостных стала выделяться небольшая группа зажиточных крестьян. Некоторые из них выкупались из крепостной зависимости.
Разбогатевшие крестьяне занимались скупкой и перепродажей хлеба, скота, изделий крестьянских промыслов и т.д. Они были основными арендаторами помещичьей земли, рыбных угодий, мельниц. Выступали зажиточные крестьяне в деревне и в роли ростовщиков. Они ссужали односельчан деньгами или хлебом под высокие проценты.
К середине XIX в. и, особенно во второй его половине, заселение Среднего Поволжья и Заволжья в основном завершилось. Экономика региона носила уже ярко выраженный аграрный характер. “Земля, особенно в Самарской губернии, способствовала развитию сельского хозяйства. Оно было ориентировано на производство ржи и пшеницы”[270].
Основные работы в сельском хозяйстве во второй половине XIX в. по‑прежнему производились по старым технологиям. Во всех средневолжских губерниях продолжала господствовать “бессистемность полевого хозяйства”: неправильное трехполье, двуполье и даже однополье, пестрополье, при этом трехполье уже становится тормозом дальнейшего развития крестьянского хозяйства Среднего Поволжья[271].
Нисколько не изменились и орудия труда крестьян. Только в конце XIX – начале XX вв. в крупных крестьянских хозяйствах стали появляться усовершенствованные орудия и машины. Они применялись почти исключительно в сравнительно многоземельной Самарской губернии, где крупным посевщикам из крестьян не хватало рук для ручной уборки хлебов и трав. Симбирская губерния, Саратовская губернии по этим показателям отставали.
В целом уровень технической вооруженности сельского хозяйства Среднего Поволжья оставался еще на крайне низком уровне. Главной причиной использования старых орудий труда была дороговизна новых железных сельскохозяйственных орудий и бедность крестьян. По свидетельству многочисленных корреспондентов по Симбирской губернии “купить плуг, жнейку, молотилку, веялку крестьянин не может, потому что сильно обеднял от недородов хлеба”[272]. Крестьяне вводили лишь некоторые усовершенствования, которые не были связаны с большими материальными затратами. Эти усовершенствования вводились крайне медленно, что не могли оказать существенного влияния на общее состояние сельского хозяйства в сторону его улучшения. Кроме того, обработка полей устаревшими средствами вела к истощению почв и падению урожайности сельскохозяйственных культур и, как следствие, обеднение и разорение крестьянских хозяйств.
Крестьянские реформы 1860-х гг., не принесли крестьянам земельного облегчения. Бывшие помещичьи крестьяне Среднего Поволжья получили очень небольшие земельные наделы, недостаточные для ведения хозяйства и обеспечения семьи. Для каждой губернии и даже уезда были установлены соответствующие земельные нормы:
Для Симбирской губернии – высшая норма надела колебалась от 3,25 до 4 десятин на душу, а низшая норма была в три раза меньше.
Для Самарской губернии (Ставропольский, Самарский, Бугульминский, Бугурусланский, часть Николаевского и Бузулукского уезда) – от 3 до 5 десятин на душу.
Для Самарской губернии (часть Бузулукского, Николаевского и Новоузенского уездов) – от 16 до 18 десятин на душу.
Для Саратовской губернии – от 4 до 4 десятин 1200 саж. на душу[273].
В 1880-х гг. крестьянские наделы вследствие роста населения стали еще меньше. Ниже приводится таблица распределения земли (в десятинах) в Самарской губернии по категориям крестьян на ревизскую и наличную душу[274]:
Таблица 21
Размеры наделов у крестьян разных категорий Самарской губернии в 1880‑е гг. (в дес.)
| Уезды | Крестьяне бывшие государственные | Крестьяне бывшие удельные | Крестьяне бывшие помещичьи на выкупе | |||
| На ревиз. душу | На налич. душу | На ревиз. душу | На налич. душу | На ревиз. душу | На налич. душу | |
| Бугульминский | 7,3 | 5,1 | 4,1 | 6,2 | 3,3 | 5 |
| Бугурусланский | 10,3 | 5,4 | 3,6 | 5,6 | 3,4 | 5 |
| Ставропольский | 7,2 | 5,3 | 4,8 | 7 | 2,7 | 3,9 |
| Самарский | 6,8 | 5,6 | 4,9 | 6,7 | 1,9 | 4,9 |
| Бузулукский | 10,3 | 6,6 | 4,3 | 6,4 | 3,3 | 5,2 |
| Николаевский | 11,6 | 7,9 | 4,8 | 5,9 | 3,6 | 5,1 |
| Новоузенский | 15 | 10,6 | 6,4 | 10,3 | 4,3 | 6,4 |
| Итого | 9,8 | 6,6 | 4,7 | 6,8 | 3,1 | 5,7 |
Таким образом, средний размер надела в Самарской губернии на наличную душу составлял 6,4 десятины. При этом количество десятин на наличную душу выросло у удельных и помещичьих крестьян, а у государственных уменьшилось.
