О кострах на полях былых сражений
2‑го числа месяца идзоку 11‑го года Канъэй[384] отправился я в селение Вакаэ. Вместе со мной было еще несколько попутчиков. Вышли мы в ту пору, когда только‑только сгущаются сумерки и выплывает луна, в надежде насладиться прохладой. Осенний ветер печально шелестел в листве бумажной шелковицы. Светлячки, еще с лета сохранившиеся на ветвях вербейника, не мерцали. То ли они померкли в ожидании грядущих сражений, то ли молча оплакивали усопших. Тропинка перед нами, казалось, была вся усыпана жемчужинками, страшно было раздавить их. Росой были усеяны и листья риса в поле, через которое мы проходили. И вдруг, кэнах в тридцати перед нами, вспыхнуло ослепительное пламя. Его языки были длиной в четыре‑пять сяку. Вздымались они сразу по четыре или по пять, словно волны бунтующего огненного моря.
Один из моих спутников рассказал: «Во время битвы 1‑го года Гэнна[385] в 6‑й день пятой луны здесь полегло множество преданных и отважных воинов. И теперь их души полыхают пламенем. Это, разумеется, не те костры, которые жгли ночами давно ушедшие стражи дворцовых ворот и о которых сложены такие стихи:
Как те костры,
Что стражи врат дворцовых
Ночами жгли когда‑то,
Пылающая по ночам,
Тоска любви моей незрима днем».
«Вряд ли когда‑нибудь еще нам доведется увидеть подобное зрелище, – сказал я. – Давайте подойдем поближе, посмотрим». – «Не надо, – отозвался говоривший. – По мере того как мы будем к ним подходить, они будут отдаляться. Там, где мы стоим, тоже горят эти огни, только нам не дано их видеть». – «Огни пылают на самом рисовом поле или на межах?» – полюбопытствовал я. «И там, и на дамбах, и в канавах – везде».
|
|
|
Миновало уже более двадцати лет, но души павших по‑прежнему обитали здесь, в этих ярко пламенеющих огнях. Глядя на них, казалось, мы слышали воинственные кличи, доносящиеся с поля брани. Мы не стали больше рассматривать огни и с молитвой на устах возвратились домой. Все это я видел собственными глазами.
О фрейлине Кодзайсё и призраках
Этот рассказ поведал мне дзато, бывающий у нас в доме.
– Наставник, который учил меня сказу о доме Тайра – Хосияма Кото из Амагасаки, что в крае Сэтцу, – так остерегал меня: «Некий человек, разучивая главу „Фрейлина Кодзайсё" из Девятого свитка, лишился уха. Будь же вдвойне осмотрителен при изучении этой главы». – «Как это случилось?» – полюбопытствовал я.
– Есть у меня среди дзато приятель по имени Данъити, – начал наставник. – Человек он бедный и благочестивый. Как‑то со знакомым проводником отправился он в землю Цукуси, чтобы заработать себе на пропитание. По пути туда завернул он в Амагасаки, что в земле Тюгоку, где жил у него давнишний приятель. Но тот не смог его принять, и на несколько дней пришлось ему остановиться в храме секты «Чистой Земли». В этом храме находились запущенные, покрытые вековыми мхами могилы, каменные надгробья и поминальные дощечки клана Тайра, который сгинул без следа в давние годы Дзюэй[386]. Связь с теми временами была давно прервана, никто более уже не посещал кладбище, о прошлом скорбели лишь разросшиеся травы в каплях росы да вечно шумящие сосны.
|
|
|
Данъити поселился в покое, предназначенном для гостей. Однажды в предрассветную пору, когда сон перенес его в родимые края, кто‑то громко постучал в дверь. «Кто там?» – спросил он, пробудившись. «Я – служанка знатной госпожи,– ответил женский голос. – Сегодня ночью ей скучно, и она желает, чтобы вы развлекли ее какими‑нибудь интересными историями. Выполните же ее желание».
