Зачеркнуто: ,,нецелеобразным”. 8 страница
Я, Терентий Иванович ЧЕМАДУРОВ,
69 лет, православный, грамотный, под су- дом не был, по происхождению - крестьян.
Курской губернии, Путивльского уезда, Кру- пецкой волости, села Крупца, в 1913 году пожалован званием потомственного по-
четного гражданина, временно проживаю в \
гор. Екатеринбурге по Фетисовской улице
в доме № 15.
Первого Декабря 1908 года я поступил на службу в дворцовое ведомство, по гофмаршальской части, в качестве камердинера при Особе бывшего Государя Императора Николая Александровича и состоял в этой должности до последнего времени. Ранее я служил в течении 19 лет камердинером у Великого Князя Алексея Александровича и находился при нем до дня его смерти. Камердинеров при б. Государе было трое: я, Петр Федорович Котов и Никита Кузьмич Тетеревятников; каждый из нас дежурил при б. Государе понедельно. В круг обязанностей дежурного камердинера, кроме обычных, входили исполнение всех личных приказаний Государя и доклад о всех особах, имевших к нему личный доступ; без доклада камердинера никто, кроме супруги б. Государя и его детей, не имел права входить в кабинет Государя. За время моей почти 10-ти летней службы при Государе я хорошо изучил его привычки и наклонности в домашнем обиходе и по совести могу сказать, что б. Царь был прекрасным семьянином; обычный порядок дня был такой: в 8 часов утра Государь вставал и быстро совершал свой утренний туалет; в 8 1/2 часов – пил у себя чай, а от 8 1/2 до 11 часов занимался делами: прочитывал представленные доклады и собственноручно налагал на них резолюции; работал Государь один и ни Секретарей, ни докладчиков у него не было; от 11 до 1 часу, а иногда и долее Государь выходил на прием, а после часу завтракал в кругу своей семьи; если прием представлявшихся Государю лиц занимал более положенного времени, то семья ожидала Государя и завтракать без него не садились. После завтрака Государь работал и гулял в парке, при чем непременно занимался каким-либо физическим трудом, работая лопатой, пилой или топором; после работы и прогулки в парке – полуденный чай, от 6 до 8 вечера - Государь снова занимался у себя в кабинете делами, в 8 часов вечера Государь обедал, затем опять садился за работу до вечернего чая /в 11 часов вечера/. Если доклады были обширны и многочисленны – Государь работал далеко за-полночь и уходил в спальню только по окончании своей работы. Бумаги наиболее важные Государь сам лично вкладывал в конверты и заделывал; для отсылки бумаг по принадлежности Государь приглашал дежурного камердинера. Перед отходом ко сну Государь принимал ванну. Кроме того, Государь аккуратно вел дневник и писал иногда до глубокой ночи. Тетради дневников тщательно сохранялись и таких тетрадей накопилось очень много. В семейном быту Государь не допускал никакой роскоши и в столе, одежде и домашнем обиходе Государь и его семья придерживались скромных и простых привычек. Отличительной чертой всей Царской семьи была глубокая религиозность; никто из членов семьи не садился за стол без молитвы; посещение церкви было для них не только христианским долгом, но и радостью. Отношения между членами семьи были самые сердечные и простые, как между Государыней и Государем, так между детьми и родителями. После февральской революции, когда отрекшийся от престола Государь был доставлен в Царское село, домашняя жизнь Царской семьи протекала в общем так же, как и до переворота: никаких стеснений и ограничений в привычной обстановке сделано не было; отношение офицеров охраны было вполне корректное; не было каких либо грубых выходок и со стороны солдат, несших охранную службу при дворце. Во второй половине июля минувшего года Государю было объявлено распоряжение Правительства о том, что ему с семьей предстоит выезд