Беззубая Докторица пишет донос

 

Молодящийся Доктор, опьяненный чувством, упустил из одно немаловажное обстоятельство: то, что, хотя он живет в доме отдыха, дом этот находится на территории страны, построившей развитой социализм. А это значит, что среди любого десятка окружающих его замечательных советских людей найдется хотя бы один, который осудит в душе его поведение и примет надлежащие меры. Таким человеком оказалась Беззубая Докторица, сидевшая с ним за одним столом. Как только Молодящийся Доктор положил свою пухлую лапку на тонкую талию Официантки, Докторица сразу поняла, в чем дело, восприняла это безнравственное поведение Доктора как личное оскорбление, с гневом в душе покинула клуб и засела за сочинение анонимок. Именно анонимок, а не одной анонимки, ибо одну анонимку она решила адресовать в партийную организацию по месту работы Доктора, другую — в санаторно-курортный отдел президиума, третью — жене Доктора. В первой анонимке Докторица написала, что Доктор позорит звание советского ученого и коммуниста, во второй — что он вносит элемент морально-бытового разложения в советское оздоровительное учреждение, в третьей — что он разрушает здоровую социалистическую семью. Домашний адрес Доктора она узнала в администрации по паспорту Доктора — первое обстоятельство, навлекшее впоследствии подозрение на нее в авторстве анонимок. Вторым обстоятельством явился ее демонстративный отказ дать какой-либо написанный ею текст для экспертизы почерка. Доктор, когда дело приняло скандальный оборот, решил выявить анонимщика и собрать образцы почерка у подозреваемых им лиц. Докторица единственная отказалась, заявив, что она живет не в каких-то Соединенных Штатах Америки, где процветает расизм, а в стране победившего социализма. После этого всякие сомнения относительно авторства анонимок у всех отпали. Но прежде чем это случилось, случилось нечто другое: нагрянула сначала жена Доктора, а затем — инспектор из санаторно-курортного отдела. Жена Доктора виду не подала, с какой целью она заявилась, провела день в доме отдыха, посетила столовую, осмотрела Официантку и сразу поняла, что тут ничего серьезного быть не может. Затем она показала анонимку директору и партийному секретарю, сказала, что возбудит дело против анонимщика, и мирно уехала домой. Инспектор прибыл с целью выяснить суть дела, но, познакомившись с ситуацией на месте, сменил цели на противоположные: замять дело. Лишь из беседы с инспектором Доктор узнал о существовании анонимки и догадался о цели неожиданного приезда жены. Доктор немного поломался. И сделал вид, что хочет произвести криминалистическую экспертизу почерка, но в конце концов поддался на уговоры инспектора шума не подымать.

 

Тайна Профессора

 

По крайней мере треть обитателей первого корпуса отдыхала, как говорится, без отрыва от производства. К их числу принадлежал и Профессор. Раз в неделю он ездил в город, являлся в свое учреждение, расписывался в каких-то книгах, сидел на каких-то заседаниях. К вечеру возвращался обратно. Путевки он доставал прямо здесь, у директора. Вернее, путевок никаких не было. Он просто платил директору определенную сумму и жил себе за это в отдельной палате. В санаторно-курортном отделе президиума академии прекрасно знали о подобной практике в подвластных домах отдыха и в санаториях, но виду не подавали, ибо сами от этого кое-что имели — путевки для себя, для родственников и друзей в любое подходящее время, возможность на несколько дней приехать «с мужем» или «женой» проветриться от городской нервотрепки, возможность приехать в одиночку и получить на месте то, что требуется.

В нашем обществе, разоткровенничался Профессор (в доме отдыха все так или иначе откровенничают), умному человеку можно устроиться прекрасно. Для этого нужно только соблюдать некоторые негласные правила. Какие? Ну, например, такие: живи и давай жить другим. Я, например, своим подчиненным еще ни разу даже выговор не объявил. И позволяю им многое такое, что не позволяют другие: уходить с работы, планировать «липу», засчитывать фиктивные задания. И представьте себе, работают они лучше, чем в других секторах. Мой сектор — лучший в институте. И меня они не подводят. Видите, я живу здесь, а дело идет. Все формальности я передал заместителю. Он любит это. Как ученый он — абсолютный ноль. Потому держится за свое место и работает на совесть. Другое правило — делай все без шума, по-тихому. В других секторах затеют что-то и сразу же трезвон поднимают. На собраниях выступают. Обещают. А мы помалкиваем. Мы сначала сделаем что-либо скромненькое, а потом уже обещаем и докладываем. И конечно, выполняем. Третье правило — довольствуйся достигнутым, дай понять всем, что ты на большее не претендуешь, хотя возможности твои превышают твое положение. Нас, например, много раз пытались расширить до отдела, а мы отказывались. Мол, штатные единицы нужны для более важного, а мы и так справимся. Меня в заместители директора не раз сватали, а я ни в какую. Зачем мне это? Денег мне хватает. А жить в моем нынешнем положении куда легче и удобнее. Главное — не надо ни с кем ссориться. Не надо мешать людям. Надо в стороне стоять. И тогда они тебе дадут жить по твоим вкусам.

 

Общественное мнение

 

Беззубой Докторице передовые силы дома отдыха хотели устроить бойкот. Но у нее, разумеется, нашлись сторонники и защитники. Это — главным образом старые страшные бабы, не имеющие никаких шансов завлечь даже упившегося «до раздвоения единого» Универсала, и глупые старые мужики, с которыми никто не хотел беседовать на темы текущей и внешней политики, поносить «нынешнюю молодежь» и осуждать диссидентов. Передовые силы, однако, скоро позабыли о своем первоначальном намерении. История с анонимками дала им повод для умного разговора на тему об общественном мнении, и этого было вполне достаточно. Старик сказал, что у нас такового и в помине нет. Его поддержал Новый Друг. Универсал присоединился к ним, сформулировав эту концепцию с кристальной ясностью: начальству на нас насрать, но на себя срать оно нам не позволяет. Инженер сказал, что это — ошибочно, что общественное мнение у нас есть, но смотря по обстоятельствам. И с одобрения начальства и по выбору оно обладает могучей силой. Вот вам два примера. У нас в институте был один очень талантливый ученый. Такой явно талантливый, что его даже до тридцати лет пропустили в доктора. И организовал он в институте творческий семинар, да на свою беду — по средам. Этим и воспользовались институтские остряки. Представьте себе, молодежь. Младшие научные сотрудники, аспиранты. Прогрессивные все, если дело касалось трепа, а не серьезной науки. А в науке они сделали объектом травли этого парня. И с молчаливого согласия институтского актива (начальство, другие видные доктора) начали из номера в номер давать в стенгазете юмористические материалы. Участников семинара называли средняками, а семинар — средоточием гениев (оглупляя их, и надо признать — довольно смешно). И добили парня. Семинар распался. Ученая среда (тоже «среда», материал для лингвистических упражнений наших остряков) уже не могла без юмора воспринимать его идеи. Кончилось тем, что ему пришлось уйти из института и он где-то затерялся во второстепенных и прикладных лабораториях. Но репутация комического персонажа так и ушла вместе с ним навечно. Другой пример вам всем хорошо известен. У Них вверху есть, конечно, свои склоки. Помните, как Они Подгорного скинули? Так вот, если вы приглядитесь внимательнее, Брежнев в борьбе за единовластие использовал «общественное мнение» как мощное оружие. Я говорю об общественном мнении в кавычках, поскольку оно выборочное и организованное — брежневские холуи и помощники специально устраивают спектакли (вы смотрели по телевизору съезд комсомола?). Но эти спектакли действуют на конкурентов, завистников и оппозиционеров из Их компании так, будто это есть реальное общественное мнение всей страны. Они сами попадаются на удочку своей демагогии. Старик сказал на эту речь Инженера, что тут дело не в общественном мнении. Тут другое. Общественное мнение есть нечто естественное. Оно формируется, но не организуется. Формально. Новый Друг сказал, что Инженер путает разные вещи. У нас в печати постоянно организуются всякого рода кампании с осуждениями или одобрениями. Что это — общественное мнение? Когда-то по всем институтам Академии наук прошли собрания с единодушными осуждениями академика Сахарова, все газеты опубликовали осуждающие письма ученых. Но даже и это не есть общественное мнение, хотя «единогласие» полное. Советский народ «единодушно» одобрил новую Конституцию. А сколько было насмешек над ней и анекдотов?! Если общественное мнение у нас есть, то оно смутное или глубоко спрятанное. Нужно специальное социологическое исследование, чтобы обнаружить его существование и характер. А что это за «мнение», если его раскопать почти невозможно?! Значит, его практически, то есть как заметного фактора нашей жизни, нет. Старик сказал, что страшно не то, что мы ведем себя подло, а то, что дело выглядит так, будто нас заставляют делать подлости. Мы рады тому, что нас заставляют делать то, что мы сделали бы добровольно. Мы сами ищем насилия над собой, чтобы замаскировать свою подлую натуру, очевидную без насилия.

 

Ночные разговоры

 

— Все эти наши разговоры без толку. Надо делать серьезную научную теорию.

— Легко сказать! Как?

— Хотя бы так. Построить абстрактную, чистую, вполне добропорядочную модель. Я имею в виду абстракции, без которых никакая наука невозможна. Например, при построении такой модели надо отвлечься от различий способностей людей, от всяческих нехороших страстей, от наследования детьми имущества родителей, от взяток и блата и многого другого.

— Это все негативно. А что войдет в модель позитивного?

— Все то и только то, что входит в определения понятий, характеризующих данное общество специфически, и в определения общесоциологических понятий. Построив модель, затем следует постепенно привлекать различные конкретные обстоятельства, от которых отвлекались вначале и которые модифицируют модель, нарушают ее чистоту и добропорядочность. Причем сначала надо включить в рассмотрение обстоятельства, с необходимостью возникающие как следствия самой чистой модели, а затем — исторически данные внешние обстоятельства, без которых невозможно жить или от которых нельзя избавиться. Например, необходимыми, следствиями абстрактной модели являются карьеризм, халтура, взятки, блат, доносы. А исторически данными неотвратимыми обстоятельствами — отношения полов, родителей и детей, потребность в пище, в отдыхе и развлечениях.

