Об искусстве и усовершенствовании
Разговорились о литературе, потом о музыке. Она говорила общепринятую банальность насчет того, что искусство возвышает, очищает, делает лучше. Он сказал, что это вздор. Искусство в такой же мере возвышает и улучшает человека, в какой это делает съеденный хороший шашлык и выпитая бутылка хорошего вина. Она сказала, что он по всем вопросам говорит наоборот. Отчего бы это? Из стремления к оригинальности? Из духа противоречия? Он сказал, что не знает, почему он обычно занимает особую позицию. Но он не стремится к оригинальности и не склонен к дискуссиям. В данном случае он просто высказал результат своих наблюдений и размышлений. А что же в таком случае делает человека чище и лучше? — спросила она. Только общественное насилие и добрая воля человека, ответил он. Первое для большинства, вторая — для одиночек. Выходит, мы становимся лучше от нашего режима, удивилась она. Вне всякого сомнения, сказал он. Если ослабить режим, мы превратимся в еще более худших тварей. Но режим поддерживают мерзкие твари! — возмутилась она. Как ты можешь так рассуждать?! Увы, сказал он, таковы законы природы. Режим наш имеет лишь один путь улучшить нас: порождая еще худших тварей, чем мы сами. А где же выход? — не сдавалась она. А ты забыла о второй возможности, сказал он. Это — путь одиночек. Чтобы стать лучше, человек должен знать, что это такое, должен очень захотеть этого и приложить к этому усилие. Чтобы улучшить все общество, такие одиночки должны заразить своим примером других. А затем люди должны убедиться в выгодности и целесообразности быть такими. Это — долгая и мучительная история. И идет она в ожесточенной борьбе общества против таких одиночек, стремящихся быть лучше. Но почему? — спросила она в растерянности. Потому что они нарушают привычный ход жизни и вносят в души людей болезненное беспокойство, сказал он. Это же очевидно. Да, согласилась она, это совсем очевидно.
|
|
|
Из записок МНС
Если поверхностным взглядом посмотреть на наше общество, то легко можно заметить хамство, халтуру, карьеризм, взяточничество, пьянство, лицемерие, воровство, очковтирательство, цинизм, неверие и все прочие омерзительные явления человеческой жизни. И в большом количестве, повсюду и всегда. Так как же такое общество может существовать?! Оно же должно было давно развалиться! Но оно существует из десятилетия в десятилетие, не разваливается, а, наоборот, расширяется и наращивает мощь. В чем дело? Взгляните на то же самое общество с иной позиции и иной дистанции, и ваши опасения или надежды, что это общество вот-вот развалится, испарятся. Допустим, вы — молодой и вполне здоровый человек. А знаете ли вы, сколько клеток в вашем теле погибает каждую минуту, какие смертоносные микроорганизмы обитают в нем, какие яды циркулируют?! Да возьмите любую здоровую клетку и посмотрите ее под микроскопом! Найдете ли вы среди них хотя бы одну, какую можно было бы посчитать за совершенство?! Так что же говорить о таком неизмеримо более сложном организме, как человеческое общество! Жизнь сложного организма не есть образцовый пример для учебников, лозунгов, доктрин. Это — жизнь со всеми ее естественными явлениями, в том числе — с уродствами, прыщами, бактериями, загноениями, поносами. То, что мы видим в нашем обществе, суть естественные явления его естественной жизнедеятельности. Их можно заранее предсказать и вычислить, исходя из знания типа общества, логически мыслимых возможностей для поведения людей и числа возможных их поступков. Нормальная же жизнь общества не есть абсолютная гармония, абсолютное здоровье. Она есть лишь тенденция к гармонии и здоровью, борьба всех сил общества за это. Но — лишь одна из тенденций.