из Царского села. Распоряжение это было объявлено дней за десять до отъезда, так что дворцовые служащие имели возможность упаковать и уложить необходимые для Царской семьи и сопровождающих ее придворных и служителей вещи. Сначала предполагалось, что Государя с семьей отправят на юг, но перед самым отъездом, 1 августа м. г. выяснилось, что местом жительства назначен будет один из северных городов. На вокзале Царскую семью встретил Председатель Совета Министров А. Ф. Керенский; отношение Керенского к Государю и его семье было вполне благожелательное и корректное. Для проезда по железной дороге были предоставлены вагоны международного общества – просторные и удобные, так что путешествие совершено было с полным комфортом; отряд военной охраны помещался в особых вагонах. В пути стало известно, что Государь с семьей будет проживать в Тобольске. По прибытии поезда в Тюмень к пристани был подан пароход, на котором и был совершен дальнейший переезд до Тобольска. К приезду нашему в Тобольск приспособление предназначенного для жительства Царской семьи губернаторского дома закончено не было; по этой причине Государь с семьей и сопровождавшими его придворными и служителями в течение шести дней пребывал на пароходе. Иногда по желанию Государя, на этом пароходе совершались по реке небольшие прогулки. По окончании в губернаторском доме работ, все поселившиеся в нем члены Государевой семьи разместились достаточно удобно; доставленная из Царского села обстановка дала возможность устроить некоторый комфорт и жизнь Царской семьи протекала в Тобольске почти в таких же условиях, как и в Царском Селе. Начальник военной охраны Кобылинский держал себя вполне корректно и никаких не оправдываемых необходимостью стеснений не делал. Из придворных особ с Государем проживали здесь: князь В. А. Долгоруков, генерал И. Л. Татищев, графиня Гендрикова; кроме того, тут же находились лейб-медик профессор Евгений Сергеевич Боткин, учители иностранных языков англичанин мистер Гиббс и швейцарец м-сье Жильяр, служителей различных наименований было человек 25; штат служителей был сокращен после октябрьского переворота, когда большевики захватили власть в свои руки. На содержание Государевой семьи и всех находившихся при семье лиц стали отпускать лишь по 600 рублей в месяц на каждого члена семьи, т. е. 4200 руб.; граф Татищев по распоряжению Государя, уволил 12 человек служителей, выдав им необходимые на проезд суммы. Жалование оставшимся служащим было уменьшено; я лично отказался получить и те 150 рублей, которые были мне назначены вместо получаемых ранее 400 рублей; генерал Татищев доложил о моем отказе Государю и мне было разрешено воздержаться от получения жалованья, при чем Государь высказал надежду вознаградить меня, если обстоятельства изменятся к лучшему. Хотя режим установленный для заключенных в губернаторском доме особ и сделался несколько более строгим, тем не менее условия жизни становились довольно сносными, как в смысле обращения со стороны начальствующих лиц военной охраны, так и в отношении стола, занятий и прогулок в пределах огороженного близ дома пространства. В 6 часов вечера 12/25 апреля совершенно неожиданно объявлено было категорическое распоряжение Центр. Исп. К-та С. К. и Р. Д. о немедленном переселении в гор. Екатериндург /так!/; от комитета прибыл уполномоченный, именовавшийся Яковлевым /был слух, что это Троцкий/; протесты Государя и Государыни указывавших на болезнь сына, оставлены были без внимания. На сборы было дано всего несколько часов. Решено было оставить больного Наследника Алексея Николаевича на попечении сестер и придворных особ, а в Екатеринбург поехали Государь с Государыней и В. Кн. Мария Николаевна; с ними поехали: Кн. Долгоруков, проф. Боткин и служители: - Я, затем Седнев Иван Дмитриевич /детский лакей/ и комнатная женщина Анна Степановна Демидова. До Тюмени переезд был совершен на лошадях, а от Тюмени – по железной дороге. Поездка была совершена благополучно и без особых лишений и неудобств. В виду того, что выехали мы из Тобольска часа в три ночи на 13/26 апреля, я успел уложить и взять с собою лишь самый необходимый багаж. Иза /так!