— Это не ново. Такой метод разработали еще Гегель и английские экономисты, а Маркс с блеском применил его к анализу буржуазного общества.

— Тем более! Я же не претендую на открытие. Я думал, что это — банальность. А раз этот метод апробирован, почему бы его не применить и к нашему обществу?

— Нельзя. Да и не стоит.

— Почему нельзя?

— Начальство не позволит.

— А почему не стоит?

— Потому что этим методом можно обосновать неизбежность гибели существующего строя и смены его другим, а между ними — переходный период, который не может быть ничем иным, кроме как диктатурой... ну, не пролетариата, а, скажем, младших научных сотрудников без ученой степени. А это будет пострашнее диктатуры пролетариата.

 

Размышления в одиночестве

 

МНС заперся в палате, раскрыл рукопись Тваржинской но мысли иного рода увлекли его. Мы в жизни мелочны, дотошны, въедливы, суматошны, расчетливы по пустякам, думал он. И потому по методу мышления мы — диалектики. Как в жизни у нас мелочный надзор за всеми деталями событий, но полное невнимание к процессу в целом и его основным последствиям, так и в мышлении мы до мельчайших тонкостей продумываем всю сложность происходящего, получая выводы ложные или банальные. Вот, например, отбирают человека на пост директора. Десятки инстанций принимают в этом участие. Взвешивают все вплоть до вкусов в еде и выпивке. А выбирают в конце концов такое ничтожество, что потом сами диву даются, откуда такое выкопали. Сколько томов накатал Маркс, облазив все закоулки капитализма, чтобы в итоге получить банальности, известные заранее, и бессмысленные пророчества, тоже известные заранее. Диалектика есть такой метод размышлений и исследований, основной результат которого — сам процесс размышления и исследования, а не некий законченный продукт. Потому она нам и пришлась по душе.

Иначе обстоит дело с западным способом жизни и соответствующим ему способом мышления. Здесь в мелочные детали не вникают — они делаются сами собой как необходимые элементы привычной жизни. Обращают внимание на узловые пункты, выполнение которых автоматически означает выполнение мелочей. Никакой суетливости. И обязательно заметный положительный результат. Взять ту же процедуру отбора человека на пост директора аналогичного учреждения. Насколько она отличается от нашей! И мышление потому не отягощено подробностями, прямолинейно, упрощено, но результативно и не банально по выводам, практично. Оно не диалектично. Конечно, я несколько идеализирую фактическую картину. В реальности имеет место какая-то смесь, встречаются всевозможные варианты. Но в целом моя схема верна.

По этой причине (различие типов поведения и мышления) мы, начиная думать о Западе, впадаем с необходимостью в заблуждения: мы начинаем рыться в деталях и пустяках, упуская из виду ключевые моменты. И западные люди, начав думать о нас, впадают в заблуждения: они упускают из виду сложность и запутанность нашей жизни, огрубляя и схематизируя ее по привычным им штампам. Понять нашу жизнь и наше сознание, не будучи диалектиком, нельзя в принципе. А диалектика органически чужда западному человеку, и западному мыслителю в том числе.

Но ведь диалектику открыли на Западе! Ну и что из этого следует? Ровным счетом ничего. Все принципиальные продукты цивилизации были открыты на Западе, но не все они стали господствующими элементами его жизни. Мы ведь тоже есть во многом продукт Запада. А сколько известно случаев, когда нечто появлялось в одном месте, а расцветало в другом. Христианство открыли евреи, а прижилось оно в нееврейских народах. Картошку привезли из Америки, а стала она европейским продуктом питания. А вспомните историю с кроликами в Австралии!

Итак, я утверждаю, что для понимания нашего общества нужен не западный, недиалектический метод мышления, а наш, диалектический. Но диалектический не в том пошлом смысле, какой ему придали советские философы, начиная с работы Сталина «О диалектическом и историческом материализме», а в смысле способности учитывать сложность и изменчивость таких социальных образований, как наше гигантское общество. У меня давно чешутся руки как-нибудь описать этот метод. Но придать ему при этом эффективность западного практического стиля мышления. Возможно ли это? Кто знает, может быть, именно из таких немыслимых компромиссов и рождаются наиболее жизнеспособные формы.

Но давай отложим эти честолюбивые замыслы до лучших времен. А сейчас — за дело. Надо бред этой сумасшедшей гадины привести в более или менее божеский вид.

 

Из книги Твари

 

С построением бесклассового общества, преобразованием на коммунистических началах производства, распределена и труда, а также сознания и морали членов общества исчезает сама почва для каких бы то ни было мер принуждения. Отношения господства и подчинения окончательно заменяются свободным сотрудничеством. Отпадает необходимость в государстве как политической организации мирает нужда в правовой регламентации.

 

Замечания МНС

 

В известном смысле отношение господства и подчинения есть частный случай отношений сотрудничества, добровольность есть лишь форма принуждения. Государство перестает быть явлением политическим, но это не значит что оно исчезнет или даже ослабнет. Правовая регламентация отомрет, уступив место другим формам регламентации. Надо эти идеи развить, но для себя, конечно, а не для этой стервы. Между прочим, наша официальная идеология постепенно признает фактическое положение в обществе лишь чуточку изменив и переинтерпретировав фразеологию. Например, как в этих случаях: не просто отомрет государство, а отомрет лишь в качестве политической организации. Или в случае с принципом «по потребности» уже сейчас наиболее хитрые идеологи говорят о «разумных потребностях» и о контроле общества над этими потребностями. Короче говоря, официальная идеология постоянно приближается к истинной картине нашего общества (конечно, лишь поверхностно и в некоторых важных пунктах), тогда как критика его постоянно отдаляется от нее. Почему? Критика негативна, тогда как идеология при всех обстоятельствах позитивна. Ах, какую работу я мог бы написать для нового Сталина!!

 

Сталин

 

Сталин неторопливо ходит по кабинету, курит трубку, разговаривает сам с собой вслух.

Сталин. И это — ленинская гвардия! Сборище болтунов и честолюбцев. Никакого чувства реальности. Страна на грани гибели, а они готовы сутками спорить из-за запятой в «Капитале», который никто из них не читал. Речами и лозунгами страну не спасешь. Надо действовать, действовать круто и решительно. Лозунги должны сопутствовать делу, а не заменять его. Но что делать? Ленин прав: надо найти основное звено в цепи событий, ухватившись за которое можно вытащить всю цепь. Где это основное звено? Власть. Крепкая и надежная власть. Суровая. Беспощадная. Готовая на все ради великой цели — воплощения в жизнь светлых идеалов революции. Но власть — это партия, партия — это аппарат управления партией, а партийный аппарат — это Я. Основное звено — это беспрекословный авторитет вождя партии. Но не Троцкого, Зиновьева, Бухарина и прочих болтунов, а Сталина! Сталин — звучит так же, как Ленин, но более твердо. И шансы для этого у тебя есть. К тому же ядро страны образует русский народ, а он привык иметь наверху царя и жаждет иметь нового царя. Причем не своего брата Ивана, а непременно инородца. Но не еврея. И не немца. Грузин — это для русского народа и свой человек, и вроде как бы иностранец. Надо это обстоятельство выдвинуть на первый план. А для этого надо говорить с акцентом, иначе сочтут за еврея. С этой минуты надо начать приучать всех к тому, что Сталин говорит с грузинским акцентом.

Раздается стук в дверь. Входит Поскребышев, личный секретарь Сталина. Почтительно ждет, когда Сталин обратит на него внимание. Сталин останавливается, зло смотрит на Поскребышева и спрашивает его с грузинским акцентом: «Шыто тэбэ нада?» Поскребышев вздрагивает, поднимает удивленно брови, но тут же все понимает и обретает прежний невозмутимый вид.

Поскребышев. Молотов и Ворошилов. Просят принять по чрезвычайно важному делу.

Сталин. Путь войдут.

Входят названные Поскребышевым лица. Молча застывают руки по швам. Следят глазами за Сталиным, шагающим взад и вперед по кабинету. Наконец Сталин останавливается напротив них, как бы с удивлением смотрит на них, вынимает изо рта потухшую трубку, выколачивает пепел на ковер, сует трубку в карман кителя.

Сталин. Ну, что у вас?

Молотов. Недовольство среди рабочих растет, товарищ Сталин. Повсюду забастовки. Никакой трудовой дисциплины. Положение с продовольствием катастрофическое. Партийные организации на местах фактически не способны преодолеть нездоровые настроения. Все чаще раздаются речи о предательстве идеалов революции и о контрреволюции.

Ворошилов. В деревнях мятежи. В Энской области восстание охватило все население. Коммунисты и представители советской власти все перебиты. Нужны экстренные меры.

Сталин (после долгого раздумья, говорит с акцентом). Эти болтуны и позеры во главе с Троцким занимаются чистыми теоретическими рассуждениями, а всю грязную работу должен делать Сталин. Что ж, пусть так. Они не понимают фундаментального закона исторической деятельности: побеждает тот, кто делает дело, каким бы грязным оно ни казалось. Пусть ораторы произносят речи. Постарайтесь Троцкого склонить на серию выступлений в печати и на заводах о необходимости укрепления трудовой дисциплины, так сказать — «завинчивания гаек». А Бухарина... Пусть о крестьянстве подумает. Мы же... Прежде всего необходимо немедленно начать решительное обновление состава партии. Надо облегчить и расширить прием новых членов и создать в партийных организациях перевес здравомыслящих над революционными идеалистами. Сейчас пусть записывают в партию всех желающих. А потом почистим. Теперь о хлебе. Насколько серьезно восстание в Энской области?

Ворошилов. Силами кавалерийского корпуса можно подавить в две недели.

Сталин. А много ли хлеба в этой области?

Молотов. Есть, но не очень много. И взять его трудно, мужики все попопрятали и не отдадут ни в коем случае. Соседняя Эмская область намного богаче. Но там все пока спокойно.

Сталин. Революция требует жертв. Ради спасения всей страны придется пожертвовать населением одной области. Я думаю, что хлеб надо взять в Эмской области. Причем весь, до последнего зерна. Вы меня понимаете?

Молотов и Ворошилов (в один голос). Конечно, товарищ Сталин!

Сталин. Кто является командующим Эмским военным округом? Тухачевский? Вот и поручите ему провести операцию по беспощадному подавлению контрреволюционного мятежа в Эмске.

