Подготовка текста и комментарии А. Г. Сергеева, перевод А. А. Романовой 10 страница
О нарядницѣхъ
О работниках
Инѣма же двема братома порученно бысть от святаго за дѣлатари наряд. И симъ вложи дияволъ ненависть на святаго, и зѣло ненавидяху его, и восхотѣша убити его, святому же отцу нашему не вѣдущу сего. Они же изысковаху времяни и мѣста, еже сотворити злое свое желание. И бѣ мостъ близъ монастыря чрезъ рѣку Нурму, святый же обычай имяше всегда посещати на нивах дѣлающих и начасте шествоваше мостъмъ за рѣку Нурму. Ти же съвѣщавшеся на злое свое дѣло, и сташа под мостом, ждуще святаго, да сотворятъ злое свое дѣло. И зря преподобнаго со множеством людии грядуща на мост. Они же от страха крыющеся, да не ощютитъ их святый; блаженный же преходя их единъ. Онѣмъ же зрящимъ, яко людие мнози с нимъ, и въслѣдъ его идущи на порученное има дѣло, и видяху старца Корнилия единаго пришедшаго, и почюдишяся. И сие не единою, но и до трищи творяху, и то же видяще, Богу хранящу своего угодника молитвами Пресвятыя Богородица. Послѣди же нападе на них ужас и страх велий и убоявшеся Божия суда, и свое согрѣшение познавши, и видяще незлобие святаго, и припадоша к нему со слезами, и покаяшася, и исповѣдаша бывшая вся по ряду. Блаженный же поучи ихъ от Святых Писаний и прости имъ грѣхъ, и прочее утѣши их, и отпусти их с любовию, которогождо их на свою службу. Послѣди же тѣ два брата послушание имяху со всяцемъ тщаниемъ к наставнику своему, и молитвами его избавлени быша ненависти злыя. Сия же мы от самого отца нашего слышахомъ и писанию предахомъ.
|
|
|
А другим двум братьям святым было поручено присматривать за работниками. И вложил им <в души> дьявол ненависть к святому, и возненавидели его, и решили его убить, святой же отец наш этого не знал. Они же изыскивали время и место, чтобы совершить задуманное. А близ монастыря был мост через реку Нурму, святой же обычно всегда посещал трудившихся на полях и часто ходил через тот мост за реку Нурму. Те же, сговорившись совершить злое свое дело, стали под мостом, ожидая святого, чтобы совершить злодеяние. И увидели преподобного, идущего на мост со множеством людей. Они же от страха спрятались, чтобы не увидел их святой; блаженный же прошел мимо них один. Они же видели, что много людей идут с ним, и пошли вслед за ним на порученное им дело, и увидели, что старец Корнилий пришел один, и удивились. И так было не раз, но три раза так поступали, и то же видели, ибо Бог хранил своего угодника молитвами Пресвятой Богородицы. Потом же напал на них ужас и сильный страх, и испугались Божьего суда, и осознали свое согрешение, и видя незлобивость святого, бросились к нему со слезами, и покаялись, и исповедали по порядку все случившееся <с ними>. Блаженный же поучил их от Святых Писаний и простил им грех, и потом утешил их, и отпустил их с любовью каждого на свою службу. Позднее же те два брата несли послушание со всяким тщанием по отношению к своему наставнику, и его молитвами были избавлены от злой ненависти. И это мы от самого нашего отца слышали и написали.
|
|
|
О позднохожении святаго
О позднем хождении святого
Обычай же имяше преподобный в вечеръ глубокъ молкомъ кельи обходити, слушая кто что творяше.[29] И аще киих ощущаше от братеи на молитвѣ стоящихъ или книги почитающихъ, или во псалмѣхъ поучающихся, или плачущихся о грѣсех своихъ, или поклоны творящих, о сих благодаряше Бога, млъком отхожаше. Аще ли кыя обрѣтая бесѣдующихъ и глаголющих не на ползу души и празднословящих, о сих негодоваше и ударяя перъсты во оконце, симъ назнаменуя свой приходъ.
