ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ 2 страница
--------------------------------
<1> См. подробнее: Haugen H.M. Traditional Knowledge and Human Rights // The Journal of World Intellectual Property. 2005. Vol. 8. N 5. P. 663 - 677.
Помимо просто пиратства, за которое клеймят развивающиеся страны, существует также такой общепринятый термин, как биопиратство, которым в большинстве случаев занимаются предприниматели из развитых стран. Суть биопиратства заключается в переводе того, что находится в сфере общественного достояния, в сферу охраняемых результатов интеллектуальной деятельности. В 1995 году американские исследователи получили патент (United States Patent N 5401504), в котором описывается, как с помощью куркумы можно лечить раны. А в 1997 году те же американцы получили патент на рис басмати (United States Patent N 5663484), в котором для сведения цивилизованных народов объясняется, что представляет собой рис басмати, какие у него есть кулинарные свойства, как его готовить, выращивать и т.п.
В октябре 2010 года в городе Нагойя (Nagoya) был принят Нагойский протокол регулирования доступа к генетическим ресурсам и совместного использования на справедливой и равной основе выгод от их применения к Конвенции о биологическом разнообразии. Протокол направлен на обеспечение совместного использования на справедливой и равной основе выгод от применения генетических ресурсов, в том числе путем обеспечения надлежащего доступа и передачи соответствующих технологий в целях сохранения биологического разнообразия. Статья 7 Протокола устанавливает, что каждая сторона в соответствии с положениями внутригосударственного права принимает соответствующие меры с целью обеспечения того, чтобы доступ к традиционным знаниям, связанным с генетическими ресурсами, носителями которых являются коренные и местные общины, осуществлялся с предварительного и обоснованного согласия или одобрения и при участии данных коренных и местных общин. Согласования также требуют условия, на которых предоставляется доступ к генетическим ресурсам.
|
|
|
В рамках Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС) в 2011 году прошел очередной раунд переговоров по возможным поправкам в положения о патентной защите Соглашения ТРИПС. Перспективной представляется инициатива ЕС и Швейцарии, касающаяся раскрытия происхождения или источника генетических ресурсов и ассоциируемых традиционных знаний в патентных заявках <1>.
--------------------------------
<1> WIPO/GRTKF/IC/11/10, WIPO/GRTKF/IC/8/11.
Как в рамках иных проблем, возникающих в связи с негативными эффектами использования патентов, наиболее распространенными мерами, направленными на достижение баланса между интересами правообладателей и соблюдением прав человека, остаются принудительная лицензия и требование о максимально полном раскрытии информации в патентной заявке.
|
|
|
Следует подчеркнуть, что подход к решению ряда проблем, связанных с соблюдением прав человека в сфере патентного права, до сих пор остается неочевидным. Неизбежным следствием интеграции прав человека в патентное право является правовая неопределенность, а обеспечение максимально прозрачного регулирования с исчерпывающим перечнем защищаемых прав и предлагаемых правовых решений применительно к такой сфере, как права человека, вряд ли возможно. Требуют решения также и концептуальные проблемы, касающиеся установления корректного и понятного соотношения между патентным правом, с одной стороны, и защитой публичных интересов, требований морали и прав человека - с другой <1>.
--------------------------------
<1> Тесную взаимосвязь между патентным правом и правами человека, которые напоминают нам о необходимости учитывать публичные интересы, а также связанные с этим проблемы раскрыл в своей статье "Ограничения прав человека в патентном праве" профессор факультета права Лувенского университета (Бельгия) Гиртруи Ван Оверваль (Geertrui Van Overwalle). См.: Van Overwalle G. Human Rights' Limitations in Patent Law // Intellectual property and human rights: a paradox. Ed. by Willem Grosheide. Edward Elgar Publishing, 2010. P. 236 - 271. В том же сборнике опубликована любопытная статья американского ученого Рошеля Купера Дрейфуса (Rochelle Cooper Dreyfuss), в которой излагаются исторические, экономические и структурные причины формирования "риторики парадокса". См.: Dreyfuss R.C. Patents and human rights: where is the paradox? // Intellectual property and human rights: a paradox. Ed. by Willem Grosheide. Edward Elgar Publishing, 2010. P. 72 - 96.
|
|
|
§ 2. Дуализм содержания и формы:
правовая аксиома в новых условиях
В нашей юридической литературе до сих пор
принято расчленять художественное произведение
на содержание и форму. Такая "анатомия"
художественного произведения примитивна и
недостаточна для объяснения таких правовых явлений,
как "авторство", "плагиат", "перевод",
"новое, творчески самостоятельное произведение" и т.д.