|
|
|
Человеческий организм умирает. И наше общество рано или поздно умрет. Смерть организма столь же естественна, как и его жизнь. Но естественная смерть организма не есть следствие болезней, микробов, ядов. Наше общество умрет (если это будет естественная смерть) не от взяточников, алкоголиков, халтурщиков и прочих социальных язв. Естественное умирание есть элемент в механизме самосохранения организма. Борясь с отклонениями от некоей «нормы», всякий организм добивается успеха только путем создания условий своей гибели. Если допустить, что наше общество может мирно жить сколь угодно долго, то оно рано или поздно умрет. Но причиной его гибели будут не зримые нами теперь язвы, а те явления, которые мы считаем здоровыми, разумными, полезными. Мы ужасаемся, глядя на лодырей, взяточников, карьеристов, пьяниц, насильников, прочую нечисть. Мы лицемерим, ужасаясь, ибо эта нечисть и есть мы сами, ибо лишь благодаря этой нечисти мы хоть как-то можем жить в таких социальных условиях. Если общество уничтожит эту нечисть хотя бы наполовину, оно погибнет. Но это будет не естественная смерть, а самоубийство. Мои слова не следует понимать как призыв «Да здравствует нечисть!». Их следует понимать лишь как призыв попытаться понять нашу жизнь другими интеллектуальными средствами. Бунтуйте или примиряйтесь — это ваше дело. Но не вслепую же!
|
|
|
|
|
|
Конец Сталина
Однажды вечером, за ужином, МНС передали записку от Петина. В ней говорилось, что Петин приехал на дачу и требует немедленно вернуть его «документы». МНС похолодел от ужаса: он же выбросил петинские бумажонки! Не дожидаясь, когда ему принесут манную кашу, МНС бросился в палату и припал к мусорной корзине. Бумажки недвижными лежали тут!! Слезы радости потекли из прекрасных очей его и оросили содержимое корзины. Собрав петинские «документы» и свои записки, МНС побрел на дачу к Петину, позабыв про манную кашу, про жидкий чай с двумя кусочками сахара и печеньем «Привет». Петин торопливо просмотрел свои заметки и, убедившись в том, что они целы, и поверив МНС на слово, что тот не снял с них копий, бросил их в горящий камин. Потом начал читать записки МНС. Читал не спеша, перечитывая отдельные места. Недвижный МНС не мигая глядел на его огромный череп, покрытый редкими клочками серых волос. Здорово, сказал наконец Петин. Ты точно угадал мои установочные идеи. Но к сожалению... И Петин, не договорив фразу, бросил и заметки МНС в камин. А теперь, сказал он с видимым облегчением, будем пить чай. Ты, конечно, сыт. Вас там в доме отдыха кормят на убой. Потом пожилая, некрасивая и неопрятная женщина, похожая на Петина, принесла жидкий чай с двумя кусочками сахара и печеньем «Привет». Знакомься, сказал Петин, это моя внучка. Внучка проворчала что-то невнятное и исчезла. МНС с отвращением выпил остывший чай из плохо мытого стакана. А теперь иди отдыхай, сказал Петин, но смотри, никому ни слова!
Пикник
Нашли сухой пригорок. Разложили плащи, пальто, куртки. Женщины занялись закуской, мужчины — открыванием бутылок. Как всегда бывает в таких случаях, забыли штопор. И мужчины предлагают самые фантастические способы вытаскивания пробок, изображая из себя опытных пьяниц. Одни лупят ладонями в дно бутылки, другие лупят дном бутылки о пень. Кончается вся эта кампания самым банальным решением: протолкнуть пробки внутрь с помощью сучка.
Начинает припекать солнышко. Мужчины курят, говорят о визите Вэнса, о предстоящей поездке Брежнева, о похищении Моро бандитами из «Красных бригад». Кто-то замечает, что эти бандиты — коммунисты. Кто-то возражает, говорит, что они — прокитайские коммунисты. Наконец, женщины приглашают «к столу». Начинается неторопливая трапеза на лоне прекрасной природы (ах, какой сегодня роскошный день!). Все переполнены добротой и дружелюбием. После первой стопки наступает минута, когда начинает казаться, что человек человеку — действительно друг и брат, и только идиотская городская жизнь искажает эти прекрасные природные отношения. И врежется эта минута в память на целый год, до следующей такой же незабываемой минуты. Жизнь прекрасна, друзья мои! Наливай по следующей!
В самом разгаре душевного единения Старик, как самый опытный среди собравшихся, предлагает сделать перерыв на пару часов, погулять и так далее, а потом вернуться и продолжить. После короткой дискуссии предложение Старика принимается. Парочки разбредаются подальше, в кустики. Кое-кто тут же засыпает на солнцепеке. Универсал собрал группу ничейных женщин и рассказывает им про йогу. Главное, внушает Универсал потрясенным ничейным женщинам, — это научиться сосредоточиваться и отвлекаться от всего постороннего. Вот, смотрите!.. А после ужина он прихватит первую подвернувшуюся из своих восторженных слушательниц и потащит ее на ближайшее сухое местечко в лесу заниматься делами совсем иного рода, гораздо более отвечающими духу и традициям русского народа, чем гимнастика йогов. И пошли им, Боже, хотя бы минуту простой, земной радости!
