Отсутствие у части следователей и судей необходимых профессиональных познаний и навыков работы.
Это наиболее распространенная субъективная причина следственных и судебных ошибок, обусловленная, прежде всего, серьезными недостатками в организации учебы, подбора и расстановки кадров.
Известный ученый-правовед Е.П. Ищенко в своей книге с оригинальным названием «Реформой правит криминал?» со ссылками на официальные статистические данные наглядно показал:
- недостаточно высокий образовательный уровень у следователей в России (к примеру, в системе МВД России около 30% следователей не имеют высшего юридического образования);
- практически 50% следователей – это люди в возрасте до 30 лет;
- около 40% следователей имеют стаж работы по профессии до 3-х лет;
Наблюдается высокая текучесть кадров следователей[185].
Тревожный социологический анализ ситуации с кадрами следователей и судей в России дается также в исследованиях негосударственного Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге[186].
Причины следственных ошибок с недостаточной профессиональной квалификацией следователя связали в ходе проведенного нами опроса 61,1% судей, 60,8% адвокатов, 55,6% работников прокуратуры; с небольшим опытом профессиональной деятельности – 61,1% судей, 50% работников прокуратуры, 43,4% следственных работников и 40,3% адвокатов[187].
Пренебрежительно-нигилистическое отношение части следователей и судей к выполнению предписаний уголовно-процессуального закона (стремление к процессуальному упрощенчеству).
|
|
|
Следователи и судьи, допустившие следственные и судебные ошибки, в большинстве случаев избирательно относились к требованиям, содержащимся в нормах УПК РФ, противопоставляли соблюдение норм закона собственным понятиям «целесообразности», делили процессуальные нормы на «важные», которые необходимо соблюдать, и «менее важные», выполнение которых необязательно. Сказанное в первую очередь относится к обеспечению прав и законных интересов участников процесса, соблюдению порядка производства следственных, судебных и иных процессуальных действий, проявляется в расширительном толковании оснований задержания, заключения под стражу, привлечения к уголовной ответственности и т.п.
Обвинительный уклон, не критичность и самонадеянность следователей и судей при принятии процессуальных решений, при оценке полученных доказательств.
Достаточно часто и ученым, и практикам приходится иметь дело с таким феноменом в уголовно-процессуальной деятельности судей, прокуроров, следователей и дознавателей, как обвинительный уклон[188]. Это опасное проявление в профессиональной деятельности должностных лиц органов уголовной юстиции России приводит к появлению по уголовным делам следственных и судебных ошибок, что искажает истинную суть отправления правосудия по уголовным делам и вступает в противоречие с назначением и принципами уголовного судопроизводства.
|
|
|
В Послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ на 2013 год предложено уйти от «обвинительного уклона в правоохранительной и судебной практике».[189]
В законопроекте, посвященном введению в УПК РФ института установления объективной истины по уголовному делу, внесенном в Государственную Думу РФ по инициативе Следственного Комитета России, указывается, что «при осуществлении уголовного преследования прокурор, руководитель следственного органа, следователь, а также начальник подразделения дознания и дознаватель обязаны сохранять объективность и беспристрастность, не допуская обвинительного уклонав доказывании»[190].
В самом общем виде обвинительный уклон заключается в игнорировании следователями, прокурорами и судьями доказательств, свидетельствующих в пользу обвиняемого, в нежелании проверять и учитывать доводы защиты.
Л.А. Воскобитова отмечает, что суть обвинительного уклона – «в стремлении сначала сформулировать, а затем любой ценой подтвердить приговором суда обвинение, которое не отвечает требованию всесторонности, полноты и объективности исследования фактических обстоятельств дела, и в силу этого не позволяет суду правильно применить нормы уголовного права и вынести правосудное решение по делу»[191]. Анализируя российскую и прецедентную практику ЕСПЧ, Л.А. Воскобитова приводит признаки (индикаторы), по которым можно в уголовных делах выявить обвинительный уклон[192].
|
|
|
С.В. Бурмагин об обвинительном уклоне высказался следующим образом: «…постулат состязательности о строгом разграничении процессуальных функций зачастую не соблюдается российскими судьями, которые в силу своего менталитета, укоренившихся привычек и консервативного правосознания продолжают «подыгрывать» обвинительной власти, чрезмерно активничают в процессе доказывания и стремятся собственными усилиями подтвердить выдвинутое обвинение, нарушая процессуальный баланс сторон, забывая о своей объективности и беспристрастности, иными словами, по-прежнему склонны к обвинительному уклону»[193].
