Классическая эмпирическая психология
Необходимо, хотя бы в нескольких словах, охарактеризовать эмпирическую психологию, которая представляла доминирующее направление в психологии первой половины XIX столетия. В результате усиливаются течения в психологии, которые назывались эмпирическими. Напомню, что основателем эмпиризма был Д.Локк (1690) [156]. Представляется полезным напомнить современному читателю, что эмпирическая была вовсе не то, что ассоциируется со словом "эмпирический" сегодня. Эмпирическая психология настаивала на том, что идеи возникают в опыте. В этом смысле и использовалось название - эмпирическая, опытная психология. Эмпирическая психология утверждала, что необходим переход от рассуждений о душе к изучению душевных явлений. Но было бы большим заблуждением полагать, будто эмпирическая психология занималась эмпирическим изучением психических явлений. Этого, разумеется, не было. И поэтому чрезвычайно широко распространенное убеждение, согласно которому в эмпирической психологии использовалась интроспекция как метод добывания эмпирических фактов, оказывается мифом. Эмпирическая психология как разновидность психологии философской не нуждалась в опытных исследованиях: данные, полученные с помощью самонаблюдения (эпизодического, бессистемного, неконтролируемого), использовались как подтверждающие примеры, не более того. Это была, повторим, классическая философская психология. На это проницательно указал в блестящем очерке "Развитие экспериментальной психологии" П.Фресс: "Оставаясь эмпирической в отношении источника идей, вся эта школа развивает психологию своим анализом психической жизни, который всем еще обязан проницательности философа, склонного к созданию стройных систем" [298, c.18]. Итак, констатируем, что эмпирическая психология вовсе не была эмпирической наукой в современном смысле слова.
|
|
|
Разумеется, здесь нет возможности дать анализ эмпирической психологии. Остановимся лишь на некоторых моментах, имеющих, на наш взгляд, непосредственное отношение к превращению психологии в науку. "XIX век является веком триумфа ассоцианизма. Закон ассоциаций рассматривался как основное явление душевной жизни.
В ассоцианизме видели теорию, которую можно применить к вопросам политики, морали, воспитания" [95, c.135]. Ассоциативная эмпирическая психология в Англии была представлена такими именами, как Томас Браун, Джеймс Милль, Джон Стюарт Милль, Герберт Спенсер, Александер Бэн. Важно подчеркнуть, что в работах Д.С.Милля и Г.Спенсера произошло соединение ассоциационизма с позитивизмом.
В доктрине ассоциационизма предполагалось, что единственным методом исследования духа (напомним, книга Т.Брауна называлась "Лекции по философии человеческого духа", а главный труд Джеймса Милля "Анализ явлений человеческого духа") полагалось самонаблюдение. Т.Браун выдвинул аналогию, которая использовалась многими исследователями, разрабатывавшими психологию. В начале XIX столетия бурно развивалась химия. Если в предшествующих исследованиях пытались строить "механику" ассоциаций, то Браун предложил в качестве модели химию. Брауном была предложена идея виртуального анализа в психологии. "Как в химии качества отдельных ингредиентов сложного тела не узнаются нами в качествах самого сложного тела, так и в своеобразной химии духа сложное чувство, происходящее от первичных чувств через ассоциацию, на первый взгляд имеет мало сходства с составными его частями как существующими первоначально в элементарном состоянии, так что требуется напряженная сосредоточенность мысли, чтобы разложить и разделить на част совокупность, которая могла составиться раньше в продолжение нескольких лет. Что делает химик по отношению к материи, то же самое делает интеллектуальный аналитик по отношению к духу. В отличие от анализа в других науках, которые имеют дело с веществом, анализ в отношении духа не может дать реального расчленения психических явлений: самое сложное чувство есть всегда одно чувство, нет половины чувства радости или скорби" [95, c.137]. Джеймс Милль в 1829 году публикует книгу "Анализ явлений человеческого духа", которая оценивается "как наиболее прямолинейная и бескомпромиссная реализация механистического подхода к психике с позиций "жесткого" ассоцианизма" [340, c.181]. Дж.Милль, как и Браун, считает интроспекцию единственным средством, позволяющим исследовать сознание. В отличие от Т.Брауна, Дж.Милль строит не умственную химию, а механику. Ментальные образования представляют собой соединения по типу механики. Сын Дж.Милля, Джон Стюарт Милль вернулся к идеям Брауна о ментальной химии (на работах Д.С.Милля мы остановимся особо, т.к. работы Д.С.Милля - в первую очередь "Система логики" - оказали на формирование психологии как науки значительное методологическое влияние. См. разд. 3.1.6.).
