Архитектура: искусство жить в городе 5 страница
Изначально игры проводились в очень короткий промежуток времени. Однако постепенно они становились все длиннее, занимая семь дней и более. Многие из этих праздничных дней были установлены ранее II века до н. э. Одними из самых древних являются Плебейские игры, которые проходили с 4 по 17 ноября. Известны также Римские игры (4–17 ноября), введенные после взятия Рима галлами, игры Аполлона (6–13 июля), последовавшие после Второй Пунической войны, игры Великой Матери (Кибелы) (4–10 апреля), введенные после признания Римом этой богини в 204 году до н. э., игры Цереры (12–19 апреля), игры Флоры (28 апреля — 3 мая). Военачальники часто устраивали народные игры, чтобы отпраздновать победу. В эпоху Империи это входит в обычай, а в позднейшую эпоху игры становятся практически ежедневными. Время некоторых из них удваивается; так, например, Римские игры в результате оказались растянуты на 16 дней.
Религиозный характер игр забывался. Для императора они постепенно становятся мощным инструментом политического давления на народ, все более праздный и предающийся наслаждениям. Они становятся средством мобилизации и занятия толпы, средством поддержания контакта императора со своими подданными. Фронтон отмечал, что «совершенство правителя не меньше проявляет себя в заботе о развлечениях, чем в заботе о вещах серьезных… что народ готов принять все, менее жадный до денег, чем до зрелищ», и что, если обеспечения зерном достаточно для удовлетворения отдельных индивидуумов, «удовлетворить народ в массе» может лишь зрелище.
|
|
|
Игры становятся главным коллективным наслаждением, на которое имеет право народ, единственной роскошью (наряду с термами), доступной беднякам. Более того, как свидетельствует история, небрежно устроенные игры приводили к большему общественному беспорядку, чем даже кратковременный голод. Народный гнев в таких случаях мог поставить под угрозу власть императора и способствовать государственному перевороту. Парадоксально, что в то время как сногсшибательных сумм, вложенных в эти игры, могло с лихвой хватить на искоренение нищеты, бедняки предпочитали оставаться нищими, но зато участвовать в пышных играх. Тиберий, едва ли любивший игры и сокращавший на них расходы, был мало любим народом. Согласно анекдоту, рассказанному Тацитом, во время проведения игр люди делали все, чтобы вовремя попасть в амфитеатры. Они не боялись преодолеть многие километры пешком. Так, в Фиденах, городе, расположенном в пяти километрах от Рима, во время гладиаторских боев собралась такая «жадная до зрелищ и лишенная удовольствий при Тиберии» толпа, что деревянный амфитеатр расшатался и рухнул, послужив причиной многочисленных жертв. Было более пяти тысяч убитых и раненых!
|
|
|
Бедняки умели пользоваться своим правом на удовольствие. Народ, обычно бессильный перед политической властью, без всякой снисходительности освистывал устроителя игр в случае какого-либо промаха, даже если это был сам император, и мог вынудить его покинуть цирк.
В этих случаях скупиться не следовало. Один персонаж романа Петрония говорит об играх, которые должен проводить некий Тит, унаследовавший 30 миллионов сестерциев. «Если он и четыреста тысяч выбросит, состояние его даже и не почувствует, а он увековечит свое имя». Вспоминая прошлые игры, этот человек критикует их устроителя, который «дал гладиаторов дешевых, полудохлых, — дунешь на них и повалятся; и зверей видывал я получше; всадников, которых он дал убить, можно было счесть за сущих цыплят: один — увалень, другой — кривоногий…».