Имел же преподобный обыкновение глубоким вечером обходить молча кельи, слушая, кто что делает. И если слышал, как кто-либо из братии на молитве стоит, или читает книги, или учит псалмы, или плачет о своих грехах, или творит поклоны, то, благодаря за тех Бога, тихо уходил. Если же обнаруживал, что кто-то ведет беседу или разговаривает не на пользу души и празднословит, на тех негодовал и стучал в окошко, этим указывая на свой приход.
|
|
|
О поучении святаго
О поучении святого
Многажды же, егда поучаше на соборѣ, въспоминаше им и о семъ, к тому тако не творити, а не на имя коегождо обличаше. Но кождо вѣдый себе такова суща, мняше его ради поучение се бысть и обличение. Глаголя имъ: «Чада, елика есть крѣпость ваша, подвизайтеся о своемъ спасении, прежде да же не приидет время, в неже хощем неутѣшно плакати, аще нынѣ обленимся». Они же, припадающе к ногам святаго, прощения прося. Он же наказавъ их доволно, прости их; аще видевъ кыихъ ожестѣвающихся, епитемьею[30] тѣхъ възъдражаше. И тако Божиею помощию и Пречистыя Богородици, и молитвами преподобнаго Корнилия братия исправляхуся, плод приношаху благопотребенъ, боящеся, да не к тому поношаеми будутъ от святаго.
Много же раз, когда поучал на соборе, напоминал им об этом, чтобы впредь так не делали, но никого по имени не называл. Каждый же знал, что он так поступает, и считал, что ради него <говорится> поучение и обличение. Говорил же им: «Дети, насколько хватит вам крепости, заботьтесь о своем спасении прежде, чем придет время, когда будем безутешно плакать, если теперь обленимся». Они же, припадая к ногам святого, просили прощения. Он же, достаточно наказав их, прощал, если же видел кого-либо ожесточившимся, тех воздерживал епитимьей. И так Божьею помощью и Пречистой Богородицы, и молитвами преподобного Корнилия братья исправлялись, и приносили достойные плоды <покаяния>, боясь, чтобы святой не стал бы их вновь ругать.
|
|
|
О даянии милостины на празники
О раздаче милостыни на праздники
Иногда же празднику пришедшю — Антония Великаго память; обычай же имяше старець Корнилие на пъраздникы Введения Пречистыя и преподобнаго Антония нищимъ милостину даяти по рукамъ, коемуждо по дензе, к сим же и по просвирѣ, и хлѣбомъ одѣляше. Богъ же хотяше искусити вѣру раба своего, оскудѣнию бывшу велию в монастырѣ. И приспѣвшу празднику Антония Великаго; нищим же по обычаю собравшимся множеству в навечерии праздника, блаженному же не имущу милостыня что дати имъ. И о семъ благодаря и моляшеся Господу Богу и Пречистой его Матери и преподобному Антонию Великому, не презрѣти моления его, но послати милость свою на братию свою, на нищих. Утру же бывшу, освитающю дни, прииде от самодержавнаго государя великого князя Василия Ивановича всея Русии посланникъ и подасть святому писание от государя, повелѣвая молити Господа Бога и Пречистую его Матерь и великих чюдотворьцевъ о его здравии и о его великой княгинѣ Еленѣ,[31] и милостину вдасть — двадесятъ рублевъ с рублемъ. Блаженный же сия приимъ, и благодаряше Господа Бога и Пречистую его Матерь и преподобнаго Антония Великаго, не презряще моления его. И молебная сотвори за государя и милостинею нищихъ обдели с любовию, яко от Бога посланная их ради. Мы же сие видѣхомъ скорое Божие посѣщение и неуклонную святаго вѣру, и прославихомъ Бога, и сие писанию предахомъ.