|
|
|
|
|
|
Отметим, что в английском ассоциационизме сложилось устойчивое представление (а английская эмпирическая психология имела высокий авторитет - Д.С.Милль и Г.Спенсер были "властителями дум" в первой половине девятнадцатого столетия), что психология может развиваться по образцу какой-то из естественных наук: физики, механики, химии. Образец дает общую схему, эскиз, а конкретные данные дает самонаблюдение. Самонаблюдение "контролирует" и "сцепление" психологических понятий (для того, чтобы полученная картина была достоверной): метод, использованный Вольфом, продолжает работать в психологии.
|
|
|
В заключение этого раздела обратим внимание на одну особенность ассоциационизма, подмеченную М.Г.Ярошевским. Речь идет об афизиологизме. "Ассоциативное направление, включая примыкавшие к нему концепции Гербарта (и другого немецкого философа - Бенеке), выступило в первой половине прошлого века как афизиологическое. Этим оно существенно отличалось от ассоцианизма XVII-XVIII вв., пафос которого состоял в том, чтобы объяснить связь и смену психических явлений объективной динамикой телесных процессов, понимавшейся сперва по типу механики, затем акустики (учения о вибрациях)" [340, c.183]. Ассоциации стали пониматься в психологии первой половины XIX века как имманентный принцип сознания. То, что в английской психологии и у И.Гербарта выступила проблема закономерностей душевной деятельности (которые не могли сводиться к физиологическим, в силу упоминавшейся афизиологичности концепций), явилось важнейшей предпосылкой выделения психологии. Наличие собственных законов – обязательное условие самостоятельности науки. Методологический анализ этого вопроса, как мы увидим, был осуществлен Д.С.Миллем.
Огюст Конт
О.Конт (1798-1857), как хорошо известно, не только не был психологом, но и скептически относился к возможностям психологии как науки. Именно контовская критика, как можно полагать, стимулировала выделение психологии в самостоятельную науку.
О.Конт сформулировал "закон интеллектуальной эволюции человечества, или закон трех стадий": "Согласно моей основной доктрине все наши умозрения, как индивидуальные, так и родовые, должны неизбежно пройти, последовательно, через три различные теоретические стадии, которые смогут быть здесь достаточно определены обыкновенными наименованиями теологическая, метафизическая и научная... Первая стадия, хотя сначала необходимая во всех отношениях, должна отныне всегда рассматриваться как чисто предварительная; вторая представляет собой в действительности только видоизменение разрушительного характера, имеющее лишь временное назначение - постепенно привести к третьей; именно на этой последней, единственно вполне нормальной стадии, строй человеческого мышления является в полном смысле окончательным" [131, с.10]. Итак, научность в первой половине XIX столетия наполняется новым содержанием. О.Конт едко, остроумно критикует теологическую и метафизическую философию. В качестве основного признака положительной, позитивной стадии развития формулируется "закон постоянного подчинения воображения наблюдению". "Умозрительная логика до сих пор представляла собой искусство более или менее ловко рассуждать согласно смутным принципам, которые будучи недоступными сколько-нибудь удовлетворительному доказательству, возбуждали постоянно бесконечные споры. Отныне она признает, как основное правило, что всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта, не может представлять никакого реального и понятного смысла. Принципы, которыми она пользуется, являются сами не чем иным, как действительными фактами, но более общими и более отвлеченными, чем те, связь которых они должны образовать. Каков бы ни был, сверх того, рациональный