PS. Жора – Георгий Александрович Чуич ушел от нас в мае 2013 года. 56 страница
- Ты втравил меня в это гиблое дело!..
У меня волосы, что называется, встали дыбом.
- …и ни хрена у нас не получится, если ты будешь такой размазней…
У меня, что называется, отвалилась нижняя челюсть…
- Ты мне Тинку нашёл? Я просил!
У меня, что называется, глаза выпали из орбит!..
Жора грохнул о кафель какую-то попавшуюся под руку реторту и как ошпаренный выскочил из лаборатории. Он не ночевал ни дома, ни в лаборатории, я обзвонил всех наших знакомых – его нигде не было. В тот день Жора открылся мне новой гранью. Я впервые видел его вышедшим из себя. Я его понимал: он не понимал, на что он тратил свою жизнь – на какие-то никому ненужные прожекты!.. Он! Жора! Но ради чего?! Жизнь лилась из него, как вода из лейки, и он не был ее господином. Это признание самому себе было нестерпимо. Но я был уверен в том, что и эти трудности мы победим. Я возражал:
- У меня есть целый мешок доказательств, что…
- Засунь свой мешок себе в задницу, - орал Жора.
Юля, глядя на Жору, была в восхищении! И это меня злило, но и смешило! Ага! Я не мог себе объяснить – почему смешило?
Ищи, милый, свою Тинку сам. Сам придумал её, сам и ищи!
Всякая попытка с моей стороны убедить его в том, что мы на верном пути, еще сильнее бесила его. На верном-то на верном, но как долго будет он длиться? Меня тоже не покидали сомнения.
- Разве не ты её придумал? – спрашивает Лена.
- Кого ещё я придумал?
- Тину…
- Да откуда мне знать, откуда она взялась!
|
|
|
- Но ты сам сказал…
- На мою голову!..
Глава 10
- Слышал,- сказал как-то Жора,- опять кого-то грохнули. Без единого следа насилия. Как тогда того турка в Багио. Без единого… Теперь в Эмиратах. Наверняка это дело рук твоего Юрки.
И тут он скривился, как от кислого.
- Какого турка? – спросил я.
- Никакого!..
Никакая логика не могла заставить меня поверить в такую нелепость: Юра – убийца! Это не укладывалось в голове. Этот хлипкий вегетарианец и тихоня, пай-мальчик, галантный ухажер и послушный ученик, вдруг – убийца! Могла ли с ним произойти такая трансформация? Вряд ли. Зачем же я себя мучаю? Подобные вопросы не давали покоя. Изысканное интеллектуальное убийство? Да, это бы Юре понравилось! Это бы ему подошло. И было бы впору и по плечу. Ему, тихоне, гурману и гуманисту. Он бы взахлеб рассказывал, как ему такое удалось. И я бы поверил его рассказу. Мне и самому было бы интересно разобраться в такой методе лишения жизни. Когда-то я зачитывался детективами с такими сюжетами. Жизнь и смерть неразлучны, как сиамские близнецы. Мы каждый день понемногу умираем и каждую долю времени теряем частичку жизни, приобретая частичку смерти. Что-то от нас отпадает, отшелушивается, отлепляется, отстает. Но что-то и пристает, прилепляется, как банный лист к заднице. Кто кого? Ясно, что мириадами умирают эритроциты, клетки кожи, желудка, кишечника и на смену им толпами спешат новые. И каждую из этих частичек-клеточек мы можем увидеть, пощупать, взять, так сказать, на зуб. Мы, ученые, не имеем права этого не знать, это наш хлеб, наша соль, если хочешь, смысл нашей жизни. Мы знаем законы жизни, изучили и наперечет знаем признаки смерти. Но ее, смерти, законы нам неподвластны. Мы можем лишь констатировать: пришла карга старая... У нас хорошо получается следить за ее поступью, за каждым ее шагом и в чем-то даже мешать ее уверенности в себе. Нам иногда удается ее отодвинуть. Но остановить – никогда. Никому (кроме Иисуса!) еще не удалось провозгласить: «Я тебя, старая, победил!», хотя каждый жаждет этой победы. Куда там! Мы перед нею, как моська перед слоном. В каком же месте нашего величественного «Я» таится эта смертельная