ПЕРЕСЕЛЕНИЯ КРЕСТЬЯН И ИХ ОТРАЖЕНИЕ В ГЕНЕАЛОГИИ
Сложение постоянного русского населения и создание крестьянской семьи в Среднем Поволжье неразрывно связаны с историей заселения и хозяйственного освоения этого региона. Вопросы о переселении крестьян, времени и причин переезда являются наиболее спорными в их истории. Это связано с недостатком источников, раскрывающих этот процесс. До середины 70-х гг. XVIII в. регистрация внутренних миграций практически отсутствовала, примерные данные о ее размерах можно получить только из результатов каждой очередной ревизии. С 7 ноября 1775 г. согласно IX главы (“О должности Казенной Палаты”) “Учреждений для управления Губерний Всероссийской империи” переселившимися на местах стали ведать Казенные палаты, которые организовывали ежегодный учет переселений[111].
Заселение Среднего Поволжья проходило различными путями и с разной интенсивностью в отдельных губерниях в тот или иной период. Сложение и развитие крестьянской семьи в разных губерниях региона происходило неодинаково и имело местные особенности.
В XVII в. определились главные направления миграционных потоков, которые шли из более густонаселенных районов на свободные или слабозаселенные окраинные земли. В освоении Среднего Поволжья принимали участие жители самого Поволжья, а также переселявшиеся на новые земли крестьяне из центральных уездов России и с Украины[112].
Еще в начале XVIII в. Среднее и Нижнее Поволжье, а также Южное Приуралье продолжали оставаться окраиной страны, их территории были плохо освоены или вообще не освоены вплоть до середины XIX в. В XVIII в. миграционные процессы усилились. Этому способствовало окончательное присоединение к России новых земель на ее южных и восточных рубежах. Освоение этих плодородных земель, введение их в хозяйственный оборот привело к довольно быстрому заселению региона Среднего Поволжья.
|
|
|
В миграционном процессе XVIII – первой половины XIX вв. внутри России можно выделить две составные части: а) самовольное или, так называемое, народное переселенческое движение на окраины; б) легальное, регулируемое властями переселение. В обоих случаях участвовали крестьяне всех категорий. Однако в переселенческом движении нельзя не заметить общей тенденции – это постепенное сокращение доли стихийных, самовольных переселений на окраины по мере укрепления здесь административного аппарата. С начала XIX в. в общем миграционном движении ведущая роль принадлежала уже официально дозволенным переселениям[113].
Еще в первой половине XVIII в. при строительстве Ново-Закамской и Самарской укрепленных линий на земли, находившиеся вблизи укрепленных пограничных “дистанций” и оказавшиеся под их защитой, переселялось население, определенное к содержанию ландмилиции. Таким образом, государство регулировало миграцию населения страны[114].
|
|
|
Помимо государства в переселении крестьян на всем протяжении XVIII в. участвовали и помещики, особенно крупные. На пожалованные и самовольно захваченные государственные, дворцовые и крестьянские земли на вновь присоединенных территориях они переводили своих крепостных крестьян из центральных районов страны.
Крепостных крестьян законно могли переселить только их хозяева. Помещики могли переводить своих крестьян на новые, купленные в Среднем Поволжье земли, самостоятельно, не спрашивая разрешения у государственных властей. Во второй трети XVIII в. (после отмены в 1736 г. закона, запрещавшего покупать и продавать башкирские земли)[115] они особенно активно стали переселять крепостных крестьян из менее плодородных и малообеспеченных угодьями районов на свои новые земельные владения в Заволжье. Не останавливались дворяне и перед незаконным приемом беглых, которые при их нахождении зачастую прикреплялись на новом месте к новому помещику[116]. Таким образом, помещичья колонизация, поощряемая правительством, сопровождалась распространением и укреплением крепостничества. Как правило, переселение происходило за счет помещика.
|
|
|
По данным III ревизии (1767 г.) государственные крестьяне Среднего Поволжья разделялись на разные категории: ясачные и черносошные, отписные и “непомнящие родства”, однодворцы и пахотные солдаты, новокрещены и “иноверцы”. Государственные крестьяне обычно переселялись сами, а при очередной ревизии либо получали право на легальное проживание, либо насильно возвращались обратно. Тем самым, “народная колонизация самотеком пробивала все запреты, сыски и розыски, представляя основного “поставщика” населения Среднего Поволжья”[117].
