PS. Жора – Георгий Александрович Чуич ушел от нас в мае 2013 года. 38 страница
Надо же!..
- Леееееееееееееееееееееееееееееееееенннн!..- ору я.
- Тебе соску, – войдя, спрашивает Лена, - ты – маленький ребёнок?.. Ах, ты, дитя моё неразумное…
- Да нет, ты послушай…
- Вставай уже, май на дворе!
- Какой май?! Слушай же, слушай… Я письмо написал…
- Отправляй… И идём завтракать!.. Твои любимые грибочки…
- Ты хочешь меня отравить? – шучу я.
- А надо?..
Надо же!..
А ведь я, помню, уже тогда знал каждую её порочку, каждый пупырышек её кожи… Не понимаю, как я жил и живу до сих пор без неё…
Я полцарства отдал бы, чтобы прочесть её ответ!..
А ведь знаю, наверное: Тина письмо моё никогда не получит… Никакого ответа не будет! Нечего и помышлять…
Живу в ране…
Глава 6
- Раз уж мы выбрались в Париж,- сказал Жора,- мы должны увидеть его ногами. Такие праздники не часто выпадают на нашу долю. Ты согласен?
Что я мог на это ответить? У меня, видимо от вчерашнего вина, раскалывалась голова. Мне однажды довелось побывать в Париже, но я так и не смог насладиться его величием. И вот я снова в этой купели праздника. Ведь Париж – это праздник, который всегда… Современный и старинный Париж! Мы трубим о Париже на всех перекрестках как о чем-то привычном и близком, шутим, слушаем, кивая головой, всякие россказни о его достопримечательностях, никому не давая повода сомневаться в том, что знаем Париж, как знают собственное отражение в зеркале.
|
|
|
В тот день мы до вечера валялись в постелях, и теперь торопились на встречу с Аней.
- Ты спешишь как на собственную свадьбу,- заметил Жора,- никуда твоя Аня не денется.
- Еще надо успеть где-то купить цветы,- сказал я.
Я то и дело поглядывал на часы, переходя с быстрого шага на бег, и Жоре время от времени приходилось рукой придерживать меня за плечо. Я редко видел Жору спешащим, хотя всегда едва за ним успевал. Теперь же он тянулся за мной, как последний, улетающий на юг журавль. На углу мы купили розы.
- Мне кажется, она была бы рада и лютикам,- сказал Жора.
Я не помню, чтобы он дарил цветы женщине. Жора с букетом в руке – я не мог себе такое представить. Я силился вспомнить, дарил ли я когда-либо Ане цветы, и не мог.
- Она крайне редко смеется,- заметил Жора
- Это ее большой плюс,- сказал я.
Жоре нечего было сказать, мы плелись по какой-то узенькой улочке. Потом мы сидели на скамье. Через час мы уже были рядом с кафе.
- Привет,- крикнул я, едва увидев ее, стоящей в условленном месте, и замахал обеими руками.
Я протянул ей букет и чмокнул в щеку. Жора уже стоял рядом и смотрел куда-то в сторону, ожидая, когда очередная радость нашей с Аней встречи поприутихнет. Он так и не произнес ни единого слова приветствия, и Аня ответила тем же.
|
|
|
- Извини,- сказал я.
- Я заказала столик,- сказала она,- идемте…
Мы с Жорой были голодны, а Аня даже к вину не притронулась. Разговор сначала не клеился, и мне было жаль, что ничего нельзя изменить. Мы с Жорой делали вид, что заняты только едой, а Аня тем временем рассматривала лепестки бархатных роз. В ее руках была не только розовая салфетка, которую она зачем-то пыталась свернуть в трубочку, но и наша жизнь. И вот мы с Жорой наелись. Как-то нужно было перейти к разговору о будущем сотрудничестве. Собственно, о чем говорить? Вчера было сказано главное – без нее мы ни шагу! – и сейчас мы ждали ее ответа. За этим и пришли.
- Ты можешь устроить мне встречу с Моно?- спросил Жора и посмотрел на Аню.
- Кто такой Моно?
Нам и в самом деле нужны были подробности о механизмах регуляции генов. В последнем журнале «Сell Biology» мы прочитали статью этого любопытного француза и теперь, пользуясь случаем, хотели бы кое-что у него уточнить. Аня сказала, что не знает никакого Моно, а в «Cell Biology» не заглядывала уже лет десять. Еще не было и пяти, а она, я заметил, уже пару раз бросила короткий взгляд на свои крошечные наручные часики.