Дзато всячески отговаривался, но служанка вошла в комнату, взяла его за руку и, повторив: «Вы должны выполнить ее желание», повлекла за собой. Они вошли в высокие, красиво изукрашенные ворота и поднялись по каменным ступеням дворцовой лестницы. Лестница была великолепная, с яшмовыми перилами. Проходя сквозь покои, дзато касался рукой парчовых занавесей. Ветерок, пролетавший сквозь бамбуковые шторы, приносил редкостное благоухание. Вскоре они оказались в просторном покое на самом верху башни. Пройдя мимо длинных рядов служительниц, они приблизились к благородного вида даме, которая восседала на высоком помосте.
|
|
|
«Я рада, что ты пожаловал, дзато, – заговорила дама. – Прочитай мне какую‑нибудь главу из „Повести о доме Тайра". Ну, начинай! Не тяни». – «Какую именно главу вы хотели бы услышать?» – спросил он. «Мне очень нравится глава „Фрейлина Кодзайсё". Она такая трогательно‑прекрасная!» Он пробежал пальцами по четырем струнам лютни и, то возвышая, то понижая голос, начал читать «Повесть о доме Тайра». Собравшиеся слушали его с молчаливым восхищением.
Когда он наконец умолк, подали чай и сладости. «Твое чтение так выразительно, а звучание струн так сладостно! – похвалила госпожа. – Отдохни же немного! Если истощились даже силы воинства, прошедшего от долины Ити‑но Тани до острова Ясима, то что же сказать о фрейлине Кодзайсё! Сколь недолгим оказалось ее супружество с правителем земли Этидзэн! Как страдала она, навеки разлучившись с любимым! Удивительно ли, что она бросилась в пучину вод?! Не менее достойна сожаления и судьба Митимори, который полюбил ее еще шестнадцатилетней девой. При одной мысли о том, какое отчаяние охватило его в той безнадежной схватке у реки Минато, из глаз исторгаются слезы». Рукава всех, кто там был, так обильно напитались слезами, что их можно было отжимать»
|
|
|
Через некоторое время госпожа попросила прочитать еще главу. «Что вы хотели бы услышать?» – спросил дзато. «Ту же самую главу. Нет ничего более захватывающего». Не смея ей перечить, он снова ударил по струнам лютни и стал нараспев читать «Кодзайсё». Неожиданно, в самой середине повествования, послышался голос приютившего его старца, настоятеля храма: «Зачем ты пришел сюда и кому рассказываешь о доме Тайра?» Внезапно очнувшись, дзато отложил лютню и пошарил вокруг себя руками. Там, где – как ему представлялось – сидела госпожа, его рука наткнулась на могильный камень. Вместо служительниц оказались густо поросшие мхом поминальные дощечки. «Где я?» – пораженный, спросил он. «На храмовом кладбище, – объяснил старец. – Эти каменные надгробья – могилы Кодзайсё и ее свиты». К этому времени уже рассвело, со всех сторон доносились шаги и говор людей.
«Когда служки пришли тебя разбудить, – продолжал старец, – они не нашли на месте ни тебя самого, ни твоей лютни. Твое ночное одеяние валялось рядом с изголовьем. Когда мне доложили об этом, я подумал: уж не ушел ли ты, обидевшись на что‑нибудь. Но тут я услышал негромкие звуки лютни и понял, что ты здесь неподалеку». Данъити рассказал обо всем, что с ним произошло. «Вот оно что! – раздумчиво проговорил настоятель. – Смотри, не выходи сегодня наружу. Если ты ослушаешься моего совета, ты погиб. Отрывок из „Повести о доме Тайра" ты читал самой фрейлине Кодзайсё, вернее, ее призраку. Уж если она начнет преследовать кого‑нибудь, спастись от нее нелегко. Но я постараюсь тебе помочь!» Старец велел дзато совершить омовение, а затем со всех сторон исписал его тело письменами‑заклятиями от духов и речениями из Сутры Мудрости. Однако, по случайной оплошности, он не начертал ни одного знака на левом ухе дзато. В заключение старец сказал: «Этой ночью за тобой придут снова. Что бы тебе ни говорили, молчи. И ничего не бойся!»
И действительно, с наступлением сумерек послышался тот же самый женский голос. Весь съежившись от страха, дзато чувствовал, как ее рука шарит по его телу. «Вот удивительно! Его здесь нет!» – воскликнула женщина. И тут вдруг она нащупала его ухо, не защищенное заклятиями. Одним рывком она вырвала ухо и ушла. Какую боль при этом испытал бедный дзато – не передать словами.
Когда он поведал настоятелю обо всем, что с ним произошло, тот, спохватившись, вскричал: «Я и впрямь не написал никаких знаков на твоем ухе! Какая досада! И все же, милостью Будды, ты спасен. Завладев твоим ухом, духи отныне оставят тебя в покое».
Словами: «С тех пор его и прозывают Одноухим Данъити» рассказчик закончил свое повествование.
Перевод В. Л. Мазурика
СУДЗУКИ СЁСАН.
ПОВЕСТИ О КАРМЕ
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 222; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!