Связь с жизнью
— Я полистал твои заметки, — говорит Друг. — Слишком все это абстрактно. Не ощущается наша реальная жизнь. Мы спим, едим, влюбляемся, производим детей, гуляем, разговариваем. А у тебя — элементарные бесструктурные тела, множества тел, отношения, структуры... Для чего это нужно?
— А ты можешь предложить иной путь? Ведь даже статистика есть абстракция, хотя она и может давать точные цифры. Чтобы ощущать жизнь и переживать ее, надо быть, конечно, в ней. Но чтобы познать ее, надо первым делом удалиться от нее на достаточную дистанцию. Иначе не увидишь ее в целом, в самых существенных чертах, в динамике, в устремленности.
— Так-то оно так. Только кто это осилит? Кто сможет в абстрактных рассуждениях увидеть портрет реальности? Теперь от этого отвыкли. Предпочитают эмпирию. Или уже совсем непонятные, но интригующие кибернетические аксессуары.
— А я ни для кого пишу. Для себя. Сам хочу разобраться. Мне мало видеть, что мы живем плохо. Я хочу убедиться в том, что мы не можем жить по-другому. А для этого надо раскрыть механизм, заставляющий нас жить именно так, а не иначе. Дело же ведь не в кознях вождей. Вожди сами суть игрушка этого механизма.
— Это ясно. Скажи честно, твоя идея насчет перестройки идеологии и создания для нашего времени работы такого же значения, как «О диалектическом и историческом материализме» для того времени, есть самомнение или нечто реальное? Ты смог бы...
— А как ты думаешь?
— Мне кажется, смог бы.
Прогулочный треп
О людях у нас заботятся, говорит Ехидная Девица. Это факт. И опровергать его бессмысленно. Но забота странная какая-то. Иногда хочется завыть от такой заботы. Вот, например, выходила замуж. Я еще совсем девчонка была, сразу после школы. Возвышенная, романтическая и чистая любовь. Как я ждала свадьбу и какой прекрасной ее воображала! Какая же я была наивная дура! Начались хлопоты с рестораном. Взятки, чаевые. Наглые морды жуликов официантов. Потом — машины ехать в ЗАГС и после него совершать положенную прогулку по городу. На Ленинские горы. К могиле Неизвестного солдата. На машинах — шарики воздушные, ленточки, куклы идиотские. Стыдно вспоминать всю эту грошовую пошлость. Какие-то оскорбительные махинации с кольцами. Потом красная ковровая дорожка. Толстая, гнусного вида баба из районного Совета косноязычную речь произнесла. А, лучше не вспоминать! А вот другой пример. У меня сынишка подрос, надо в школу отдавать. В детском саду проявили «заботу» — тут уж ничего не поделаешь. Выхода другого нет. Знаете, как детсадовских детей называют в школе? Организованные дети. Мой сынишка хотя и «организованный», но хороший мальчик. Умница. Я его читать и писать научила. Теперь — школа. Оказывается, есть какое-то постановление, согласно которому детишки весь день должны торчать в школе — обязательный «продленный» день. Что это такое? Это — опять воспитание, воспитание и еще раз воспитание. Иначе говоря — искусственное оглупление, чтобы потом не пустить в девятый класс (пусть в профессионально-техническое училище идет!), а если проскочит, чтобы в институт поступить не смог (пусть на завод идет). Я понимаю, с высшей, государственной точки зрения это — забота. Ребенок в школе весь день под присмотром. И о заводах позаботиться надо. Не всем же быть инженерами, учеными, врачами, художниками. Но есть ведь и моя личная позиция в этом деле. Сын-то у меня один. Мальчик он способный, и я могла бы создать ему условия. И у него одна жизнь. Ему тоже захочется как-то вырваться из этой серятины. И все-таки это все не есть настоящая забота о человеке. Демагогия это все и обман. Заботой о человеке было бы, если бы Они стремились предоставить всем детям без исключения равные возможности для развертывания своих способностей. Но Они делают все, чтобы именно это исключить. Своих собственных детей Они из сферы этой своей государственной «заботы» исключают.
