В которой рассказывается о том, как два сердца нарушили покой неба и земли, и о том, как трудно одному совершенствоваться и достичь подлинного покоя 13 страница
Из‑под давящей на меня горы.
Тем временем почтенный Сюань‑цзан
Отправился в Линшань, обитель Будды,
Чтоб книги принести священные оттуда.
Пройти он должен был немало стран,
Подвергнуться опасностям немалым.
И для того, чтобы не пострадал он,
Я в спутники достойному был дан.
Я ограждал его от бедствий разных,
Я козни дьявольские разрушал,
Я дьяволов в сраженьях сокрушал,
Уничтожал источники соблазнов,
И подвиги иные совершал.
На Запад двигаясь, пришли мы в край,
Носящий имя звучное Цзисай,
Где ждали помощи и избавленья
Монахи трех различных поколений,
Живущие в тревоге и в томленье,
Из‑за того что их чудесный храм
Свое утратил дивное сиянье
И сумрак скорби воцарился там.
Монахов тех безвинные страданья
Внушили нам приязнь и состраданье.
Помочь решил им мой наставник сам
И навести в их пагоде порядок,
Чтоб вновь могли они в ней совершать обряды.
Нам было с ним дано постичь случайно
Бесовской силы пагубную тайну,
Двух бесов‑оборотней в пагоде поймать
И имя дерзновенного узнать,
Проникшего в святилище, как тать,
Лишившего чудесный храм сиянья,
Затем, чтобы сокровище там взять.
Тот гнусный вор, поправший все законы,
Ты – зять могучего царя драконов,
Преступник ты, тебе помог твой тесть
На пагоду низвергнуть дождь кровавый,
Чтоб вы могли в святилище пролезть,
Лишить его неугасимой славы.
Вы – похитители сокровищ древних,
Их преподнес ты в дар своей царевне!
|
|
|
За это вызываю вас на бой:
Так приказал цзисяйский мне правитель;
Так выходи ж померяться со мной,
Ты – храма недостойный осквернитель!
Спеши, чтобы с тобой разделаться я мог,
Мой незаконнорожденный сынок!
Отдашь добром все то, что сам похитил,
И все, что уволок жены твоей родитель, –
Вам всем я, жизнь согласен сохранить,
Не то все озеро я ваше расплескаю,
По камешку всю гору разметаю
И разорю бесовскую обитель:
Как порешил я, – так тому и быть!
Зять царя драконов выслушал Сунь У‑куна и с холодной усмешкой произнес:
– Так, так, так! Значит, ты идешь за священными книгами? Зачем же тебе понадобилось соваться в чужие дела без всяких к тому причин! Пусть даже я украл сокровище пагоды, тебе‑то что? Ты ведь идешь за священными книгами! Ну и иди!
– Э, да я вижу, этот негодяй и грабитель понятия не имеет о справедливости! По‑твоему выходит, что раз я не получал милостей от повелителя той страны и не ел его хлеба, значит, мне не следует помогать ему и оказывать услуги; но можешь ли ты понять, что в течение нескольких лет невинно страдают монахи монастыря Золотое сияние, которые приходятся мне собратьями, и причиной их страданий являетесь вы со своим тестем, так как похитили сокровища их пагоды и осквернили ее. Как же могу я не вступиться за них и не снять с них напраслины?
|
|
|
– Ну, в таком случае нам придется померяться силами. Пословица гласит: «Когда воюют – не остается места для жало – сти», а потому не обижайся, если я буду беспощаден! Смотри, рас – прощаешься с жизнью, и не придется увидеть священных книг!
Эти слова привели Сунь У‑куна в ярость, и он осыпал оборотня ругательствами:
– Подлый разбойник, оборотень! – запальчиво воскликнул он. – Какими же ты обладаешь силами, что смеешь так говорить со мной? Подойди поближе и отведай посох твоего отца!