Для понимания сущности обвинительного уклона важно проанализировать различные проявления этого феномена в уголовно-процессуальной деятельности субъектов, ведущих уголовный процесс.
|
|
|
Одной из причин формирования обвинительного уклона в деятельности следователя является включение его законодателем в число участников уголовного процесса со стороны обвинения. Но следователь – это, прежде всего, исследователь. В его обязанности входит установление всех обстоятельств совершенного преступления такими, какими они были на самом деле. Он должен собирать и оценивать доказательства, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, как отягчающие ответственность, так и ее смягчающие, в том числе заниматься исследованием и таких обстоятельств, которые положительно характеризуют обвиняемое лицо[194], то есть устанавливать объективную истину по уголовному делу. Невыполнение указанных требований уголовно-процессуального закона следует рассматривать как обвинительный уклон в деятельности следователя.
Опыт адвокатской и правозащитной деятельности автора исследования дает основание выдвинуть гипотезу о том, что следователи достаточно часто за основу расследования берут обвинительные версии, игнорируя иные; дают «завышенную» квалификацию («квалификацию с запасом») деянию обвиняемого; при избрании меры пресечения предпочитают ходатайствовать перед судом о заключении подозреваемого, обвиняемого под стражу, игнорируя иные меры пресечения; при проведении следственных и иных процессуальных действий нарушают права и законные интересы участников уголовного судопроизводства со стороны защиты и др.
Инквизиционные (розыскные) начала уголовно-процессуальной деятельности на досудебных стадиях в угоду обвинительного уклона сделали миссию адвоката-защитника в целом декоративной.
В ст. 86 УПК РФ указано, что защитник участвует в собирании доказательств, но представленные им документы, предметы и т.п. лишь тогда попадут в уголовное дело и станут в процессуальном смысле доказательствами, когда на это будет процессуально проявлена воля субъектов, ведущих уголовный процесс. Чаще всего защитники получают в ответ на свои, в большей степени обоснованные, ходатайства стандартные постановления следователей о полном или частичном отказе в удовлетворении ходатайств: обвинительный уклон в деятельности органов предварительного расследования, особенно в современной модели состязательности, не предполагает полного, всестороннего и объективного исследования всех обстоятельств по уголовному делу.
В последние годы, используя, в принципе, достаточно эффективный прием в борьбе с преступностью, оперативно-следственная деятельность включила в свой арсенал инструмент из обвинительного набора - досудебное соглашение о сотрудничестве. Используя этот институт в контексте обвинительного уклона, практические работники внешне усилили свои позиции в доказывании: получение «признательных» показаний лица против своих «подельников» (как «царицы доказательств»), достаточно беспроблемное обнаружение похищенного и орудий преступления и т.п. Положительным, конечно, является то, что приговоры судов по делам с досудебным соглашением о сотрудничестве и вообще вынесенные в особом порядке, законодатель перестал считаться преюдициальными, а основанием к отмене приговора, вынесенного в особом порядке, стало считаться отсутствие в материалах предварительного расследования доказательств, согласующихся с согласием подсудимого с предъявленным ему обвинением (и в части его доказанности, и в части квалификации).
Аналогичные проявления обвинительного уклона можно увидеть и в уголовно-процессуальной деятельности руководителя следственного органа, дознавателя, начальника подразделения дознания и органа дознания.