Структура литературного произведения, да и любого
произведения, сложнее, и для права очень важно
вскрыть эту структуру и показать правовое значение
каждого из ее элементов.
Владимир Яковлевич Ионас <1>
--------------------------------
<1> Ионас В.Я. Критерий творчества в авторском праве и судебной практике. М.: Юрид. лит., 1963. С. 27.
...Сегодня разрыв между авторским правом и
|
|
|
литературной мыслью является поразительным.
Авторское право полагается на проведение границ
между произведениями, говорит о том,
где один текст начинается, а другой заканчивается.
Однако современная литературная мысль подчеркивает,
что тексты обусловливают и определяют друг друга,
и поэтому становится трудно отстаивать понятие
четких границ между текстами.
Марк Роз <1>
--------------------------------
<1> Rose M. Authors and Owners: The Invention of Copyright. London, 1993. P. 3.
Дуализм формы и содержания произведения в авторском праве является фактически аксиомой. Мы находим этот дуализм в части четвертой Гражданского кодекса РФ в виде универсального требования к обнародованным и необнародованным произведениям быть выраженными в какой-либо объективной форме (п. 3 ст. 1259). Ранее аналогичное требование содержалось в п. 2 ст. 6 Закона РФ от 9 июля 1993 года N 5351-1 "Об авторском праве и смежных правах". В зарубежных странах для обозначения данного принципа используются преимущественно понятия "идея" и "выражение" (die Idee и der Ausdruck, 
и l'expression, idea и expression).
В праве Европейского союза приоритет формы закреплен первоначально в Директиве Совета Европейского сообщества от 14 мая 1991 года N 91/250/ЕЭС о правовой охране компьютерных программ, а затем в ее новой редакции - Директиве Европейского парламента и Совета от 23 апреля 2009 года N 2009/24/EC о правовой охране компьютерных программ. Пункт 2 ст. 1 идентичен в обеих редакциях Директивы: "Правовая охрана, в соответствии с настоящей Директивой, будет предоставляться выражению компьютерной программы в любой форме. Идеи и принципы, лежащие в основе любой части компьютерной программы, в том числе в основе ее интерфейсов, согласно настоящей Директиве, не охраняются авторским правом".
На международном уровне существование объекта в некоторой форме как условие его защиты авторским правом закреплено в Соглашении по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС) 1994 года, которое распространяет защиту авторских прав только на выраженные в объективной форме результаты творчества, но не на идеи, процессы, методы работы или математические концепции как таковые (п. 2 ст. 9). Вслед за ТРИПС Договор ВОИС по авторскому праву 1996 года устанавливает авторско-правовую охрану только в отношении "формы выражения" (ст. 2).
И речь, естественно, не идет о том, что право охраняет бессмысленные нагромождения букв. Точно так же, как кусок мрамора, до тех пор пока из него не будет высечена скульптура, не является объектом авторских правомочий. Понятие формы в авторском праве означает не что иное, как реализацию, выражение идеи. Буквы должны сложиться в слова, а слова в осмысленные фразы, куску мрамора необходимо придать такую форму, которая превратила бы его из природного объекта в объект культуры. Габриэль Феликсович Шершеневич выразил данную мысль следующим образом: "Продукт духовного творчества должен быть облечен в известную внешнюю форму, через посредство которой он мог бы сделаться доступным для других и в которой получил бы закрепление. Пока мысль не проявилась вовне, она не может составлять объекта авторского права, потому что не имеет необходимой внешней формы" <1>. В том же ключе Михаил Владимирович Гордон, потомственный юрист, известный специалист по гражданскому праву советского периода, определяет объект авторского права: "Объектом авторского права следует считать не просто работу автора и не идеи, выраженные автором, а произведение как комплекс идей и образов, получивших свое объективное выражение в готовом труде. Если результат работы не приводит к созданию особого, выраженного вовне объекта, то не может быть применена и система защиты, характерная для авторского права" <2>.
--------------------------------
<1> Шершеневич Г.Ф. Авторское право на литературные произведения. С. 159.
<2> Гордон М.В. Советское авторское право. М.: Юрид. лит., 1955. С. 59.
Значение разделения на форму и содержание заключается в том, что именно таким образом формируется предметная область как авторского, так и патентного права. Только в первом случае защищается форма, а во втором - идеи. Поскольку то, что не является предметом защиты, может использоваться свободно, можно сказать, что дуализм формы и содержания отвечает также за разграничение сфер частного права и общественного достояния.