Крестьяне Самарской губернии были обеспечены бόльшими земельными наделами, чем деревенское население соседних средневолжских губерний. В Симбирской губернии бывшие государственные крестьяне в результате реформы 1861 г. имели в среднем от 2,6 до 7 десятин земли на мужскую душу. На каждую мужскую душу бывших удельных крестьян приходилось в среднем по 4,3 десятины земли вместо 4,5 десятин до реформы 1861 г. Такого количества земли было явно недостаточно и большинство крестьян являлись малоземельными[275].
Обращаясь к данным таблицы, необходимо помнить, что в 1860-е гг. земля распределялась между общинами по числу душ X ревизии (1857-1860 гг.). “Ревизской душой” считался каждый крестьянин мужского пола независимо от его возраста и имущественного положения. Однако к 1880‑м гг. произошло немало перемен: одни “ревизские души” выбыли за смертью, другие переселились на новые места жительства, третьи перешли в другие сословия, происходил непрерывный прирост населения. Поэтому число “наличных душ” (то есть крестьян мужского пола, зарегистрированных во время переписи 1877-1878 гг.) сильно отличалось от устаревших цифр, по которым был распределен надельный фонд во время реформ 1860‑х гг.[276]
Во время реформ крестьяне получили земельные наделы раз и навсегда, без права дальнейших прирезок на “прибылые души”. За 20 лет душевые наделы естественно изменились. Они увеличились у бывших удельных и помещичьих крестьян и сократились у бывших государственных. Это произошло в следствие отъезда части бывших удельных и помещичьих крестьян в города или в другие губернии, так как эти категории крестьян до 1861 г. находились в более худших экономических и земельных условиях, чем государственные. Все это позволило увеличить наделы у оставшихся крестьян. Душевые наделы заметно варьировались в зависимости от природных условий, местных хозяйственных и исторических условий. В районах с неплодородной почвой приходилось возмещать этот недостаток увеличением земельного надела.
В ходе реформы 1861 г. в Среднем Поволжье, и особенно в Самарской губернии, помещичьи крестьяне предпочитали добровольные соглашения с помещиком о предоставлении им дарового четвертного надела. Крестьяне рассчитывали, что, освободившись от непомерных выкупных платежей, они сумеют вести самостоятельное и доходное хозяйство благодаря дешевой аренде частновладельческих, казенных и удельных земель. Подворная земская перепись 1880-х гг. подтвердила этот факт и показала, что значительное число крестьян-дарственников, имея небольшие земельные наделы, одновременно, имело большое количество рабочего скота, большие семьи и наемных работников.
Выход из ситуации земельного голода население Среднего Поволжья в 1880-х гг. видело в необходимо производить переделы земли. Практиковались как коренные переделы земли, когда земля заново распределялась между наличными душами с учетом имевшихся на данный момент изменений, так и “переверстки” земельных угодий. В последнем случае путем жеребьевки менялись лишь места загонов, размеры же их оставались прежними. Распределение земли производилось обычно по жребию, а иногда, как свидетельствуют некоторые старики, и по согласию.
За основание при распределении земли между отдельными членами общины принималась имущественная сила двора или мужская наличная душа. Исходя из этого, при переделах по наличным душам каждому двору предоставлялось право брать земли “по силе глядя”, то есть столько, сколько он в силах обработать своим инвентарем, за сколько он в силах уплатить платежи и повинности. Полное количество душевых наделов, соответственно числу мужских душ в семье, принимались лишь в состоятельных семьях[277].