Письмо к Ней
Пусть на Земле наступит вечный мир,
Исчезнет матерьяльная забота.
И станет каждый день как юбилейный пир,
И он же будет праздная работа.
И будут все доподлинно равны —
От нашего любимого Генсека
Все граждане счастливейшей страны
До самого дрянного гомосека.
Но в этой жизни что за интерес,
Если никто не будет постараться
Насрать на Их ликующий прогресс
И на троих по-тихому надраться?!
На кой мне сдался, спросишь ты, Генсек?
Неужто нет приличнее примера?
Отвечу я как честный человек:
Он нужен лишь для рифмы и размера.
Палатный треп
— Слушайте, — говорит Старик. — Я вам зачитаю отрывок из учебника по научному коммунизму.
Коммунизм предполагает не просто удовлетворение потребностей каждого человека, но и формирование в его лице качественно нового потребителя, являющегося в то же время созидателем материальных и духовных ценностей, — потребителя, научившегося сообразовывать свои потребности с имеющимся общественным богатством, с возможностями общества, достигнутым уровнем его материального и Духовного развития. Этот новый потребитель формируется в условиях социализма и коммунистического строительства, в условиях осуществления принципа распределения по труду, контроля за мерой труда и мерой потребления. Причем присущие ему разумные и здоровые потребности не возникают сами собой, а воспитываются, внедряются в жизнь, в быт и сознание всем строем социалистической действительности, в процессе труда, учебы, в семье, в коллективе. Разумными являются те потребности, которые сообразуются с достигнутым уровнем развития производства и удовлетворение которых обеспечивает всестороннее развитие личности, непрерывное совершенствование ее физических и духовных качеств. Сюда относятся потребности в питании, одежде и обуви, предметах культуры и быта, в образовании и медицинском обслуживании, соответствующие реальным возможностям общества, нормам нравственных отношений.
— Блеск, — говорит Универсал. — Не знаю, как вы, но я с этой точки зрения живу давно при коммунизме, ибо я так или иначе сообразовываю свои потребности с возможностями нашего общества на данном уровне его материального и духовного развития.
— Но еще не все такие сознательные, как вы, — говорит Девица. — Вы выпиваете в день не более поллитра водки. Вы понимаете, что общество на данном этапе не может себе позволить литр. А мой начальник этого понять не может. У него еще пережитков и родимых пятен полно, хотя он — член партии еще с фронта.
— Вы думаете, что при коммунизме пить не будут?! — говорит Инженер. — Тогда на кой он нужен?!
— Будут, — говорит Дамочка, — но в меру. По крайней мере, закусывать будут. И не будут сразу же кидаться на первых подвернувшихся баб.
— Интересно, — говорит Старик, — а как по этой линии будут обстоять дела при коммунизме?
— А вам-то это зачем? Вам и одной будет много.
— Эта проблема, думаю, давно решена. Вот как быть с мужиками? Мужиков-то не хватает, об этом даже в газетах пишут.
— Выведут специальных профессионалов в этом деле.
— Нельзя ли без пошлостей? Не для того строим мы коммунизм, чтобы пьянствовать и с бабами (или с мужчинами) путаться!
— А для чего же?! Стоять на трудовой вахте, бороться за звание, добиваться успехов, выражать одобрение?!
— Коммунизм будет сплошным торжественным заседанием и демонстрацией единства и мощи. Представляете, построят зал на десять миллиардов человек. Какие же там будут бурные овации!! Члены Политбюро будут спускаться в Президиум на летающих тарелках, а сам Генсек — на облаке. И с сиянием вокруг головы.
— Хватит обсирать светлые идеалы! Пока мы еще в развитом социализме и пока еще открыт магазин, подумаем о завтрашнем походе!
Проблема секса
— Сексуальную революцию, которая произошла на Западе, — говорит Инженер, — у нас неверно освещают. У нас думают, что это — всеобщее совокупление с кем попало и где попало и сплошная порнография. А на самом деле это — ознакомление молодежи с культурой секса, противозачаточные средства, не портящие здоровья и доступные всем, приличные квартирные условия. Порнографию же там преследуют не менее строго, чем у нас.
— Мы не против прогресса... э-э-э... в этой области, — промычала Беззубая Докторица. — Но...
— Кто это «мы»? — спросил Кандидат. — Партия и Правительство?