или экспериментальный метод их открытия, их научная сила постоянно вытекает исключительно из их прямого или косвенного соответствия с наблюдаемыми явлениями. Чистое воображение теряет тогда безвозвратно свое былое первенство в области мысли и неизбежно подчиняется наблюдению (таким путем создается вполне нормальное логическое состояние), не переставая, тем не менее, выполнять в положительных умозрениях столь же важную, как и неисчерпаемую, функцию в смысле создания или совершенствования средств как окончательной, так и предварительной связи идей. Одним словом, основной переворот, характеризующий состояние возмужалости нашего ума, по существу, заключается в повсеместной замене недоступного определения причин в собственом смысле слова - простым исследованием законов, т.е. постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями. О чем бы ни шла речь, о малейших или важнейших следствиях... мы можем действительно знать только различные взаимные связи, свойственные их проявлению, не будучи никогда в состоянии проникнуть в тайну их образования" [131, c.17]. О.Конт выступал, что важно подчеркнуть, против абсолютизации роли опыта: "После того, как подчинение воображения наблюдению было единодушно признано, как первое основное условие всякого здорового научного умозрения, неправильное толкование часто приводило к тому, что стали слишком злоупотреблять этим великим логическим принципом, превращая реальную науку в своего рода бесплодное накопление несогласованных фактов, присущее которому достоинство могло бы состоять только в его частичной точности. Важно, таким образом, хорошо понять, что истинный положительный дух, в основе, не менее далек от эмпиризма, чем от мистицизма; именно между этими двумя одинаково гибельными ложными путями он должен всегда прокладывать себе дорогу..." [131, c.19]. Наука, согласно Конту, заключается именно в законах: факты, как бы точны и многочисленны они ни были, являются лишь сырым материалом. Предвидение возможно лишь на основе знания законов. Основные положения позитивизма быстро распространились благодаря трудам самого Конта и его сподвижников - Джона Стюарта Милля и Герберта Спенсера.
Остановимся на взглядах Конта на психологию. Во-первых, Конт отвергает возможность интроспекции. Наблюдение человека за своими умственными процессами уподобляется Контом "человеку, который в окно пытается увидеть себя, идущим по улице". Как писал об этом Д.С.Милль, Конт "полагал, что наш ум в состоянии наблюдать все другое, кроме себя самого, что мы не в силах наблюдать свое наблюдение и рассуждение во время самих процессов; и если бы захотели сделать это, то внимание к самому рефлексу уничтожило бы его объект, остановив собою наблюдаемый процесс" [183, c.59]. (О критике Контом метода самонаблюдения см. в разд. 3.2.2.). Во-вторых, о психологии Конт везде высказывается с явным пренебрежением. Оно вызвано тем, что, согласно вышеприведенному закону трех стадий, психология явно находится на второй, метафизической стадии. Следовательно, на звание позитивной науки претендовать не может. В-третьих, в классификации наук, разработанной Контом, психологии вообще не находится места. "Изучение умственных явлений или, как он выражается, интеллектуальных и нравственных отправлений, помещено у него под рубрикой биологии, но и то как ветвь физиологии" [183, c.58]. Примечательно, на наш взгляд, что для исследования "интеллектуальных и нравственных отправлений" Конт предлагал френологию. Как об этом писал Джон Стюарт Милль: "Стыдно сказать: - френологию!" [183, c.60]. Примечательно, собственно говоря, то обстоятельство, что Конт чувствовал: психологии необходима естественнонаучная "привязка". Конт увидел ее в анатомии мозга.
