О том, как заговорил конь, а также о там, как заговорила собака
Однажды в Канагаве, что в крае Бусю, некий путник остановился на ночлег в доме у незнакомых ему хозяев. Утром, когда он собрался уходить, шел дождь, и он накинул на себя хозяйское хаори. И вдруг послышался чей‑то голос: «Почему ты надел хозяйское платье?» Путник огляделся по сторонам, но не увидел никого, кто мог бы это произнести. Но тот же голос повторил: «Почему ты надел хозяйское платье?» – и только тогда путник понял, что говорит конь.
«Но тебе‑то какое дело?» – спросил он коня. И тот ответил: «Я – умерший родственник хозяина. Он сделал мне много добра, и чтобы отплатить ему за эти благодеяния, я возродился в облике коня. За мной остается еще долг в семьдесят пять монов. Вот уплачу его, и на том мы расстанемся».
Испуганный путник подробно поведал обо всем хозяину. «Вот дивное дело, – изумился тот. – В работе с этим конем не сравнится ни один другой. Настоящий трудяга!» А в этот момент как раз зашел сосед и попросил ему одолжить коня за семьдесят пять монов. Едва он выложил эти деньги, конь тут же околел.
Случилось это в годы Канъэй. А рассказал об этом Найто Рокуэмон. Его рассказ заслуживает полного доверия.
* * *
В дом к одному из псарей полководца Хидэёри пришел некий человек и попросил его жену продать свежей собачьей печени. Поторговавшись, они сошлись на цене в три серебряные монеты. Когда жена псаря повела собаку на задний двор, та внезапно повернула к ней морду и сказала: «Ты – сущая злодейка». Услышав это, покупатель, который шел за ними следом, в страхе сбежал.
|
|
|
Когда возвратился бывший в отлучке муж, жена пожаловалась ему: «Сегодня я упустила три серебряные монеты». Выслушав ее, муж ужаснулся и сказал: «А ты и впрямь сущая злодейка». В тот же день он покинул свой дом и больше никогда там не появлялся, бесследно исчез.
О том, как монах‑любострастник обратился в змея
В дзэнском храме Кокэндзи, что в городке Юуки, в земле Симоса, был один молодой монах по имени Онтэй, родом из Оридзу, что в крае Бисю. Наставлял его старец Гион.
В этом же храме временно, свершая свое «летнее служение», жил монах Сюкэй с острова Кюсю. Он воспылал неодолимой страстью к Онтэю. Эта страсть не оставляла его и после того, как он вернулся к себе в Татэбаяси, в храм Дзэнтёдзи. Когда молодой монах прислал ему свое старое платье на ватной подкладке, он разорвал его на клочки и съел. Снедавший его недуг не только не проходил, но с каждым днем становился все сильнее и сильнее. Он стоял уже на краю могилы. Сжалившись над ним, старец Сэнгю из Дзэнтёдзи подробно описал его муки в своем послании наставнику Онтэя. Тот согласился отпустить Онтэя на остров Кюсю. Когда молодой монах прибыл в храм Дзэнтёдзи, Сюкэй схватил его за руки и, не выдержав переполнившей его сердце радости, тут же испустил дух.
|
|
|
Онтэй вернулся в свой храм. Однажды ночью он обнаружил под своим одеялом белого змея и убил его, пронзив острым железным прутом. Однако на следующую ночь в постели у него снова оказался белый змей. Он проткнул его прутом. Так повторялось каждую ночь. Образ умершего монаха неотступно преследовал Онтэя. Всякий раз, когда ему являлось это видение, волосы у него вставали дыбом. Он переехал в Канто, но и это не помогло. В конце концов он занемог и умер. И до последнего мгновения в его постели лежал белый змей. Об этом знали доподлинно.
* * *
Монах Сюгин из Канто был охвачен плотской страстью к молодому собрату. Однажды его помыслы в обличье змея заползли через окно в келью этого юноши. Тот схватил шило, которым пользовался для сшивания книг, и ткнул им в глаз змея. «Ах!» – застонал в своей келье влюбленный монах. Оказалось, что у него неожиданно вытек глаз. Позднее этот монах, прозванный Змеем, совершил паломничество к святым местам.
Случилось это в годы Тэнсё[388].
О том, как скряга превратился в «голодного беса», а также о том, какими тягостными муками караются прегрешения
|
|
|
В крае Госю, в деревне Исихара, что в долине Хино, жил богач по имени Досэцу. Ни в скупости, ни в беспутстве не было ему равных. В семьдесят лет он превратился в «голодного беса». Предаваясь чрезмерному чревоугодию, за день съедал он четыре‑пять сё риса и наконец умер, корчась в ужасающих мучениях. На шестидесятый день после похорон дух умершего вселился в его жену. Дней десять кряду ее уста твердили одно: «Хочу есть, хочу есть...» Лишь после совершения всех заупокойных обрядов избавилась она от этой напасти.