Прежде чем изучить более детально природу наслаждений, испытываемых при играх, мы коротко напомним, в чем они заключались. Текст Светония, рассказывающего об играх, устроенных для народа Цезарем, представляет нам довольно полную панораму разнообразных видов зрелищ:
|
|
|
«Зрелища он устраивал самые разнообразные: и битву гладиаторов, и театральные представления по всем кварталам города и на всех языках, и скачки в цирке, и состязания атлетов, и морской бой. В гладиаторской битве на Форуме бились насмерть Фурий Лептин из преторского рода и Квинт Кальпен, бывший сенатор и судебный оратор. Военный танец плясали сыновья вельмож из Азии и Вифинии. В театре римский всадник Децим Лаберий выступал в миме собственного сочинения; получив в награду 500 тысяч сестерциев и золотой перстень, он прямо со сцены через орхестру прошел на свое место. На скачках, для которых цирк был расширен в обе стороны и окружен рвом с водой, знатнейшие юноши правили колесницами четверней и парой и показывали прыжки на лошадях. Троянскую игру исполняли двумя отрядами мальчики старшего и младшего возраста. Звериные травли продолжались пять дней; в заключение была показана битва двух полков по пятьсот пехотинцев, двадцать слонов и триста всадников с каждой стороны; чтобы просторнее было сражаться, в цирке снесли поворотные столбы и на их месте выстроили два лагеря друг против друга. Атлеты состязались в течение трех дней на временном стадионе, нарочно сооруженном близ Марсова поля. Для морского боя было выкопано озеро на малом Кодетском поле: в бою участвовали биремы, триремы и квардиремы тирийского и египетского образца со множеством бойцов. На все эти зрелища отовсюду стеклось столько народу, что много приезжих ночевало в палатках по улицам и в переулках; а давка была такая, что многие были задавлены до смерти, в том числе два сенатора».
|
|
|
Итак, Цезарь предлагает гладиаторские бои и звериную травлю в амфитеатре, театральные представления в театре, скачки в цирке и морской бой — навмахию .
Скачки на колесницах, то есть игры в цирке, являются самыми древними игровыми соревнованиями. Долгое время публика отдавала им предпочтение. Колесницы, чаще всего запряженные двойкой или четверкой лошадей, принадлежали четырем разным партиям, представленным каждая своим цветом: зеленым, красным, синим и белым. Каждый из этих цветов символизировал время года, природный элемент и божество. Существовало символическое значение самих бегов, которые воспроизводили бег Солнца вокруг Земли в цирке — символе Вселенной. Детали этой символики не столь важны; гораздо важнее знать, что каждый цвет также соответствовал социальному классу; например зеленый являлся цветом народа.
При Империи больше стали увлекаться гладиаторскими боями. Несомненно, в этом сказалось всевозрастающее влияние Востока на римское общество. Гладиаторы имеют очень древнее происхождение, поскольку этрусские фрески Тарквинии уже показывают нам этих людей, узников или рабов, осужденных быть принесенными в жертву на могиле какого-нибудь умершего, чтобы передать ему силы в потустороннем мире. В Риме первые гладиаторы назывались «людьми для погребального костра». Первое упоминание, которое мы о них находим, относится к 264 году до н. э., когда сыновья Брута Перы заставили сражаться три пары гладиаторов в память о своем отце. Постепенно эти бои десакрализуются, во внимание принимается удовольствие, которое получает от них толпа, и теперь несколько пар гладиаторов сражаются на деревянных подмостках на Форуме во время того или иного праздника. Только в конце Республики гладиаторы во множестве начинают сражаться на арене. Цезарь выставляет три сотни, Август — шесть сотен во время особых праздников, а Траян — десять тысяч по случаю своей победы в Дакии. Римляне не видели в этих боях открытого проявления любви к жестокости. За исключением нескольких волонтеров, стремившихся заработать значительные суммы и прославиться, гладиаторами были осужденные, рабы или военнопленные, которые могли в случае победы вновь получить свободу или быть отпущенными на волю и которые в других странах, например в Галлии, возможно, не попали бы на арену, но зато были бы безжалостно истреблены. Чтобы лучше понять удовольствие, которое римский народ — не более жестокий, чем другие, — получал от этих боев, необходимо абстрагироваться от современной христианской морали и понять феномен цивилизации, поставленной в данный исторический и социальный контекст. Сравним высказывания двух людей, которых невозможно обвинить в варварстве, — Цицерона и Плиния Младшего. Цицерон говорил: «Никакой урок преодоления боли и смерти не может действовать более эффективно, если он обращен не через уши, но через глаза». Плиний: это зрелище «способно воспламенить мужественные души видом ран и презрением к смерти, заставляя возникать в душах рабов и преступников любовь к славе и желание победы». Публике не нравилась медлительность, она не даровала милость слабому, но зато ценила храбрость и не позволяла предавать смерти отважного бойца.