Как-то подошел праздник — память Антония Великого; старец же Корнилий имел обыкновение на праздники Введения Пречистой и преподобного Антония раздавать милостыню нищим — каждому по деньге, а кроме того, по просвире и хлебом их оделял. Бог же захотел испытать веру раба своего, и случилось в монастыре большое оскудение. А подошел праздник Антония Великого; множество же нищих, как обычно, собрались в навечерие праздника, у блаженного же не было ничего, чем подать им милостыню. И он благодарил и молился об этом Господу Богу и Пречистой его Матери и преподобному Антонию Великому, да не презрели бы его молитв, но послали свою милость на братию его, на нищих. Когда же наступило утро, на рассвете пришел от самодержавного государя всея Руси великого князя Василия Ивановича посланник и дал святому послание от государя с повелением молить Господа Бога и Пречистую его Матерь и великих чудотворцев о его здравии и о его великой княгине Елене, и дал милостыню: двадцать рублей и еще рубль. Блаженный же, взяв это, возблагодарил Господа Бога и Пречистую его Матерь и преподобного Антония Великого, ибо не презрели молитвы его. И помолился за государя, и наделил милостыней нищих с любовью, как посланной от Бога ради них. Мы же видели скорую Божью милость и неизменную веру святого, и прославили Бога, и об этом написали.
О гладу
О голоде
Нѣкогда же гладу превелику належащу на Вологдѣ и въ предѣлех вологоцких. Толма дорого цениша рожь, — по рублю четверть и свыше, — но и тою великою ценою едва обрѣтаху купити.[32] И в то въ гладное время мнози прихожаху от многихъ странъ в домъ Пречистыя, страннии и нищии, и окрестъ ту живущии, удручимыи от глада того превеликаго. Отець же нашь Корнилие всѣмъ подаваше без осъкудѣния пищу и милостину по вся дни. И мнози приношаху младенца своя и пометаху под стенами монастыря, святый же всѣхъ приемля и отсылаше к детемъ на дворец,[33] и тамо учрежаше их покоемъ всякимъ. И в то нужное время Пречистые обитель не оскудеваше, наипаче множася потребных в монастыри, молитвами Пречистыя Богородица и преподобнаго Антония и отца нашего Корнилия.
Как-то был сильный голод на Вологде и в вологодских пределах. Настолько дорого стоила рожь, — по рублю четверть и более, — но и за такую великую цену едва можно было ее купить. И в то голодное время многие приходили с разных сторон в дом Пречистой, странники и нищие, и окрестные жители, мучимые этим страшным голодом. Отец же наш Корнилий не прекращал подавать всем пищу и милостыню каждый день. И многие приносили своих младенцев и бросали их под монастырскими стенами, святой же всех принимал, и посылал на двор к монастырским слугам, и там всячески обустраивал их. И в то тягостное время обитель Пречистой не беднела, но все более множилось необходимое в монастыре, молитвами Пречистой Богородицы и преподобного Антония и отца нашего Корнилия.
О видѣнии святаго
О видении святого
Память творящу блаженному Корнилию, преподобнаго Антония Великого, нищих множество събравшихся. И по обычаю ему делящу ихъ милостынею своею рукою по просвирѣ и по дензе, к сим же хлѣбъ и колачи. Нѣции же от нищих не единою, но и вторицею взимаше, инъ же и до пяти кратъ взятъ. Святому же Корнилию не зрящу на лица, но токмо руку простершему даяше. Приставници же, видѣвше взявших множае, повѣдаша блаженному. Он же глаголаше: «Не дѣйте ихъ, того бо ради пришли». Дню же к вечеру преклоншуся, и по соборъномъ пѣнии, в вечеръ глубокъ, стоящу святому на обычномъ своемъ правилѣ, и сѣде на лавице, мало ногам опочинути, и сведенъ бысть в сонъ тонокъ. И зритъ пришедша к нему старца святолѣпна, сединами украшена, во объразе Антония Великаго, и емше его за руку и рече: «Корнилие, гряди по мнѣ». И изведе и́ на нѣкое полѣ равно и показа ему на единой странѣ поля просвиры, а на друзей колачи. Рече ему: «Се твои просвиры и колачи, ихже далъ еси нищимъ, простри одеяние свое», ему же простершу. И нача класти в припол просвиры и колачи, дондеже начаша пресыпатися от преисполнения. Он же возбнувъ, и в себѣ бывъ, и дивляхуся чудному видѣнию. И повѣдаше намъ сам сия старець Корнилие со слезами, и заповѣда нам не токмо при своемъ животѣ творити милостина несъкудно нищимъ, но и по своемъ преставлении. Мы же написахомъ сия памяти ради, аще будеть угодно Богу житие старца Корнилия, да и сия незабвена буди.