закваска? С чего она начинается, где искать ее зародыш? Смешно сказать, но в наш просвещенный и продвинутый век никто, никто! этого не знает (кроме Иисуса!). Догадок тысячи, гипотез и теорий – тьма. Но ни одна из них не выдерживает проверки временем. Идут годы, налево и направо плодятся новые и новые доктора наук и академики, раздаются направо и налево Нобелевские премии в области медицины, химии и биологии. Она только ухмыляется нашим потугам. Какой позор, какое бесстыдство и какая вопиющая беспомощность перед смертью! Зачем тогда жить? А она, хитрющая, милая и ласковая, просто душка, живет себе поживает, без забот, без стыда и совести, перемалывая нас, как Молох, таинственно и нежно, без каких-либо заметных усилий, стелется по лицу планеты как утренний туман. Только и слышны ее жуткие напевы: то тот умер, то этот. «Печальная весть пришла из Парижа: скончалась Франсуаза Саган…». Какая потеря! Уходят и уходят. Лучшие из лучших. Страх, жуть и беспардонное безобразие. Понимание всего этого просто бесит. А что можем мы? Ни-че-го…
|
|
|
|
|
|
Так вот, разобраться в этом смертельном деле мне всегда было интересно. Интересно! Какую несусветную чушь я несу! Это стало делом моей жизни, если хочешь – мечтой. Мечтой, которую можно осуществить, вылепить, как воробышка из глины. Я понимал и сейчас понимаю, что в наших руках были вожжи жизни, и осталось совсем немного, чтобы ее кони понесли тебя в желанную вечность. Вот тут-то и нужны были Юра и Аня, Юля и Тамара, и Вит, и, конечно же, Жора со всеми своими недюжинными достоинствами испытателя природы и всеми своими спичами и свечами. Жора такой, какой есть. И никакой другой. Ну и все наши Джоны, Таи и Гвинет, Ахметы и Ии, Сань-Ли и Мохаммед-Али-ибн-Сины и Моники, весь наш коллектив, бригада, команда, если хочешь – семья.
|
|
|
- И Тина? – спрашивает Лена.
- Погоди с Тиной… Еще наплачешься.
- Я?!. Я наплачусь?.. Я-то чем не пришлась ей по вкусу?
- Она не выбирает по вкусу. Она – всеядная…
- Змеюка!..
- Хочешь послушать? На этот счёт?
- Нет!
Да мы сроднились, слились воедино, образовали некий биоконгломерат, синцитий, этакую ноосферу, да, разумную каплю, концентрат интеллекта, кипящий слой ума и недюжинной творческой силы, кристалл творца. Мафия! И вот этот кристалл сиял и светился, рассеивая тьму труднодоступного и неизведанного и, казалось, мы проникли и погрузились по уши в тайну жизни, ухватили ее за павлиний хвост и…Что-то оказалось не так, не все складывалось, не клеилось, чего-то недоставало… И вот тут-то и понадобилась реторта, чтобы взорвать тишину неудовлетворенного недовольства.
- Чего еще не хватает этим твоим чертовым клеточкам?!
- Жор, - сказал я, - ты же…
- Да нет, - сказал он, - ты не волнуйся. Ты же знаешь, я – сильный.
Разве я в этом сомневался?
Не хватало (как потом и оказалось) Юры…
(И как потом оказалось – и Тины).
Клетки, с которыми мы работали, отказывали нам в самом простом – они не хотели так жить. Кто-то из нас им не нравился. Они умирали сотнями тысяч, целыми толпами, популяциями, молча, без нытья и ропота, ухмыляясь и с улыбкой на лице. Мы не понимали: в чем дело? Я тоже делал вид, что не понимал, но теперь-то я точно знал: только Юра вытащит нас из этой бездны непонимания.
- Надо Юрку искать,- сказал я.
- Пожалуй…
- Завтра же вылетаю.
Жора посмотрел на меня с недоумением.
- Ты что же сам будешь это делать?
- Я считаю,- сказал я,- что надежнее и быстрее, чем я, никто этого не сделает.
Жора подумал секунду и кивнул.
- Пожалуй…
Улыбнувшись, добавил:
- Там и Тинку найдешь…
- Да иди ты… Не каркай. А то как найду!.. Ты же знаешь: мысль материальна!
- Знаю, знаю: если соловью долго вдалбливать, что он петух, он – закукарекает.