Обжорством страдал и старый брат этого Досэцу. Кушанья ему носили целыми ушатами. И днем и ночью. Так он мучился, пока не помер. Эту подлинную историю мне рассказали в Ооцуке.
* * *
В деревне Кабата края Госю некто Магоэмон при посвящении в монахи получил имя Сайгэн. На его долю выпали неслыханные муки. Однажды его всю ночь напролет терзал огромный монах‑оборотень. На следующую ночь явился злой дух, связал его и стал погружать поочередно то в пламя, то в воду. Он убежал и спрятался в нужнике, но злой дух отыскал его и там и снова повлек на лютую казнь. Так продолжалось пятьдесят ночей, пока монах не умер. Рассказал мне об этом, со слов местного чиновника Дзиэмона, Хэйэмон.
|
|
|
* * *
Жил в Суруге богач по имени Этидзэн. Алчность его превосходила все пределы.
На исходе шестой луны 20‑го года Канъэй[389] он тяжко занедужил и, чуя приближение смерти, насыпал целую тарелку золота и серебра и попросил своих домочадцев: «Потратьте эти деньга на мое спасение». Но и это не спасло его. Целых двадцать дней в жестоких страданиях он стонал: «Умираю! Умираю!» И когда он наконец умер, кончина его была поистине ужасной.
Когда его клали в гроб, он вдруг ожил и принялся ползать. Сколько его ни били собравшиеся на похороны, он все не умирал. Пришлось ею зарубить. Никому не ведомо, как погребли его останки. Так был он наказан за свою алчность.
* * *
Жил в столичном квартале Нисиуоя торговец Хонэя Ёсоэмон, он поставлял рыбу к императорскому столу. Этот Хонэя Ёсоэмон отличался безмерной скаредностью.
На старости лет он решил принять монашество. Но ни одна бритва – а он сменил их семь штук – не брала его волосы. Пришлось ему пустить в ход ножницы. Кое‑как, с превеликим трудом, состриг он наконец волосы.
Однако монашество его длилось недолго. Однажды почувствовал он во всем теле нестерпимый жар. Ничто, никакие заботы окружающих не могли умерить этот жар, и в конце концов он бросился в колодец и утонул. Случилось это в 17‑м году Канъэй[390], а поведал обо всем происшедшем Суйо.
* * *
Мать некоего Такакуры Сёэмона из квартала Тэмма города Осаки была неимоверно скупа. Свою невестку она просто‑таки сживала со свету.
Когда ей перевалило за семьдесят, напал на нее злой недуг, который быстро привел ее к смерти. Умерла она в ужаснейших муках.
На третий день после ее кончины под москитный подог, натянутый над постелью невестки, заползла огромная жаба и несколько раз укусила молодую женщину. Служанки сразу же смекнули, что это покойница, и стали ее стыдить и бить, после чего она больше уже не приходила. А невестку отправили в паломничество к буддийским и синтоистским святыням.
* * *
Супруга Кадоя Эйсюна из столичного квартала Синдзайкэ постоянно хворала. «Вот напасть на мою голову, – все время ворчал он. – Никакой тебе помощи, одни только лишние хлопоты. Хоть бы померла поскорее!» Его супруге становилось все хуже и хуже, и вот, перед самой смертью, она велела позвать мужа и обратилась к нему с такими словами: «Вы часто говорили, что вот, мол, хорошо было бы, если бы я поскорее умерла. Сегодня ваше желание исполнится».
Почувствовав некоторый стыд, Эйсюн стал оправдываться, но жена его не слушала. Вскоре она рассталась с жизнью.
Через день‑другой, в глухую полночь, кто‑то постучался в заднюю дверь дома. Эйсюн – он ночевал в соседней со спальней комнате – проснулся и спросил: «Кто там?» – «Откройте дверь», – услышал он голос жены. Обмирая от страха, Эйсюн спрятался в спальне и запер дверь на засов.
«Напрасно стараетесь. Я могу войти и через переднюю дверь», – пригрозила покойница. Тут же с шорохом раздвинулась передняя дверь, она ворвалась в комнату и, набросившись на мужа, вцепилась зубами ему в плечо.
На шум прибежали домочадцы. Они затеплили светильник и увидели лежащего на полу в беспамятстве Эйсюна.
На помощь пригласили лекаря Согу, который жил в доме напротив. С большим трудом, с помощью укрепляющего лекарства, удалось ему привести в чувство Эйсюна. Прошло много времени, прежде чем раны от укусов на его плече наконец зажили.
Обо всем этом правдиво поведал некто Сёан, который жил в том же квартале.
А было это в начале годов Канъэй.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 221; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!