Участие в освоении и заселении Среднего Поволжья принимало также и дворцовое ведомство, через которое осуществляли свои вотчинные права крупнейшие землевладельцы России – император и члены его семьи. В отличие от дворца или помещиков, монастыри в XVIII в. не играли активной роли в освоении Среднего Поволжья и переселении сюда своих крепостных, поэтому монастырских крестьян здесь было немного.
Большая роль в заселении и освоении Среднего Поволжья в XVIII в. принадлежала беглым крестьянам. В связи с усилением феодального гнета их количество только увеличивалось. Основная масса беглых заселяла преимущественно юго-восточные районы Поволжья и далее устремлялась вглубь Заволжья, то есть туда, где еще сохранились свободные земли. Уходили из центральных районов страны и с уже освоенной горной стороны Волги в надежде найти спасение от малоземелья, налогов и поборов, барщины и других повинностей[118].
|
|
|
В архивах сохранилось большое количество доношений, которые свидетельствуют, каким трудным было переселение крестьян в Среднее Поволжье и каким образом переселенцы обустраивались на новом месте и заводили свое хозяйство. Например, согласно доношению из Симбирского уезда, датированному 1724 г., вольно переселившиеся или беглые крестьяне, которые прибывали в Среднее Поволжье, вынуждены были жить в домах у старожилов и работать в их хозяйстве[119]. Как правило, такие люди приходили одни без родственников, потому что так легче было укрыться и прийти к кому-нибудь в дом. Помимо них это могли быть крестьяне, которые по каким-либо причинам не смогли создать свое хозяйство. Некоторые из них после смерти принявшего их крестьянина ходили по миру или перебивались какой-нибудь работой. При проведении очередной ревизии таких беглых и вольно переселившихся крестьян обнаруживали. Многие из них оставались у нынешних хозяев или на новом месте жительства, а в подтверждение этого писались специальные указы. Некоторых же возвращали на прежнее место жительства.
Считаясь по необходимости с вольным освоением новых земель, государство предпочитало все же такие формы переселения, которые позволяли контролировать этот процесс. Для заселения малообжитых районов Среднего Поволжья и, особенно, Заволжья принудительно перемещались крестьяне “непомнящие родства” (беглые, чьих хозяев в результате розыска не удалось установить), другие категории государственных, а также дворцовых крестьян.
Все же гораздо чаще инициаторами переселения выступали сами казенные крестьяне, но во избежание конфликта с властями они ставили местную администрацию в известность о своем намерении. Чиновники были вполне удовлетворены этим, так как при таком варианте переселенцы не терялись из виду налогового ведомства и других государственных органов. Заложив село, поселенцы припускали, как правило, к себе новых жителей, нередко даже беглых крепостных, зачастую используя их труд в своем хозяйстве: “Абсолютное большинство переселений государственных крестьян происходило самовольно. Власти и межевщики ставились, как правило, перед свершившимся фактом появления новых поселков на свободных землях”[120].
Общегосударственных правил переселения в XVIII в. не существовало. Только в конце XVIII в. было разработано специальное законодательство, регулирующее переселенческое движение крестьян, вошедшее в состав “Учреждения для управления Губерний Всероссийской империи” от 7 ноября 1775 г.[121] Указ от 25 июня 1781 г. подтвердил право помещиков переводить на новые земли своих крестьян, а также разрешил переселение экономических крестьян[122].
По именному указу от 27 ноября 1797 г. подтверждалось наделение организованных переселенцев из казенных крестьян наделом в 15 десятин на ревизскую душу, предоставлялось пособие (на семью 12 рублей) и освобождение на 3 года от выплаты податей и рекрутской повинности[123]. В марте 1805 г. сенатским указом были утверждены правила о переселении казенных крестьян из внутренних губерний на окраины и о наделении их землями. Первоочередное право на переселение, причем по собственному желанию, предоставлялось жителям малоземельных селений. Указ подтверждал наделение крестьян минимальным наделом в 8 десятин и максимальным в 15 десятин[124].