Апрель, как сказано, был уже на исходе, приближалась Пасха. Тина становилась для нас притчей во языцех.
- Я – с тобой? – спросила Юля.
Я ничего не ответил, точно зная, что на поиски Юры отправлюсь один. Юлей я не мог рисковать.
Глава 11
Я в тысячный раз продумывал свой маршрут. С непреодолимой настойчивостью маньяка я бросился на поиски Юры. Как хорошая гончая взял я след, применяя всевозможные правила и приемы индукции и дедукции, прогнозирования и эмпатии… К тому времени у меня уже сложился план поиска Юры, и мне хотелось обсудить его с Жорой. Но в те дни, когда мы терпели поражение за поражением, приближаться к Жоре с разговорами о работе, о Юре было бесполезно. Хотя он вел себя так, словно ничего непредвиденного не произошло. Собственно говоря, ничего и не произошло, но каждый из нас понимал, что мы топчемся на месте, а время идет, драгоценное время, которого потом нам так будет недоставать. Вечность – это идея, маяк в плаванье по жизни, маяк, но и мираж. Мы, я в этом был твердо уверен, ее познаем и победим, но жизнь каждого из нас складывается из мгновений, которые не остановишь, как секундомер нажатием кнопки и не заставишь ждать сколько потребуется, как коня в узде. Тут наша воля бессильна. И что печальнее всего – чем больше ты об этом думаешь, тем хуже у тебя идут дела. Всякие недовольства собой убивают веру в успех, а пока ты недоволен собой, жизнь уходит.
В сотый раз задавал себе я один и тот же вопрос: где искать этого Юру? Я был недоволен тем, что не находил ответа, а тыкаться вслепую уже не мог себе позволить. Я понимал, что на поиски могут уйти годы, а трата впустую даже одного дня, даже часа! была для меня, для всех нас удручающим свидетельством непреодолимого препятствия на пути к великой и долгожданной цели. Иногда меня убивала гордыня: я – нобелевский лауреат! занимаюсь тем, что вынужден как последняя ищейка вынюхивать и искать следы какого-то средней руки микроскописта и электронщика, который сегодня, вполне может быть, прекрасно зарабатывает себе на жизнь торговлей рыбы, продажей подержанных авто, а то и подделкой икон. А что если он играет в каком-нибудь кабаке на своей драной скрипке?! Он всегда славился своим филигранным ремеслом. Ему не было равных в выдумках на всякое лубочное искусство. Он мог стать даже ювелиром. Или заняться изготовлением дамских шляпок. Но он никогда бы не стал пекарем самого высокого разряда. Или слесарем, токарем, машинистом. Масоном – да, но не каменщиком. Он не мог бы организовать новую партию. Религию – да. Вот какими рассуждениями были пересыпаны мои мысли, вот каким дерьмом была забита моя голова. От этого нельзя было отмахнуться. Но у меня не было и никаких надежд на успех, если бы мы попытались без Юры тупо долбить вилкой броню наших неудач. Никакой таран, теперь-то я это знал, никакие залпы никаких артиллерий не способны были проломить и разнести в щепки врата ада нашего бессилия и убогих потуг. Оставалось одно – искать. Значит, снова терять! Значит, жить опять в злости и, что невыносимее всего, - непременно стареть. Стареешь ведь с каждой новой минутой. Значит, умирать? Не давая вечности ничего взамен. Вот что страшно! Оставалось одно – искать. Как?! Мой рот раздирался в крике вопросом: ка-а-ак?! Искать иглу в стоге сена – дело не только не благодарное, но непристойное. В наше-то время, в наш век постижений глубочайших тайн и высочайших технологий! Да я запросто разыщу вам и Юру, и Юлю, и Стаса, и Ваську, и Шута, и Ушкова, и Тамару, и Нату, и Таню…
- И Тину? – спрашивает Лена.
- Да кого захотите!.. И Тину, и Тину…
Нашли ищейку!
Глава 12
Почему же все-таки я сам должен был искать этого Юру? Да потому, что кроме меня он никому в мире не нужен. Это правда. И кроме меня никто его не найдет. Вот и выходит, что кроме меня некому. Я сам ответил на свой вопрос и этим ответом похоронил в себе свою надутую гордыню. Благо у меня есть возможность бывать всюду, где я захочу. У нас, нобелевских лауреатов, существует такой неписанный и негласный закон – нам все дозволено.