Нам представляется верным вывод Д.С.Милля: "Поэтому, не отрицая той помощи, какую изучение мозга и нервов в состоянии оказать психологии (а оно принесло и принесет еще большую помощь), мы можем утверждать, что Конт не сделал ничего для установки положительного метода в науке духа" [183, c.61]. Вместе с тем, мы можем утверждать, что косвенно Конт повлиял на психологию, причем очень сильно. В первую очередь тем, что, фактически, из контовской критики психологии вытекала задача разработки позитивного метода в психологии. Конт оставил "на долю своих преемников - Бэна и Спенсера, отнесшихся к предмету с двоякой точки зрения: психологической и физиологической - развитие психологической ветви положительного метода, равно как и самой психологии" [183, c.61].
У психологии, "обиженной" О.Контом, должны были найтись защитники. И они, конечно, нашлись.
Джон Стюарт Милль
Д.С.Милль (1806-1873), сын Джеймса Милля, оказал огромное влияние на развитие психологической науки своей "Системой логики" (1843) [180, 181, 184]. Д.С.Миллем была разработана методология "индуктивных наук", которой так или иначе руководствовались не только современники, но и представители следующего поколения, которым и было суждено сделать психологию самостоятельной наукой.
Знаменитое сочинение Д.С.Милля "Система логики силлогистической и индуктивной: Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования"[184] действительно изменило интеллектуальный климат XIX столетия. Как писал Г.Риккерт, "Д.С.Милль первый сделал попытку создать систематическую логику наук о духе" [234, c.193]. "Изучая приемы исследования в области точных наук, Милль хотел узнать не столько то, как совершались научные открытия в этих областях науки, сколько то, каким образом исследователи сами приходили к убеждению и убеждали других в том, что их заключения правильны. Изучив, в чем видят здесь критерий истинности и каковы принципы доказательства, Милль и задался целью формулировать их так, чтобы они могли прилагаться к положениям политики, этики, истории, психологии... В действительности у Милля обзор научных методов должен был служить всего лишь введением к шестой книге его "Системы логики" - к логике нравственных наук" [185, c.311-312]. К сожалению, здесь нет возможности хотя бы обозначить те методологические положения, которые без преувеличения составили "руководство для желающих преуспеть в науках". В качестве примера сошлемся лишь на то, что Г.Т.Фехнер, разработавший в своих "Основах психофизики" специальные психофизические методы (метод истинных и ложных случаев, метод границ, метод минимальных изменений), явно руководствовался миллевским описанием четырех "методов опытного исследования" [234]. Можно сказать, что "Система логики" открыла новую эру в науке, когда философские соображения о методах и средствах научного исследования выделились в специальную дисциплину - предшественницу научной методологии.
В шестой книге, о которой уже упоминалось, как нам представляется, сделан еще один необходимый шаг, без совершения которого выделение психологии в качестве самостоятельной науки произойти не могло. Д.С.Милль, полемизируя с Контом, приходит к очень важному выводу: "остается бесспорным, что между духовными состояниями существуют единообразия последовательностей и что единообразия эти можно устанавливать при помощи наблюдения и опыта" [234, c.774]. Милль отмечает, что предметом психологии служат единообразные последовательности - законы духа, одни из которых имеют более общий характер, другие более частный. Милль признает связь психических явлений с нервными, физиологическими состояниями. И делает вывод, имеющий, на наш взгляд, решающее значение: "Таким образом, последовательностей психических явлений нельзя вывести из физиологических законов нервной системы; а потому за всяким действительным знанием последовательностей психических явлений мы должны и впредь (если не всегда, то, несомненно, еще долгое время) обращаться к их прямому изучению путем наблюдения и опыта. Так как, таким образом, порядок