 

Письмо к Ней

 

 

Когда свой смех уняли судьи,

Он продолжал: внемлите, люди!

Учил, сумняшеся ничтоже,

Тот, кто вас прежде посетил:

Если по морде ты схватил,

Подставь щеку другую тоже.

Кумир себе не сотвори.

Богатство — нет порока хуже.

Узнав, что дома нету мужа,

С его женою не дури.

Он много так насочинял.

Я кое с чем согласен. Даже

Готов признать, что, в общем, та же

Задача Бога у меня.

И все же несколько иначе

Я вижу этот гнусный мир.

При чем тут бабы и кумир?

При чем богатство тут тем паче?

Другой диктую я закон.

Совсем не тот, что думал Он.

 

 

Свежее яблоко

 

На обед на «третье» выдали по половинке свежего (!) яблока. Конечно, слово «свежее» тут было употреблено всуе. Оно обозначало, что яблоко было не сушеное, не печеное, не маринованное. И вовсе еще не означало, что яблоко съедобное. Но все-таки... свежее! Очистив доставшиеся им дольки яблок от гнили и червоточин, отдыхающие предались глубокомысленным рассуждениям. На сей раз инициативу захватил Молодящийся Доктор. И сказал он следующее.

Часть отпуска... Сейчас-то у меня не отпуск. Я просто отпросился сюда поработать над монографией. Я, знаете ли, книгу новую заканчиваю. А в Москве, сами понимаете, нервотрепка. Заседания. Текучка. В общем, часть отпуска я провожу под Курском. Там у меня старый фронтовой друг директором совхоза работает. Вот, скажу я вам, где яблочный рай. И яблочный ад одновременно. Свыше систематически заставляют расширять сады. Там думают, что чем больше гектаров под сады занять, тем больше яблок. И расширили! В прошлом году в одном этом совхозе собрали более пятисот тонн яблок. И каких! Нужны машины вывозить. Машин нет. Заняты под овощи и зерно. Хранилищ нет. Надо искать покупателя. Десять тонн купил горторг. Пять тонн купила кооперация. Перерабатывающий завод взял двадцать тонн по пять копеек за килограмм. А остальные? Сто тонн свезли в свинарник. «Остатки» (посчитайте, сколько их!) запахали в землю. Вы думаете, в стране средств нет? Построить хранилища в принципе не проблема. Окупаются они за один год! Нужны доски на тару, верно. Это — пятьсот кубометров на тысячу тонн яблок. Вы читали фельетон в газетах несколько дней назад? Знаете, сколько кубометров досок пропало ни за что ни про что в той же области? Пятьдесят тысяч кубометров! А что творится по всей стране? В этой пятилетке предполагается почти удвоить площади под яблоневые сады. На местах об этом с ужасом думают. Итог всего этого — грандиозная «липа» с миллиардными потерями. Вот вам и яблочко! По данным Института питания АН СССР, каждому человеку в среднем необходимо съедать по пятьдесят килограммов яблок в год. А сколько получается на деле? Дай Бог, если пять килограммов. Это в среднем. А какая масса населения яблок почти не видит совсем?! Да и то, если мы что-то имеем, так это за счет Венгрии, Болгарии, Румынии. Из Вьетнама ввозим. Одним словом, вот вам материал для размышлений. Случайно все это или нет? Преходяще или нет? Думаю, что нет. И нос мы свой суем во все части мира не столько из желания помочь чернокожим, желтокожим, краснокожим и прочим угнетенным братьям (тоже мне братья нашлись!), сколько из-за этих самых яблок, риса, апельсинов, кофе, бананов, хлопка. Танки и ракеты — это мы производить можем. Тут не нужно дешевых хранилищ и тары, а главное — тут не нужно человеческой заботы. А начальству наплевать на то, что мы вот тут жрем тухлое яблочко на двоих. Они для себя имеют все. Свежие фрукты и овощи круглый год. С личных хозяйств. А Брежневу, между прочим, специальными самолетами из Южной Африки особые фрукты для продления жизни возят!

Речь Молодящегося Доктора выслушали со вниманием и пониманием. Но на всякий случай промолчали и потихоньку разошлись. МНС спросил Кандидата, почему это Доктор так рискованно разговорился сегодня. Кандидат сказал, что Доктора прорвало, что, может быть, он хотел в членкоры попасть и заиметь спецраспределитель продуктов, но его провалили, и он счел это, естественно, несправедливым. А так — кто его знает, чужая душа — потемки. Но вообще говоря, в таких фактах ничего удивительного нет. После того как Хрущева скинули, он стал чуть ли не диссидентом. А Подгорный, говорят, порывается разоблачать режим, и за ним приходится глядеть в оба. Наше общество идеологическое. А идеология — не религия и не мораль. Идеология дает некоторую формальную опору личности, но лишь в рамках благополучия и устойчивости. Случись какая-нибудь крупная катастрофа, уверяю тебя, девять десятых членов партии немедленно откажутся от коммунистической идеологии. |Это уже было проверено на опыте миллионов людей в начале той войны.

 

Затрапезный треп

 

— Сейчас трудно назвать рядового советского интеллектуала, который не свихнулся бы в православие, в сектантство, в йогу, в парапсихологию или во что-нибудь этакое модненькое, — говорит Ехидная Девица.

— А что такое интеллектуал? — спрашивает Универсал.

— Интеллигент, не являющийся чиновником и хотя бы изредка шевелящий мозгами.

— Значит, если я без диплома, так я и не интеллектуал?

— Человек без диплома может в порядке исключения стать интеллектуалом. Но для этого он должен уметь шевелить не только мозгами, но даже ушами. Так вот, одно время и я посещала группу по йоге. Наставник у нас был очень талантливый йог. Но, как и всякий талантливый русский человек, жуткий пьяница. Представляете, йог — и пьяница! Знала ли что-либо подобное мировая культура?! Так вот, уроки, когда он бывал в стельку пьян, были самые интересные и плодотворные. Он такие фантастические позы изобретал, какие не сыщешь ни в одной йогов-ской книжке. Жаль, пропадет это все. Или какой-нибудь западный пройдоха пронюхает и «откроет» их. И денежки заработает на этом. И славу, конечно.

— А я, — говорит Инженер, — одно время посещал группу искусственного сна. Не верите? А между тем это — святая истина. Руководителем группы был человек, просидевший в лагерях лет пятнадцать. Там он и изобрел свои методы видения искусственных снов, снов по желанию и по заказу. Прежде чем его забрали в КГБ, он десятки людей обучил видеть сны по своим методам. Один из его учеников даже заболел снами — стал спать при всяком удобном случае, в транспорте, на собраниях. Собственно говоря, из-за него и разогнали нашу группу и посадили руководителя.

Этого ученика его тоже забрали. Вмешались врачи, обвинили в шарлатанстве и вымогательстве. Метод у него был очень простой и естественный: постепенно научить людей вызывать в себе элементы будущих сновидений и научиться наяву комбинировать их в себе. Причем состав этих элементов каждый вырабатывает свой, индивидуальный. Например, каждый пробует вызвать в себе какое-то зрительное ощущение. Если получается, сообщает учителю. Вранья не должно быть, конечно. Допустим, вам удалось вызвать ощущение желтого пятна. Научившись это делать регулярно, старайтесь удержать его. Затем пытайтесь увеличивать (растягивать) его. Затем — образовывать в нем черные дыры. Затем — образовывать из дыр рисунок. Постепенно усложняя упражнения такого рода, можно дойти до образов красивых зданий, особенно — дворцов и храмов, красивых одежд, видов природы. Далее эти сложные образы объединяются в еще более сложные композиции. Один из его учеников довел число церквей в одном представлении до пятидесяти. И мог удерживать такое представление до минуты. Другой мог видеть наяву гусарский эскадрон. Разумеется, тренировки для этого надо проводить умеючи и в специальной обстановке. Но наиболее способные индивиды могут этому обучиться, как говорится, без отрыва от производства. Один диссидентски настроенный ученик рассказывал, что он мог вызвать в представлении классиков марксизма, известных лиц советской истории, членов Политбюро, причем в любых сочетаниях и позах. Он во сне вытворял с ними всяческие неприличные штучки. И получал от этого огромное удовольствие. Но разумеется, разболтал об этом всем знакомым. Его тоже потом забрали в психушку.

— А как же вы уцелели?

— Я был посредственным учеником. И потом, как и все остальные ученики, дал нужные показания.

— Как вы могли?!

— Посмотрел 6ы я на вас на моем месте! Это легко возмущаться, находясь в полной безопасности.

 

Ночные разговоры

 

— Наше нынешнее состояние, — говорит Новый Друг, — обусловлено особенностями нашей истории. Чиновничье-бюрократическая система плюс коллективизм в первичных группах были основными тенденциями всей нашей истории. Возможно, это — еще наследие татаро-монгольского ига. Дворянские вольности и зачатки капитализма были лишь временными отступлениями. На такой территории, в таки условиях, с таким народом иначе нельзя. Смотри, кто населяет нашу страну: чукчи, буряты, коми, мордвины, чуваши, башкиры, татары... Кого только у нас нет! Русское население само неоднородно. Наши претензии на западный образ жизни просто смешны.

— Я не историк, — говорит МНС. — Но я кое-что смыслю в методологии науки. Объяснение настоящего бессмысленно искать в прошлом. В прошлом ищут оправдания настоящего, а не объяснения, и оправдание выдают за объяснение. А это ошибочно, ибо научное объяснение настоящего лежит в настоящем. Прошлое есть лишь более или менее благоприятное условие возникновения настоящего. Но условие возникновения данного состояния не входит в само это состояние. Оно исчезает, и состояние это воспроизводится на своей собственной основе. Настоящее своими наиболее существенными чертами обязано самому себе. Неправомерно во всем винить предков. Начиная с некоторого момента вина с предков снимается. Их не судят, так сказать, за давностью их действий.

— Что считать прошлым, что — настоящим. Россия Ивана Грозного и Николая Первого не такое уж прошлое. Она жива сегодня. Я о прошлом говорю в ином смысле.