Для разработки поисковой системы мы купили себе выдающихся разработчиков электронных систем поиска. Спасибо Сергею и Ларри, они здорово нам помогли.
- Сергею?
- С ним мы работали еще в Москве. Потом в Стэнфордском университете в Калифорнии. Брин Сережа и Ларри Пейдж – основатели поисковой системы «Google».
- Ах, это та единица со ста нулями? Математичекий «гугол». Сегодня они очень популярны.
В Москве с Мишей Брином, отцом Сергея, мы творили чудеса. Сейчас он профессор математики в университете штата Мэриленд.
- Я где-то читала, что они…
- Да, в прошлом году они названы газетой Financial Times «людьми года». А Сергей уже миллиардер!
Только с ними можно было начинать строительство Пирамиды. А на Юру мы вышли в два счета. В систему были всунуты, вбиты, просто вколочены все, все исходные данные для получения всего одного ответа на наш вопрос: где он? Теперь на поверхности планеты Земля каждый камень, каждая травинка и капля росы, и песчинка занимались этим поиском. Поисковые программы были наполнены ключевыми словами, такими как: Юра, мужчина, врач, богатство, киллер, нежность, сирень, пиво «Жигулевское», жизнь, смерть, смерть мгновенная, Кастаньеда, знаменитость, генотип, щедрость, девственный, велосипед, книжник, импрессионизм и трансцендентальный, редкий, интеллект, генофонд и фенотип, эгоцентрик, свет, Евангелие, смелость, наркотик, тихоня, трон, национальная идея, юмор, Фукидид и Спиноза, пирамиды и Вавилон, помпезный, tight junction, такт, апельсиновый, диоксин, Папа Римский и Шварценнегер, шахматы, боль в спине, близорукость, сигареты «Кэмел», кожа, баян, ствол, баня, цзу-сань-ли, атолл, Геродот, анекдот, окуляр, кажется, Коэльо, валидол и элеутерококк, Зина, Жора, Алиса и даже динатриеваясольэтилендиаминтетраацетата. Что-то, конечно, еще, еще какие-то ключевые слова и фразы, скажем, «Волга» и Париж, и другие характеристики, которых сейчас я уже и не помню. Я позвонил Ане и спросил, чем ей запомнился Юра.
- Сноб,- сказала она одно только слово.
- Но он же…
- Ты ради этого позвонил?
- Понимаешь, мы без него…
- Сноб, самоед, садюга,- добавила Аня,- больше на букву «с» ничего в голову не приходит. Разве что вот еще…
Она помолчала, затем:
- Нет, пожалуй, все. Как наши дела?
- Сволочь?- спросил я.
- Нет, ну нет… Юра никогда не был сволочью.
- Слушай, мы тут такое придумали!..
- Да, тут, пожалуй, небольшая поправка: сентиментальный садист, этакий альтруистический эгоист. Альтруистический эгоизм Ганса Селье – это его конек.
- Ань, назови еще пару букв. Скажем, «ж» или «з»…
- «Ж» и «з» – пожалуйста: скреж-ж-жет з-з-зубов. Он из тех, кто до скрежета зубов будет…
- Это ясно, а еще?
- И – тихоня. Да. Рвал цветы и плакал. Тихо-тихо…
- Слушай, мы тут создали виртуальную Юркину модель! И теперь, представляешь, мы теперь…
- Посмотри в окно, там апрель. Рест, ты теряешь не только время, ты – теряешь меня.
Это был первый упрек, который я услышал от Ани. Потом были, конечно, еще…
«Ты - теряешь меня». Я так не думал. Я искал и искал новые штрихи к портрету Юры и находил, на мой взгляд, новые яркие особенности в его физиологии, психике, образе жизни. Чего я только не предлагал! Информация о возможном участии Юры в решении мировых проблем была считана со страниц газет и журналов, с телеэкранов и просто со слухов пассажиров метро, парикмахеров, продавцов, портье и гарсонов, стюардов и проводниц. Работали тысячи людей, перевернули тонны характеристик и признаков. В конечном счете, программа всосала в себя множество мегабайт информации и создала блистательный образ этакого супермена, близкого по духу, повадкам и образу мыслей к искомому нами Юрику. Над нею корпел дружный коллектив, собранный из многих стран и профессий. Прошло лето. Пришло время распечаток. Три дня и три ночи шелестели винчестеры сотен тысяч компьютеров, чтобы в конце концов на экране появился вердикт: «Машина допустила ошибку…».