наших психических явлений приходится изучать на них самих, а не выводить из законов каких-либо более общих явлений, то существует, следовательно, отдельная и особая наука о духе" [234, c.774-775]. Эту программу, связанную с обоснованием самостоятельности психологии было суждено выполнить Вильгельму Вундту. К описанию того, как была осуществлена эта миссия, мы переходим. Но прежде необходимо ответить на вопрос, который, возможно, возник у читателя - профессионального психолога. Даже в учебниках отмечается, что возникновению психологии как самостоятельной науки предшествовали успехи физиологии органов чувств и психофизики. В настоящем тексте об этом практически ничего еще не сказано, а раздел, посвященный Вундту - создателю научной психологии, близок. Дело в том, что книга посвящена не описанию истории психологии. Действительно, физиология ощущений и психофизика способствовали выделению психологии. Но это влияние было косвенным. Ни Гельмгольц, ни Вебер, ни Фехнер психологией не занимались. Они много сделали для разработки методов и методик в смежных для психологии областях. Каждый из прекрасных ученых и тонких исследователей решал свои научные задачи. Психология позаимствовала, "аннексировала" эти научные проблемы и методы их решения, переосмыслив результаты в свете предмета научной психологии. (Об этом см. в разделе, посвященном методу эксперимента в научной психологии 3.3.). Психофизика Фехнера находилась "в другой плоскости", нежели психология как наука. Уильям Джемс очень ярко описал отношение фехнеровской психофизики к психологии: "Книга Фехнера была отправной точкой новой литературы, которая по тонкости и доскональности не имеет себе равных, но психологический выход которой по скромному мнению автора, пишущего эти строки, равен нулю"(цит. по [28]). "В другом месте он охарактеризовал Фехнера и его психофизику следующим образом: "Если когда-нибудь существовал "пещерный идол", то фехнеровская Massformel и представление о ней как окончательном "психофизическом законе" станет таким "пещерным идолом". Сам Фехнер был германским Gelernter идеального типа, мистиком и экспериментатором, дерзким и скромным, лояльным как к фактам, так и к теории. Но было бы ужасно, если бы даже такой милый старик, как Фехнер, сумел навеки оседлать нашу Науку своими нудными капризами и в мире, изобилующем куда более достойными внимания объектами, принудить всех будущих ученых продираться не только через трудности своих собсвенных работ, но и через бескрайнюю пустыню работ, написанных в его опровержение. Те, кто хочет, могут раскопать эту отвратительную литературу; она обладает "дисциплинарной ценностью", но я бы никогда не упомянул ее даже в сноске. Самое забавное во всей этой истории, что критики Фехнера, наголову разбив его теории и не оставив от них камня на камне, считали обязательным в заключение сказать, что тем не менее Фехнеру принадлежит неувядаемая слава, так как он впервые сформулировал эти теории и тем самым превратил психологию в точную науку.
"Наш герцог сокрушил врага
Хвала ему и честь!"
Вдруг юный Петеркин спросил:
"А толк в той битве есть?"
"Не знаю... не могу сказать," -
Глашатай отвечал.
"Но был такой великий шум,
Что всяк его слыхал!"
Читатель, конечно, понимает, что автор не согласен с Джемсом"(цит. по [28]). Эдвин Боринг, длинная цитата из книги которого была приведена выше, считает, что без Фехнера или без того, кто неизбежно занял бы его место, все равно появилась бы экспериментальная психология. И в этом он абсолютно прав, потому что Фехнер психологом не был. А у Фехнера "была плодотворная идея, которая проросла и дала обильные всходы. И ее развитие еще не закончилось" [28, c.32].
Уильям Джемс, язвительное замечание которого было приведено выше, по своему был совершенно прав: для психологии как науки, которая должна описывать человеческую душу, поток сознания, измерения, подобные фехнеровским имеют действительно невеликое значение. Поэтому вряд ли можно считать Фехнера или Вебера прямыми предшественниками научной психологии.