— Я понимаю. Поэтому и настаиваю на определенности понятий. Настоящее есть нечто непреходящее, остающееся, воспроизводящееся, растущее. То, что ты называешь Россией Ивана Грозного и Николая Первого, расцвело после революции и стало доминирующим. Но оно возникло бы и без этого. Оно возникло независимо от этого, заново. Вот в чем дело! Старые моды возвращаются вовсе не потому, что люди помнят о них, а в силу некоторых комбинаторных возможностей. Люди из прошлого на самом деле заимствуют значительно меньше, чем это кажется на первый взгляд. Просто люди реализуют те или иные логически мыслимые комбинаторные возможности, а они не беспредельны. И их не так уж много.

— Я чту логику. Но я не склонен преувеличивать ее роль. Ты можешь привести более понятный пример?

— Вот одно из тривиальных правил логической методологии науки в применении к коммунизму. Коммунизм не есть нечто абсолютно новое. Элементы его были в прошлых обществах и в изобилии встречаются в странах Запада. Но только в определенных условиях они становятся всеобщими и определяющими факторами данного общества. Аналогичная ситуация имеет место в отношении товарно-денежных отношений: они были и в небуржуазных обществах, а став всеобщими и определяющими, дали буржуазное общество. Задача подлинной науки (а не этого вшивого «научного коммунизма») состоит в том, чтобы зафиксировать и описать эти элементы коммунизма в их абстрактности, то есть в отвлечении от того или иного общества, в котором они могут встречаться, и затем выяснить, что вырастает на их основе с необходимостью когда они становятся всеобщими и определяющими факторами данного общества.

— И ты думаешь, что кого-либо этим убедишь?

— А мне хотя бы самого себя убедить.

 

Из книги Твари

 

Переход от государственности к общественному самоуправлению означает полный переход от административно-принудительных методов воздействия на людей к методам убеждения, воспитания. В этой связи можно предвидеть огромный рост влияния общественного мнения, которое станет при коммунизме могучей силой, достаточной, чтобы урезонивать индивидов, склонных нарушать коммунистические обычаи и правила общежития.

 

Сталин

 

Раннее солнечное утро. Поют птички. Шелестят листья деревьев. Хата зажиточного мужика. В красном углу (под иконами) сидит Командарм. Молодой, крепкий, красивый, свежевыбритый, пахнущий одеколоном. Перед ним кринка парного молока и краюха свежего хлеба. Он отламывает куски, жует с явным аппетитом, запивает молоком прямо из кринки. Перед ним навытяжку стоят подтянутые командиры дивизий и бригад, со шпорами и шашками, затянутые в ремни, с биноклями, планшетами, маузерами. И конечно, все с орденами Красного Знамени. Командарм дает знак адъютанту удалить из избы хозяина, хозяйку и ребятишек — будет отдаваться секретный приказ.

Командарм . Товарищи командиры! Нам выпала великая честь — спасти республику от голодной смерти. Вы все прошли школу революции и Гражданской войны. И вам нет надобности объяснять азы политграмоты. Потому перейдем сразу к существу дела. Комиссар, тебе слово!

Комиссар. Товарищи командиры! Партия и лично товарищ Сталин поручили нам ответственнейшее задание. Вы должны проявить максимум политической зрелости и сознательности. население области настроено дружелюбно к советской власти. Наши части будут встречать с хлебом и солью, с песнями и угощениями. Но у вас как у настоящих коммунистов сердце не должно дрогнуть, а рука должна быть твердой. В данной ситуации вы должны твердо помнить одно: перед вами самые заклятые враги революции и пролетарской власти, ибо от них зависит судьба нашей и мировой революции. А с врагом нас учили расправляться со всей пролетарской революционной беспощадностью.

Один из командиров. Я что-то в толк не возьму, что нам нужно делать? Из пулеметов?..

Командарм . Нет, товарищи! Пулеметы нам еще потребуются громить мировую буржуазию. И шума много. Надо шашками — надежнее и быстрее. Начальник штаба, разъясни товарищам командирам нашу тактику борьбы с контрреволюцией на данном этапе!

Один из командиров (другой). Насколько я понимаю, нам предстоит рубить шашками безоружное население? Женщин, стариков и детей тоже? Но это же преступление! Разве...

Командарм (адъютанту). Арестовать этого предателя дела мировой революции! И расстрелять немедленно! Пусть это послужит уроком всякому, кто осмелится поднять руку на завоевания Октября.

Адъютант с личной охраной Командарма обезоруживают строптивого командира и выводят его во двор. Слышится выстрел и вскрик расстрелянного. Командиры в избе вытягиваются, звякают шпорами, изображают готовность пойти на все ради интересов мировой революции.

Командарм (продолжая есть хлеб и пить молоко). Начальник штаба, приступай к оглашению приказа по армии.

Начальник штаба. Политработники частей должны заранее прибыть в намеченные населенные пункты и разъяснить жителям, что они должны все поголовно выйти на середину поселка встречать части Красной Армии. Поголовно все! Ясно?! Затем соответствующая воинская часть должна окружить жителей поселка и уничтожить Всех без исключения. Шашками. И чем быстрее, тем лучше. Если кто уцелеет, командиры частей отвечают головой. Трупы сбросить в колодцы. Колодцы сровнять с землей. Чтобы никаких следов. На два часа после этого населенный пункт предоставляется в распоряжение бойцов. Политработники должны позаботиться о том, чтобы распределение вещей и пищевых продуктов среди бойцов было равномерным. Не забывайте, что мы боремся за светлое коммунистическое общество, в котором будет всеобщее равенство. После операции воинские части немедленно покидают населенные пункты, сосредоточиваясь для новой операции в указанном месте. Их должны сменить продовольственные отряды, в задачу которых входит сбор зерна, овощей, домашнего скота.

Один из командиров. В наших частях есть уроженцы здешних мест. Как быть с ними?

Комиссар . Сегодня дать им всем отпуск, а потом расстрелять как дезертиров.

Командиры расходятся. За окном слышатся команды звуки труб, топот коней, песни. Командарм встает из-за стола, распускает ремень на пару дырочек, зовет адъютанта и велит привести старшую дочь хозяина, чтобы «товар даром не пропадал» (как говорит он адъютанту). В ожидании мурлычет популярную песню времен Гражданской войны:

 

Так пусть же Красная

Воюет страстно...

 

 

Замечание Нового Друга

 

— Твой Петин, — сказал Новый Друг, — врет. Не может быть, чтобы нечто подобное было на самом деле.

— Именно такое, может быть, и не было. Но было другое. И это другое было куда хуже. Ведь на самом же деле крестьянские восстания утопили в крови силами регулярной армии, причем истребляли целые районы, не щадя детей, женщин, стариков. Это же факт! А Петин пишет пьесу, то есть художественное произведение. И он имеет право на вымысел с целью правдивого описания существа эпохи.

— И все-таки теперь уже невозможно поверить в то, что та эпоха вообще была. И если писатель хочет быть правдивым, он должен писать не о ней, а о том, что она родила. Неэстетично описывать роды.

— А если эпоха родила уродов?

— Тогда литература должна умолкнуть.

 

Письмо к Ней

 

 

Они опять: пускай ты Бог.

Скажи, ты разрешить бы мог

Пустячные проблемы

И выдать теоремы?

Пусть я — злодей. И он — злодей.

Но не поладим, хоть убей,

Хоть лезь с тоски из кожи.

Ну, что тут скажешь, Боже?

Или: я — зло, а он — добро,

Но он мне сунул под ребро

Обыкновенный ножик.

Так за кого ты, Боже?

Пусть я — добряк, и он — добряк,

Но он — ловкач, а я — тюфяк.

Волнует нас все то же:

Где справедливость, Боже?

Вот он страдает без вины,

Он хочет в высшие чины,

Но все никак не может.

Ему поможешь, Боже?

И вот таких проблем мильон

Решать должны и я, и он

Без всяческой подмоги...

А мы совсем не боги.

 

 

Прогулочный треп

 

— Чтобы совершить революцию, — говорит Кандидат, — достаточно одного шизофреника, нескольких десятков проходимцев и нескольких миллионов кретинов.

— Так в чем же задержка? — говорит Старик.

— Кретинов у нас хватает, — говорит Кандидат. — Проходимцев у нас больше, чем нужно. Все дело в шизофрениках: шизики не хотят делать революцию! Беспрецедентный случай в истории. Наши шизики хотят иметь права человека и свободно ездить за границу, но не хотят брать власть в свои руки.

— Вот мерзавцы! — восклицает Ехидная Девица. — В какое же положение они ставят наших руководителей! Управлять таким народом и при этом уважать некие права человека?! Это логически противоречиво и фактически невозможно.

— Неужели у нас не найдется людей, которые захотели бы сделать новую революцию? — говорит Добрая Девица

— Сколько угодно, — отвечает Кандидат. — Но они не шизики, а кретины.

— Все это пустая болтовня, — говорит Инженер. — революция, эволюция, реформы, строительство... Все равно из этого дерьма мы никогда не выберемся, ибо это невозможно по законам природы. Наше дерьмо есть продукт свободы и равенства.

— И братства?

— Нет, скорее — блядства. А без шуток — судите сами Люди поставлены в одинаковое отношение к обществу в том смысле, что практически к нулю свелись все возможности для индивидов существовать независимо от коллектива и общества в целом.

— Человек никогда...

— Не придирайтесь к словам, вы прекрасно понимаете, о чем речь. У нас исключена частная инициатива, все под контролем государства. А в таких условиях единственное, что может сохранить целостность общества и порядок, — это мощная система власти. Причем независимая от случайностей и от индивидуальных особенностей людей. Потому у нас «выборная» власть есть лишь для видимости, а сами «выбираемые» фактически отбираются органами фактической власти. Наша фактическая система власти и управления складывается повседневно по мере открытия вакансий, преемственно, путем отбора огромным аппаратом власти тех или иных индивидов. Ясно я говорю? Эта система нерушима потому, что каждый раз индивид, вступающий во власть, предстоит перед сложившейся системой власти. И никогда у нас власть не находится в позиции зависимости от некоего «народа».

— И все-таки незыблемых систем не существует.

— А разве я говорю, что она вообще незыблема? Она незыблема в пределах человеческой жизни и отдельной человеческой судьбы. Она, конечно, рухнет. Но сколько веков существовал Древний Египет? А Китай? А Византия? Даже династия Романовых триста лет продержалась. Триста!!

