ЯПОНСКАЯ ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПРОЗА



 

Ужасный призрак

Оказался высохшей

Метелочкой мисканта

 

(комическое трехстишие XVIII в.)

Еще Лафкадио Хэрн [380] (1850‑1904) заметил в конце XIX в., что сознание японцев по‑прежнему хранит цельный образ мира, известный нам по записям древних мифов. Мир этот наполнен таинственными существами, порожденными анимистическими представлениями. Можно только вообразить, насколько реальнее и красочнее он был в прошлом.

Зловещие духи живых и умерших – монококэ – наряду с реальными персонажами действуют в раннесредневековой придворной прозе, а в Средние века являются во снах странствующим монахам в драмах Но, чтобы в печальных песнях и завораживающих танцах излить обиды, мешающие им упокоиться в нирване. Они наставляют и смешат простой люд в дидактических рассказах (сэцува), лубочных повестях (отогидзоси) и фарсах (кёгэн).

Но главными героями повествования призраки (юрэй) и оборотни (обакэ) становятся только в городской прозе XVII в., переселившись туда из зыбкой реальности «плывущего мира» не без помощи китайского жанра новеллы о необычайном (чуаньци). Признавая сокрытые области бытия, горожанин не зависит от них всецело, как земледелец от погоды или самурай от воли господина, а потому превращает их в объекты игры, эстетического созерцания. Способствовал тому и долгий мир эпохи Эдо (1603–1867)не случайно один из гениев фантастической прозы Уэда Акинари назвал истории о привидениях и оборотнях «досужими беседами в благополучной среде».

В рассказе 1796 г. эдоского литератора и книгоиздателя Сомаидзина обакэ жалуется: повсюду теперь яркие фонари, чайные домики и прочие увеселительные заведения, так что уважающему себя оборотню негде показаться на люди, а потому он просит сочинить страшный сюжет, способный вернуть уважение к потусторонним персонажам. Писатель в ответ объясняет, что нынешних обывателей вряд ли напугаешь такими пустяками, и в доказательство предлагает взглянуть на сцены городской жизни через голландскую подзорную трубу. Пугающая картина предстает перед ошеломленным оборотнем: клиент в ожидании куртизанки в нетерпении вытянул шею, словно чудище рокуро‑куби, у которого шея и вовсе безразмерная; сама же куртизанка молниеносно собирает деньги с других клиентов, будто тысячерукая богиня Каннон; почтенные замужние дамы с помощью нехитрой косметики превращаются в юных красоток; на ярких матерчатых вывесках изображены старики, которые вставляют себе стеклянные глаза и металлические зубы, красят седые волосы и скрывают лысины париками. Павший духом обакэ, согласившись, что здесь ему больше делать нечего, со всем своим семейством отправляется куда‑то далеко за горы Хаконэ.

Неужели время народной поэтической фантазии ушло навсегда? Конечно нет, просто она приняла иные формы. Чем скупее и лаконичнее становились «достоверные» легенды и предания о разнообразной нежити, тем красочнееоткровенно условные сюжеты позднесредневековой литературы. Один за другим рождались сборники «повествований о страшном и таинственном» (кайдан), обычно называвшиеся «ночными рассказами свиты», «рассказами из всех провинций» и т. д.

Существовала, например, традиция устного исполнения так называемых «ста повестей» (хяку‑моногатари), причем каждый очередной рассказчик, завершив свою историю, гасил один из ста фонарей, так что воцарявшийся в конце мрак наполнял сердца слушателей ужасом.

Однако всерьез и надолго подобные страшилки никого не пугали. Центр внимания в новое время переместился из мира потустороннего в реальный. «Людинастоящие оборотни, и нет такой диковины, коей не нашлось бы на этом свете», – утверждает Ихара Сайкаку, который в собственных «Рассказах из всех провинций» одним из первых открыл «человеческое измерение» жанра кайдан. «Настоящее можно узреть в глубокой древности»,вторит ему Уэда Акинари в предисловии к сборнику новелл «Луна в тумане», чей фантастический мир, по мнению японской критики, в своем художественном совершенстве сопоставим лишь с драматургией позднего театра Кабуки на рубеже XIX и XX вв.