Законодатель связывал большие надежды на укрепление процессуальных позиций ведомственного контроля. Перераспределение полномочий от прокурора к руководителю следственного органа мыслилось как оперативное реагирование на все допускаемые следователем нарушения. Однако и здесь обвинительный уклон, связанный с тем, что следователь должен выдавать уголовные дела «на гора» (то есть, направлять их в суд с обвинительным заключением), а также, безусловно, с психологическим восприятием следователем своей миссии как участника на стороне обвинения, который работает в тесном тандеме с оперативным работником, раскрывает вместе с ним преступления и борется с преступностью (что верно и важно, но не единственно!), не позволяет ведомственному начальнику следователя – руководителю следственного органа (по статусу обладающего всеми полномочиями следователя) – поставить жесткий заслон на пути всех допускаемых следователем ошибок. Ируководитель следственного органа, и начальник подразделения дознания не всегда в полной мере используют предоставленные им процессуальные полномочия для пресечения проявлений обвинительного уклона в уголовно-процессуальной деятельности подчиненных им следователей, дознавателей.
К примеру, следователи по нереабилитирующим основаниям прекращают не более 5% уголовных дела[195]. В судебном заседании по этим основаниям прекращается до 10-14% дел. Вне всякого сомнения, данные дела могли бы быть прекращены еще на стадии предварительного следствия, чтобы не загружать ими суд, однако пресловутый показатель количества уголовных дел, направленных в суд, позволяет говорить об обвинительном уклоне следователя, руководителя следственного органа: руководитель следственного органа, используя свои процессуальные полномочия, мог прекратить уголовное дело, но не стал этого делать.
Прокурор также указан законодателем в числе участников уголовного процесса со стороны обвинения. Более того, в суде первой и апелляционной инстанций статус прокурора определен с обвинительным акцентом – государственный обвинитель. И это при том, что прокурор, как следует из смысла Закона о прокуратуре в Российской Федерации – гарант законности, и он не должен отдавать предпочтение функции уголовного преследования в ущерб правозащитной функции.
Учитывая, что прокурор попал в число участников на стороне обвинения, прокурорский надзор за следствием, дознанием и оперативно-разыскной деятельностью также осуществляется с обвинительным уклоном и не способствует более эффективному выявлению, исправлению и предупреждению ошибок на досудебных стадиях уголовного процесса[196].
К примеру, уголовные дела, кроме дел частного обвинения, направляются в суд через прокурора – он утверждает обвинительные заключения, акты, постановления. У прокурора есть право не утверждать эти финальные документы предварительного расследования и направлять уголовные дела для производства дополнительного расследования. Этим правом прокурор пользуется достаточно редко – примерно в 12% случаев: феномен обвинительного уклона дает прокурору установку направить дело в суд. В порядке ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий прокурор затем получает обратно до 10% уголовных дел; примерно по 27% уголовных дел суд изменяет квалификацию инкриминированного подсудимому деяния в сторону смягчения, сокращает объем обвинения (прекращение в части уголовного преследования), принимает значительные усилия для устранения пробелов и недостатков предварительного расследования.
Самые опасные последствия обвинительного уклона в виде ошибок связаны с деятельностью суда как на досудебных, так и на судебных стадиях и стадии исполнения приговора.
По оценкам практиков, судьи по подавляющему большинству направленных к ним обращений следователей удовлетворяют их: явный обвинительный уклон – «явление, наличие которого последовательно отрицается органами предварительного расследования, прокурорами и судьями»[197].
При избрании самой строгой меры пресечения в виде заключения под стражу суд превратился в некоего регистратора, который, подчас, без веских оснований заключает человека под стражу, продляет ему срок содержания под стражей, забывая достаточно часто, что, кроме ареста с заключением и содержанием в СИЗО, есть еще и домашний арест, залог и иные меры пресечения. Статистические данные по стране за последние годы свидетельствуют о том, что порядка 92% ходатайств следователей и дознавателей о заключении подозреваемого, обвиняемого под стражу судами удовлетворяются в полном объеме, а ходатайства субъектов расследования уголовных дел о продлении сроков содержания обвиняемых под стражей удовлетворяются в порядке 96% случаев. Наметившийся в последние годы тренд в сторону применения домашнего ареста и залога лишний раз свидетельствует о том, что обвинительные рудименты в виде ареста лица и содержания его под стражей в следственном изоляторе достаточно медленно и трудно вытесняются из уголовно-процессуальной практики.