Под руководством государства могли переселяться далеко не все крестьяне, а только те, которые владели менее 5 десятин на ревизскую душу и не могли получить землю у себя в уезде или в губернии. Заселять разрешалось только губернии, где была возможность отводить новоселам не менее 8‑15 десятин на ревизскую душу. Регион Среднего Поволжья вполне отвечал предъявляемым требованиям. Однако крестьяне предпочитали самовольное переселение и самовольный захват такого количества земли, которое они считали достаточным для обработки и получения урожая.
Основными районами выхода мигрантов в Среднее Поволжье в 40‑70‑е гг. XVIII в. были южные части Центрально-промышленного (Калужская и Нижегородская губернии) и северные части Центрально-черноземного районов (Рязанская и Тульская губернии), а также Левобережная Украина.
Активное заселение Среднего Поволжья продолжалось до конца XVIII в., а Заволжья и в первой половине XIX в. И тем не менее, Заволжье не было полностью освоено даже в первой половине XIX в. и имело много свободных земель. В XIX в. этот район активно осваивался государственными крестьянами – выходцами из правобережных уездов и Тамбовской губернии.
За период между I и IV ревизиями население Симбирской провинции заметно возросло. Если в 1719 г. здесь проживало около 235 тысяч человек мужского пола, то в 1782 г. – более 371 тысячи. В 1860 г., по сравнению с 1785 г., общая численность населения Симбирской губернии увеличилась почти в два раза и составила 1047843 человека, что было вызвано освоением новых земель на территории губернии и переводом сюда помещиками своих крепостных из центральных районов страны[125].
“Генеральная табель” 1738 г. предоставляет данные о численности различных категорий крестьян мужского пола по I ревизии на территории Казанской губернии. Для данной темы интересны следующие уезды: Симбирский, Самарский, Сызранский, Саратовский. Итоговая общая численность крестьян в этих уездах составила 76509 душ мужского пола[126]. (Более подробно о численности крестьян в I ревизию смотри приложение № 1).
В ходе переселения население Среднего Поволжья за период с I по II ревизию выросло на 37,7%, а Южного Приуралья – на 34,1%. Со II по IV ревизию за счет естественного прироста население возросло в Южном Приуралье на 128 тысяч, а за счет механического – на 155 тысяч человек[127].
В первой половине XIX в. особенно интенсивно осваивался юг Заволжья. В Бугульминском уезде возникло около 26% новых поселений, в Бугурусланском – 69%, Николаевском – 71%. По Бузулукскому уезду основной прилив переселенцев отмечался между 7-й и 8‑й ревизиями (1816-1834)[128].
В 1796 г. в Бузулукском уезде насчитывалось 29 тысяч душ мужского пола. С 1799 по 1811 г. в этот уезд прибыло из Симбирской, Рязанской, Казанской, Нижегородской, Саратовской, Тамбовской, Пензенской губерний и других уездов Оренбуржья более 14 тысяч душ мужского пола, в том числе 10 тысяч русских государственных крестьян. За те же годы среди переселенцев в Бугурусланский (10,5 тысяч душ) и Бугульминский (19 тысяч душ) уезды было соответственно: 6,3 тысячи и 9,1 тысяча русских государственных крестьян[129]. (Более подробно о численности крестьян в V ревизию смотри приложение № 2).
Доля крепостного крестьянства с I по V ревизию повысилась в Южном Приуралье с 0,7 до 16,9%, а в Среднем Поволжье – с 38,7 до 41,2%, хотя Южное Приуралье в XVIII в. осваивалось в основном государственными крестьянами. Среди новоселов в XVIII в. на долю русских приходилось 46,2%[130].
В первой половине XIX в. в Южное Приуралье переселялось главным образом русское население Центрально-земледельческого района, в силу чего удельный вес русских здесь вырос с 37,3% по IV ревизии, до 53,1% по X ревизии[131].
Миграция значительно изменила не только численный, но и национальный состав населения Среднего Поволжья. В начале XVIII в. основными жителями Симбирской провинции были мордва, чуваши, марийцы и татары. Они составляли 70% от общего числа населения, а русские – 30%. К концу XVIII в. русское население составляло уже 70% всего населения[132]. Тем самым, переселение способствовало увеличению к середине XIX в. удельного веса русского населения на окраинах Российской империи. В Среднем Поволжье большинство населения стали составлять русские удельные и государственные крестьяне.