Так, немецкий философ Иоганн Готлиб Фихте (Johann Gottlieb Fichte), который одним из первых предложил различать для правовых целей форму и содержание произведения <1>, был убежден, что абсолютно невозможно, чтобы кто-либо воспринял чужие идеи, не изменив при этом их формы. Тогда как идеи автора находятся в "совместной собственности" (gemeinschaftliches Eigenthum) автора и читателя, форма идей является "исключительной собственностью" (ausschliessendes Eigenthum) писателя <2>.
--------------------------------
<1> Свои основные идеи, касающиеся обоснования авторского права, Фихте изложил в небольшой полемической статье "Доказательство незаконности перепечатывания книг. Обоснование и парабола", которая была опубликована в 1791 году в Берлинском ежемесячном журнале.
<2> Fichte J.G. Beweis der 
des 
. Ein 
und eine Parabel // Johann Gottlieb Fichte's 
werke. Vol. 8. Veit und Comp., 1846. S. 227.
Отделение идеи от ее выражения означает переход от конкретного к абстрактному. Проблема заключается в том, что только в упрощенной модели такой переход осуществляется в один шаг. Опыт показывает, что смысловые коннотации имеют множество градаций. Такие детали законодательство оставляет вне рассмотрения, подразумевая самопонятность различения содержания и формы. Точно так же и правовая доктрина совсем не часто проблематизирует исходное деление на содержание и форму. Например, Э.П. Гаврилов полагает достаточным выделение среди юридически значимых элементов произведения его внутренней формы (образов) и внешней формы (языка) <1>. Владимир Яковлевич Ионас, выдающийся специалист по авторскому праву советского периода, был одним из немногих, кто настаивал на том, что сведение структуры произведения к форме и содержанию является не более чем упрощением, которое приносит мало пользы для решения практических проблем. Опираясь на исследования по теории литературы и психологии творчества, В.Я. Ионас, в частности, приходит к выводу, что система образов произведения, а также его оригинальный сюжет являются предметом авторско-правовой защиты: "Оригинальный сюжет составляет неотделимый элемент образной системы произведения и вместе с ней разделяет ее юридическую судьбу. Образная система - существенный элемент произведения, поэтому и заимствования оригинального сюжета сводятся к заимствованию образов, а не только сюжета самого по себе. Такое заимствование требует согласия автора оригинала" <2>. Важно подчеркнуть, что В.Я. Ионас четко ограничивал компетенцию права: речь не идет о самостоятельном, собственно правовом взгляде на структуру произведения, а только об осознанном выборе между разными точками зрения, которые юрист находит в литературоведческих работах <3>. Очень возможно, что причина столь нетипичного для юриста подхода к проблеме формы и содержания кроется в биографии В.Я. Ионаса, который, помимо правового отделения, учился также на историко-филологическом и философском факультетах Петроградского университета.
--------------------------------
<1> Гаврилов Э.П. Советское авторское право: основные положения. Тенденции развития. М.: Наука, 1984. С. 88, 89. См. также: Гаврилов Э.П. Авторское право и содержание произведения // Патенты и лицензии. 2009. N 7. С. 28 - 31.
<2> Ионас В.Я. Произведения творчества в гражданском праве. М.: Юрид. лит., 1972. С. 41.
<3> См.: Ионас В.Я. Критерий творчества в авторском праве и судебной практике. М.: Юрид. лит., 1963. С. 27.
Теория литературы не стоит на месте и развивается вместе с самой литературой и искусством. Все более тесная связь между произведениями и информационными технологиями ставит перед правом новые вопросы, решение которых требует обращения к авторитетным позициям современных литературоведов и искусствоведов. Но именно этого как раз и не происходит - мы может констатировать, что и в теории, и в судебной практике юристы продолжают опираться на понятия и методологические приемы, которые были заимствованы из теории литературы в период становления последней. В сложившейся ситуации крайне актуальным представляется осмысление базового дуализма формы и содержания в новом информационном контексте с привлечением теоретических достижений профессионалов из смежных областей знания (языкознания, литературной и художественной критики, истории литературы и искусства и т.д.). Мы полностью солидарны с общей установкой, которую формулирует А.В. Кашанин в самом начале своего замечательного исследования "Развитие учения о форме и содержании произведения в доктрине авторского права. Проблема охраноспособности содержания научных произведений": "...Как и любая научная теория, учение о форме и содержании произведения было сформулировано в определенном рациональном контексте с целью преодоления специфических затруднений, с которыми столкнулась доктрина авторского права на определенной стадии развития. В этом смысле оно конкретно-исторично, является "плодом" своего времени и несет на себе характерные для него ограничения, а потому не может существовать вне конкуренции с иными исследовательскими программами и быть поставлено в привилегированное положение, освобождающее его от периодических проверок на адекватность системе развивающегося научного знания" <1>.