«Рассказы ночной стражи» («Тоноигуса», 1660) Огиты Ансэя и «Повести о карме» («Инга моногатари», 1661) Судзуки Сёсана обнаруживают явное родство с устной былинкой – «достоверным рассказом» о встречах с персонажами низшей демонологии, призраками и т. д., с типичным для нее лаконичным сюжетом и доверительно‑обыденным стилем повествования. И если в сборнике Ансэя ощущается некоторое влияние жанра эпической воинской повести гулки («О фрейлине Кодзайсё и призраках»), то фольклорный динамизм сборника Сёсана напоминает парадоксально‑воинаственный дух дзэнских проповедей его автора, бывшего самурая, чей духовный девиз заключался в словах: «Убей живое!»

Двух других авторов, представленных в антологии, – японского литератора, одного из творцов просветительской городской прозы канадзоси Асаи Рёи (?–1691) и осакского эскулапа, создателя «литературы для серьезного чтения» (ёмихон) Цугу Тэйсё (1718–1794?)разделяет целый век, в который уложилась история классического кайдана от его рождения до наивысшего расцвета.

Асаи Рёи в своем сборнике «Кукла‑талисман» («Отоги боко», 1666) переложил на японский лад 18 из 22 рассказов китайского писателя XIV в. Цюй Ю «Новые рассказы у горящего светильника». На родине Цюй Ю подобные сюжеты вызывали неодобрение у конфуцианских схоластов своей недостаточной поучительностью. В Японии же не было свойственного рационалистическому Китаю предубеждения против «рассказов о необычайному а потому сборник Асаи Рёи сразу стал классикой и вызвал поток подражаний. Но следующим крупным успехом в жанре кайдан стали лишь сборники Цуги Тэйсё «Гроздь цветов» (1749) и «Пышный луг» («Сигэсигэява», 1766), вслед за которыми в 1776 г. вышел сборник Узды Акинари «Луна в тумане»вершина жанра кайдан позднего Средневековья,

Оригинальный сюжет из второго сборника Цуги Тэйсё«О том, как заветный лук стража заставы Ки однажды превратился в белую птицу» соединяет в себе черты классической истории о лисах‑оборотнях, детективного рассказа и лирической новеллы о любви, давая представление о литературном мастерстве сочинителя и о том направлении, в котором эволюционировал кайдан в XVIII в.

В. П. Мазурик

 

ОГИТА АНСЭЙ.

РАССКАЗЫ НОЧНОЙ СТРАЖИ[381]

 

О тэнгу и гибели монаха

 

«Вам, конечно, ведомо, что за существа эти тэнгу[382]? – начал рассказчик. – Много бед воспоследовало от них монахам. Даже и в нынешние времена те, кто предается чрезмерной гордыне и высокомерию, могут уподобиться тэнгу, только что без клюва и крыльев. Горе тому, кто возомнит, что превзошел все науки и искусства, – не миновать ему гор Курама. Стоит хоть раз сойти с пути праведного, оступиться, и ты уже добыча тех, кого называют супостатами Будды, из племени бесов и оборотней».

За этим вступлением последовал сам рассказ.

«Некогда в столичном квартале Дайго, сойдясь вместе, монахи предавались досужим забавам. Один из них вышел и все никак не возвращался. Его товарищи, заподозрив неладное, послали за ним в храм, но там его не оказалось. Тщетно разыскивали его и в Фусими, и в Курусано, и в Удзи, и на переправе Сэта, и в квартале Дайго. Все очень горевали по пропавшему.