Травли зверей также проходили в амфитеатре, в основном утром. Речь могла идти о представлении дресированных животных, боях между животными (для этого их понукали хлопаньем бича, кололи стрекалом, пугали горящими головнями) или же между животными и людьми. Доходило даже до того, что на арене воспроизводили лес, чтобы показать публике настоящую охоту. Сулла устроил охоту на 100 львов, Помпей — на 600. Август устроил 26 охот, на которых было убито 3500 животных. Полвека спустя Тит на открытии Колизея представил пять тысяч зверей. В подобных случаях травли длились несколько дней.
Театр, возможно, был наименее любим римлянами, хотя имел относительно древние традиции. Праздники давали повод развлечься, поэтому предпочтение отдавалось различным комедиям по образу и подобию греческих, например комедиям Плавта и Теренция или народным фарсам, имеющим корни в сельской местности, разновидностям будущей комедии дельарте. Бывало, что какое-нибудь более соблазнительное зрелище побуждало зрителей оставлять театр. Подобный случай произошел во время первого представления «Свекрови» Теренция, и автору пришлось показывать свою пьесу снова при другом более удобном случае. Еще один театральный жанр, мим (который не был тогда немым), в I веке до н. э. стал вытеснять другие жанры. На суд зрителей выносились нравы того времени; иногда разыгрывались басни, обычно поучительные, которые имели большой успех.
Эти зрелища доставляли огромное удовольствие людям в конце периода Республики и особенно во времена Империи. Обычно рано утром, иногда даже накануне вечером у входа в цирк собиралась толпа, ожидавшая открытия. Вели бурные обсуждения, ели, пили, заключали пари, брали напрокат подушки, чтобы с удобствами вынести длинный день на каменных скамьях. После открытия понемногу начинали появляться именитые граждане, которых встречали приветственными криками или осыпали бранью. Некоторых иногда даже забрасывали яблоками. (В прежние времена бросали камни, но после эдикта, запрещавшего бросаться подобными предметами, перешли на яблоки.)
Игры начинались длинной процессией, спускавшейся с Капитолия, проходившей через Форум и длинный форум Боариум, чтобы достичь Большого цирка. Римляне обожали эти процессии. Все дома, лавки, памятники на их пути были украшены тканями, картинами, статуями. Во главе шествия перед членами магистрата и сенаторами ехал курульный эдил[64] на колеснице, запряженной четверкой лошадей, в пурпурной тоге, наброшенной на вышитую тунику. Следом юноши четырнадцати-пятнадцати лет, сыновья всадников[65], шли впереди упряжек, которым предстояло соревноваться в цирке. Возничие, разделенные на четыре партии, были одеты в военную одежду, шлемы и кирасы. Следом шествовали атлеты, практически обнаженные, и три хора танцовщиков: первый состоял из взрослых, второй из недостигших брачного возраста и третий из детей, все в ярко-красных туниках, подпоясанные бронзовыми поясами, с мечом на боку и копьем в руке, на голове бронзовый шлем с султаном и плюмажем. Далее музыканты, игравшие на флейтах, кифарах — семиструнных лирах из слоновой кости, и лютнях. Потом шла группа танцовщиков, одетых в козлиные шкуры, женские туники и плащи из цветов, изображавших сатиров и селенов и смешащих зрителей своими танцами. За ними следовали жрецы, окруженные музыкантами, несшие ларцы и блюда из золота с курящимися ароматами и эссенциями. И, наконец, коллегия понтификов[66], за которой несли статуи богов из слоновой кости, увенчанные золотом и драгоценными камнями. Это были боги капитолийской триады: Юпитер, Юнона, Минерва, имеющие право на колесницы, покрытые серебром и слоновой костью, влекомые четверкой лошадей, которых держали под уздцы дети из знатных фамилий, в то время как другие боги довольствовались простыми носилками.