Когда блаженный Корнилий как-то праздновал память преподобного Антония Великого, собралось множество нищих. И как обычно, он из своих рук оделял их милостыней: <каждому> по просфире и по деньге, сверх же того <милостыню> хлебом и калачами. Некоторые же из нищих не один, но и второй раз брали, один же и пять раз взял. Святой же Корнилий не смотрел на лица, но только давал в протянутые руки. Приставленные же для надзора монастырские служители, видя бравших больше, сказали блаженному. Он же ответил: «Не трогайте их, для того пришли». И когда день склонился к вечеру, после соборного пения, поздним вечером, когда стоял святой на обычном своем правиле, присел на лавку, чтобы немного отдохнули ноги, и был сведен в тонкий сон. И видит пришедшего к нему почтенного старца, украшенного сединами, по образу похожего на Антония Великого, который взял его за руку и сказал: «Корнилий, иди за мной». И вывел его на некое ровное место, и показал ему по одну сторону просфиры, а по другую — калачи, и сказал ему: «Это твои просфиры и калачи, которые ты дал нищим, простри же одеяние свое». Он же простер. И стал класть в подол просфиры и калачи, пока не стали они высыпаться от избытка. Вздрогнул он и очнулся, и удивился чудному видению. И поведал нам это сам старец Корнилий со слезами, и заповедал нам не только при жизни своей подавать неоскудно милостыню нищим, но и по его преставлении. Мы же написали это на память, если богоугодно будет житие старца Корнилия, чтобы и это не забылось.
О уставѣ монастырьстемъ и о молитвѣ братстѣй
О монастырском уставе и братской молитве
По сих же блаженый Корнилие устави всѣмъ братиямъ, сущимъ в ручных дѣлехъ и во всѣхъ служьбахъ, не празднословити, но пѣснословити или молитву Исусову глаголати непрестанно, и благодарити Бога и любовъ имѣти межу собою. Такоже и приходящая приимаше и наказоваше жити по преданию и по правиломъ святых отець. И всѣхъ поучаше страху Божию и трудолюбию, яко праздну никомуже не быти и своея воля не творити никакоже, но вся с повѣлѣниемъ настоящаго. И сей уставъ положи нерушимъ не точию внутръ обители седящеи и дѣлающеи что, но и внѣ где служащимъ, или жито из житници приносящимъ, или муку с мелници, или иная кая служащимъ, — вся сия не празднословиемъ, но с пѣниемъ и с молитвою, да благодарится Богъ, питаяй и окоръмляа насъ, и дѣло благословится, и душа освятится.
И затем блаженный Корнилий установил, чтобы все братия, находящиеся на работах и на всех службах, не празднословили, но песнословили или молитву Исусову беспрерывно повторяли и благодарили Бога и жили в любви. Так же принимал и приходящих и наказывал жить по преданию и правилам святых отцов. И всех учил страху Божию и трудолюбию, чтобы никто не оставался праздным и своею волей ничего не делал, но все с разрешения настоятеля. И этот устав положил нерушимо не только для тех, кто пребывает в обители и трудится там, но и тем, кто вне монастыря служит: приносит ли зерно из житницы, или муку с мельницы, или иначе как-либо служит, — все это не празднословя, но с пением и с молитвою <делать>, да возблагодарится Бог, питающий и направляющий нас, и благословится дело, и освятится душа.