- Рест,- сказала она,- я ничего не решила.
|
|
|
Она положила салфетную трубочку на стол, посмотрела мне в глаза виновато-застенчивым взглядом и пожала плечами.
- Я не знаю,- сказала она,- я не представляю себе…
И снова ее прелестные плечи повторили движение абсолютного непонимания своего с нами будущего. Она смотрела то на меня, то на Жору, который только молчал, и мне приходилось идти ей навстречу, выручая новым вопросом:
- Ты совсем не ешь, и вино тебе не по вкусу?
На этот счет у Ани не было желания даже кивнуть головой. Не в этом ведь дело. Иногда она указательным пальцем левой руки упиралась в щеку, как бы в попытке ее проколоть (ее детская привычка), и я узнавал нашу Аню. Все возвращается на круги своя.
- Где-то здесь, в Париже обосновался и наш монарх,- сказал Жора,- ты не знаешь, как его найти?
Переход на «ты» не произвел на Аню никакого действия.
- Какой еще ваш монарх?
- Его зовут Михаил Николаевич. Он отпрыск царского рода…
- Я знакома с потомками и Толстого, и Пушкина,- сказала Аня,- знаю многих из второй и третьей волны эмиграции, а вот вашего Михаила Николаевича среди них не припомню.
- Зачем он тебе?- спросил я Жору.
- Так…
Мы сидели в небольшом кафе невдалеке от кабаре «Мулен Руж», не спеша попивая легкое красное винцо и жуя какое-то французское мясо: крохотные хорошо прожаренные кусочки, сдобренные острым соусом. За окном еще сновали взад-вперед прохожие, уже стемнело, и кафе было просто набито прекрасными служанками Мельницы, танцовщицами Мулен Руж, без припыленных мукой лиц, без запаха свежесмолотого зерна… Прошло еще полчаса.
|
|
|
- Понимаешь,- наконец сказал Жора,- мы приехали за тобой и…
Он выпрямился в спине и передернул плечами.
- …и без тебя не уедем.
Скальп его молчал.
- Да,- сказала она,- я все понимаю.
Теперь она откровенно рассматривала Жору, а он рассматривал свои ногти. Ему надоела осада Ани и он приготовился к штурму.
- Послушай,- сказал он,- ты послушай меня… И вдруг рассмеялся.
В жизни бывают минуты, когда кто-то должен взять на себя ответственность за происходящее. Как раз пришла эта минута, и Жора взял дело в свои руки. Как поведет себя Аня, я не мог даже предположить. Пусть Жора пробует, думал я, надо ведь сдвинуться с места. Мы же прилетели в Париж не ради веселой прогулки по Елисейским полям, у нас дела посерьезнее! Но пошли они вкривь и вкось! Почему? Мы решили: без Анны мы не сдвинемся с места, без Ани, без Тамары и Юры, без Васьки Тамарова, без Женьки… Нет-нет, без них – ни шагу! Это решение пришло к нам не сразу и не просто так. Ну, и раз мы решили…И вот мы в Париже, и вот оно наше спасение перед нами: Аня! Неужели она наше спасение, думал я, глядя ей в глаза. А Жору уже ничто не могло остановить. Он положил локти на стол, взял пальцы в замок и ровно секунду пристально смотрел на Аню, словно изучая ее. Кто-то громко рассмеялся за соседним столиком. Этот смех заставил Аню повернуть голову в сторону, и теперь нам с Жорой ничего не оставалось, как только любоваться ее прекрасным профилем. Я понимал: началась игра, жизнь продолжалась, я отпил очередной глоток из бокала.
- Так вот,- произнес Жора, откидываясь на спинку из белого пластика,- ты должна это знать…
- Что?
Аня впервые посмотрела Жоре прямо в глаза, и за это он одарил ее своей обворожительной улыбкой. Глухая стена, все это время разделявшая их, вдруг рухнула. И она тоже не сдержала улыбки.
- Что именно?- спросила она еще раз.
Но Жора не спешил отвечать. Он добыл из своего видавшего виды, некогда желтого с медной защелкой портфеля сначала кисет, а затем и тяжелую черную трубку, и стал тщательно набивать ее табаком. Я не вмешивался в это представление.
- Не понимаю,- сказал он наконец,- как можно так жить?