Хочется закончить этот раздел словами восхищения. Восхищают "люди науки" (если воспользоваться выражением Френсиса Гальтона), чьими трудами и фантастической энергией была создана психология. Люди, которые блистали талантами, были разносторонне одаренными, помимо научных дарований были прекрасными писателями, причем фантастически плодовитыми. Биография многих похожа на увлекательный роман... Скажем только о Фехнере, "обиженном" Джемсом в цитированном выше отрывке. Возможно, это позволит лучше представить современному психологу масштаб деятельности ученых прошлого века, да и просто оценить трудолюбие и научную добросовестность. Одно из многочисленных исследований Фехнера по психофизике: "в двух, продолжавшихся каждая по 32 дня, сериях опытов с подниманием тяжестей общее число отдельных подниманий составило в каждой серии 24576" [232, c.312]. Кто из современных психологов и испытуемых-студентов готов к таким подвигам во имя науки? Романтики от науки в девятнадцатом веке совершали их с легкостью, "просто" делая свое дело: раз наука должна основываться на фактах, она их получит... Да и научная продуктивность у большинства ученых прошлого века была фантастической... Густав Теодор Фехнер был вначале врачом, затем стал физиком, потом профессором физики. Опубликовал ряд выдающихся, по свидетельству П.Фресса, работ о дополнительных цветах и количественных измерениях электрических токов. Проводя оптические исследования, частично потерял зрение и "в результате нервной депрессии" он оставляет физику и приходит к психофизике. В течение всей своей научной карьеры Фехнер публикует философские труды, в которых пытается доказать единство, тождественность духа и материи. Из научных трудов на русском была опубликована его книга "Жизнь после смерти" [292]. И теперь читателя, наверное, уже не удивит, что Густав Теодор Фехнер был еще и литератором - правда, юмористические произведения (имеющие характер безобидной сатиры) он публикует под псевдонимом Dr.Mises. Еще он создал экспериментальную эстетику. А его концепция "духа земли" в свете научных концепций конца двадцатого века выглядит вполне современно... Впрочем, мы явно увлеклись.
Вильгельм Вундт
Вильгельм-Макс Вундт (1832-1920) "был одновременно первым психологом и первым мэтром этой новой дисциплины" [298, c.31]. Причем "первым психологом" В.Вундт оказался вполне осознанно. В предисловии к первому изданию "Оснований физиологической психологии" Вундт в марте 1874 года писал: "Предлагаемый публике труд имеет целью ограничение новой области в науке. Я хорошо сознаю, что моя попытка может быть сочтена преждевременною. В самом деле, даже анатомо-физиологические основания излагаемой науки еще не достаточно утверждены, а экспериментальная разработка психологических вопросов едва лишь начата. Но известно, что ориентировка в действительном состоянии науки, хотя бы только возникающей, есть лучшее средство для выполнения существующих в ней пробелов. Чем несовершеннее будет в этом отношении моя попытка, попытка, надо сказать, первая, тем скорее она вызовет труды ее дополняющие и исправляющие. Кроме того именно в этой области решение многих проблем существенно зависит от связи их с фактами, которые на первый взгляд часто кажутся не имеющими сюда никакого отношения, так что только ближайшее рассмотрение этих проблем может показать верный путь к их разрешению" [51, c.III].
Вильгельм Вундт предпринял попытку построения физиологической психологии. Хотя Вундт является основателем научной психологии, что практически никем не оспаривается, вокруг имени ученого и его трудов существует много легенд, недоразумений, да и просто неправедных оценок. Безусловно, многочисленные исследования В.Вундта заслуживают специального историко-методологического анализа. Да и сам "отец научной психологии" заслуживает научной биографии... Остановимся (с нескрываемым сожалением) лишь на некоторых моментах.
Вундт подчеркивает, что его работа представляет собой опыт соединения двух наук, которые, имея общий предмет, достаточно долго шли различными путями. Физиология имеет задачей изучение жизненных явлений, которые воспринимаются нашими внешними чувствами. В психологии человек непосредственно рассматривает свой внутренний мир и старается привести в связь явления, представляемые этим внутренним опытом.