Елико же множашеся стадо его, толико и подвигомъ болшим приимашеся, воздержанию присному прилежа, и бдѣнию вящшему и посту протяженному, и вкратце рещи, вся жизнь его постъ бяше. Желание присно имѣя упразднитися, наединѣ безмолствовати, еже есть мати безгрѣшию. И написа пятнадесят главъ о церковнемъ благочинии, и о соборнѣй молитве, и о благоговѣиньствѣ, и благочинии трапезномъ, и о пищи и о питие, и о одежах и о обущах, и не просити кому что от мирских, и не имѣти особнаго стяжания, и не взимати нигдѣже что без благословения игумена, и не приходити безвременно в трапезу и во служебныя келия. И вкупе братиям сходящимся на дѣло, творити с молчаниемъ и молитвою, и из монастыря нигдѣже без благословения не исходити, и не приимати братиямъ милостины по рукамъ себѣ ни от когоже, и не быти питию пияньственому ни от когоже, и о прочемъ строении монастырьстемъ.[34] И сия написания предасть братии, заповѣдая имъ, яко да ничтоже разорится от законаположения общаго жития по написанию его, много бо велми печашеся о семъ, и устроивъ монастырь всякими потребами душевными и телесными ко спасению иноческаго жителства. К сим же и пруды ископа велии. По сих же призываетъ весь ликъ ученикъ своих своеа ограды, и избра от них дванадесять,[35] и тѣмъ вручаетъ монастырское строение и с ними всей братие, и прося от них отпущения наединѣ безмолъствовати. Братия же с плачемъ моляху блаженнаго, еже не оставити ихъ сирыхъ, но пребывати с ними. Онъ же, утѣшая их, глаголаше: «Братия, аще и тѣломъ кромѣ васъ буду, а душею всегда с вамиесмь».
Сколь же увеличивалось стадо его, столь и за большие подвиги он принимался, в воздержании постоянном усердствуя и во все большем бдении и в длительном посте и, вкратце сказать, вся жизнь его была постом. Всегда же имел желание, отойдя от дел, наедине безмолвствовать, ибо <безмолвие> — мать безгрешности. И написал он пятнадцать глав о церковном благочинии, и о соборной молитве, и о благоговейности, и благочинии в трапезе, и о еде и о питии, и об одежде и обуви, и о том, чтобы не просити никому что-либо у мирских людей, и не иметь отдельного имущества, и не брать нигде ничего без благословения игумена, и не приходить не вовремя в трапезную и в служебные кельи. И когда братья соберутся вместе на дело, совершать его с молчанием и молитвой, и никуда не выходить из монастыря без благословения, и ни от кого не брать милостыни братьям себе, и чтобы никто не предавался пьянственному питию, и о прочем монастырском устройстве. И все написанное отдал братии, заповедав им, да не разорится ничто от общежительного законоположения по его написанию, много о том заботился, устроив монастырь всем необходимым для души и для тела, нужным для сохранения иноческого жительства. К тому же и большие пруды выкопал. После этого созывает всех учеников своих своего монастыря и, избрав двенадцать из них, вручает им, и с ними всей братии, монастырское строение, прося у них, чтобы отпустили его безмолвствовать наедине. Братия же с плачем умоляли блаженного, чтобы не оставил их осиротевшими, но остался с ними. Он же, утешая их, сказал: «Братья, если и телом вдали от вас буду, душою же — с вами».
О отшествии блаженнаго в пустыню
Об уходе блаженного в пустынь
Блаженный Корнилие взятъ мало от братии, отиде вдале от монастыря яко 70 поприщь, на мѣсто пусто зовомо Сурьское езеро, на лѣсъ близъ Костромы рѣки. И ту начатъ со всяцемъ тщаниемъ и усеръдиемъ Господеви работати в безмолвии. Братия же съвѣтъ сотвориша, послаша нѣких от братия ко отцу своему Корнилию в пустыню, молити его, дабы не оставилъ их, чадъ своих сирых, яже собра. Святый же отречеся им, они же отоидоша, ничто же получивше. Святому же старцу безмолствующу в пустыни.
Блаженный Корнилий, взяв с собой некоторых из братии, отошел от монастыря примерно на 70 поприщ, к безлюдному месту, называемому Сурское озеро, в лес поблизости реки Костромы. И там начал со всяческим старанием и усердием служить в безмолвии Господу. Братия же, посовещавшись, послала нескольких из них к отцу своему Корнилию в пустынь, молить его, дабы не оставил их, осиротевших своих детей, им собранных. Святой же им отказал, и они ушли, ничего не получив. Святой же старец безмолвствовал в пустыни.