Скальп его, наконец, дернулся, обнажив устрашающе голый (мне так казалось) пребелый череп. Так, во всяком случае, мне показалось. Анины брови медленно поползли вверх, и мне впервые удалось заметить морщинки на ее лбу. Она не произнесла ни слова, только смотрела то на Жору, то на его пальцы, которые со знанием дела управлялись с уже почти побежденной ими трубкой.
- Аня,- сказал он и снова посмотрел ей в глаза гипнотизирующим взглядом, не переставая работать пальцами,- я вижу тебя первый раз в жизни и вижу, что ты не Жанна д’Арк, не Марина Влади и даже не Нефертити…
Он выждал паузу и продолжал:
- Ты даже не Бельмондо, понимаешь?..
Я тоже смотрел на Жору: мне стало любопытно, куда он ведет. Он взял несколько кусочков льда, бросил их в бокал с вином и сделал несколько глотков. Даже для меня этот Жорин сравнительный анализ стал неожиданностью. И при чем тут Бельмондо? Я перевел взгляд на Аню: такого хамства, об этом кричали ее глаза, она в жизни еще не встречала! Не ее ведь вина, что Жора, о котором она столько прежде слышала и уже успела его позабыть, оказался теперь в ее глазах обыкновенным пройдохой… Но это была и не моя вина: я знал Жоре цену. И эти его Нефертити и Бельмондо всего лишь уловка, сеть, которая уже была брошена и, я видел, вот-вот Аню накроет. Аня не произнесла ни слова, но ее глаза, для которых я стал явной мишенью, уже требовали моего вмешательства. На мой взгляд, никакой трагедии не было, во всяком случае, я не предпринимал никаких попыток, чтобы наброситься на Жору с порицаниями. Возможно, это была моя оплошность, что Аня не дождалась от меня ни слова защиты, но мне казалось, что Жоре удастся-таки пробиться сквозь защитную скорлупу, в которую Аня себя тот же час заточила.
- Вот что, ребята…- сказала она, но Жора не дал ей продолжить. Я видел, что он уже готов сразить Аню своим обаянием. И не только обаянием.
- Ань,- сказал он тоном, которым приручают даже тигриц,- ты же не бросишь нас пропадать в этом мире?
Его скальп вдруг привычно дернулся, выдавая напряжение воли.
- Тебе, рыбка моя, - продолжал он, - нужно понять всего лишь одно: Пирамида – это некий скреп, такой уникальный сцеп всех генов Вселенной, понимаешь, такая увязка, когда все хорошие люди должны быть вместе.
Жора неожиданно наклонился вперед и положил свою огромную пятерню на Анину руку и секунду держал ее как в капкане, и когда Аня сделала было попытку ее высвободить, Жора дал ее руке волю, а своей взял трубку и, улыбнувшись лишь уголками губ, сунул ее себе в зубы.
- Не бросишь,- прибавил он очень серьезно, утвердительно кивнув головой, и стал усердно раскуривать трубку.
Повисла пауза, тишину нарушал лишь чей-то дурацкий смех за соседним столиком.
- И вот еще что,- пыхнув дымом, сказал Жора,- ты здесь совсем забыла что такое наш гоголь-моголь. Нельзя ничего забывать – вот что важно.
Он вдруг коротко хохотнул и добавил:
- Да, нельзя забывать… И позвони своему массажисту.
Не знаю, произвел ли этот короткий Жорин смешок на Аню какое-либо впечатление. На меня она даже не взглянула. Но она не смотрела и на Жору. О чем она думала? Напоминание о массажисте окрасило румянцем Анины щеки. У меня пересохло во рту. Я пригубил бокал и сделал глоток. А Жора, тем временем, встал из-за стола, и сказав лишь «Я прогуляюсь», ушел не оглядываясь, дымя своей трубкой, как паровоз. Желтый портфель остался на стуле, кисет на столе. Его не было больше часа, мы с Аней по-прежнему говорили о чем попало, обо всем на свете. Без Жоры ей легче дышалось, и она стала более откровенной и рассудительной. Ей-таки пришлось выслушать все мои аргументы, но она одного не могла взять в толк: насколько все это серьезно?
- Это не просто очень серьезно,- сказал я,- это выбор между жизнью и смертью. Для нас с Жорой и для…
Я посмотрел на нее, она сосредоточенно слушала, рассматривая колечко на безымянном пальце.
- … и, как ты понимаешь,- добавил я,- для всего человечества.
Она оторвала взгляд от кольца и заглянула мне в глаза, как в колодец. Мои глаза ни разу не мигнули и ни один мускул не дрогнул на моем лице: это была чистая правда. Аня отвела взгляд в сторону, она не знала, что мне ответить. А кто на ее месте смог бы? Подошел Жора.