Обвинительный уклон в деятельности суда проявляется и в его формальном подходе к рассмотрению жалоб заинтересованных лиц на действия и бездействия, решения должностных лиц органов уголовной юстиции в порядке статьи 125 УПК РФ: ежегодно по стране судами удовлетворяется лишь каждая 18-20 жалоба.
Иначе, как регистратором, нельзя назвать суд и при выполнении им миссии, возложенной на него ст. 165 УПК РФ и Законом РФ «Об оперативно-розыскной деятельности»: должностные лица органов уголовной юстиции практически без проблем (в 98-100%) получают в ответ на свои ходатайства судебные постановления на осмотр жилища; обыск, выемку в жилище, выемку вещи из ломбарда; на наложение ареста на имущество; выемку предметов, документов, содержащих охраняемую законом тайну; на наложение ареста на почтово-телеграфные отправления; временное отстранение подозреваемого или обвиняемого от должности; на контроль и запись телефонных и иных переговоров, получение информации о межабонентских соединениях и т.д.
Именно выдерживание обвинительных начал в выстроенной модели судебного контроля на досудебных стадиях не позволяет заинтересованным лицам в порядке статьи 125 УПК РФ обжаловать самый главный документ в обвинительной конструкции предварительного расследования – постановление о привлечении в качестве обвиняемого, в которое в порядка 40-45% случаев дознавателем, следователем закладывается «завышенная квалификация» («квалификация с запасом»), позволяющая без особых усилий получать от суда постановления о заключении под стражу, о продлении сроков содержания под стражей, а в последующем – меры наказания, связанные с реальным лишением свободы.
В судебных стадиях уголовного процесса проявления обвинительного уклона представлены большим разнообразием.
К примеру, по делам с досудебным соглашением и по другой, определенной законодателем, категории уголовных дел логика обвинительного уклона привела к широкому распространению практики применения особого порядка их рассмотрения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением – до 70% уголовных дел в России сегодня рассматривается судами в особом порядке. При особом порядке судебного разбирательства нередко допускается сокрытие значительного количества недостатков предварительного расследования, связанных с полнотой, всесторонностью и объективностью установления всех обстоятельств уголовно-наказуемого деяния, нарушениями положений Конституции РФ и норм УПК РФ. Понимая и поощряя эту упрощенную для суда и прокурора процедуру, законодатель ввел «поощрительные бонусы» в виде снижения верхней планки наказания и освобождения от взыскания процессуальных издержек подсудимого. В определенной степени эти «бонусы» снижают риск появления в деле фундаментальных ошибок в виде чрезмерно сурового наказания, но в большей степени вызывают обоснованную критику и теоретиков, и практиков, понимающих опасность пагубного обвинительного влияния этого института на выполнение назначения уголовного судопроизводства.
Под влиянием обвинительного уклона в последние годы происходят существенные метаморфозы с институтом возвращения судом уголовного дела прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению. Кризис предварительного расследования (обвинительный уклон, непрофессионализм, разбалансированные механизмы процессуального регулирования досудебных стадий, сбои в механизмах судебного контроля, прокурорского надзора и ведомственного контроля, и др.) позволил определенной части ученых и практиков сделать серьезные шаги в сторону реставрации, по сути дела, дополнительного расследования.
К примеру, Постановление Конституционного Суда РФ №16-П от 2 июля 2013 года разрешило судам направлять уголовное дело прокурору для перепредъявления обвиняемому обвинения по статье о более тяжком преступлении; законодатель впоследствии в ст. 237 УПК РФ легализовал данную позицию Конституционного Суда РФ.