— Обычные советские люди, — сказала Докторица. — Мы не против. Но мы за то, чтобы в основе всего лежало подлинное, глубокое, искреннее чувство. Любовь...
— Значит, если по любви, — сказала Ехидная Девица, — то будут выдавать хорошие противозачаточные средства. А если без любви, то не выдадут. Выходит, что все наше высшее начальство являет нам образцы глубокого и искреннего чувства, ибо у них этого добра навалом. Интересно, а к секретаршам, уборщицам и курьершам они тоже питают глубокие и искренние чувства? А к девочкам из кордебалета или из ансамбля народной пляски?
— Клеветнические сплетни, — сказала Докторица.
— Ну уж нет, — сказала Членкорица. — А вы читали фельетон... не помню, в какой газете... про эти «дачи» с банями? Таких бардаков даже на Западе не бывает. У нас недавно разоблачили нечто подобное. Руководство целого района пришлось снимать и исключать из партии.
— Вот видите, — не сдается Докторица. — Исключили же и сняли!
— А вы думаете, новые лучше?
— Не надо смешивать социальную проблему с сексуальной, — говорит Инженер. — Дело не в том, есть разврат или нет, а в том, в каких формах и на каком уровне он совершается. А с этой точки зрения мы — типичные лапти. До сих пор дедовскими методами довольствуемся.
— Дедовские методы не такие уж плохие, — говорит Ехидная Девица. — Вот ими-то как раз можно пользоваться, не испытывая глубоких и искренних чувств. По этому поводу есть старый анекдот. Встретились советский и шведский сексолог. Обмениваются мнениями о современных методах любви.
— Да не любовь это вовсе, — говорит Докторица.
— А что же это?
— Это... это... это... Совокупление.
— Ладно, допустим, совокупление. Обменялись мнениями. Выяснилось, что все методы, известные шведу, известны и нашему. Зато один метод, известный нашему сексологу, оказался неизвестным шведу.
— Какой именно?
— Именно дедовский.
— А на Западе изобрели мощное средство, возвращающее способность к любви... прошу прощения, к сексу, даже восьмидесятилетним старикам.
— В какой стране?
— В ФРГ.
— Так, значит, не случайно наш Генсек собирается с визитом туда.
— Немцы в обмен на это сексуальное лекарство будут требовать сокращения числа наших танков в Центральной Европе на десять тысяч штук.
— Вот сволочи-империалисты-агрессоры-эксплуататоры-расисты-поджигатели-войны-враги-разрядки!!
Ночные разговоры
— Вот прекрасно написанная книга. Автор, видать, очень сведущий человек. И литературно книга талантливая. А между тем он, не отдавая себе в этом отчета, делает гнусное дело. Он прославляет гений народов, создававших пирамиды, всякие дворцы, скульптуры, вазы, каналы. А сколько при этом погибло народу! Ради чего? Ради того, чтобы мы любовались и восторгались? Кто авторы этих прекрасных произведений искусства прошлого? Любопытно, как реагировал бы автор этой книги, если бы книга вышла без его имени, просто как одно из проявлений гения нашего великого народа? Должно быть, ему это не понравилось бы.
— Зато имена фараонов, царей, императоров все сохранились. Представь себе, пройдут века, и о нашем времени будут говорить в таком духе: роман такой-то времени Хрущева, теория элементарных частиц, открытая при Брежневе, дворец культуры, построенный при Кулакове... А ведь дело к этому идет. Суть принципа, согласно которому «мы» выше «я», интересы коллектива выше интересов личности, заключается в том, что вся человеческая деятельность персонифицируется в именах вождей и партийно-государственных чиновников.
Из книги Твари
Одна из основных линий наступления против коммунистического идеала состоит в том, чтобы доказать его антигуманизм, в частности — несовместимость с интересами личности. С этой линией непосредственно смыкаются попытки изобразить коммунизм в виде тоталитарного строя, представляющего собой антипод демократии. В данном случае антикоммунистическая пропаганда широко спекулирует на тех отдельных ошибках, которые были связаны с культом личности Сталина, изображая их как неотъемлемую сущность социализма и коммунизма. Последовательная борьба против культа личности, проведенная после XX съезда КПСС в Советском Союзе и других странах, быстрое развитие социалистической демократии выбили почву из-под такой пропаганды, резко сократили возможности ее спекуляций.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!