- А ты что молчишь? – спросил я Юлю.
- Мне кажется, - сказала она, - что Юра – твой любовник.
- Кто?!. Юрка?!. С чего ты взяла?
Почему Юля ни словом не обмолвилась о Тине?
Глава 13
Мы еще долго бились над нашим детищем, и в конце концов создали
электронную модель человека, этакий виртуальный клон, тютелька в тютельку напоминающего Юру. С ним не только можно было беседовать на известные темы, играть в шахматы или в преферанс, с ним можно было пить его любимое «Жигулевское» пиво, кататься на водных лыжах где-нибудь на лазурном побережье, с ним можно было даже отправиться чартерным рейсом на Луну в поисках признаков лунной жизни или в глубь земли к тамошним обитателям, которые по представлениям некоторых ученых спрятались там от современной разрушительной урбанистической цивилизации.
- Слушай, - спрашвает Лена, - эта ваша «Шныра» - это…
- Точно, - говорю я, - это та самая компьютерная система паучков, способных шнырить по всем мирским сусекам и находить всё, что захочешь… Veb bot! Беспроигрышный вариант! Я же рассказывал, помнишь?..
- Кажется…
- Большое удовольствие мне доставляло охотиться вместе с ним на знаменитых людей современности, скажем, на представителей клана Рокфеллера или на кого-нибудь из Онасисов, Била Гейтса и даже на Горбачева. Но наибольшее наслаждение я испытывал от нашего повседневного диалога.
- Как ты себя чувствуешь после вчерашнего?
Сегодня это был мой первый вопрос, заданный виртуальному Юре. Вчера мы играли с ним теннис, и наутро я едва передвигал ноги. Я выиграл два последних сета, но мне это стоило усилий.
- Не выспался,- позевывая, лениво произнес он,- а что?
Такая игра в жмурки длилась уже несколько дней. Я не торопил его и он не торопился. Мы разработали для него специальный тест-опросник, чтобы в конце концов услышать главный ответ: «Я в Париже». Или в Гонолулу, или в Гватемале. И не только, где он сейчас, но и зачем.
- Спроси у него про баян,- то и дело подшучивал Жора. Но дальше шутки дело не шло, каждый из нас понимал, насколько важно было добиться от Юры признания.
- Ты давно не заглядывал в объектив микроскопа.
- Это правда, годков эдак, дай Бог памяти, пять или семь... Знаешь больше! Лет десять прошло. А зачем? Это мне уже неинтересно.
- А что интересно?
- Шахматы…
- Ты любишь побеждать?
- Люблю солнце!..
Важно было не спугнуть Юру. Поэтому задаваемые вопросы вертелись вокруг да около нашей главной цели. Вскоре, как мы и предполагали, стало ясно, что наш электронный герой не какой-то виртуальный гомункулюс, созданный воображением коллективного разума, не какой-то Шариков или Гренуй, или Гаргантюа с Дон-Кихотом. Юра был самым настоящим, из плоти и крови, с хорошим мозгом и отличной печенкой, со своими мыслями, идеалами и целями, со своими иногда шокирующими страстями и глубокими нежными молитвами и раскаяниями. Ничто человеческое ему было не чуждо. И мы навалились на него с вопросами, как снежная лавина на одинокую сосенку. Мы наехали на него, как каток на пригретого солнцем кота.
- У тебя синяк под глазом.
- Было дело. Хочешь ударить?
- Я? Зачем тебя бить?
- Ты же хочешь, я вижу, у тебя чешутся руки…
- Но зачем же, зачем?
- Просто. Ты бей, я увернусь.
- Идем лучше на охоту.
- Я этого не люблю. Приелось…
- А в тир, выиграем приз.
- Нет, скучно.
Мы интересовались его семьей, женой, дочкой. Он морщился и только тер небритый подбородок большим и указательным пальцами. И молчал. Его уши были забиты нашими вопросами, и когда мы его чересчур донимали, он перекрывал краник нашего словесного потока и разговаривал сам с собой. Со стороны это выглядело забавно. Иногда он был похож на психа, а наш разговор все чаще напоминал допрос.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 194; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!