Обвинительный уклон проявляется и в векторе уголовно-процессуальной политики на свертывание институтов участия представителей общества и коллегиальности в отправлении правосудия по уголовным делам: сначала исчезли институты народных заседателей, общественных защитников и общественных обвинителей, передачи материалов дела в товарищеский суд, а виновного - на поруки трудовому коллективу, а сейчас явно прослеживается тенденция единоличного рассмотрения уголовных дел и сокращение юрисдикции суда присяжных[198].
Во все времена показателем репрессивности суда и присутствия в его деятельности обвинительного уклона было количество оправдательных приговоров, которые выносятся судами[199], количество уголовных дел, прекращенных судом по нереабилитирующим основаниям. В подавляющем большинстве случаев оправдательный приговор, прекращение уголовного дела и уголовного преследования сводят к нулю риск появления в деле фундаментальных ошибок.
Мизерный процент оправдательных приговоров, выносимых судами к моменту начала судебной реформы, не мог обмануть общество и заставить поверить, что отсутствовали следственные и судебные ошибки, а на скамье подсудимых всегда оказывались лица, виновные в совершении преступлений. Количество оправданных судами РСФСР в 1990 году составило 1708 человек. Если сравнить этот показатель с данными о лицах, преданных суду (примерно 540 тыс. человек), то выясняется, что реабилитировано 0,32% граждан, попавших в машину советской юстиции[200].
Процент реабилитирующих решений остается практически неизменным с дореформенных времен. Следует отметить, что оправдательные вердикты присяжных выносятся чаще. Цифра 13-15% - это усредненный показатель вынесения судами присяжных в России оправдательных приговоров, на которые, практически, в 100% случаев прокуроры вносят представления, в результате чего, практически, все эти приговоры Верховным Судом РФ отменяются, уголовные дела рассматриваются заново в новой коллегии присяжных. Повторные оправдательные вердикты новое жюри присяжных выносит в среднем по каждому второму делу: в остальных случаях повторный вердикт, как правило, обвинительный.
Новые процедуры апелляции, кассации и надзора, полностью начавшие свое действие с 1 января 2013 года, задумывались законодателем как эффективный механизм качественного и справедливого отправления правосудия по уголовным делам. Но обвинительный уклон по-прежнему довлеет над механизмами «новых» апелляции, кассации и надзора: в условиях конвейера, в котором функционируют эти процедуры – апелляция, кассация и надзор (при наличии законодательных просчетов в механизме правового регулирования этих институтов) не могут полностью гарантировать исправление ошибок по уголовным делам.
При исполнении приговора суды чаще всего находятся в «обвинительной оппозиции» к человеку: осужденный скорее умрет в «казенном доме», нежели его ввиду тяжелого заболевания оттуда освободит суд; масса проблем возникает при переводе осужденных из колоний в колонии-поселения, при их условно-досрочном освобождении и замене им наказания на более мягкое и др.
Чтобы избавить прокурора, руководителя следственного органа, следователя, начальника подразделения дознания и органа дознания, дознавателя от проявлений обвинительного уклона, необходимо, прежде всего, выделить их из числа участников уголовного процесса на стороне обвинения; обозначить их в законе участниками, представляющими в уголовном судопроизводстве интересы государства; не называть прокурора в процессе государственным обвинителем – оставить за ним процессуальный статус только прокурора.
Искренне желая избавиться от обвинительного уклона при отправлении правосудия по уголовным делам, И.Л. Петрухин предложил целый комплекс мер, направленных на подавление обвинительного уклона, среди которых смело, но актуально звучат такие: «запретить отмену оправдательных приговоров суда присяжных, а возможно, и других судов», «в интересах обеспечения большей независимости судей ввести избрание председателя всеми судьями данного суда», «запретить привлечение судей к дисциплинарной ответственности за вынесение оправдательных приговоров» и др.[201]
По нашему мнению, преодолеть обвинительный уклон возможно. Для этого необходима новая кадровая политика в судах и правоохранительных органах, рассчитанная на приток профессионалов, которые воспитаны на идеях соблюдения прав человека и гуманного правосудия.