- Я уже не надеялся вас здесь застать,- взяв портфель и усаживаясь на свой стул, сказал он.
Я посмотрел на него, он рылся в портфеле.
- Звонил Вит,- сказал он и посмотрел на меня исподлобья,- ты ему очень нужен.
Мы сидели и молчали. Жора ни словом не обмолвился о главном: что же все-таки мы решили? Он методично засунул трубку в кисет, затянул тесемку и кисет положил в свой желтый портфель, щелкнул замком и поставил портфель у ноги. Мы с Аней только наблюдали за его действиями.
- Слушай, - неожиданно обратился Жора к Ане, - а ты нашу Тину здесь не встречала?
Аня посмотрела на него, как на чокнутого, и ничего не ответила.
- Жаль, - сказал Жора, - а то мы сбились с ног.
Аня молчала, посмотрела на меня, мол, что ему надо? Я пожал плечами.
Больше Жора не задал ни одного вопроса. Затем мы встали.
- Твои цветы,- сказал Жора, взял букет и вручил его Ане.
- Ах!..
И снова вдруг рассмеялся.
- Такой вот сцеп генов,- добавил он,- так что у нас с тобой выхода нет. Но тут вот еще что…
Жора умолк, рассматривая свою ладонь, затем посмотрел Ане прямо в глаза и произнес свое твердое:
- Se no – no! (Если нет – нет! Ит.). Выбор за тобой. И знаешь, ты мне нравишься – ты не из слабых.
- Я знаю, - сказала Аня.
- Ты точно Тину здесь не встречала? – спросил Жора ещё раз.
- Не знаю я никакой вашей Тины! Мне ещё этого…
Когда мы остались с Жорой вдвоем, я спросил:
- Ты отчего время от времени ржешь, как конь?
Жора только улыбнулся.
- Знаешь, - сказал я, - твой смех проникает прямо в кровь.
Жора только пожал плечами.
Глава 8
Прошла еще одна ночь. Мы, казалось, потеряли к Парижу и к Ане всякий интерес. Но проснувшись поутру, с новой силой принялись за старое. Нас подстегивало и наше самолюбие: как же так?!
- Никогда не сдавайся,- прорек Жора свой любимый девиз.
И мы не сдавались. Я позвонил Ане и договорился о встрече.
- Вам понравилась моя Франция,- рассмеялась она,- продумайте нашу программу на вечер.
Я сказал, что мы будем ждать ее на набережной Сены.
«Я живу в центре мира…». Это был серьезный барьер. Это была стена, попрочнее Китайской, но мы с Жорой брали и не такие крепости. Я не помню женщины, которую Жора не смог бы обаять, и вот стал свидетелем его полного поражения, хотя на Жору, признаюсь, в этом деле я не очень-то и рассчитывал. Его обаяние здесь было бессильно, мы это прекрасно осознавали. Аня опоздала минут на пятнадцать. Я возложил на себя всю ответственность за ее будущее, и дал слово устроить это будущее с минимальными для нее потерями.
- Ты будешь,- уверял я,- обеспеченной и совершенно свободной, у тебя будет квартира в центре Москвы и дом на Рублёвке… И, главное, - любимая работа…
Я старался как мог.
- Извини, у меня был трудный день,- сказала она,- и я не понимаю, о чем ты говоришь. Какой центр, какая Рублёвка?
Я не слышал ее.
- Единственное, что будет по мере необходимости тебя ограничивать – наши клеточки. Без тебя они чувствуют себя сиротами, они умирают, как умирают ростки без живительной влаги.
Жора тоже не молчал.
- Ты пойми,- сказал он,- мы топчемся на месте вот уже несколько лет… Только ты… Ты станешь царицей мира!..
- Звучит красиво,- улыбнулась Аня.
Она совсем нас не слушала, то и дело бросала короткий взгляд на часы.
- Я не могу…
- Можешь,- тихо сказал Жора.
Он не сводил с Ани глаз! Сердцеед, ах, сердцеед!.. Жора выплеснул вдруг на нее все свое обаяние. Но Аня словно не замечала его.
- Мы действительно топчемся на одном месте,- сказала она и встала со скамьи,- я поеду, меня уже ждут. Жаль, что мы потеряли время.
Ни о чем не договорившись, мы снова перенесли разговор на завтра.
- Твои цветы,- сказал Жора, беря розы и вручая их Ане.