Одной из примечательных особенностей истории этого региона как во время переселения, так и в дальнейшем являлось отсутствие острых и вообще каких-либо существенных межнациональных конфликтов и столкновений. Земледельческое освоение происходило главным образом путем мирного расселения русских крестьян и представителей народов Поволжья на свободных и купленных у башкир землях. Поселенцы разных национальностей жили в добром соседстве друг с другом, постепенно возникали села и деревни со смешанным национальным составом. Все это способствовало взаимообогащению культур всех народов. Мирное сожитие, использование всего ценного в быте и хозяйстве соседей оказывало благотворное влияние на создание прочных культурных и экономических связей между русским населением и коренными народами Поволжья[133].
Земельные конфликты вовсе не определяли взаимоотношения крестьян Среднего Поволжья, среди которых не существовало вражды по национальному, сословному или религиозному признакам. “Согласие сих различных жителей достойно удивления. Они не ссорятся ни за границы, ни за притеснения, ни даже за какие-либо дела”, – писал о здешнем многонациональном крестьянстве академик Фальк[134]. Исследователи отмечают также повсеместное совместное заселение и вовлечение в хозяйственный оборот новых земельных площадей. Немаловажным фактором мирного общежития был взаимный обмен сельскохозяйственным опытом между русскими и другими народами, населявшими Среднее Поволжье (интродукция культур, приспособление орудий к местным условиям, использование народной агрономии и т.п.).
Характер межнациональных отношений в регионе, по мнению А.А.Преображенского, объясняется, тремя причинами: 1) наличием значительного колонизационного фонда земель; 2) совместимостью встречавшихся здесь социальных структур, определяемой преобладанием трудовых элементов среди переселенцев и сходностью их угнетенного положения; 3) сравнительно умеренным, а в некоторых районах весьма низким удельным весом помещичье-монастырской колонизации при ведущем положении отношений государственного феодализма для региона в целом[135].
Одним из проявлений взаимодействия народов Поволжья с русскими крестьянами-переселенцами во время заселения и освоения зачастую необжитых земель служат названия селений, не соответствующие этническому составу жителей. Многие существующие сейчас села и деревни получили свои названия от имен первопоселенцев в XVIII в. как русских, так и других народов Поволжья.
К началу 1700-х гг. просторы Самарского Заволжья земледельцы еще не освоили и здесь велось исключительно кочевое скотоводство. В дальнейшем освоение земель осуществлялось в основном беглыми помещичьими, государственными и дворцовыми крестьянами. В этом процессе принимали участие также вольные люди.
Территория Бугурусланского уезда стала заселяться в 30-40-х гг. XVIII в. преимущественно переселенцами из губерний Пензенской, Тамбовской, Курской, Рязанской, Казанской и Симбирской. Первоначальными поселенцами были здесь мордва, чуваши и татары, из которых первые явились сюда из Пензенской и Уфимской губерний, чуваши из Казанской и Симбирской[136]. Заволжье в это время располагало огромными излишками плодородных земель, которые в основном использовались в качестве пастбищ и охотничьих угодий башкир, которые, как правило, враждебно относились к переселенцам и переселенческой политике государства.
Крестьяне, беглые из бывших помещичьих, раскольники и другие самовольно захватывали “пустошные” башкирские земли, или скупали их у тех же башкир и селились хуторами, причем с течением времени эти земледельцы добровольно припускали к себе и других переселенцев. По преданию масса селений Бугурусланского уезда были основаны гулящими людьми, бежавшими от гнета помещиков, беглыми раскольниками, ссыльными преступниками[137].
К 40-м гг. XVIII в. в Заволжье пришло уже много переселенцев. Как правило, это были беглые люди и отставные солдаты, которые самовольно захватывали башкирские земли, строили хутора и занимались земледелием и промыслами. Елизавета Петровна была вынуждена издать указ, вызванный жалобой башкир, о запрещении впредь русским людям и отставным солдатам селиться на башкирских землях. Но указу подчинились не все переселенцы[138]. Многие крестьяне и помещики продолжали покупать земли у местных жителей. Факт купли башкирских земель в XVIII и начале XIX столетий крестьянами и помещиками подтверждается показаниями крестьян 19 селений. Стоимость земли была очень низкой. За десятину башкиры брали 20 коп. или пуд муки[139].