/ вещей Государя я уложил и привез следующие: белья одну дюжину денных рубах, 1 1/2 дюжины ночных, 1 1/2 дюж. тельных шелковых рубах, 3 дюжины носков, штук 150-200 носовых платков, 1 дюжину, простынь, 2 дюж. наволок, 3 мохнатых простыни, 12 полотенец личных и 12 полотенец Ярославского полотна /зачеркн. в документе/ холста; из одежды – 4 рубахи защитного цвета, 3 кителя, 1 пальто офицерского сукна, 1 пальто простого солдатского сукна, 1 короткую шубку из романовских овчин, пять шаровар, 1 серую накидку, 6 фуражек, 1 шапку, из обуви семь пар сапог шевровых и хромовых. Багаж был уложен в четырех небольших чемоданах. На форменной одежде Государя погоны сняты были мною по приказанию Самого Государя. Столового белья с собой мы не взяли; не взяли также ни столового, ни чайного сервиза. Какие вещи были взяты для Государыни и В. Кн. Марии Николаевны – я сказать не могу, так как этим я не заведывал. В Екатеринбург мы прибыли 16/29 апреля, где и поместились в приспособленном для Государевой семьи доме Ипатьева. Как только Государь, Государыня и Мария Николаевна прибыли в дом, их тотчас же подвергли тщательному и грубому обыску, обыск производили некий Б. В. Дидковский и Авдеев – комендант дома, послужившего местом заключения. Один из производивших обыск выхватил ридикуль /так!/ из рук Государыни и вызвал этим замечание Государя: “до сих пор я имел дело с честными и порядочными людьми”. На это замечание Дидковский резко ответил: “прошу не забывать, что Вы находитесь под следствием и арестом”. В Ипатьевском доме режим был установлен крайне тяжелый и отношение охраны прямо возмутительное, но Государь, Государыня и В. Кн. Мария Николаевна относились ко всему происходившему по наружности спокойно и как бы не замечали окружающих лиц и их поступков. День проходил обычно так: утром вся семья пила чай – к чаю подавался черный хлеб, оставшийся от вчерашнего дня; часа в 2 – обед, который присылали уже готовым из местного Совета Р. Д.; обед состоял из мясного супа и жаркого; на второе чаще всего подавались котлеты. Так как ни столового белья, ни столового сервиза с собой мы не взяли, а здесь нам ничего не выдали, то обедали на непокрытом скатертью столе; тарелки и вообще сервировка стола была крайне бедная; за стол садились все вместе, согласно приказанию Государя; случалось, что на семь человек обедающих подавалось только пять ложек. К ужину подавались те-же блюда, что и к обеду. Прогулка по саду разрешалась только один раз в день, в течение 15-20 минут; во время прогулки весь сад оцеплялся караулом; иногда обращался к кому-либо из конвойных с малозначащим вопросом, не имеющим отношения к порядкам, установленным в доме; но или не получал никакого ответа, или получал в ответ грубое замечание.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Ни Государь, ни кто-либо из Членов его Семьи лично никаких разговоров с комендантом дома, или иными “начальствующими” лицами из представителей Советской власти не вели, а всякие обращения и заявления делались через меня, или через проф. Боткина. Государь помещался в верхнем этаже дома и в распоряжение всех нас были предоставлены 6 комнат и еще одна комната – служившая гардеробной и кухня. День и ночь в верхнем этаже стоял караул из трех красноармейцев: один стоял у наружной входной двери, другой в вестибюле и третий близ уборной. Поведение и вид караульных были совершенно непристойные: грубые, распоясанные, с