Зажиточные крестьяне выступали против переделов, руководствуясь тем, что в течение 20 с лишним лет они уплатили податей за свои наделы несколько тысяч рублей, все время ухаживали за землей, а потому отнять эти наделы у них будет не законно. Маломощные домохозяева с незначительным составом семьи, будучи не в силах обработать свои большие наделы собственным инвентарем, стали сдавать их в аренду, а сами уходили “в безызвестную отлучку”. Вследствие этого происходило то, что оставшиеся домохозяева должны были уплачивать подати и недоимки не только за себя, но и за “шляющихся на стороне”, а потому и недоимка должна была с каждым годом прогрессивно увеличиваться. По этой причине большинство крестьян выступало за проведение коренных переделов земель[278].
Сроки переделов и переверсток были чрезвычайно разнообразны и колебались в весьма широких пределах. Это зависело от качества земельных угодий, происшедших изменений в количестве крестьянского населений, а то и вообще без особых видимых причин: по требованию “мира”, “чтобы никому не обидно было”. В Симбирской губернии, например, средний срок переделов почти равнялся семи годам. В некоторых общинах переделы осуществлялись через 3-4 года, а “переверстки” – через 1-2 года. Лишь в общинах со сравнительно большим земельным наделом переделы были через 12-20 лет[279].
В качестве примера владения крестьянами землей возьмем семью Анисимовых, живших в с. Баландино Троицкой волости Бугурусланского уезда. В фондах Самарской губернской земской управы и Самарской казенной палаты фамилия Анисимов в Самарской губернии впервые упоминается в документах по купле-продаже земли в 1869 г. В этом году у представителя одной из ветвей рода Анисимовых Ивана Григорьевича в собственности по купчей крепости находилось удобной земли 56 десятин, неудобной земли – 14 десятин, леса не было[280].
В виду того, что этого количества земли не хватало Анисимов Иван Григорьевич купил 159 десятин земли у общины с. Новиковка Покровское тож за 493 рубля[281]. Итого у него стало 215 десятин удобной земли.
В 1869 г. впервые упоминается представитель еще одной ветви этого рода – Анисимов Иван Григорьевич, который по купчей крепости владел 28 десятинами удобной земли, а неудобной – 7 десятинами земли[282].
В этом же году впервые упоминается представитель другой ветви рода Анисимовых Иуда Тихонович. Он владел землей по купчей крепости от деревни Филипповка в количестве 211 десятин удобной земли и 52 десятин – неудобной земли[283].
Имеются сведения об Анисимове Григории Филипповиче, владеющим по купчей крепости удобной земли, кроме леса 155 десятин, а неудобной земли – 33 десятины. Леса нет[284].
В 1869 г. Анисимов Тимофей Григорьевич, который владел землей по купчей крепости от деревни Филипповка в количестве 28 десятин удобной земли и 23 десятин неудобной земли после того как продал этой деревне 13 десятин земли. До этой сделки Тимофей Григорьевич владел 41 десятиной удобной земли и 10 десятинами неудобной земли[285].
Есть информация об Анисимове Павле Макаровиче. Он владел по купчей крепости 102 десятинами удобной земли и 1 десятиной неудобной земли[286].
За последующие годы представители рода Анисимовых в документах о купле-продаже земли встречаются уже довольно часто.
В 1876 г. двоюродные братья Анисимова Ивана Григорьевича Григорий и Иван Григорьевичи купили у общины с. Баландино 31,5 десятин земли за 443 рубля[287].
В 1886 г. Иван Григорьевич Анисимов передал право на 15,8 десятин земли (то есть свою долю в 15,8 десятин) своему брату Анисимову Григорию Григорьевичу[288]. По какой причине он это сделал, пока выяснить не удалось. Возможно по завещанию, но тогда это было бы написано в документе, да и у него был сын Андрей; а может быть не мог обрабатывать эту землю. Также, возможно, что Андрей к 1886 г. умер.
В 1886 г. Иван Григорьевич продал 50 десятин земли за 750 рублей своему родственнику Анисимову Якову Михайловичу. В 1887 г. Иван Григорьевич купил право на усадебные и пахотные земли из общего с другими лицами участка при с. Баландино на 16,3 десятины за 240 рублей. В 1908 г. эту землю унаследовали его внуки Анисимовы Иван и Прокофий Михайловичи. В 1892 г. Иван Григорьевич опять продает 25 десятин земли из общего с другими лицами участка за 253 рубля Батанову Агею Ивановичу[289].
Представители рода Анисимовых в очередной раз упоминаются в документах за 1896 г., когда Анисимов Ефим Иванович (1836-1917) купил с торгов у своего родственника Анисимова Михаила Григорьевича 25 десятин земли за 171 рубль[290]. Тем самым он увеличил количество владенной земли до 53 десятин (28 десятин земли он получил по наследству от своего отца Ивана Григорьевича).
