О тех, кто подхватил «знамя» Караваева
Некоторые караваевцы изощрялись, особенно женщины. Они готовили всяческие изысканные кушанья по методу и рецептам Караваева и кормили ими своих удивленных мужчин: внутри запеченной в духовке картофелины неожиданно обнаруживался фруктовый или овощной шарик с пряной начинкой. Позиция самого Караваева была такой: пища должна быть изысканной, вкусной – это так, но на приготовление пищи не стоит тратить много времени. С пользой дела время можно потратить на другие вещи. Караваев любил зразы, но предпочитал их покупать в кулинарии на Арбате.
Да и сама жизнь не давала Караваеву ни продыху ни роздыху. Так, его переправил в Болгарию адмирал, без визы, на собственном корабле, где Караваев лечил крупных болгарских сановников… заодно демонстрируя им на пляжах Золотого песка йоговские асаны. Во время болгарского «визита» была достигнута договоренность, что, приехав в следующий раз, Караваев поможет больным членам семьи Георгия Димитрова – бывшему генсеку Болгарской Компартии. Уровень‑то какой! Однако наши медицинские чиновники‑партократы всполошились: «Не пустим! Это что за самодеятельность!»
Были уже куплены билеты, было приглашение, была виза оформлена, были штампики все нужные проставлены. Караваев пришел домой с новеньким, только что купленным ярко‑красным чемоданом – по‑советски дермантиновым, но не по‑советски красным. Тут и узнал, что его вызывают за два дня до отъезда в отделение милиции – какая‑то формальность, что‑то там с паспортом. Пошел и не вернулся. А вскорости – умеют быстро делать, когда хотят – оказался подследственным и невыездным по статье «незаконное врачевание». Дальше читатель знает: суд и психушка, отравление и смерть.
|
|
|
Вы думаете, караваевцы перестали изощряться в кулинарных изысках после смерти Караваева? Если вы так думаете… то ошибаетесь. Я, правда, не знаю, получали ли они от этого только удовольствие или еще и удовлетворение. Последнее – вряд ли. После смерти Караваева все как‑то сникли, думали, наверное, что он будет жить вечно.
Дело Караваева, вроде, подхватил Дерябин – его ученик. Нельзя лечить людей – так будем лечить коров. Коровы болеют маститом, гной сливают в общий бачок. Все это пьют граждане великой страны. Молоко должно быть действительно молоком, а не кладезем микробов и антибиотиков, которыми колют коровье вымя. Как ни парадоксально, но и такие «праздничные» идеи пробивали себе дорогу с большим трудом. В Дерябина стреляли, но не попали, резали ножом, но не зарезали.
Дерябин на заре перестройки стал создавать свою ферму. Это ему, вроде, бы с превеликим трудом удалось. Идея была простая: добыть у коров экологически чистое молоко. Маститы лечить караваевскими натирками, усовершенствованными для коров. Идея по‑советски правильная: все для людей!
|
|
|
Однако колхозники и начальники колхозников смотрели на это «коровье» дело скептически: «Да кому это надо!», а Дерябину шептали доброжелатели: «Что, тебе больше всех надо?»
Местный святой Фома посоветовал парня лечить так же, как корову
Вот молодые люди: сыновья и дочки караваевцев, посмотрев на это все, посоветовавшись с Дерябиным, поехали было в Сибирь коров лечить – подальше от начальства. Поезд до Красноярска шел двенадцать дней. Ехали в обычном плацкартном вагоне. Лето. Баки с аммиаком от жары откупорились, и знакомый каждому караваевцу запах наружной натирки стал распространяться по вагону. Пассажиры взроптали, и энтузиастов выкинули из вагона на полпути от места назначения. Доводы, что это «лекарство», не помогли: «Знаем мы этих лекарей – потом ногами вперед из вагона вынесут».