— Не надо нас пугать такими сроками, — говорит Ехидная Девица. — Через триста лет мне лично уже не захочется никакой свободы.

— А в чем вообще проблемы? — говорит Инженер. — Поднимите руки, кто нуждается в правах человека и гражданских свободах? Нет таковых. Кто хочет свободы партии, демонстраций, эмиграции? И таковых нет. А кто хочет улучшить жилищные условия, увеличить зарплату, улучшить снабжение продуктами? Единогласно! Далее, предлагается на выбор: улучшения с возвратом к капитализму или без улучшений при социализме. Кто за первое? Никого. Кто за второе? Единогласно. Вот мы и решили все наши проблемы!

 

Замысел Универсала

 

Под благотворным влиянием творческой среды Универсал решил сделать свой вклад в науку: написать путеводитель по московским забегаловкам и местам протрезвления. Кандидат сказал, что эта работа совсем не творческая, так как перечень забегаловок имеется в тресте столовых, а перечень вытрезвителей — в милиции. Универсал сказал, что после этого замечания Кандидата он еще больше уверовал в надобность своего путеводителя. Дело в том, что понятие «забегаловка» не совпадает по объему с местами, где официально дозволены выпивки, а понятие «место протрезвления» — с понятием «вытрезвитель». Он, Универсал, знает не меньше сотни забегаловок, о существовании которых какой-нибудь Мосстолреступр не имеет ни малейшего понятия, и не меньше пятисот мест протрезвления, неизвестных милиции. Кстати сказать, если бы диссиденты знали их, они могли бы действовать в десять раз успешнее, а КГБ был бы бессилен с ними бороться. Если в России когда-нибудь сложится настоящая оппозиционная партия, то только в этой системе неофициальных мест выпивания и протрезвления. Кандидат сказал, что раз этим местам уготована столь прогрессивная роль в русской истории, то тем более не следует писать путеводитель по ним: он попадет в руки властей, и те уничтожат все описываемые в путеводителе «точки». Универсал снова уличил Кандидата в невежестве. Упомянутые «точки» не есть нечто раз и навсегда установленное, сказал он. Они постоянно перемещаются и изменяются во времени. Тут, как ни в чем ином, надо быть подлинным диалектиком. Его путеводитель должен дать не список этих «точек» (вроде телефонной книги), а метод отыскания их в любом районе Москвы, в любое время года и суток. Например, вы оказались в Дзержинском районе, на улице маршала Пуговкина, зимой, в десять вечера, вдвоем, с десятью рублями в кармане. Вы слегка поддали, но хотите продолжить. Как быть? Открываете мой путеводитель. Дзержинский район идет по третьему классу, улица Пуговкина — по десятому. Смотрите раздел «Зима», подраздел «Вечер». Читаете следующее: двигайтесь налево и затем прямо двести метров, заходите в закрывающееся кафе «Сириус» и говорите уборщице, что вам надо Дусю. Не морочь мне мозги скажет уборщица, никаких тут Дусек нет, Клавка есть, а Дусек нет. Прощу прощения, говорите вы, нам именно Клавку и надо. Так бы прямо и говорили, проворчит уборщица, а то Дуську какую-то им подавай. А Клавку в пять минут найдете. Вон, видишь, зеленый дом? Так за ним... Через пять минут вы уже звоните в незнакомую квартиру, говорите «Привет» незнакомой женщине с опухшей мордой и с синяком под глазом, выкладываете наличность, говорите магическую формулу «Градусы с отсыпом». А остальное сделается само собой. Получите самые крепкие градусы без закуски, от коих вас будет выворачивать наизнанку, грязный таз для блевотины, вонючий чулан с грязным тряпьем для отсыпа. В общем, все двадцать четыре удовольствия, и никаких обмораживаний и никакой милиции. Теперь ясно? Великолепно! — восклицает Кандидат. Вернемся в Москву, я достану магнитофон, запишем твой «путеводитель», а потом перепечатаем. Это будет первая действительно полезная книга в «самиздате».

 

Ночные разговоры

 

— Мы все-таки поразительная страна, — говорит Новый Друг. — Много я всякого повидал, а не перестаю удивляться. Хочешь — верь, хочешь — нет, но я не вру: у нас возникла новая отрасль промышленности и культуры, занимающаяся производством украшений для праздников, — лозунгов, портретов вождей и прочего и соответствующей техники для их развешивания. Раньше этими делами занимались местные власти, а теперь централизовали в масштабах страны. В силу особой важности эта новая отрасль контролируется Министерством культуры, Отделом пропаганды ЦК, местными советами. Бог мой, что там творится! Представляешь, годами работают всякие комиссии. Научно-исследовательские институты! Лаборатории! Художественные советы! Пришлось мне однажды на таком совете посидеть. Больше двадцати человек заседали десять часов, обсуждая проекты одной-единственной типовой виньетки из цветных электрических лампочек для улиц Москвы. Причем для улиц второй категории, а не для главных вроде улицы Горького, Ленинского проспекта, проспекта Маркса. Там, надо думать, заседали неделями с участием министра культуры и заведующих отдели ЦК. В нашем совете председательствовал первый заместитель председателя Моссовета. Ты бы только послушал, в каких высочайших категориях решались наибанальнейшие проблемы. Например, в каком порядке должны гаснуть и загораться лампочки — от центра к периферии или наоборот. Победила в конце концов группа, настаивавшая на том, чтобы лампочки зажигались от центра к периферии — это в соответствии с принципами демократического централизма.

— Пустая трата средств, — говорит МНС. — Все равно на это уже никто не реагирует.

— Реагируют. Да еще как! Американцам, говорят, реклама тоже осточертела. Но она все равно действует. Так и тут. Выйдешь из дому — тебе в глаза лозунг «КПСС — руководящая и направляющая...». Едешь в автобусе — лозунг «Коммунизм есть неотвратимое будущее всего человечества». Мчишься в электричке — «Слава КПСС!», «Да здравствует...». А тут — в ряд портреты розовощеких руководителей. Думаешь, не действует? Действует! Насмотришься — и десять раз подумаешь, прежде чем что-то пискнуть. Вся эта махина лозунгов, призывов, портретов, плакатов, знамен устрашает не меньше, чем действия КГБ и МВД.

— Пожалуй, ты прав. Я как-то не думал в этом плане. Мне это казалось пустой формалистикой.

— Запомни, у нас никогда и ничего не делается зря. Все наши бессмысленности кажущиеся. На самом деле у нас все в высшей степени целесообразно. Формально — да. Но не бессмысленно.

Но что касается меня, то я для пользы вящей

До коммунизма срок к нулю бы сократил.

Я просто наши лозунги в один бы превратил:

«Оставь надежды всяк сюда входящий!»

 

Из книги Твари

 

Коммунистическое общественное самоуправление будет действовать в атмосфере полной гласности, информированности масс о делах общества и, что особенно важно, чрезвычайно высокой гражданской активности людей, их глубокой заинтересованности в этих делах.

 

Наука и идеология

 

Какая мразь, сказал Новый Друг по поводу сочинения Тваржинской. Э, нет! Не мразь, сказал МНС, а высокая идеология. Это мразь с научной точки зрения. Но это не наука, а идеология. А с идеологической точки зрения это не так уж плохо. Бывает еще хуже. И должен заметить между прочим, что противоположные утверждения не являются наукой тоже. Они тоже суть идеологические явления, но с обратным знаком. И потому они на порядок хуже официальной идеологии. Имей в виду, вся современная критика нашего общества и нашей идеологии идет целиком и полностью в рамках идеологии. Хотя она и претендует на разоблачение фактического положения дел, то есть на истину, она тоже ничего общего не имеет с наукой. Наука не есть критика. И, несмотря на явную лживость нашей идеологии и кажущуюся правдивость критической писанины, первая много ближе к науке, чем вторая. Идеология с первых же слов претендует на такое описание общества, чтобы оно сразу же узнавалось, то есть чтобы картина была похожа на оригинал. И потому она лишь скользит по поверхности и с каждым шагом все более отдаляется от истины. Научная же картина общества сначала как будто бы ничего общего не имеет с реальностью, как мы ее видим. Но она забирается вглубь и шаг за шагом все более приближается к истине. Я давно мечтаю написать на эту тему большую работу. Но все время приходится «дорабатывать» чужую галиматью. Вот тут у меня сделаны черновые наброски. Если хочешь, можешь посмотреть.

 

Из записок МНС

 

Сколько появилось на свете людей, считающих себя специалистами по нашему обществу! И сколько они уже наговорили всякой ерунды о нем! И сколько еще наговорят! Стоит человеку посидеть в тюрьме несколько лет, как он уже воображает, что он постиг все тайны и глубины нашего социального строя. Стоит человеку заметить очевидную глупость руководителей, бесхозяйственность, обман, преследование инакомыслящих и прочие факты нашей жизни, как он уже чувствует себя на голову выше всякой профессиональной науки, которая не изображает по этому поводу высоких эмоций или вообще не придает этому особого значения. Завидую я таким людям, их невежественной самоуверенности. А я, к сожалению, уже отравлен ядом познания, исключающим для меня всякую категоричность суждений. За какую бы проблему я ни взялся, я вижу бездну всякого рода обстоятельств, связанных с ней, которые тушат во мне даже намеки на эмоции. Наше общество, например, обвиняют в чрезмерной бюрократизации. Но является ли этот феномен специфически коммунистическим? Не является ли он атрибутом всякого дифференцированного общества?! И есть ли это лишь зло? И не страдаем ли мы не столько от избытка, сколько от недостатка этого самого бюрократизма? И так обстоит дело, повторяю, с любой темой, за которую мне приходилось браться. В результате своих размышлений я пришел к выводу, что ошибочно рассматривать происходящее вокруг нас как продукт глупости, обмана, насилия и прочих отрицательных качеств людей. Оно скорее есть продукт положительных качеств людей, которые с необходимостью реализуются в отрицательной форме. Негодовать на дефекты нашего общества так же нелепо, как негодовать на природу за то, что не все в ней устроено так, как нам хотелось бы.

 

Письмо к Ней

 

 

Когда умолкли судьи,

Сказал Он им: о люди!

Вы думаете, я шучу?

Тут глупым шуткам места нету.