В связи с правительственной колонизацией земель Заволжья, которая первоначально преследовала стратегические цели, началось и законное переселение крестьян в Заволжье. Особенно интенсивно этот процесс шел с начала строительства новой укрепленной Закамской линии в 1732 г.
В новые поселения Заволжья помимо переселенцев из государственных крестьян принудительно высылались из всех губерний России “непомнящие родства”, то есть беглые, чье происхождение и владельцев власти в ходе следствия не могли установить. “Непомнящие родства” становились одним из разрядов государственных крестьян. Их селили, как правило, в одни слободы вместе с “содержащими ландмилицию”[140].
Таким образом, во второй половине XVIII в. было основано 114 селений, преимущественно в северо-западной части Бугурусланского уезда, ближе к границе Закамской линии. Еще 269 селений было основано уже XIX в. переселенцами из внутренних губерний России. Некоторые из этих селений позже стали городами. Например, деревня Абдуллино Сарай-Гирской волости стало городом Абдулино. В пореформенный период заселялись пустующие казенные земли нижними чинами, при этом на каждую ревизскую душу нарезали по 5 десятин удобной земли[141].
В 60-х гг. XIX в. в Среднем Поволжье начался противоположный процесс. После крестьянской реформы 1861 г. наряду с приездом новых поселенцев начался отток населения или, точнее, выселение крестьян “на новые земли” в другие губернии: Уфимскую, Оренбургскую, Томскую и др.[142]
Население Бугурусланского уезда в 1886 г. по подсчетам корреспондента Центрального статистического комитета И.М.Красноперова жило в 383 селениях, включающих в себя 50 533 двора с 149 003 мужскими и 153 259 женскими душами, или 302 262 душами обоего пола (в среднем 5,98 душ обоего пола на двор). Женское население превышало мужское, как и во всех уездах Самарской губернии, на 4 256 душ. Кроме того, в уезде числилось еще 2 268 дворов в числе 13 035 душ обоего пола мещан из бывших помещичьих крестьян, которые в конце 70-х гг. XIX в. отказались от земельных наделов и перечислились в Бугурусланские и Сергиевские мещане[143].
Первая всеобщая перепись населения 1897 г. показала, что население Бугурусланского уезда всего за 11 лет резко изменилось. Теперь в уезде насчитывалось 101 983 двора[144].
Большинство общин Бугурусланского уезда представляли собой весьма крупные селения: 9 общин состояли из 400-600 дворов, 21 община имела от 200 до 300 дворов, 40 общин – от 100 до 200 и только 23 общины имели менее 100 дворов. Из них 19 общин мордовских, 8 чувашских, 1 башкирская, остальные 65 – русские. По сословным разрядам 81 община состояла из крестьян бывших государственных, 3 – из бывших помещичьих, 2 – из бывших удельных и, наконец, 7 общин – из крестьян, поселившихся на крепостной земле[145].
Преобладающей группой населения Бугурусланского уезда являлись русские, которые превышали собой инородческое население всего на 7,1%. За русскими, по численности, следовали мордва, затем татары и чуваши. Среди этих народов и селились крестьяне-переселенцы.
Пример переселения крестьянских семей в Среднее Поволжье представляет род Анисимовых, перебравшийся из Тамбовской губернии в Самарское Заволжье в 70-х гг. XVIII в. и живший в Бугурусланском уезде Самарской губернии. В настоящее время род Анисимовых угасающий, но он насчитывает 11 колен, объединяющих 489 человек. Он ведет свою родословную от Андрея Анисимова.
Г.В.Вернадский указывает, что “фамилии происходили от личного имени (или прозвища) отца или деда того или иного человека”[146]. П.Н.Петров пишет, что “прозвища в свою очередь были следствием какого-либо качества, порока душевного или телесного, либо какого-нибудь признака”[147]. Фамилия Анисимов произошла от крестильного мужского имени Анисим (Онисим) – доводящий до конца (греч.). Фамилия Онисимов уживается в обиходе с Анисимовым[148].