--------------------------------
<1> Кашанин А.В. Развитие учения о форме и содержании произведения в доктрине авторского права. Проблема охраноспособности содержания научных произведений // Вестник гражданского права. 2010. N 2. С. 68.
Авторское право обычно не противопоставляют свободе слова, т.е. свободе выражать свои мысли. Тот факт, что авторское право защищает только определенным образом выраженные идеи и распространяет свое действие на факты и идеи как таковые, кажется достаточной гарантией конституционных свобод. Однако на деле ситуация не выглядит столь безобидной. Можно свободно мыслить и свободно излагать факты, однако однажды выраженная мысль автоматически получает правовую защиту. Отстаивая тезис о том, что авторское право является препятствием для свободы слова, английские ученые-юристы Роберт Бьюрелл (Robert Burrell) и Аллисон Колеман (Allison Coleman) приводят следующие три аргумента. Во-первых, вызывает сомнение утверждение о том, что одну и ту же мысль можно выразить разными способами. Как правило, альтернативная формулировка меняет смысл, и, следовательно, говорить об идентичности сообщения некорректно. Во-вторых, даже если допустить, что равноценная альтернатива существует, отыскать ее могут не все, в то время как свобода слова гарантирована как раз каждому. Наконец, свободно выражать свои мысли означает свободу убеждать, а убедительной бывает только та речь, которая подкрепляется доказательствами, включая воспроизведение материала, охраняемого авторским правом <1>. В отличие от европейского права, в котором толкование дуализма формы и содержания осуществляется главным образом на доктринальном уровне, в американском авторском праве существует особая "доктрина слияния" (merger doctrine), основанная на прецедентах. Ее суть заключается в том, что в случае невозможности отделить форму от содержания, то есть когда выразить идею можно только одним способом, авторско-правовая защита в целях предотвращения монополизации идей не предоставляется.
--------------------------------
<1> См.: Burrell R., Coleman A. Copyright Exceptions: The Digital Impact. Cambridge University Press, 2005. P. 21 - 22.
Бернард Галлер (Bernard A. Galler), американский математик, один из основателей кибернетики, дал следующую оценку дихотомии "идея - выражение" применительно к программному обеспечению: "Специалисты в компьютерных науках и программисты при разработке программы или системы не делают различия между "идеей" и "выражением"; это чисто правовое различие... Вместо того чтобы обозначать каждый отдельный аспект идеей или выражением, дизайнер создает иерархию выбора. Такую иерархию часто называют "деревом", в котором каждый узел дерева разветвляется в определенное число дальнейших выборов на следующем уровне. Если юристы хотят называть каждый узел дерева идеей, то это их дело и связано с их особыми целями, но это не будет иметь под собой какой-либо технической основы" <1>. Довольно резкое высказывание Б. Галлера не стоит недооценивать, имея в виду отсутствие правовых знаний, - ученый не только многие годы выступал в качестве эксперта по судебным делам, касающимся патентной охраны компьютерных программ, но и руководил Институтом патентования компьютерных программ (Software Patent Institute).
--------------------------------
<1> Galler B.A. Software and Intellectual Property Protection: Copyright and Patent Issues for Computer and Legal Professionals. Westport, Quorum Books, 1995. P. 21.
Поскольку приведенное высказывание относится к середине 90-х годов прошлого столетия, имеет смысл обратиться к тому, каким образом справляется с описанной проблемой современное право. Приведем в пример решение Большой палаты Суда справедливости Европейского союза от 2 мая 2012 года по делу C-406/10, которое рассматривалось на основании преюдициального запроса канцелярского подразделения Высшего суда справедливости Англии и Уэльса. Запрос был сделан английским судом в 2010 году в контексте судебного спора между компаниями SAS Institute Inc. и World Programming Ltd., касающегося нарушения авторских прав SAS Institute Inc. на компьютерные программы и сопроводительную документацию к базам данных. Английский суд изложил свои преюдициальные вопросы крайне подробно, но, если характеризовать проблему в целом, она заключается в выяснении условий законности создания путем декомпилирования (т.е. без использования исходного кода оригинальной программы) компьютерной программы с тем же основным набором функций, что и оригинальная программа.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 204; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!