Уже через два года в 1898 г. Ефим Иванович опять покупает землю у Маслова Ивана Яковлевича площадью 50 десятин при с. Баландино за 750 рублей[291]. Таким образом, Ефим Иванович уже владеет землей площадью в 103 десятины. Рождение 9 сыновей позволило прочно закрепить за ним статус зажиточного и в последующем вплоть до коллективизации только его семье владеть 103 десятинами (112 га) земли.
В 1903 г. сын Ефима Ивановича Степан Ефимович купил с торгов 12,5 десятин земли при дер. Зуевки за 107 рублей у Леонида Павловича Макарова[292].
В 1903 г. Анисимов Андрей Афанасьевич продал 17 десятин земли за 250 рублей односельчанам Гуровым Гаврилу и Степану Степановичам[293].
В 1904 г. Анисимов Михаил Григорьевич купил с торгов 5,6 десятин земли при с. Баландино за 86 рублей у своего двоюродного брата Семена Федоровича Анисимова. В этом же году племянник Семена Федоровича Анисимов Иван Васильевич продал 22 десятины земли при с. Баландино за 320 рублей Чернецову Николаю Апемнодистовичу[294].
В 1906 г. Михаил Тихомирович Анисимов продал с торгов 17,5 десятин земли за 183 рубля Гурову Гаврилу Степановичу[295].
Анисимовы во второй половине XIX в. активно совершали земельные сделки. Они покупали землю не только у односельчан и общины (равно, как и у других общин), хотя покупалась не земля, а право на землю, но так же очень часто у своих же родственников. Это делалось с целью сохранить землю за родом и, таким образом, укрепить хозяйственное и финансовое положение рода[296].
За период с 1869 по 1908 г. Анисимовы значительно увеличили количество земли за родом. Если к 1869 г. у них числилось 97 десятин земли, то в 1908 г. уже 874,9 десятин земли. Приращение за 39 лет составило 777,9 десятин земли, при том, что за этот же период 81,5 десятин земли безвозвратно ушло из рода Анисимовых. Подробнее о количестве земельной площади у представителей рода Анисимовых за период с 1869 по 1908 гг. смотри приложение 6.
Сильнейший голод 1891-1892 гг. повлиял на сокращение земли у рода. C 1892 г. некоторые ветви рода стали разоряться, в частности некогда зажиточные ветви трех двоюродных братьев Ивана Григорьевича, Федора Григорьевича и Григория Григорьевича. Об этом свидетельствует продажа в массовом порядке части земли их представителями. После ликвидации последствий голода за общиной с. Баландино в 1894 г. по государственным ссудам имелся долг по хлебу и деньгам в размере 190 руб. 78 коп.[297] Указанные семьи рода Анисимовых были не в состоянии выплатить лежавшую на них часть долга, поэтому они продали часть своих земель более зажиточным односельчанам и родственникам, чтобы часть долга переложить на них.
Анализируя документы, касающиеся села Баландино, был сделан вывод, что в XIX – начале XX вв. в нем существовал принцип надельного землевладения[298], то есть землю делили на десятины[299] по количеству сыновей в семье. “При распределении земли принято было держаться принципа работоспособности каждого домохозяина: получай земли столько, сколько можешь обработать рабочими силами своей семьи, своим рабочим скотом”[300]. Тем самым, в конце XIX в. в с. Баландино на каждого человека мужского пола приходилось 8,2 десятины земли, а, если брать в расчет всех жителей села, то на каждого человека приходилось 4 десятины земли.
К этому можно было купить дополнительное количество земли, так называемую купчую землю[301], вследствие чего до 1929 г. семья Анисимова Ивана Ефимовича Старшего была вполне зажиточной. Она имела 103 десятины (112 га) земли, 6 десятин луговых земель, которые перешли по наследству от отца Ефима Ивановича, избу, много надворных построек и многочисленный живой инвентарь.
Большой интерес представляет вопрос о количестве десятин земли на одного человека в семье Анисимовых. Если брать в расчет всех (22 человека), то на каждого приходилось по 4,68 десятин. Если брать в расчет только мужчин (10 человек), то на каждого приходилось 10,3 десятины.
В с. Баландино во второй половине XIX – начале XX вв. кроме Анисимовых было еще несколько семей зажиточных крестьян. Как показывают источники это семьи Масловых, Агибаловых, Золотухиных и Батановых. Надо отметить, что эти семьи также были очень многочисленными. Золотухины имели несколько человек наемных рабочих.