Анисимовы (реже Онисимовы) – одна из древних русских крестьянских фамилий. Ее родословная прослеживается с первой половины XVIII в. По данным Государственного архива Тамбовской области родоначальник рода Андрей Анисимов проживал в деревне Синявка Козьмодемьяновской волости Кирсановского уезда Тамбовской губернии в первой половине XVIII в. Крестьяне деревни Синявка, в которой долгое время жили Анисимовы, до 1861 г. были государственными, а форма землевладения – общинная[149].
Однако согласно сообщению того же архива часть деревни Синявка по материалам V ревизии (1795 г.) принадлежала генералу Степану Степановичу Апраксину. Но выяснить фамилии крестьян, проживающих в этой части деревни не удалось[150]. Таким образом, не удается точно выяснить социальное происхождение родоначальника рода Анисимовых. О времени выезда из Тамбовской губернии мнения у представителей рода Анисимовых и данные архивов выглядят очень противоречиво.
В “легенде” родословной схемы Анисимовых записано, что их родоначальник выехал из деревни Синявки в 1770 г. Но даты – наиболее уязвимый элемент “легенды”, так как потомки, не располагая документами, устанавливали время выезда родоначальника, сообразуясь с преданиями и часто ошибались. Бесспорно одно, в XIX и в начале XX в. Анисимовы в деревне Синявка уже не проживали. Можно также предположить, что они выехали оттуда до 1795 г., но это могло произойти и в начале XIX в.
Сохраняют свою силу четыре версии о причинах выезда Андрея Анисимова, которые рассказывают его потомки и предоставляют архивы. По первой версии, как сообщают потомки Андрея Анисимова, он бежал от помещика, так как не мог больше выносить его своеволия и притеснений и решил найти лучшие условия для жизни. Но эта версия требует глубокого исследования, так как бежать крепостному крестьянину с семьей было очень затруднительно и опасно, легче было бежать одному. Но Андрей Анисимов переселился со своими двумя сыновьями, что делает эту версию уязвимой.
По второй версии, Анисимовы были сначала государственными крестьянами. После того, как земля стала принадлежать генералу Степану Степановичу Апраксину, Анисимовы, не желая быть крепостными, бежали из Тамбовской губернии на новые свободные земли в Оренбургскую губернию.
По третьей версии, в Тамбовской губернии 1780, 1783-1784 годы были неурожайные, “гибельные”. Спасая свою семью от голодной смерти, Андрей Анисимов решил переехать в Оренбургскую губернию[151].
По четвертой версии, в деревни Синявка существовала проблема малоземелья. Чтобы выжить, Андрей Анисимов принял решение о переезде в другой регион. Для этого крестьянам было рекомендовано Заволжье, где была земля с метровым слоем чернозема. Здесь были перспективы для более лучшей жизни.
Однако при дальнейшем исследовании выяснилось, что при проведении Генерального межевания в 70-х – начале 80-х гг. XVIII в. в Тамбовской губернии на каждую ревизскую душу мужского пола в среднем приходилось 6,28 десятин пашенной и 11,32 десятин всей удобной земли (без лесов). С I по X ревизию количество земли, приходящейся на ревизскую душу мужского пола в Тамбовской губернии действительно уменьшилось: по I ревизии – 23,9, а по X – 6,3 десятины[152].
Эти данные свидетельствуют о том, что южные губернии Центрально-черноземного района (Воронежская и Тамбовская), в XVIII в. располагали значительными массивами неосвоенных плодородных земель. Под пашней здесь находилась сравнительно небольшая часть территории. Даже в середине XIX в., несмотря на неуклонное понижение количества десятин на каждую душу мужского пола, наделы земли в Воронежской и Тамбовской губерниях оставались сравнительно высокими и превышали наделы всех остальных губерний района и соседних более северных районов. Тем самым, у крестьян Центрально-черноземного района до начала XIX в. не могло быть серьезных оснований для переселения и мотивы о нехватке земли в деревни Синявка также не могут быть решающими. Но с другой стороны возникает вопрос, почему на переселение вместе друг с другом выехали представители сразу четырех семей (Анисимовы, Барковы, Конновы и Болговы).