Через три дня служка одного из храмов отправился в лес за хворостом. Он увидел, что над одной из отдаленных гор развевается что‑то белое. Воротясь в храм, он поведал об этом тамошним монахам. Те встревожились и решили разузнать, в чем там дело. Цепляясь за выступы скал и стебли трав, они поднялись на эту крутую гору. На самой ее вершине, на высоком дереве, висело белое монашеское одеяние. Внизу лежали расчлененные останки монаха. Правая и левая руки, соединявшиеся некогда в «молитвенной печати», были отделены от туловища, губы, твердившие санскритские заклинания «дхарани», утратили всякий цвет. Зрелище было надрывающе‑печальное. Вероятнее всего, это были козни тэнгу. Если ты нарушишь какую‑либо заповедь и лишишься благодатного заступничества, повергающего ниц духов земли, тебе угрожает постыдная и жалкая участь».

 

О чудовищном пауке

 

Рано поутру, еще затемно, некий человек отправился в синтоистский храм. Когда, тихо читая нараспев молитву, он проходил вдоль ограды, он вдруг услышал в святилище ужасные стоны. Взбежав по каменным ступеням в молельню для паломников, он увидел оплетенного паутиной человека и громадного паука, который уже впился ему в шею. При его появлении паук сразу же скрылся. Подойдя к несчастному, он распутал его и осведомился: «Кто ты такой?» – «Как видите, я странник,– последовал ответ. – Я пришел в храм вчера вечером в сумерках. Остановиться на ночлег было негде, и я решил заночевать здесь, в молельне. Пока я предавался печальным раздумьям о своей горькой доле, о жизни, проведенной в бесконечных странствиях, вошел слепой музыкант – дзато. У него был вид усталого путника. Усевшись рядышком, мы беседовали о превратностях скитальческой судьбы, и я уже было подумал: „Вот мой истинный собрат", как вдруг дзато вытащил шкатулку для благовоний и, сказав: „Не правда ли, хороша вещица?" ‑бросил ее в мою сторону. Я поймал шкатулку правой рукой, и она тотчас же накрепко к ней прилипла. Я попытался отодрать ее левой, но прилипла и левая рука. Тогда я пустил в ход ноги, и они сразу же приклеились. Меж тем дзато обернулся громадным пауком, впился мне в шею и стал сосать мою кровь. В тот миг, когда муки мои достигли того предела, за которым жизнь обрывается, появились вы, мой спаситель. Отныне вы для меня как отец».

 

О кошке‑оборотне

 

Некогда правителем Осаки был Этидзэн из семейства Симада. Супруга его жила на востоке, в Эдо. Женской прислуги у него в доме не было, свое ложе он предпочитал делить с мальчиками или молодыми мужчинами.

Однажды вечером его навестил дзато по имени Кото в сопровождении слепого отрока лет двенадцати‑тринадцати. Всю ночь они слушали музыку. Уже под утро, когда был потерян счет выпитым чашам, все удалились на покой в соседнюю комнату. Едва они погрузились в крепкий сон, как слепой отрок, пришедший вместе с Кото, принялся будить их криками: «Вставайте! Вставайте!» Никто не отвечал, пока в конце концов сам правитель не соизволил осведомиться: «Что случилось?» – «Только что раздвинулись фусума и сёдзи, кто‑то вошел в комнату», – отвечал отрок. «Посмотрите, кто там пришел!» – крикнул правитель. Все сразу же вскочили и при свете свечей осмотрели все вокруг. Кроме них самих и домашней любимицы‑кошки, которая умильно играла хвостом, в комнате никого не было. «Это, видно, ему приснилось», – решили люди. Но отрок продолжал упорно твердить, что кто‑то вошел в комнату. «Не болтай чепухи, не мешай спать!» – сердито прикрикнули на него люди и, надавав ему подзатыльников, снова улеглись.