Едва процессия входит в цирк, чтобы совершить круг почета, трибуны оглашаются криками и аплодисментами. После ритуальных жертвоприношений открываются игры и глашатаи верхом, в длинных пурпурных туниках, объезжают цирк по кругу, возвещая начало гонок. Пока колесницы соревнуются за обладание пальмовой ветвью, с трибун несутся крики: один подбадривает своего фаворита, другой осыпает ругательствами возничего, не показавшего себя должным образом. Каждый помнит о заключенном пари и о том, что в конце гонок потеряет все или внезапно станет богатым. Силий Италик пишет, что крики толпы напоминают «завывания разъяренного моря». Не успеет закончиться одна гонка, как народ требует громкими криками начинать следующую. В один день бывало до 25 гонок, что вынуждало людей проводить в цирке от четырнадцати до пятнадцати часов подряд. Толпа также любила смотреть на акробатов, которые, стоя в седле, держали за поводья двух мчавшихся галопом лошадей и перепрыгивали с одной на другую. Цирк являлся и местом выступления борцов. Август запретил женщинам смотреть на эти соревнования, так как борцы выступали обнаженными, натертые маслом (для придания эластичности мышцам), воском (чтобы закупорить поры и помешать потоотделению) и пеплом из Пуццолы или мельчайшей нильской пылью, делавшей тело скользким. Иногда император предлагал восторженным зрителям настоящие бои пехотинцев и кавалерии, а также бои слонов против башен, в которых помещалось до шестидесяти воинов. Никто не хотел пропустить подобные развлечения, а когда зрелища в цирке длились несколько дней, многие предпочитали заночевать там, лишь бы не потерять свое место!
В амфитеатре обстановка накаляется при сражениях гладиаторов, этих «жертв публичного удовольствия», как говорил Тацит. Едва на арене появляются бойцы, их рассматривают и пытаются опознать. Публика принимает в боях самое пылкое участие, браня тех, кто стремится убить соперника сразу, или тех, кто пытается сберечь силы; осуждение зрителей вызывают также те, кто кричит или умирает без улыбки. Некоторые зрители вскакивают, топают ногами, делают угрожающие жесты. Случалось, что зрители, несогласные с победой какого-нибудь гладиатора, устраивали драку, и на время бои перемещались на трибуны. Иногда раненый боец вставал и, собравшись с силами, изменял ход боя в свою пользу. Тогда вокруг звучали крики радости. Даже женщины и весталки[67] вставали, чтобы опустить палец и обречь на смерть того, кто плохо сражался, или потребовать, чтобы он был наказан. В полдень на время сиесты бои прекращались или принимали другую форму. Но многие оставались на своих местах и ели принесенную с собой провизию. Сам император Август любил проводить весь день без перерыва в амфитеатре вместе с семьей. Философ Сенека рассказывает о том, что он видел однажды в полдень:
«Случайно попал я на полуденное представление, надеясь отдохнуть и ожидая игр и острот — того, на чем взгляд человека успокаивается после вида человеческой крови. Какое там! Все прошлое было не боем, а сплошным милосердием; зато теперь — шутки в сторону — пошла настоящая резня! Прикрываться нечем, все тело подставлено под удар, ни разу ничья рука не поднялась понапрасну. Именно такое зрелище предпочитает толпа. И не права ли она? К чему вооружение, фехтовальные приемы, все эти ухищрения? Все это лишь оттягивает миг смерти. Утром люди отданы на растерзание львам и медведям, в полдень — зрителям. Это они велят убившим идти под удар тех, кто их убьет, а победителей щадят лишь для новой бойни. Для сражающихся нет иного выхода, кроме смерти. В дело пускают огонь и железо, и так покуда не опустеет арена»[68].