Сложность выявления и подтверждения правильной версии заключается не только в том, что у умерших и ныне живущих Анисимовых не было и нет единства мнений, но и в том, что в архивах не упоминается фамилия Анисимовых за период первой половины XVIII в. Также не упоминаются фамилии других крестьян-переселенцев, выехавших вместе с Анисимовыми. Это, может быть, связано с тем, что только в XVIII в. в центральных районах страны становятся известны фамилии у крестьян, но они не всегда остаются постоянными. Зато в Среднем Поволжье “фамилии складывались одновременно с освоением края русскими во второй половине XVII и в XVIII в.”[153]. Именно здесь, в XVIII – XIX вв. уже окончательно закреплялись фамилии крестьян-переселенцев, и именно в это время стала устойчивой фамилия Анисимовых.
По какой бы то ни было причине, во второй половине XVIII в., когда Андрею было около 40 лет (1770-1780-е гг.), он с двумя сыновьями Дмитрием и Иваном, вместе с семьями Барковых, Конновых и Болговых уехал из Синявки в Оренбургскую провинцию Уфимского наместничества. Здесь их привлекали благоприятные почвенные условия, весьма невысокий удельный вес помещичьего землевладения и огромные массивы неосвоенных земель.
По данным Генерального межевания, в конце XVIII в. на каждую душу мужского пола в Оренбургской провинции приходилось по 5,62 десятины пашенной и 42,66 всей удобной (без леса) земли. Это говорит о том, что к началу XIX в. в губернии сохранялись большие излишки еще необработанной земли. Всей же земли, включая и лесные площади, приходилось на каждую душу мужского пола по I ревизии – 249,41 десятин, по V – 71,56 и по X – 22,07 десятины, то есть гораздо больше, чем в обжитых ранее губерниях страны[154].
Несмотря на благоприятные условия на новом месте, переселение было делом хлопотным, требующим материальных издержек и очень опасным. Андрей Анисимов приехал на новое место только с двумя сыновьями (Дмитрием и Иваном), как сказано в “легенде” их родословной, и даже без жены. Переселение было трудным, в пути голодали, болели и многие умирали. На новом месте долгие годы приходилось жить в лачугах, землянках, страдая от недостатка еды и сельскохозяйственного инвентаря.
Сначала должен был ехать глава семьи, чтобы освоиться на новом месте, а уж затем перевезти к себе семью. “Эта перевезенная семья зачастую включала не только жену и детей, но также братьев и сестер, отца и мать и других близких родственников”[155]. Большим семейным коллективом легче было возделывать целинные земли, приспосабливаясь к новым географическим и климатическим условиям, создавать и расширять крестьянское хозяйство, выполнять различные повинности и нести бремя различных государственных денежных сборов.
С другой стороны община не могла отпустить всю семью, так как надо было нести тягло. В противном случае вся тяжесть платежей и работ ложилась бы на плечи оставшихся членов общины. Здесь возникает проблема поиска других детей или родственников Андрея Анисимова.
Даже, если крестьянин решил переселиться, а потом перевезти семью, то это было доступно не каждому переселенцу. Помимо официального разрешения администрации на месте выезда и на месте вселения, на перевоз семьи нужна была значительная сумма денег, которая не всегда имелась даже у зажиточных крестьян.
По прибытии на новое место Андрей Анисимов поселился около реки Елшанка в том месте, где в нее впадали три притока, образуя стрелки (свободные поля): большую, среднюю и малую. Но Анисимовы не жили отчужденным хутором, а добровольно припускали к себе еще других переселенцев. Таким образом их селение расширялось и увеличивалось.
В двух километрах от Анисимовых поселились Болговы, и поселок стал называться Болговский. В настоящее время он не существует.
Чтобы выжить, завести хозяйство и развивать его, Анисимовым нужна была земля, но денег на ее покупку не было. Поэтому они в рассрочку купили несколько десятин земли, принадлежащих действительному тайному советнику Гавриле Романовичу Державину[156] вдоль той же самой реки Елшанка. В настоящее время эта река высохла, оставив глубокий овраг. По свидетельствам документов, хранящихся в Государственном архиве Самарской области, Анисимовы стали упоминаться как “крестьяне собственной деревни Березовки”[157].