Я путь показываю к Свету.

Я справедливости учу.

Кто ты — нестоящий пустяк,

Пускай богач, пусть выпивоха,

Честнейший муж или пройдоха,

Герой, злодей или добряк,

Из горла пробуешь вино,

Идешь на важное собранье, —

Для всех диктую указанье

Без различения одно.

Тебе, к примеру, подвезло, —

Фонарь повесили под глазом.

Лупи в ответ, и в оба разом,

Плати в отместку злом за зло.

Вранье за правду принимать

Не соглашайсь даже для виду,

Считай за личную обиду,

Скажи им прямо: вашу мать!

 

 

Прогулочный треп

 

— Я за вами внимательно наблюдаю, но понять вас все-таки никак не могу, — говорит Старик.

— Потому что понимать нечего, — говорит в ответ МНС. — Я живу с сознанием игрока, которому выпали плохие карты, который знает, что его партнеры опытны и безжалостны, что с такими картами выиграть невозможно, который поэтому лишь тянет время. Вот вы для меня — действительно загадка.

— Могу вам отплатить такой же откровенностью. Если говорить в терминах игры, то мне как раз наоборот — мне выпали прекрасные карты. Но я сначала не умел играть, а потом — не захотел. И потому продулся в пух и прах. Снобы называют таких людей неудачниками. Посадить бы их хотя бы на годик, посмотрел бы я, к какой категории они отнесли бы себя. Нет, дело тут не в этом. Мой случай грубый, в духе той эпохи. Ваш тоньше, в духе нашего времени. Но суть, пожалуй, одна: недостаточная социальная защищенность и приспособляемость. Формируется «новый человек». Идет отбор на социальную выживаемость. Мы — отходы этого процесса. Со мной проще: я — дурак. С вами немного сложнее: вы — не дурак.

 

Мнение Ехидной Девицы

 

К чему такие заумные рассуждения, говорит Ехидная Девица, когда все и без них совершенно ясно? Давно пора понять, что все дело в возрасте начальствующей части населения. Везде и всюду всю власть в свои руки захватили старики и навязывают нам свой старческий строй жизни. Говорят, будто коммунизм — «это молодость мира, и его возводить молодым». Какое лицемерие! Молодых используют и насилуют. А строят все по планам и указаниям стариков. Молодежь допускается к активному участию, когда она уже сама становится бывшей молодежью, и ее активность начинает выражаться в продуцировании пассивности. Причем допускается не всякая бывшая молодежь, а лишь такая, которая с самого начала ориентировалась на старческий маразм. А успехи науки и медицины по продлению жизни людей приведут к еще более мрачным последствиям. Где выход? Молодежь должна заводить свой образ жизни, недоступный старикам и неподвластный их контролю. И презирать стариков, издеваться над их уродствами, над их слабоумием, бездарностью, трусостью. Я думаю, что кое-что в этом духе делается. Моды, поведение в общественных местах, музыка и прочие штучки, вызывающие у стариков приступы бешенства. Долой стариков! — вот вам ясная программа преобразований общества.

 

И возражение Старика

 

Старики разные бывают, говорит Старик. Что, например, вы имеете против меня? И как способствуют прогрессу наши молодые Студенты? Вы имеете в виду картину в общем и целом? Прекрасно! Но уверены ли вы в том, что социологическая картина молодежи существенно отличается от таковой стариков? Кстати, новые моды, новые фильмы, новую музыку и прочее изобретают старики, а не молодежь. И противозачаточные средства есть изобретение стариков. И образ жизни молодежи, который кажется ненавистным старикам и неподконтрольным им, на самом деле навязывается молодежи стариками, дабы обеспечить себе спокойную и самодовольную старость. И хотя бы возможность поворчать на молодежь.

 

Ночные разговоры

 

Есть у меня, говорит Новый Друг, один приятель. Врач. Психиатр. Работает в «почтовом ящике». «Ящик», надо сказать, очень любопытный. Здание снаружи построено по проекту иностранных архитекторов, а внутри — по нашим собственным. Снаружи оно выглядит прекрасно. А внутри — лучше не попадать, как говорит приятель. Чем занимается «ящик», толком никто не знает. Одни называют его институтом, другие — больницей, третьи — тюрьмой. Мой приятель тоже не знает, что это такое, хотя работает там уже пять лет. Он читает рукописи, которые ему дают, просматривает рисунки и чертежи. И пишет на них свое заключение. Иногда беседует с людьми, которых ему приводят. Иногда присутствует при беседах и высказывает свое мнение. Что за люди? А кто их знает. Помнишь, одно время много было разговоров о людях со сверхъестественными способностями, которые могли через стену угадывать цвет предметов, подымать предметы без соприкосновения с ними. Эти люди постепенно исчезали куда-то. Возможно — в такой вот «ящик». Приятель рассказывал как-то по пьянке, что он своими глазами видел одного такого человека. А где он мог его видеть? Но все это — пустяки. Однажды он мне рассказал очень странную историю, которая произошла в их «ящике». Если в ней есть какая-то доля правды, я готов поверить во всякую чертовщину. А может быть, в этом летающие тарелки замешаны?

Включили моего приятеля в особую комиссию обследовать одного, как им было сказано, шарлатана. Комиссия была серьезная — куча профессоров и докторов из разных наук. Во главе — академик. Установили мощнейшую скрытую фото- и телеаппаратуру. Привели человека. Парень примерно нашего возраста — считается, между прочим, что это самый цветущий возраст с точки зрения психических сил. На вид парень — ничего особенного. Впрочем, видать, над ним уже «поработали». Он был порядком измучен. Острижен, конечно. Одет в больничную (или тюремную?) одежду. И начался не то допрос, не то обследование, не то эксперимент. Продолжалось это более двенадцати часов без перерыва, так как обследуемый ничего из своих «фокусов» не делал по просьбе или по приказанию. Он сам не знал, когда и в какой форме к нему придет «чудесная сила». Потому приходилось выжидать, предоставлять полную свободу его «психическим способностям». И он действительно вытворял умопомрачительные «фокусы». Например, у всех присутствующих одновременно вдруг остановились часы и исчезли чернила из авторучек. Одновременно! Это все засвидетельствовано и внесено в протокол. Или вдруг все одновременно пытались задать один и тот же вопрос. Слово в слово! То, что листы бумаги, спички, пепельницы, зажигалки и другие мелкие предметы двигались сами собой по столу и подымались в воздух, на это уже не обращали внимания. Привыкли.

Но самое потрясающее произошло в конце, когда все вымотались, а обследуемый посинел от усталости. Он вдруг напрягся, сказал «Вижу!» таким тоном, что все замерли, и стал описывать какое-то помещение и входящих в него людей. По описанию все сразу поняли, что речь шла о членах Политбюро. Странным было то, что согласно газетам один из них был в Польше с каким-то визитом, а Сам вместе с министром вооруженных сил шлялся по Сибири. И все же описание сцены обследуемым было настолько живым и правдоподобным, что у членов комиссии не было никаких сомнений в правдивости его слов. Тем более, что он уже успел их убедить в своих необыкновенных способностях.

Потом обследуемый стал передавать слово в слово (как он сам сказал) то, о чем говорилось на этом видимом им совещании. А говорилось о предстоящей войне. У членов комиссии буквально волосы зашевелились на голове от того, что они услышали. В этот момент заседание прервали, обследуемого увели, сказав, что он переутомился, стал нести чушь. Но со всех присутствующих взяли подписку о неразглашении. Что ты на это скажешь?

 

Затрапезный треп

 

— В марксистском учении о деньгах, — говорит Кандидат, — есть кое-что верное. Но в целом оно ошибочно. Маркс слишком крепко связал деньги со стоимостными отношениями и с капитализмом. Отсюда — идея исчезновения денег после крушения капитализма. А между тем деньги являются выражением стоимости лишь в том случае, если имеются сами отношения стоимости, то есть если имеется свободный рынок (спрос, предложение, конкуренция). У нас свободный рынок отсутствует. Есть черный рынок, но он не определяет нашу экономику. Отсутствие спроса на многие товары в магазинах и дефицит других, нужных есть показатель не игры спроса и предложения, а плохой организации распределения и производства предметов потребления. У нас деньги суть средство, удостоверяющее долю общественного продукта индивида, и некоторое средство экономических расчетов и контроля. Средство удобное, поскольку дает индивидам некоторую свободу действий, влияющую на состояние экономической деятельности общества. А с точки зрения планирования и контроля они упрощают всю технику дела, хотя в принципе без них тут можно было бы обойтись (безналичные расчеты — это фиктивно денежные расчеты). Но все-таки это уже не деньги в буржуазном смысле. Поэтому у нас нет никакой экономики цен. У нас есть лишь политика цен. И вообще, деньги всегда выражают так или иначе господствующие отношения данного общества. В феодальном обществе их роль была иной, чем в буржуазном.

— Лично мне, — говорит Универсал, — наплевать на все эти высокие материи. Лишь бы побольше их было. А что они выражают, это я и сам как-нибудь сообразил бы.

— Ну, хорошо! Вот вам вдруг повезло, и вы имеете огромную сумму денег. Допустим — миллион. Что вы с ними сделаете? Ведь узнают если, наверняка посадят.

— Миллион мне не надо. Мне хотя бы две сотни в месяц. Чтобы это законно было.

— Пусть миллион законный. И никто придираться не будет. Что вы сделаете?

— Как следует выпью. Приоденусь. Питаться буду приличнее.

— Хотелось бы знать, где вы продукты будете брать?

— На рынке, конечно. Там, конечно, дороговато, но зато кое-что есть. А денег у меня, как вы изволили допустить, полно. Потом вступлю в кооператив, куплю квартиру.

— Это не так-то просто. Сколько у вас метров? Двенадцать? Никто вас в кооператив не пустит.

— За хорошую взятку пустят.

— Ага, рынок, взятка. Дальше.

— На курорт хороший съезжу. Путевку за денежки достать можно, у меня одна знакомая есть. И без путевки можно. Суну директору санатория сотни две-три, и все в порядке. Машину куплю.