За 1865 г. имеется запись о купли крестьянином Масловым Павлом Васильевичем 500 десятин земли за 12 500 рублей. В последующие годы Масловы активно покупали землю, при этом часто друг у друга[302].
В 1894 г. Федор Кирьянович Агибалов – бывший государственный крестьянин владел 100 десятинами земли при с. Зуевка по речке Чесноковка Троицкой волости. Этот участок земли унаследовала его дочь Агибалова Аксинья Федоровна и Агибалов Степан Иванович. Вместе с этим участком Агибаловы Аксинья Федоровна и Степан Иванович в 1894 г. от крестьянина Федора Кирьяновича Агибалова унаследовали еще 92,7 десятин земли при с. Карповы Елшанка тож. Таким образом, Федор Кирьянович Агибалов в разных селениях имел 192,7 десятин земли, которые унаследовали его дочь Аксинья Федоровна и Степан Иванович[303].
В 1908 г. два брата Золотухины Дмитрий и Василий Алексеевичи купили у Степана Ивановича Агибалова (Аксинья Федоровна к этому времени умерла) 92 десятины земли за 1400 рублей (15 руб/дес)[304].
Братья Золотухины во второй половине XIX – начале XX вв. сделали попытку восстановить некогда большие земельные владения своего отца Алексея Ивановича. У государственного крестьянина Золотухина Алексея Ивановича в 1868 г. в собственности находилось 480 десятин удобной земли и 20 десятин неудобной земли д. Баландино. Всего 500 десятин. Причем эту землю Алексей Иванович купил у Кузнецовых Ивана и Якова Арефьевых в 1867 г.[305] Но в 1880 г. Алексей Иванович Золотухин продал Полеву Тихону Акимовичу 309 десятин земли за 507 рублей (1,64 руб/дес)[306].
За период с 1875 по 1908 гг. Золотухины активно совершали сделки по купле-продаже земли, при этом они больше покупали землю, чем ее продавали. За что в начале XX в. этих крестьян односельчане стали относить к разряду кулаков[307].
В 1886 г. Иван Батанов – бузулукский купеческий сын в своей собственности имел 102 десятины удобной земли и 1 десятину неудобной земли[308].
В этом же году Батанов Григорий Васильевич у Карла Маркеловича Онисимова купил 25 десятин земли за 378 рублей (15 руб/дес)[309].
В 1911 г. его сын Батанов Петр Григорьевич у Афанасия Васильевича Дерягина купил 37,5 десятин за 1 125 рублей (30 руб/дес)[310].
В 1892 г. Батанов Агей Иванович у Анисимова Ивана Григорьевич купил 25 десятин земли за 253 рубля (10 руб/дес)[311].
Таким образом, различные семьи Батановых в начале XX в. в своих руках сосредоточили 87,5 десятин земли. Что, конечно, было значительно меньше, чем у Анисимовых или Золотухиных.
Цена на землю села Баландино в среднем составляла 15 рублей за десятину за последнюю четверть XIX – начало XX вв., но варьировалась в зависимости от качества земли, и поэтому для ее покупки необходим был капитал. Зажиточные крестьяне располагали большими денежными средствами, покупая землю общей стоимостью от 171 до 750 рублей. Кулаки тратили на приобретение земли еще большие суммы. Однако не все семьи были обеспеченными. Были и менее обеспеченные, они покупали землю общей стоимостью в пределах 100 рублей. Деньги поступали в основном от продажи зерна и в меньшей степени от товаров собственного (домашнего) производства (см. приложение 7, 8).
В Самарской губернии цены на землю были очень низкими, хотя непрерывно росли. В Симбирской губернии стоимость десятины земли к концу XIX в. могла доходить до 100 рублей[312].
Из документов по купле-продаже земли видно, что во второй половине XIX – начала XX вв. размер надела не дает понятия о благосостоянии двора, то есть надельное землевладение уже не отражало фактического распределения земли между крестьянами, так как они стали активно совершать сделки и купленная земля могла намного превышать надельную[313].