папиросами в зубах, с наглыми ухватками и манерами, они возбуждали ужас и возмущение /зачеркн. в документе/ отвращение. В комнате направо от входа в переднюю помещался комендант - Александр Дмитриевич Авдеев - человек лет 35-40, блондин с маленькими усами и бритой бородой, одет был в рубаху защитного цвета, шаровары, высокие сапоги и носил при себе казацкую шашку; почти постоянно он был пьян или навеселе; не могу сказать, чтобы он лично чем либо оскорблял или стеснял Государя и членов его семьи, но в то же время и не шел навстречу в смысле удовлетворения тех или иных нужд домашнего обихода. Авдеев повидимому из простых рабочих; Седнев Ив. Дм. мне говорил со слов самого Авдеева, что тот четыре раза сидел в Крестах /в Петроградской тюрьме/ и хвастался, что он ни перед чем не останавливался и всех убирал с своего пути. В полном подчинении была /зачеркн. в документе/ Авдеева была вся караульная команда во главе с начальником караула; начальники караула менялись ежедневно /так!, у Росса – “еженедельно”/; всех караульных в доме было до 30 человек; помещались дежурные караульные в нижнем этаже дома. Все сношения с внешним миром и все распоряжения хозяйственные производились через коменданта: закупка провизии или нужных в хозяйстве вещей, отправка белья в чистку и т. п. Упомянутый в моем показании Дидковский не менее четырех раз в неделю производил контроль, обходя все комнаты, занятые Государевой семьей; проходил он всегда в обществе одного-двух штатских лиц /каждый раз все новых/ и как был, в шапке и колошах, входил в комнаты не спрашивая разрешения. При этих посещениях Государь, Государыня и В. Кн. Мария Николаевна занимались своими делами, не отрывая головы от книги или работы, как бы не замечая вовсе появления посторонних лиц. Еще в Тобольске я начал прихварывать; а в Екатеринбурге мне стало еще хуже: видя мое недомогание, Государь просил профессора Боткина осмотреть меня и затем приказал мне уехать в отпуск к жене моей оставшейся в Тобольске, впредь до того, как мои силы восстановятся. В конце апреля /по старому стилю/ о желании Государя отпустить меня было сообщено коменданту Авдееву: должен сказать, что предложение /зачеркн. в документе/ предположено было на мое место выписать камердинера из Царского села, но Авдеев передал ответ, что камердинер будет назначен из тех, которые приедут из Тобольска вместе с остальными членами Государевой семьи. Числа 6-7 мая /по ст. ст./ прибывший в дом Дидковский предложил всем заключенным в доме, объявить у кого и сколько имеется при себе денег; у Государя и Государыни денег не оказалось, у В. Кн. Марии Николаевны оказалось денег 16 рублей 33 коп., у проф. Боткина - 280 руб., у Седнева - 600 рублей, у Демидовой - 1700-1900 рубл. и у меня - 6050 руб.; бывшие у В. Княжны и у проф. Боткина оставлены были в их распоряжении, а у остальных, т. е. у меня, Седнева и Демидовой были отобраны, при чем Демидовой было оставлено рублей 200-300. В том, что у меня были отобраны деньги, Дидковский выдал мне росписку. 9/22 мая прибыли в Екатеринбург и остальные члены Государевой семьи: Алексей Николаевич, Ольга, Анастасия и Татьяна Николаевны, при мне из числа служителей вместе с царскими детьми прибыли в дом старший повар Иван Михайлович Харитонов и помощник повара –мальчик Леонид Ив. Седнев, племянник И. Д. Седнева. Остальных прибывших с семьей лиц я не видел, но знаю, что одновременно с Царскими детьми прибыли: генерал И. Л. Татищев, учителя Гиббс и Жильяр, оффициант Журовский, лакей Тютин /так!/, писец Кирпичников, второй повар Кокичев, кухонные служители Терехов и Франц /фамилии не помню/, няня Теглева, Эрсберг – девушка В. Княжен и девушка Государыни – Тутерберг, /так!/, Алексей Егорович Трупп – лакей Государыни и Клементий Григорьевич Нагорнов /так!