Легко представить себе, что творилось на арене в конце дня. Зрители становятся словно пьяными, а вид крови действует на них, как наркотик. Практически невозможно сопротивляться всеобщему опьянению. Августин рассказывает нам историю юноши, испытывающего отвращение и ужас от зрелища гладиаторских боев:
«Однажды он случайно встретился со своими друзьями и соучениками, возвращавшимися с обеда, и они, несмотря на его резкий отказ и сопротивление, с ласковым насилием увлекли его в амфитеатр. Это были как раз дни жестоких и смертоубийственных игр. „Если вы тащите мое тело в это место и там его усадите, — сказал Алипий, — то неужели вы можете заставить меня впиться душой и глазами в это зрелище? Я буду присутствовать, отсутствуя, и таким образом одержу победу и над ним, и над вами.“ Услышав это, они тем не менее повели его с собой, может быть, желая как раз испытать, сможет ли он сдержать свое слово. Придя, они расселись, где смогли; все вокруг кипело свирепым наслаждением. Он, сомкнув глаза свои, запретил душе броситься в эту бездну зла; о, если б заткнул он и уши! При каком-то случае боя, потрясенный неистовым воплем всего народа и побежденный любопытством, он открыл глаза, готовый как будто пренебречь любым зрелищем, какое бы ему ни представилось. И душа его была поражена раной более тяжкой, чем тело гладиатора, на которого он захотел посмотреть; он упал несчастливее, чем тот, чье падение вызвало крик, ворвавшийся в его уши и заставивший открыть глаза: теперь можно было поразить и низвергнуть эту душу, скорее дерзкую, чем сильную, и тем более немощную, что она полагалась на себя там, где должна была положиться на Всевышнего. Как только увидел он эту кровь, он упился свирепостью; он не отвернулся, а глядел, не отводя глаз; он неистовствовал, не замечая того; наслаждался преступной борьбой, пьянел кровавым восторгом. Он был уже не тем человеком, который пришел, а одним из толпы, к которой пришел, настоящим товарищем тех, кто его привел. Чего больше? Он смотрел, кричал, горел и унес с собой безумное желание, гнавшее его обратно. Теперь он не только ходил с теми, кто первоначально увлек его за собой: он опережал их и влек за собой других!»[69]
Напомним, что Сенека, так же как Августин, был ярым противником этих зрелищ. Но правда и то, что гладиаторы заставляли терять голову не одного человека. Во время игр, устроенных Цезарем, два сенатора, не в силах больше сдерживаться, выбежали на арену, чтобы сразиться с гладиаторами. И это не было редкостью. Другие предпочитали появляться на сценах театров. На протяжении первого века Империи целая серия определений сената (Senatus consultum ) свидетельствует об этой тяге к выступлениям на публике, оказывающейся сильнее чувства долга. В 19 году н. э. всем членам фамилий ранга сенаторов и всадников запрещалось «появляться на сцене театра», «подписывать контракт на сражение с дикими зверями, участие в гладиаторских боях или деятельность того же рода». То же определение запрещало любой девице младше двадцати лет или молодому человеку младше двадцати пяти лет «наниматься гладиатором, появляться на арене, на сцене театра или заниматься проституцией не за плату». Такое впечатление, что люди из высшего общества и вся молодежь без исключения дошли до того, что получали наслаждение лишь в сильных и часто постыдных ощущениях. Но как могли соблюдаться эти законы, когда их нарушали сами императоры. Во времена Нерона случалось, что император выходил на арену биться со львом; уточним, что животное специально «готовилось», чтобы не представлять для него опасности. Тот же Нерон, как известно, заставлял слушать свое пение — судя по всему, не слишком приятное, поскольку он запрещал во время своего выступления покидать театр под угрозой репрессий. Он даже участвовал в гонках колесниц и одерживал славные победы, поскольку остальные участники прилагали все усилия, чтобы он пришел первым, даже если ему случалось упасть с колесницы; впрочем, иногда он сам поддавался нарочно, чтобы все были уверены, что он состязается честно. Калигула и Коммод также были одержимы подобной страстью. Коммод обожал убивать зверей. Он появлялся на арене под бурные, тщательно подготовленные овации. В день ему случалось убивать до ста медведей. Едва его охватывала усталость, какая-нибудь женщина подносила ему чашу с медовым вином. Надо сказать, что император считал себя Геркулесом и никогда не показывался на публике, предварительно не завернувшись в шкуру льва и не захватив дубину. О том, как любил танцевать Калигула, мы уже упоминали.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 152; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!