Как‑то раз, после дневного сна, выглянув в сад, правитель увидел, как эта кошка принесла в зубах рубашку малолетнего ребенка, встала на задние лапы и обернулась прелестной девушкой. «Ах вот оно что! – подумал Этидзэн. – Стало быть, мальчишка говорил правду. Это она вошла тогда в комнату через фусума и сёдзи». Кошка перемахнула через высокую ограду и скрылась. Дождавшись, пока она вернется, он приказал посадить ее в полотняный мешок и сбросить в реку с моста Тэмма. Кто‑то из слуг пожалел ее, сказав: «Она так хорошо ловила мышей», но ему поведали обо всем происшедшем, и он больше не вступался за нее. В священных книгах сказано, что тысячелетняя лиса может превратиться в красавицу, столетняя мышь – в колдунью. Старая же кошка может стать оборотнем с раздвоенным хвостом. Однако кошки бывают разными. Вот, например, кошка, живущая в моем доме. Масти она тигровой. Мышей не ловит, целыми днями лежит, свернувшись колечком, возле очага, но стоит побранить ее: «Экая ты лентяйка!» – как она тут же начинает носиться по комнате, только белые лапки мелькают. Чуть зазеваешься, она тут же стянет рыбу, к которой питает такое же пристрастие, как и все любители сакэ. От этой воровской привычки ее не отучить даже кнутом. Когти у нее загибаются, как крючки. Глаза у нее узкие, усы длинные, мордочка – хитрая‑прехитрая. По утрам она прихорашивается, будто молодица, затем снова укладывается у боковой двери, но не спит и все чутко слышит, а если ее позвать, эта жеманная барышня прикидывается, будто ничего не слыхала. По ночам, когда ты ожидаешь свою возлюбленную, она ни за что не хочет разделить твое одиночество, ложится возле жаровни и усердно облизывает лапки – до тебя ей нет никакого дела. Захочется тебе с ней поговорить – она не отвечает, принимая вид этакой отшельницы, которая отреклась от всех мирских уз: пусть судьба карает тебя за прегрешения, а она, мол, тут ни при чем.

 

О крысах

 

Некий человек, который жил в поместье Тада земли Цу, занемог. В то время как он лежал в постели, большая крыса стала грызть подошвы его ступней. Пришлось ее убить. Тут же явилась другая. Он прикончил и ее. Но крысы продолжали осаждать его дом. Тогда он обзавелся множеством кошек. Но и они не могли справиться с несметным сонмищем крыс. Он укрепил стены сосновыми досками, но крысы легко прогрызали самые толстые доски. В конце концов они съели его.

Выслушав рассказ об этом чудовищном происшествии, кто‑то заметил: «Вероятно, он был болен проказой. В тот год, когда Осака подверглась осаде, возле храма, что к югу от пристани, можно было видеть сироту‑нищего, к тому же больного проказой. Однажды ночью его укусила крыса размером с колонка. С той поры крысы буквально не давали ему проходу. Он душил их удавкой, но число их не сокращалось, а росло. Сжалившись над ним, монахи построили для него сторожку из сосновых досок. Но крысы тут же прогрызли эти доски. Пытаясь отвязаться от них, он переходил из дома в дом, но и это не помогло, в конце концов его съели».

Яростные нападения несметных сонмов крыс, по‑видимому, предопределяются судьбой. Трудно предвидеть, на кого может обрушиться это бедствие. Но если мы хотим продлить существование нашего бренного тела, коему, однако, в конце концов все равно суждено обратиться в дым, не следует заранее впадать в отчаяние.

 

О встрече с Высоким монахом

 

Некий самурай рассказывал:

«В ту пору, когда я еще был молодым удальцом, как‑то вечером отправился я на охоту с собакой. Охота оказалась неудачной. Пройдя целый ри, я присел на вершине горы, чтобы отдохнуть перед возвращением. Падая с влажных скал, печально звенели капли, в невысокой бамбуковой рощице шумел сильный ветер, вверху струилась Небесная река, но созвездие Субару не могло еще отражаться в росе, потому что она еще не выпала. Все тропы были усеяны палой листвой. Кое‑где виднелась сеть пауков, которых называют бамбуковыми крабами. Слева и справа тянулись гряды горных вершин. Я встал и направился домой. Но тут на моем пути, из лежавшей передо мной долины, появилась какая‑то огромная фигура. Фигура росла, волнами вытягиваясь вверх, и я понял, что это оборотень. Вот она уже вознеслась над вершинами окрестных гор. Приглядевшись, при тусклом свете звезд я различил бритоголового великана. Нетрудно было догадаться, что это Высокий монах, которым может обернуться, к примеру, старый барсук. Преодолевая сильный страх, я изготовил свой лук, натянул тетиву и возложил на нее стрелу. Все это время я не сводил глаз с нависшего надо мной монаха. Чтобы видеть его лицо, мне пришлось запрокинуть голову, так что волосы, стянутые узлом на затылке, коснулись ворота.