— Сколько лет в очереди стоять будете? Хотя опять за взятку. Но одна взятка пройдет, другая, может быть, пройдет, а на третьей попадетесь. И все это, в общем, мура. Опыт показывает, что у нас люди, не занимающие высокого официального положения, большие деньги достаточно долго тратить как следует не могут. А людям с высоким положением особо большие деньги и не потребуются. Они за три-четыре сотни спокойно имеют все то, на что вам потребовалось бы минимум тридцать—сорок тысяч. Вот вам и денежная экономика!

— Все это ерунда, — говорит Инженер. — Дайте мне любые деньги, и я найду, как их толково потратить. Например? Например, собирание ценных книг. Коллекционирование картин. Сейчас много молодых талантливых художников продают свои работы за бесценок.

— Это не трата, — говорит Кандидат, — а лишь иная форма сохранения или даже увеличения денег. Трата — это когда деньги уходят вообще, сумма их сокращается.

— Не знаю, как сейчас, — говорит МНС, — но несколько лет назад в закавказских и азиатских республиках была эпидемия защиты диссертаций. Причем защищались люди, имеюшие огромные деньги и нуждающиеся в степенях в целях прикрытия для трат. Тогда можно было неплохо подработать. Например, организация защиты кандидатской диссертации стоила пятнадцать тысяч рублей, причем написание самой диссертации — всего пять. Остальные десять — плата тем, кто выпустит ее на защиту и устроит все формальности.

— У нас в стране, — говорит Дамочка, — очень много богатых людей. И откуда люди берут такие деньги? Посмотрите, какие давки бывают у ювелирных магазинов! Недавно я видела в комиссионном: шубу покупала одна особа, по виду — с Кавказа или из Азии. Тридцать тысяч!!

— Подумаешь! — говорит Серенькая Девица. — Вдова маршала Кобелева продала дачу за полтора миллиона! Зачем ей такие деньги? И кто ее купил? Откуда у того человека такие деньги? Куда смотрят власти?

— Тут многое преувеличено, — говорит Кандидат. — Но доля истины есть. И большая. Кто купил? Какая-нибудь народная артистка Жмыкина, может быть, хоккеист, родственники наших вождей или маршалов. Им ведь все дозволено.

— Ходит слух, будто будут деньги менять. А то в народе бродит денег в сто раз больше, чем положено. Потому и цены повышают.

— Цены все равно повышать будут. А деньги, которые не возвращаются обратно, можно не считать. Нам ничего не стоит напечатать новые.

— О Господи! А нам платят — смешно сказать!

— Чего мы стоим, то нам и платят.

— Мы ничего не стоим. А платят нам из милости, чтобы не подохли. Вдруг пригодимся? И для масс нужно. Прославлять мудрость вождей.

 

Из книги Твари

 

В таких условиях во всю свою гигантскую силу развернется человеческий разум. Огромных высот достигнет культура характеров и чувств людей. Коммунистическое бытие в полную силу разовьет новые моральные побуждения, солидарность, взаимное доброжелательство, чувство глубокой общности с другими людьми — членами одной человеческой семьи.

 

Девушки

 

Добрую Девицу прозвали Доброй за то, что она в первый же вечер без особой охоты, но и без особого неудовольствия была соблазнена отдыхающим, личность которого установить не удалось, причем соблазнена тут же за углом, у клуба. Известно было только то, что соблазнитель был вдребезину пьян, попортил некоторые детали туалета, надетого по случаю праздничного события — танцев в клубе, и сделал свое дело плохо. Впрочем, этому никто не удивлялся, так как мы все дела привыкли делать плохо, а что касается портить — тут и говорить нечего. Тем более упомянутая деталь была заграничной. Заграничное мы все покупаем охотно, а обращаемся с ним так, будто оно совсем не заграничное, а что ни на есть самое нашенское. Вот, например, в газетах писали, что два года назад купили на Западе автоматическую линию за десять миллионов рублей. И уже успели ее испортить и забросить в хлам и мусор на восемь миллионов. Автор очерка призвал все общественные организации, всех трудящихся спасти хотя бы два оставшихся миллиона. Но этот призыв — глас вопиющего в пустыне. Пропадут и эти два, да еще с собой пару наших миллионов прихватят. Чушь, сказал по сему поводу Инженер, вы просто понятия не имеете, во что обойдется демонтаж оборудования и переделка целого завода. Тут надо вложить не менее двадцати миллионов. Это же капитальное строительство! Но дело не в этом: упомянутая деталь туалета была испорчена до такой степени, что Девица подарила ее уборщице. Та и растрепала на весь дом отдыха обстоятельства этого происшествия.

Добрая Девица потом в течение всего отдыха безуспешно пыталась выяснить личность соблазнителя, который успел чем-то ее пленить (о, таинственная женская душа!). А выясняла она единственно доступным ей способом — тут же сразу за углом клуба. Беззубая Докторица, добровольно (у нас уж такое замечательное общество, что все делается добровольно!) взявшая на себя функции блюстителя коммунистической морали, сделала попытку заняться воспитанием Девицы, выяснив, что та является секретарем комсомольской организации своей лаборатории и кандидатом в члены КПСС, прониклась к ней уважением. К тому же о каком тут воспитании могла быть речь, если надо было ставить вопрос о перевоспитании. И вообще, сказал Универсал, наш народ надо не воспитывать в духе коммунизма, а перевоспитывать. Ехидная же Девица, наоборот, в отношении морали проявила неожиданную твердость и чистоту. Что я вам, говорила она, собака какая-нибудь или кошка, чтобы валяться на этой засранной земле. И романтикой я сыта по горло. Если бы мне нужна была романтика, я бы поехала на БАМ. Только в постели! Причем в приличной. Чтобы пружины не кололи в задницу. И простыни чтобы чистые. Универсал заикнулся было насчет исторических традиций русского народа, но Ехидная Девица заявила, что она — продукт гениальной ленинской национальной политики, что хотя она по анкете и паспорту русская, но фактически в ней нет ни капли русской крови. В завязавшемся на эту тему разговоре выяснилось, что только Старик является чисто русским, поскольку происходит по прямой линии и без примесей от финского племени меря.

 

Письмо к Ней

 

 

Довольно! — крикнули они. —

Не трать слова напрасно.

И пасть поганую заткни,

Нам и без слов все ясно.

Прозрачна суть твоих идей

И цель твоих уклонов.

Да ты не шизик, а злодей,

Опасней всех шпионов!

Чтоб жизнь по-нашему текла,

Поможет нам наука.

Вот шприц, лекарство и игла.

Вертайся задом, ну-ка!!

 

 

Литературная дискуссия

 

Публикация на Западе разоблачительных книг советских авторов и советских эмигрантов имела одним из следствий разрешение высших властей печатать в Советском Союзе такие произведения вполне официальных советских писателей, которые раньше не напечатали бы ни в коем случае Многие из них по разоблачительной силе, казалось, превзошли даже опубликованные на Западе книги, считающиеся антисоветскими. Этот феномен стал предметом обсуждения в доме отдыха в связи с тем, что такого рода сочинения появились в библиотеке и имели успех у отдыхающих. Были высказаны всевозможные точки зрения, которые, как утверждал МНС, можно было высчитать заранее. И все же Старик высказал еще одно мнение, не укладывающееся в комбинаторику МНС. Он сказал, что вся эта литература — барахло. Одно уже то, что ее пропустила наша цензура и одобрил Отдел культуры ЦК и Министерство культуры, свидетельствует о ее неполноценности. Ее коренной дефект — отсутствие соразмерности текстов тем событиям и персонажам, которых они описывают. Что он имеет в виду? Вот, например, наш Генсек съездил в одну западную страну. Поездка была устроена исключительно с целью потешить тщеславие Генсека и его окружения, пустить пыль в глаза, раздуть пустячную шумиху. И на Западе это знали заранее. И всем было очевидно, что поездка не имела успеха. Какая реакция на нее была бы соразмерной? Игнорировать ее и не говорить о ней ничего. В крайнем случае — отделаться ничего не значащими репликами. А что делают эти кретины на Западе? Орут во всю глотку две недели подряд о том, что поездка была пустячной. И тем самым сделают ее значительной, ибо о пустяках там много не говорят. То же самое в этой литературе. В силу нарушения закона соразмерности текста описываемому материалу она — ложь. А как нечто развлекательное или выдуманное она скучна. Вот, например, этот автор пишет, как вы говорите, правду о войне. Я сам все то, о чем он пишет, пережил. Персонажи его все время рассуждают. А в реальности тех «умных» мыслей, которые они высказывают на десяти страницах, хватило бы на год разговоров для целой воздушной армии. Концентрация духовности в реальности раз в тысячу пожиже. И по типу она не такова — автор свою надуманную духовность подсовывает своим персонажам. И потому я говорю, что эта писанина — такое же вранье, как и прежняя откровенная апологетика. Ехидная Девица сказала по поводу речи Старика «браво» и добавила, что, когда не очень умный автор изображает заведомого дурака в качестве обладателя некоей духовности, из этого, кроме скуки, ничего выйти не может. И вообще, все эти Иваны Денисовичи, Иваны Африкановичи, Матрены в качестве важных персонажей нашего общества надуманы, если даже они автором встречались в натуре. Эта «разоблачительная» литература на самом деле глубоко реакционна, ибо она отвлекает внимание людей с действительно больших и важных проблем на мелкие и второстепенные. Теперь надо вызывать не жалость и сочувствие к алкоголикам, психам, ублюдкам, старухам, а ненависть и презрение к власть имущим и привилегированным. Инженер по поводу реплики Девицы заметил, что в данном споре самую мужественную позицию заняли, как теперь вообще всегда происходит, женщины.

 

Письмо к Ней

 

Что было дальше? Расскажу. Но только между нами.

Надев штаны, он прошептал: хочу вернуться к маме.

Они сказали: ишь герой! К мамаше не спеши,

начала сопли подотри, бумажку подпиши.

Вот вколем курс. Ты запоешь «Да здравствует!..», «Ура!!».

Тогда мы сами намекнем, что, мол, теперь пора.

 

О рабочем классе

 

— Что вы знаете о рабочем классе? — ворчит Универсал. — Вы хоть напильник, молоток, рубанок и вообще что-либо подобное держали в руках?