Другим средством преодоления обвинительного уклона могут стать широкомасштабные структурные и организационно-правовые преобразования в деятельности органов уголовной юстиции (изменение системы оценки деятельности судов и правоохранительных органов; широкая гласность при отправлении правосудия и введение институтов гражданского контроля за этой деятельностью и др.)
Кроме того, необходимы системные изменения в законодательном регулировании всех стадий уголовного судопроизводства, направленные на подлинное воссоздание равного баланса между обвинением и защитой.
Обвинительный уклон, некритичность, самонадеянность следователей и судей являются или результатом их непрофессионализма, или проявившейся профессиональной деформации и профессионального выгорания.
Практика показывает, что появившиеся у некоторых следователей и судей с большим стажем работы по специальности профессиональная деформация и профессиональное выгорание приводят порой к серьезным по своим последствиям нарушениям закона, привлечению к уголовной ответственности и длительному содержанию под стражей невиновных лиц, осуждению невиновных или к назначению виновным чрезмерно суровых наказаний, чаще всего связанных с реальным лишением свободы.
Недобросовестное отношение части следователей и судей к выполнению служебного долга в расчете на достижение результатов без проведения необходимого объема работы по расследуемому или рассматриваемому в суде уголовному делу.
Стремление к нетворческому, непрофессиональному подходу в проведении расследования и судебного разбирательства уголовного дела, желание наименьшими усилиями достичь по нему необходимого результата ввергает некоторую часть следователей и судей на путь «облегченного» порядка расследования по стереотипу: «задержание - получение «признательных» показаний («царицы доказательств») - закрепление этих показаний»; «облегченного» порядка судебного рассмотрения дела или по процедуре его особого порядка судебного разбирательства, или по схеме «признание подсудимым своей вины – закрепление этого признания доказательствами (чаще всего, собранными следователем)».
«Такие следователи стараются избегать в целях перестраховки направления в суд дел, обвинение по которым построено на косвенных доказательствах. А ведь доказывание с помощью улик всегда считалось высшим проявлением следственного мастерства»[202].
Процессуальные решения по этим уголовным делам принимаются на основе неполного и внутренне противоречивого доказательственного материала, используются для «закрепления» признаний повторные допросы с их аудио-видео записью, допросы в присутствии понятых, очные ставки при отсутствии видимых противоречий в показаниях, «выводка на место» (проверка показаний на месте, которая преследует единственную цель – получить еще одно обвинительное доказательство) и т.д.
Свою недобросовестность следователи пытаются оправдать отдачей ими приоритета раскрытию преступления, действуя по принципу «цель оправдывает средства». Такие следователи находят себе «объективные» оправдания и направляют в суд дела с пробелами в исследовании обстоятельств преступления с расчетом на то, что недостатки следствия будут восполнены судом. Суды уже сегодня, подчас в угоду следствия, прикрываясь тезисом «о защите прав жертвы преступления», о «торжестве правосудия», выступают в роли «спасателей предварительного расследования», что, конечно же, явно импонирует всем представителям стороны обвинения – следователю, прокурору и др. Более того, Следственный комитет России выступил инициатором законопроекта об установлении в УПК РФ института объективной истины, предполагающего возложение на суд принятие всех необходимых мер для восполнения в суде пробелов предварительного расследования, а также возрождение института возвращения судом уголовных дел для производства дополнительного расследования, в том числе ввиду неполноты и односторонности установления следователем всех обстоятельств предмета доказывания по делу.
Без преодоления негативных установок в сознании части дознавателей и следователей, прокуроров и судей нельзя серьезно рассчитывать на сокращение числа следственных и судебных ошибок.
«Причинами третьего уровня» - обобщенными факторами, своего рода «причинами причин», которые характеризуют условия деятельности следственных аппаратов и судебной системы в целом, являются следующие факторы.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 265; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!