Купленная земля в общей массе крестьянского землевладения еще не имела большого удельного веса, но уже являлась весомым хозяйственным фактором, причем у наиболее богатых крестьян роль надельного землевладения резко падала по сравнению с купчей землей. В районах зернового хозяйства каковым являлось Среднее Поволжье наиболее существенным признаком, отличавшим друг от друга хозяйства разных типов, во второй половине XIX в. было уже не количество десятин надела, а количество десятин посева. Фактическая посевная площадь была гораздо больше, чем надельная, постепенно сокращавшаяся с ростом земледельческого населения. В этом положении зажиточные большесемейные крестьяне оказывались в выигрыше. Вот почему цифры, показывающие количество десятин земли во владении каждого крестьянского двора, важны для классификации хозяйств и их способности к сельскохозяйственному производству.
В пореформенный период община спокойно смотрела на усиление некоторых своих членов, так как стремились с одной стороны к закреплению больших земельных наделов за отдельными крепкими домохозяевами, с другой – к выделению, к выкидыванию из общины многих, хотя бы и трудолюбивых, но слабосильных своих членов[314].
Во второй половине XIX в. быстрыми темпами пошел процесс классового расслоения крестьян. Стала расти зажиточная часть крестьян. Она концентрировала в своих руках значительные земельные площади, вела хозяйство с помощью наемного труда. Зажиточные крестьяне арендовали у помещиков и казны землю, покупали землю у своих обедневших односельчан. Некоторые из них становились кулаками. Этот процесс шел непрерывно. Достаточно было крестьянам в голодный год взять взаймы у кулака определенную сумму денег или хлеба, как они попадали в зависимость, за которую часто приходилось расплачиваться своим наделом.
Земельные наделы с каждым годом концентрировались в руках все меньшего и меньшего числа домохозяев. К обработке надельной земли прибегали в основном бедняки, тогда как самостоятельные, сильные домохозяева занимались обработкой только купленной или арендованной вненадельной земли.
Многие крестьяне, отчаявшись устроить свою жизнь в родных местах, устав от малоземелья, предпринимали попытки к переселению на казенные земли в Заволжье и далее на восток. Так происходило переселение крестьян уже из средневолжских губерний. В 1870-е гг. Симбирская, Казанская и Саратовская губернии выселили на восток до 10 тысяч семейств. В 1890-е гг. поток переселенцев усилился. Только в 1895-1900 гг. из Симбирской губернии на окраины страны переселилось свыше 20 тысяч человек[315].
Но было много и таких, которые все еще приезжали в Среднее Поволжье. Их дела обстояли значительно хуже, чем у тех, кто переселился в край до середины XIX в. и смог приспособиться к его природно-климатическим и сельскохозяйственным особенностям.
К этому времени почти все земли были заняты и разделены, шел процесс имущественного расслоения среди крестьянства. Поэтому вновь прибывшим приходилось гораздо сложнее, чем тем, кто переселился в Среднее Поволжье раньше, когда еще было много свободных земель. Тем не менее, не высокая плотность населения, по сравнению с центральными губерниями, правительственные льготы, обилие незанятой земли и перспективы прочного самостоятельного хозяйствования привлекали сюда новых переселенцев из менее плодородных и густонаселенных районов. По сообщениям самарского губернатора А.Д.Свербеева, “экономическое положение водворившихся во второй половине XIX в. в Самарской губернии переселенцев было самое неудовлетворительное. Большинство семейств не только не имело рабочего скота и земледельческих орудий, но даже не устроило себе сколько-нибудь сносных жилищ”[316].
Причины этому, по мнению самарского губернатора, “заключались в незнании переселившихся из внутренних губерний в Самарскую крестьян-земледельцев со способами обработки крепкой залежной земли и притом для такого сорта хлебов, какой они в месте прежнего своего жительства никогда не сеяли, а также в недостатке средств на приобретение необходимых для того скота и орудий. Прибыв на новые места водворения и не успев по этим причинам извлечь от земли пользу, какую смогли бы получить местные крестьяне, имеющие скот и земледельческие орудия, поселенцы не смогли обзавестись хозяйством. Они сразу подорвали свое экономическое благосостояние и очутились в бедственном положении”[317].
По этому поводу губернские власти писали, что точно в такое же неблагоприятное положение будут поставлены новые переселенцы, которые захотят переселится или переселяются в Самарскую губернию, и, что для удовлетворения их нужд местный бюджет не справится.
Такие переселенцы увеличивали количество несостоятельных крестьян, чем, по заверениям самарского губернатора А.Д.Свербеева, “в значительной степени обременяли как местное земство, так и правительство заботами об удовлетворении настоятельных нужд переселенцев”.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 1178; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!