"Мы называем нашу науку физиологическою психологией, потому что она есть психология, изучаемая с физиологической точки зрения" [51, c.2]. В этой науке психологическое самонаблюдение идет "рука об руку" с методами экспериментальной физиологии. "Если иметь в виду главным образом самостоятельность метода, то нашу науку можно назвать экспериментальной психологией, в отличие от психологии, основанной исключительно на самонаблюдении" [51, c.2]. Вундт указывает, что ядром новой науки послужили две области: ощущения, представляющие собой психологический факт, непосредственно зависящий от известных внешних условий, и произвольное движение, факт физиологический, причины которого могут быть познаны только самонаблюдением.
Необходимо сказать, что Вильгельм Вундт достаточно противоречивый, эклектический мыслитель. Поэтому легко выстраиваются упрощенные схемы, которые не оправдываются при знакомстве с текстами. Сам Вундт был проницательным психологом, отдававшим себе отчет в реальной сложности объекта психологии, поэтому сводить его взгляды к примитивной модели вряд ли правомерно. Да и 53735 страниц вундтовских трудов (по подсчетам Эдвина Боринга [357]) к этому не располагают.
Известно, что Вундт окончил медицинский факультет, отказался от карьеры практикующего врача, начал заниматься исследовательской деятельностью в области физиологии в Гейдельберге, где он сотрудничал с лабораторией Гельмгольца. Как отмечают историки психологии [340], хотя Вундт и Гельмгольц относились друг к другу с уважением, "тесной дружбы" между ними не было. По нашему мнению, одной из причин такого положения вещей была различная научная мотивация их исследований: Гельмгольца интересовали конкретные научные вопросы физиологии ощущений, а Вундт пытается обосновать новую научную дисциплину - экспериментальную психологию. Уже в ранней вундтовской работе "Beitrage zur Theorie der Sinneswahrnehmung" (1862) [425] он рассуждает об экспериментальной психологии, опираясь на результаты собственных экспериментов. Он, ссылаясь на Гербарта, также утверждает, что психология должна быть наукой, но основываясь на эксперименте. Курс лекций Вундта с 1862 года называется "Психология с точки зрения естественных наук". (С этим будут полемизировать многие: от Брентано, чей основной труд назывался "Психология с эмпирической точки зрения", до Уотсона, написавшего "Психологию с точки зрения бихевиориста"). В "Лекциях о душе человека и животных"(1863) [426] Вундт излагает свою программу "двух психологий": физиологической, где допустимо экспериментирование, и психологии народов, где экспериментирование невозможно и где используется исторический метод.
В 1874 году, когда выходит труд Вундта "Основы физиологической психологии" [430] (русский перевод 1880 года [51]), объем которого превышает тысячу страниц, становится ясно, что новая психология заявила о себе в полный голос. Каковы ее основные черты?
Вундт отвергает трактовку внутреннего опыта как субстанции. "Последние элементы, из которых самостоятельная психологическая теория выводит все сложные явления в области внутреннего опыта, суть не метафизические предположения относительно сущности души, но лишь непосредственно данные простые факты внутреннего опыта. Так как вся область внутренних явлений представляет характер непосредственности, то элементарные факты этой области тоже должны быть непосредственными. Итак, психология имеет то важное преимущество перед физическими науками, что ее теория совершенно не нуждается в метафизических гипотезах. Психология все более и более будет становиться чисто опытной наукой, тогда как физика, в известном смысле, получает характер гипотетичности" [51, c.1010-1011]. Если психология теперь наука о непосредственном опыте, то, естественно, основным методом является метод внутреннего наблюдения. Эксперимент выполняет роль вспомогательного метода. Предмет и метод находятся в тесной взаимосвязи: раз теперь изучается непосредственный опыт, то самонаблюдение должно направляться на то, чтобы исследовать структуру этого опыта. Вундт указывает, что психология находится еще в зачатке: частично по причине сложности явлений внутреннего опыта и сложности их исследования, частично из за вредного влияния гипотез, перешедших в психологию из метафизики. Поэтому в настоящее время, считает Вундт, психология должна сосредоточиться на предварительной работе: "Путем внимательного анализа сложных фактов сознания, психология должна отыскать основные, элементарные явления внутреннего опыта; указав те соединения, в которые вступают эти элементы, и те изменения, которым они подвергаются, психология приготовит почву для будущего синтеза психологических фактов" [51, c.1011]. Вундт называет элементы - первичные факты сознания: "На первый взгляд может показаться, что первичными фактами сознания являются различные элементы - ощущение, чувство, воля..."