О шествии великого князя в Кирилов молитися
О том, как великий князь ходил в Кириллов молиться
Тое же зимы изволися великому князю Василию Ивановичю всея Русии шествовати на Бѣлоезеро в Кирилов и с великою княгинею Еленою,[36] молити Господа Бога и Пречистую Богородицу и великаго чудотворца Кирила, въ еже датися има чадородию в наслѣдие роду самодержавства ихъ всеа Русии. И мимо грядый, прииде во обитель Пречистыя, Корнилиева монасътыря, старцу же Корнилию не сущу во обители. Великодержавный же государь и с великою княгинею долговременнѣ помолися Пресвятей Богородици, и великому Антонию молебна съвершивши. Послѣди же вопрашаше братию: «Коее ради вины отиде Корнилие в пустыню, благочистивым ли помысломъ или нѣкоего ради неусътроения, рците ми». Братия же глаголаше: «Любве ради Христовы отоиде». И молиша самодержавнаго государя со слезами понудити отца нашего, дабы не оставилъ насъ сирых, не терпяху бо таковаго пастыря и учителя своего лишаеми быти. Самодръжавный же послуша моления и слезъ их и абие посла своего посланника в пустыню к старцу Корнилию, повелѣ ему быти в монастырь свой и ждати себе, дондеже возвратится ис Кирилова, сам же дасть братии милостину доволну, и учредивъ брашны, и поиде в Кириловъ. И тамо ему молебная съвершившю, и паки възвратися князь великий з Белаезера ис Кирилова. Отець же нашь Корнилие по повелѣнию великого князя прииде ис пустыни в монастырь свой, и взят с собою трех братовъ, и срѣте великодръжавнаго государя на Вологдѣ, и поклонися ему до земля. Князь же великий велми радовашеся о пришествии старца Корнилия и много почте его, и бесѣдова с ним о полѣзных доволно. И моли его о семъ, да молит Господа Бога и Пречистую его Матерь, въ еже дароватися ему чадородию в наслѣдие роду, и отпусти его в монастырь, послѣди же и самъ касашеся путному шествию во царьствующий град Москву. И прииде второе в Корнилиевъ монастырь и помолися Пресвятей Богородици на многъ час, потом же глагола отцу нашему Корнилию, еже не оставити братии, но с ними пребыти в монастыри своем, яже многимъ трудомъ собралъ еси, глаголя. Блаженный же старець Корнилие, предлагая старость и немощь, и не могущу ему строити монастыря, глаголя и моляше великаго князя, и моляше, да отпуститъ его в пустыню плакатися грѣх своих. Благочестивый же князь велики, вѣдый извѣстно старца Корнилия добродѣтелное и трудолюбное его житие, положи на воли его, бѣ бо милостивъ и зѣло почиташе его. И дасть ему милостину доволну и отпусти его в пустыню и тамо повелѣ ему и сущимъ давати с нимъ на препитание хлѣбъ оброчной. В монастырь же братии вдасть 50 рубьлевъ, повелѣ церковъ Антония Великаго с трапезою дъсками обити. И приимъ благословение от старца Корнилия, и прочее касашеся пути; послѣди же и Корнилие отиде в пустыню и тамо пребываше, безмолствуя и моля Господа Бога и Пречистую его Матерь и великихъ чудотворцовъ за государя самодръжавнаго великаго князя Василия Ивановича всея Русии и за великую княгиню Елену, во еже датися има чадородию в наслѣдие роду самодержавства их всея Русии, и за вся православныя князи и христолюбивое воинство и за вся християне. И пребывающе в пустыни, и собрашася к нему братии числомъ шесть, и постави кельица мало. И потомъ помысли създати церковьцу малу, и о семъ моляшеся Господу Богу, да устроитъ вещь, якоже годѣ имени Его святому.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 113; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!