Она рассмеялась и произнесла, посмотрев Жоре в глаза:
- Ты очень мил. Славные вы ребята! Но хватит вам тратить мое время.
Я понимал: никакие уговоры нам не помогут.
Когда Аня ушла, Жора просто налетел на меня:
- На ней что, - бурчал он, - свет клином сошёлся?!. Да найду я тебе тыщу таких Ань!.. Ты бы лучше…
- Что лучше, что лучше?!. - не сдержался и я.
- Занялся плотненько Тиной, вот что… Крепенько, а?.. Надо!..
Настроение у меня, ясное дело, было премерзкое, просто знойно отвратительное. Эта Тина не то что сидела у меня в печёнках, она, как луч рентгена, пронизала всё моё тело, мой мозг, висла на руках и ногах, застилала кровавым потом мой взор, вязала язык… Меня просто распирало от негодования, и я едва сдерживал себя, чтобы не дать кулаком Жоре под дых… Чтобы он навсегда забыл о своей Тине.
- Да ты… ой, умру, - расхохотался Жора, - да ты что… набычился… брось…
Я на это ничего не сказал. Жора душевно обнял меня. К счастью у нас была бутылка коньяку. Я долго дулся, а Жора, хитрюга, ходил вокруг да около, подливая масла в огонь, рассказывая всякие небылицы, пока, в конце концов, не сказал главного:
- Вот ты тут куксишься, дуешься как индюк, а ведь, скажу тебе определённо, без твоей Тины мы кашу не сварим.
Он с каждым словом тыкал мне в грудь своим указательным пальцем с обкусанным ногтем, чтобы у меня эти слова не вызвали никаких сомнений и возражений.
- Определённо! - завершил он.
Я согласно кивнул.
- И знаешь почему?
Я не знал.
- Потому что твоя Тина – наша судьба!
Он произнёс это тоном Нострадамуса, предсказыващего поражение коммунизма в России. И у меня не возникло даже желания вытребовать у него пояснение к этой уверенности. Я доверял Жоре, как Нострадамусу. Да, как Александру Македонскому! Он – бог!..
- Это я говорю только тебе. Tibi et igni (Тебе и огню, лат.), - добавил Жора.
«Tibi et igni… Tibi et igni…» - где-то я это уже слышал… От кого?..
Бог Жора! Бог!..
Это было, конечно, преувеличение – ну какой из Жоры Бог, когда он не верит даже… Здесь важно только то, что я ему верил как Богу! И это его «Tibi et igni» ещё больше укрепляло мою веру. Вера за веру, баш на баш!
Только много времени спустя я убедился в этом и сам: Тина – судьба!..
Но как Жора мог знать это в те дни, для меня оставалось загадкой.
«Tibi et igni…».
Я верил!
Теперь-то это ясно как день!.. Тина не только нас просветила, она…
Но всё по порядку…
Глава 7
На следующий день история повторилась. Но на этот раз Аня не позволила нам ее уговаривать.
- Хорошо,- сказала она,- поехали…
Мы пошли к ее спортивного вида машине. Обходя авто сзади, я не мог не прочесть: «Феррари». «Феррари» это «Феррари». С этим трудно спорить. Аня заметила мой восхищенный взгляд:
- Пятьсот девяносто девять икс-икс, - сказала она, - семьсот тридцать конских сил, семь тысяч оборотов в минуту…
Она так и сказала – «конских сил». Я согласно кивнул, мол, понимаю. Вздыбленный конь на носу, на каждом колесе, на руле, да куда ни глянь! Этот гарцующий жеребец только и ждет, когда на него усядется эта колоритная женщина! Не успел я за собой прикрыть дверцу, как вдруг завизжали колеса, меня вдавило в кожу сидения и я ощутил запах паленой резины. Вены тут же наполнились чистым адреналином!
За рулем Аня была как наездница на прытком, вихрем несущемся скакуне. Ей нравилось сидеть за рулем, подчиняя себе этого железного, рвущегося в погоню коня. Это было видно по тому, как легко она управлялась с двумя сотнями резвых лошадиных сил, не давая им спуску. Даже самые модные очки не в состоянии были скрыть эту прыть. Слившись с машиной, с этой бешеной скоростью, как сливаются в беге седок и лошадь, она была горда своей властью над скоростью, над ветром, бьющим в лицо, над шуршанием шин и, конечно, над нами, вдавленными этой ветреной скоростью в кожу сидений…
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 200; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!