— Я лично не выпускаю из рук, — говорит Инженер. — Вечно дома что-нибудь ломается. Особенно — выключатели и водопроводные краны. Но упомянутые инструменты не есть характеристика современного рабочего класса. Да и сам-то ты что за рабочий класс? Ошиваешься постоянно среди научной интеллигенции и даже среди начальства. А настоящий рабочий с интеллигенцией общается от случая к случаю. Живет в основном в среде подобных себе.

— Я пятнадцать лет оттрубил в такой «чисто рабочей» среде. И сыт по горло. Я-то знаю эту «чистоту». К тому же теперь такого рабочего класса, который жил бы изолированно от интеллигенции и начальства, просто нет.

— Почему же нет? — возражает Старик. — Территориально, может быть, и нет. А в смысле культуры, обычаев и времяпровождения есть. Территориальное смешение людей само по себе не устраняет социальных перегородок. Я, например, живу в одной квартире с рабочей семьей. Уже больше десяти лет живу, а грань так и остается. Мы живем более или менее мирно. Но духовного единения и классовой что ли, солидарности нет и быть не может.

— Я тоже живу в одной квартире с рабочим, — говорит МНС. — Но близость у нас получается только на почве выпивки или квартирных склок. О его жизни я знаю все до мельчайших деталей. Серость, скука, убожество. И ничего другого в ней нет. Я в школе практику проходил как рабочий. Трудовой стаж для поступления в университет зарабатывал как рабочий. Вел и веду до сих пор пропагандистские кружки у рабочих. Регулярно пьянствую в среде рабочих. Так что представление о рабочем классе имею. Что наиболее характерно для рабочего класса? Острое желание если не самим выбиться из этого рабочего класса, то дать возможность своим детям сделать это. А если основной социально-психологической характеристикой класса является стремление не быть таковым, то лишь суммарные данные о нем могут представлять предмет любопытства.

 

Ночные разговоры

 

— Эта твоя дама, по-моему, немного того. Чокнутая.

— Не немного, а много. Но теперь это — обычное явление. Ты часто встречал женщин за тридцать, которые были бы вполне здоровы психически?

— А ты, пожалуй, прав. Я что-то не припомню ни одной. У всех какой-нибудь сдвиг.

— Забавно, а они нас считают за психов.

— И имеют на то веские основания.

— Знаешь, мне начинает казаться, что психические заболевания становятся нормой. Не исключено, что человечество погибнет именно из-за этого. Кто знает, может быть, сейчас уже большая часть цивилизованного человечества больна, и остановить эпидемию нет никакой возможности.

— Резонно. Человечество биологически возникло без расчета на тот образ жизни, какой мы сейчас ведем. Эти гигантские скопления людей. Нервотрепка. Соблазны. Избыток образованности и культуры. Между прочим, с этой точки зрения наш коммунизм смотрится уже совсем в другом свете, чем его изображают критики. В каком? Как инстинктивное стремление человечества к самосохранению, к психическому здоровью. Жулики, карьеристы, хапуги, циники, лодыри, сволочи всякого рода психическими дефектами не обладают. Это — наш удел, удел гнилой интеллигенции. Так что, может быть, через тысячу лет Сталина, Берию и всю их банду будут превозносить как величайших гуманистов в истории человечества.

— Зачем так долго ждать? Их и сейчас уже готовы превозносить за это же самое. Но я не склонен видеть основную причину психических заболеваний в том, о чем ты говорил. Соблазны относительны. Люди всегда скоплялись в тесном пространстве (пещеры, избы). Насчет образованности и культуры — это ближе к истине. Я более склонен видеть основную причину в идеологии. Эти заболевания суть душевные не в медицинском и психологическом смысле, а скорее в религиозном. Это — заболевания души, вернее — в связи с тем, что душа остается неразвитой или убивается совсем, что естественная потребность в ней не удовлетворяется.

— Я этого что-то не пойму. Объясни, что ты называешь душой?

— Объяснить это тебе я не могу, ибо сам имею только смутные ощущения на этот счет. Но я чувствую, что у людей есть естественная потребность в религии, а она всячески подавляется нашей идеологией.

— Может быть, это все и так, но без серьезного опытного исследования мы тут дальше необоснованных догадок не сдвинемся. Хочешь, подам тебе гениальную идею? Ты — парень холостой. Судя по всему, имеешь успех у женщин. Женщины — существа более тонкие, чем мы, больше подвержены психическим потрясениям. Веди наблюдение! Разработай методику. Беседуй с другими людьми. А бабы сами тебе кучу материала насобирают. Сенсационную книжку можно сделать!

 

Из книги Твари

 

На пути к осуществлению коммунистического идеала человечеству предстоит разделаться со всей мерзостью эксплуататорских порядков, на которых зиждется паразитическое, привилегированное положение целых общественных классов. Неудивительно, что коммунистическому движению пришлось с самых первых шагов столкнуться с ожесточенным и злобным сопротивлением этих классов — и не только в политической, но и в теоретической области. Такое сопротивление приняло характер широкой кампании антикоммунизма, призванной опорочить коммунистический идеал, а после того как СССР и ряд других стран вступили на путь практического строительства нового общества, также опорочить и оклеветать социалистическую действительность.

 

Рассуждения о помойке

 

Бредешь ли за полночь с попойки,

С работы трезвым ли идешь,

Благоухающей помойки

Ты все едино не минешь.

— Меня, — говорит Универсал, — с неких пор волнует одна проблема. Вот вы, ученые люди, разрешите-ка ее. Едим мы вроде одно и то же. Читаем одинаковые газеты. Носим одинаковое барахло. Мебель одинаковая. Даже обои. И игрушки у детей у всех одно и то же стандартное дерьмо. Так ведь? Так. Но почему же в таком случае вы во всей Москве не найдете двух одинаковых помоек? Это уж вы мне поверьте. В чем, в чем, а в этом деле я опыт имею. И пахнут они различно. Одинаково омерзительно, но оттенки омерзительности весьма и весьма различны. И вид у них разный. И самое поразительное — содержимое разное! В одной, смотришь, гниют остатки ананасов. Откуда зимой в нашей нищей стране ананасы? А в другой на самой вершине возвышается драное и ломаное дореволюционное кресло. Как оно уцелело?! Почему на помойке, а не в музее... Походите сами как-нибудь и поглядите. Уверяю вас, будете потрясены.

— В твоих речах, — говорит Инженер, — есть доля истины. Тот хлам, который остается от людей, создает иллюзию богатства и разнообразия. Это относится, по-видимому, ко всей истории человечества. Так что археологи создают нам искаженную картину прошлого. Они роются в остатках, свалках, помойках. А это невольно заставляет видеть прошлое более ярким, чем оно было на самом деле. Почему? Думаю, что эффект концентрации. То, что в жизни разбросано и выглядит однообразным и тусклым, на помойке концентрируется из многочисленных источников и создает впечатляющую картину.

— В высшей степени интересная идея, — говорит Кандидат. — Тут можно целую новую науку создать. Социологию помойки! Но к сожалению, это замечательное явление московской жизни постепенно исчезает. Мусоропровод. Закрытые баки. Помойка еще сохранилась и цветет в старых районах.

— Жаль, — говорит Добрая Девица. — Помойка кормила десятки тысяч голубей и кошек. Сколько старьевщиков было! А с мусоропроводами за счет отбросов наживается лишь определенного рода публика, как и в прочих областях деятельности людей.

— У нас во дворе, — говорит Ехидная Девица, — жил один молодой человек, который жаждал быть независимым от общества, не имел постоянной работы, существовал на гроши, почти все силы и время тратил на размышления и внутреннее самосовершенствование. Сейчас это входит в моду. Так для него наша помойка была основным источником мебели, одежды и частенько даже источником питания. Потом наш дом капитально отремонтировали, установили мусоропроводы со специальными мусорными помещениями, запираемыми на замок. Так этот молодой человек переехал в старый дом с худшей комнатой, чем прежняя, но зато с лучшей помойкой. Недавно я его встретила. Он поправился, порозовел. И одет гораздо приличнее.

 

Письмо к Ней

 

Поэт хотел стальною видеть Русь...

И вот уже сменились поколенья.

Прошедшее обобщить не берусь.

Одни разрозненные впечатленья.

Давно тут самолеты режут облака,

Глядится стариною электричка,

И не отыщешь кружку молока,

Не съешь от местной курицы яичка.

На много километров яблоневый сад

Растет в согласье с пятилетним планом.

Поносят бабы «этот сущий ад»

И едут в город за венгерским «джонатаном».

Где был источник знаменитых вод,

Колючей проволокой весь район опутан.

За ней цветет секретнейший завод,

Дымами ядовитыми окутан.

А что касается людей,

Наверно, прав был лектор из столицы:

Та общность новая уже родйлася, ей-ей.

Противно вешаться. Но нечем застрелиться.

 

Жалоба Ехидной Девицы

 

Это мы тут все хорошие и добрые, говорит Ехидная Девица. А как вернемся к исполнению служебных обязанностей, в таких сук превратимся, что не приведи Господи. У меня мальчик болел бронхитом. Врач велела сделать рентгеновский снимок. Взяла на работе день в счет отпуска. Пришли. Народу никого. Ну, думаю, повезло. Врач на месте. Сестра. Занимается всякими делишками. На нас ноль внимания. Надоело. Прошу принять нас. Врач говорит только после двух, а сейчас всего час. Прошу опять. Мол, дело минутное. Ни в какую. Сидим, ждем. Два часа. Полтретьего. Три. А они и не чешутся. Не выдержала, начала ругаться. Врач наконец смилостивилась. Но велит талончик взять в регистратуре. Иду туда. Талончиков, конечно, на сегодня нет. Есть через три дня только. Взяла талончик на «через три дня». Иду в кабинет. Врач говорит, не приму. Мол, талончик не тот. Что делать? Я решила добиться своего. Зашла я с мальчиком в кабинет. Настаиваю на своем. Мальчик плачет. Врач упорствует. Заметьте, народу ни одного человека. Я не выдержала, закатила скандал. Прибежала заведующая отделом. А время идет. Наконец, скандал урегулировали. В пять часов... заметьте, в пять!., сделали снимок. А меня аж трясло. Вот вам и бесплатная медицина. Вот вам и народная власть. Сучья система, скажу я вам. И так — за что ни возьмись. Мы не работаем, а самоутверждаемся. И каждая вошь делает это за счет ближнего.

 

---

Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!