[51, c.1011]. Заметим, что в нашей психологической литературе так и принято считать: Вундт расчленяет сознание на ощущения, чувства, волю. Между тем, Вундт иного мнения: "...действительным элементом всех душевных явлений мы должны признать ту деятельность, в которой первоначально соединены и ощущение и воля. Эта первичнейшая форма психической деятельности есть... побуждение" [51, c.1011]. Действительно, Вундт называл себя волюнтаристом. Вундту, как выясняется, не чужды идеи развития. "Итак, путем исследования произвольных действий, мы нашли, что побуждение есть общий исходный пункт развития как для представления, так и для воли; после этого не трудно убедиться, что, в частности, представления и вообще все сложные явления сознания заключают в себе побуждение как первичный элемент" [51, c.1012]. Вероятно, для тех, кто по-прежнему считает, что Вундт - "интроспекционист, изучающий замкнутое в себе сознание", трудно поверить, что он мог так высказываться: "В первичный синтез всегда входит, как содействующий фактор, движение; можно думать, что это движение обусловливается элементарным побуждением..." [51, c.1012]. Иными словами, Вундт многолик, и внутри его системы есть положения, свидетельствующие, что к внутреннему опыту можно подходить по-разному: можно изучать структуру (с этого надо начинать), можно изучать его развитие или, вообще, рассматривать как процесс.
Словно предчувствуя, что его взгляды будут пониматься зачастую не вполне адекватно, Вундт писал: "Но мы нимало не выиграем в науке, если будем насильственно сводить сложные явления к какой-нибудь простой схеме. Единственная задача психологической теории, в которой можно рассчитывать на успех, - заключается в том, чтобы выработать, по синтетическому методу, психическую историю развития" [51, c.1012].
Итак, автором программы, которая позволила психологии институализироваться в качестве самостоятельной науки, выступил В.Вундт. Историки психологии, изучавшие этот вопрос [248, 237, 340, 356, 401, 407], выделили целый комплекс причин, обусловивших эту институализацию. Среди них и использование специфических методов, и развитие смежных наук, и требования практики, и, разумеется, выделение предмета, позволяющего заявлять о несовпадении с философией, от которой психология и мечтала отделиться. Мощным фактором, стимулировавшим интерес к проблеме автономности психологии, явилась знаменитая работа О.Конта, посвященная классификации наук. По О.Конту, психологии не нашлось места в системе наук на том основании, что психология представляла собой не науку, а метафизику. Напомним, что согласно Конту, знание проходит следующие ступени: мифология, метафизика, позитивная наука. Таким образом, обязательными требованиями для разработки программ построения психологии как самостоятельной науки явились как отчетливо артикулированный отказ от метафизики, так и объявление психологии наукой опытной, эмпирической, позитивной. В крайнем случае можно было поставить задачу разработки новой "научной метафизики". Итак, благодаря заслугам В.Вундта, психология в последней четверти девятнадцатого века становится самостоятельной научной дисциплиной. Существовали альтернативные программы постоения психологии как самостоятельной науки (Ф.Брентано [358], И.М.Сеченов [257]), но "отцом" научной психологии стал В.Вундт. Физиологическая психология была принята научным сообществом, т.к. все требования были выполнены. Психология была опытной наукой, использующей измерение и эксперимент. Психология имела свои собственные законы, не сводимые ни к физиологическим, ни к каким иным. Вместе с тем, благодаря психофизиологическому параллелизму психология была приближена к естественным наукам. Все вместе настолько отличало физиологическую психологию от философии, что выделение состоялось. Психология стала самостоятельной. А стала ли она наукой?
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 1037; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!