Пока я раздумывал, в какое именно место направить стрелу, оборотень вдруг растаял. В тот же миг погасли и звезды Небесной реки. Стало так темно, что я не видел дороги. Хуже того, я не знал, в какую сторону идти. Тогда я свистом подозвал пса, один конец своей головной повязки привязал к его ошейнику, другой – к своему поясу и пошел следом за ним. Вскоре мрак рассеялся, и я увидел перед собой свой собственный дом. С тех пор я никогда не хожу в горы один, беру с собой приятелей».

 

О Горной деве

 

Один ронин рассказывал, что в бытность свою в Окаяме, в земле Бидзэн, гостил он как‑то в горной хижине, и вот что поведал ему хозяин этой хижины:

«Однажды, охотясь за дичью, забрел я далеко в горы и встретилась мне там девица лет двадцати, прекрасная обликом, в платье косодэ какого‑то необыкновенного, неописуемого цвета. И от ее волос исходил такой нестерпимо яркий блеск, что невольно закрадывалось сомнение, человек ли это.

Места эти были пустынные, там никогда не было ни души, и мне стало не по себе. Я схватил ружье, прицелился в нее и выстрелил. Но она поймала пулю на лету и, казалось, не только не обозлилась, но приветливо улыбнулась мне своими пионово‑алыми устами. Я выстрелил во второй раз. И снова она перехватила мою пулю. В полной растерянности, ожидая самого худшего, я бросился наутек. Но она не стала за мной гнаться, и я благополучно воротился домой.

Позже один мой знакомый, человек почтенных лет, объяснил мне, что это была Горная дева. Того, кто понравится ей, она одаряет богатыми сокровищами. Но на что мне ее сокровища?»

 

О призраке Роженицы

 

В 4‑й год Канъэй[383] одна из служанок моего родного селения, бывшая на сносях, умерла, не разрешившись от бремени. С тех пор она стала там появляться в облике Роженицы. В страхе перед ней дети запирали двери и опускали бамбуковые шторы. В ту пору я был в отъезде, но когда я вернулся, мне рассказали об этом наваждении.

«Скажите мне, когда она появится», – попросил я. И вот как‑то ночью – в час восьмой стражи – меня разбудила встревоженная матушка. «Что случилось?» – осведомился я. «Слышишь плач? Это она, Роженица», – ответила матушка.

Я услышал отчетливые звуки плача – протяжные, монотонные, лишь вначале чуть выше, а в конце – пониже. Звуки замолкли, а немного погодя повторились снова. За это время плачущая, похоже, прошла не меньше двух кэнов. Тоска, которая слышалась в ее голосе, до сих пор пронизывает меня насквозь.

При жизни Роженица была замужем за жителем этой деревни – Ёсити. После смерти она каждую ночь являлась в его спальню, не давая ему сомкнуть глаз. В конце концов Ёсити обозлился и привязал ее веревкой к столбу. Проснувшись наутро, он увидел лишь обрывки от веревки.

Сколько ни гнал он ее, она все продолжала приходить. Если он уходил в какой‑нибудь другой дом, терзаемая любовной тоской, она следовала за ним и туда. На те деньги, что были у него припасены на черный день, он заказал заупокойную службу с чтением сутр.

Но это не помогло. Ёсити был уже близок к отчаянию, но тут кто‑то посоветовал ему: «Повесь на окно свою набедренную повязку». Так Ёсити и сделал. Утром повязки на окне не оказалось. Больше Роженица не приходила. Видно, и впрямь это надежное средство в таких случаях.

 


Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 296; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!