Что делать? Стали искать близлежащий коровник и хозяйство, которое согласилось бы провести эксперимент. Подозрительно отнесся к странным визитерам начальник колхоза: «Вот если вы Машку вылечите, тогда посмотрим». Чтобы корову часом не подменили, местный ветеринар намалевал масляной зеленой краской у нее на боку огромную цифру «1». Машка была доходягой: все вымя в маститных блямбах, ноги не гнутся, копыта гниют, из пасти течет. Мазали Машкино вымя руками, а она орала как проклятая, брыкалась. Еще бы – щипит же аммиак. Поили Машку караваевским травяным отваром. Давали мел пожевать. В общем, выхаживали, как дитя. На это дело, как на представление, приходили посмотреть местные: ребятня, бабы и пьянь.
|
|
|
Улучшений у Машки все нет. Она язвами от такого лечения покрылась, есть почти перестала и слегла. Зоотехник как‑то и говорит ребятам: «Люди разное поговаривают. Шли бы вы отсюда, ребята. Вот если так напрямик через лес – километров двадцать. Выйдете на железку, а там по полотну до станции километров пять». Что и говорить, вошел мужик в положение – посоветовал как лучше. Однако Осипов, ученик Караваева, уперся рогом: «Не пойдем мы, пока эту корову не вылечим». Молиться он стал ночью от безысходности. А тут, как назло, один парень из караваевской команды заболел. Температура под сорок. Осипов молился сразу за двоих: за корову и за того парня. Как мне рассказывал потом сам Осипов, явился к нему в видении старец с белой бородой – местный святой, и говорит: «Зовут меня Фома. Все будет у вас хорошо. Корова завтра встанет, а парня своего натирай тем же самым, чем и корову лечишь».
|
|
|
Так и поступил Анатолий Иванович Осипов: парня к утру натер натиркой, для коровы предназначенной, а корова поутру действительно встала и жевать стала.
Тут они эту образцово‑показательную корову натерли пуще прежнего. Попривыкла она к ним – уже не брыкается, только рожу скорчит и на них смотрит – понимает, что лечат ее, родимую. У парня, напротив, выброс пошел мощный из тела. Кожа покраснела, чешется, бородавки и прыщи появились. Осипов ему говорит: «Хорошо». «Как хорошо? Вы что, Анатолий Иванович, не видите, что со мной творится? Надо к доктору идти. Где его искать?» А Осипов свое: «Хорошо! Местный святой Фома сказал, чтоб я тебя натирал». И в самом деле, парню полегчало дней через пять. Вышла из тела всякая дрянь. От того парня и лекарствами воняло, и одеколоном, и еще бог знает чем. Потом все прошло. Кожа как будто очистилась.
Вылечили и корову, и своего парня караваевцы дней за двадцать. Пришли начальники местные смотреть на корову: «Не сдохла еще?» А та такая радостная стоит, хвостом от мух отмахивается, вся посвежела, и мастит прошел, и ходит сама, мыча: «му» да «му». Хмыкнули начальники. А председатель говорит такие слова: «Корову вы мне вылечили – факт, за работу получите триста рублей, но других коров я вам не дам, и не просите. Езжайте в город к начальству, вот если они разрешат, тогда…» Испугался, видно, что всех коров так вылечить можно. Поехали ребята в местный городишко. А там москвичей приезжих испугались пуще прежнего и на крупный город кивают: «Езжайте туда, если разрешат…» «Этак легче до Москвы доехать», – говорит Осипов ребятам. Так они в Москву и вернулись. Парень, который излечился от хронического чего‑то страшного, основал потом фирму «Ольхон». И стал уже свои препараты, похожие на караваевские и дерябинские, выпускать. Для людей старался. «Раз сам излечился, не имею права это от людей скрывать», – говорит. Поначалу вместе с женой в стиральной машине «Белка» «варили» нужное «наружное» – центрифугой разгоняли. Дома разливали готовый «Ольхон» по бутылкам, а в гараже – упаковывали флаконы в картонные коробки. Потом обжились и купили настоящее оборудование. И пошли в гору… Чем это торговое дело окончилось – не знаю. Наверное, разорились, как множество мелких предпринимателей.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 176; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!