/ и А. Андр. Волков – камердинер Государыни. Какова судьба всех этих лиц – я не знаю, так как, повторяю, в дом Ипатьева они при мне не прибывали. Слышал я, что из них Нагорнов расстрелян. Князь Долгоруков, прибывший в Екатеринбург вместе с Государем, в дом Ипатьева доставлен не был, а, как мне стало потом известно, прямо с вокзала был отправлен в тюрьму. 11/24 мая из дома Ипатьева меня доставили не на вокзал, а в тюрьму, где я и пробыл в заключении до 25-го июля, когда чехословацкие и Сибирские войска заняли Екатеринбург и красноармейцы, а равно и все большевицие /так!/ комиссары и советы бежали. По освобождении из тюрьмы я остался совершенно одиноким ничего не знаю о судьбе постигшей моего Государя и его семейства; не знаю также и о судьбе оставшихся ничего /так!/ при Государе лиц. К тому времени когда я покинул Ипатьевский дом, в нем находились: Государь с Государыней, Наследник Алексей Николаевич и В. К. Мария, Ольга, Анастасия и Татьяна Николаевны; из придворных – один только проф. Боткин человек лет 58 /или “50”, неразб./; из служителей – Седнев И. Д., 32 лет, родом из гор. Углича, служил ранее матросом /так!, у Росса – “мастером”/ на “Штандарте”, Харитонов И. М. – лет 45, коронный /так!, у Росса – “коренной”/ придворный повар, мальчик Леонид Седнев и А. С. Демидова – девушка лет 40, из мещанок г. Череповца, окончившая курс Петроградского Демидовского училища. Как я уже показал Вам, Государь и Государыня отличались особенной набожностью; каждому из детей Государыня дарила образки, с которыми дети не расставались. У Государыни между прочим, была особо почитаемая ею икона Федоровской Божьей Матери, та самая которая мне была предъявлена при осмотре дома Ипатьева; с Иконой этой Государыня никогда не расставалась и всегда имела ее у своего изголовья; куда-бы Государыня ни отлучалась, хотя бы на короткое время, всегда брала эту икону с собой и я не допускаю мысли, чтобы Государыня могла куда либо отбыть, добровольно оставив эту икону. На иконе этой был золотой венец, украшенный бриллиантовой короной; бриллианты были дорогие, каждое зерно было более одного кората /так!/. Государь носил на безымянном пальце правой руки золотое обручальное кольцо, поддерживаемое другим колечком, украшенным сапфиром. Упомянутые в моем показании тетради Государевых дневников в Тобольске были сложены в сундучок и отправлены с багажом, но где этот сундучок - не знаю. В Ипатьевском доме Государь также вел дневник. Государыня и В. Княжны также имели и вели свои дневники. Все имущество Государевой семьи, находившееся в Тобольском доме было доставлено багажом в каретнике во дворе Ипатьевского дома; куда девалось все это имущество – я не знаю. Более пока показать ничего не имею. Показание мне прочитано. Записано верно. Чемодуров.
Член Екатеринбургского Окружного Суда Ив. Сергеев.
Товарищ Прокурора Н. ОСТРОУМОВ. Зачеркнуто: ,,полотна”, ,,возмущение”, ,,была”, ,,предложение”.
С подлинным верно:
Судебный Следователь
по особо-важным делам Н. Соколов
ГА РФ, ф. 1837, оп. 4, д. 1, л. 50-54 об.
Копия.
Г. Начальнику Управления Екатеринбургского Уголовного
розыска.
Суб-Инспектора Х О Л М А Н –
С К И Х
Р А П О Р Т
Вследствие поручения Вашего по делу химиков и бактериологических кабинетов имеются у следующих лиц 1-ой доктор химик Кесарин /так!/ Сергеевич Архипов у него и кабинет проживающий Васенцовская ул. дом № 159-ть, 2 химик Елизавета Владимировна Перетц у нее же кабинет проживает по Главному просп. дом № 7 и оружейный мастер Порфирий Иванович Комаров проживающий по Сибирскому проспекту дом № 53
Суб-Инскпектор ХОЛМАНСКИХ
С подлинным верно:
Судебный Следователь
по особо-важным делам Н. Соколов
Копия
Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 231; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!