Первоначально их деревня[158] называлась Елшанка – по названию реки. Во второй половине XVIII в. это поселение было маленьким и из-за малочисленности жителей не было в свое время указано в ревизских сказках. Ее самостоятельное существование было оформлено уже в более позднее время. Из-за этого деревня Елшанка не была обнаружена в источниках за XVIII в.
По прошествии времени в XIX в. деревня получила новое название – сельцо[159] Берёзовка, а с 1868 г. – сельцо Баландино, с изменением в 1869 г. статуса населенного пункта на село[160]. Это было связано с постройкой в 1868 г. церкви[161]. Село получило такое название потому, что на местном наречие слово “баландá” означало “беспокойные, религиозные”. Однако все три названия употреблялись одновременно до начала XX в.[162]
Часто менялось не только название села, но и административно-территориальная принадлежность местности. До 1869 г. село Баландино (Елшанка, Берёзовка тож) относилось к Натальинской волости Бугурусланского уезда Самарской губернии[163]. С 1869 и до 1928 г. село Баландино относилось к Троицкой волости Бугурусланского уезда Самарской губернии. До 1851 г. Бугурусланский уезд с 1781 г. относился к Оренбургской (Уфимской) губернии[164]. Отсюда видно, что название села менялось вслед за изменениями в административно-территориальном делении.
Как видим, исследование крестьянских семей происходит неразрывно с изучением территориального деления местности, сел и деревень, в которых они жили. Однако здесь возникают трудности с идентификацией населенных мест. Дело в том, что было обычным существование в пределах одной губернии, уезда и даже волости населенных мест с одинаковыми наименованиями. Это создает существенные трудности с правильным выбором нужного населенного пункта: “Предпринимавшиеся уже в XIX в. попытки привести эти наименования к какому-либо однообразию, кончились неудачей”[165].
Так, на территории Натальинской волости было два селения Березовка. Одно из них было государственным, а другое помещичьим (до 1864 г.). К роду Анисимовых имеет отношение первое из них.
В фонде Самарской казенной палаты имеются сведения обо всех населенных пунктах Самарской губернии. О государственном селении Березовка Натальинской волости за 1869 г. имеются следующие сведения. 10 человек государственных крестьян получили надел земли и владеют удобной землей, кроме леса, в количестве 50 десятин; всего удобной землей тоже в количестве 50 десятин на принципах общинно-душевого владения. Неудобной земли и леса нет. Крестьяне платят оброчной подати по владенным записям 20 руб. 25 коп. Право собственности подтверждается владенной записью № 205, выданной крестьянам в 1868 г.[166]
Вопрос, почему были записаны только 10 крестьян, в 80-е гг. XIX в. получил разъяснение. Оказывается, в 60-е гг. XIX в. крестьяне многих селений сообщали, что их купчие крепости на землю или сгорели в начале XIX в., или затеряны, вследствие чего крестьяне потеряли право собственности на купленные земли. При выдаче владенных записей в 1868 г. земля эта отводилась крестьянам на правах государственных крестьян, при чем излишняя земля, превышающая предположенную норму душевого надела, отрезывалась в казну. Таким образом, только 10 человек села Баландино (Березовка тож) смогли доказать свое право на владение землей[167].
“Поземельная книга Бугурусланского уезда за 1869 год” дает сведения о дворовладельцах села Баландино (Березовка тож) за 1869 г. Их насчитывается 98 человек при 46 фамилиях. Несмотря на то, что по списку 94 дворо-владельца, в двух случаях 3 человека составляют одно юридическое лицо. Анисимовы насчитывают 6 человек, что составляет 6,1% от общего числа дворовладельцев[168]. (См. приложение № 3).
Общие окладные книги сельских обществ Бугурусланского уезда сообщают, что уже через 30 лет село Баландино (Березовка тож) в 1897-1898 гг. населяли бывшие государственные крестьяне в числе 221 дворовладельца, водворенные на собственных землях[169].
По данным Первой всеобщей переписи населения в 1897 г. село Баландино населяли 1263 человека (мужчин – 615; женщин – 648 человек, в среднем на семью приходилось 5,71 человек обоего пола). Православных среди них было 1262 человека. Село Баландино в конце XIX в. было одним из самых больших сел Бугурусланского уезда[170].
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 6017; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!