Но оборотень ничуть не испугался, отбил секирой удар, и вот на горе Каменный хаос разгорелся бой. Это было лютое побоище. В память о нем сложены такие стихи:
Ограбив пагоду, лишив ее сиянья,
Те оборотни заслужили наказанья
За святотатство, дерзость и разбой.
Разгневан был правитель государства,
Узнав про их злодейство и коварство,
И царь драконов утратил свой покой,
Когда, дрожа, ему признались бесы,
Что Сунь У‑куну шашни их известны
И что грозит им небывалый бой.
Царю драконов это не по нраву;
Он созывает всю свою ораву
И держит с нею горестный совет,
Сражаться им с противником иль нет?
|
|
|
Однако зять его девятиглавый
Уже в доспехи новые одет:
Неосторожный рвется в бой кровавый!
Весьма самонадеян бес лукавый,
Грозя достойному сопернику расправой:
Самонадеянность – источник многих бед,
Когда не служит истине и праву;
Велик и страшен Сунь У‑куна гнев:
О благе храма древнего радея,
Искусно славным посохом владея,
На беса он бросается, как лев,
Стремясь жестоко поразить злодея.
Но тот, в искусстве бранном преуспев,
Своей секирой верною гордится,
И сам торопится с врагом сразиться,
И нападает сам, рассвирепев
Он сыплет дерзновенными речами
Из восемнадцати разверзтых губ,
Своими восемнадцатью очами
Пронзает, словно острыми мечами –
Глаза его страшны, а голос груб.
У Сунь У‑куна руки, что железо –
Не меньше тысячи, пожалуй, цзиней весом, –
Их озаряет благодатный луч,
Чтобы помочь ему в сраженье с бесом;
Однако тот и ловок и могуч!
Секира с посохом взлетают быстро,
И, опускаясь, порождают искры,
Сверкают, словно молнии из туч.
«В чужую ссору лезешь, ты, безумный! –
Кричит в сердцах противник Сунь У‑куна, –
Зачем суешь в чужое дело нос?».
«А ты зачем сокровища унес
Из пагоды чужой, скажи на милость?
Быть может, для тебя они хранились?
|
|
|
Что мне ответишь ты на мой вопрос? –
Мудрец ему кричит с великой злобой: –
Верните все, что вы украли оба,
И ты и твой звероподобный тесть,
Иль вам обоим головы не снесть!».
Шум поединка слышен повсеместно –
В широком поле и в ущелье тесном,
В глуши лесов и в тишине небес.
Сражаются враги, но неизвестно,
Кто – Сунь У‑кун или оборотень бес –
Получит в этой битве перевес.
Более тридцати раз схватывались противники, но так и нельзя было сказать, кто победит. Чжу Ба‑цзе стоял у подножья горы и наблюдал за боем. Наконец он решил, что бой в самом разгаре, поднял свои грабли и стал подкрадываться, чтобы нанести оборотню удар в спину. Но, как вы знаете, читатель, у беса было девять голов и девять пар глаз. Заметив, что Чжу Ба‑цзе подкрадывается сзади и готовится нанести удар граблями, он сразу же отбил грабли концом секиры, в то же время лезвием отразив удар посоха. Прошло еще не то пять, не то семь ожесточенных схваток, но тут бес почувствовал, что ему не устоять перед двумя противниками. Он перекувырнулся, подскочил и сразу же принял свой настоящий облик, превратившись в страшную гидру с девятью головами.
Увидев такое чудовище, можно было умереть со страху!
Вы только послушайте!
Покров на ней из ярких, пестрых перьев,
Подбитых снизу легким пухом белым,
На лапах когти остры, как у зверя,
И как из глыбы высечено тело
В длину она с морскую черепаху,
А поперек, пожалуй, в три обхвата;
Крыла у ней – огромного размаха,
И девять глав на шее волосатой.
Чудесный гриф, что прочих птиц сильнее,
И с каждою из них готов сразиться,
Остерегается встречаться с нею,
От зорких глаз ее спешит укрыться.
Их леденящий взгляд и дик и злобен,
И голос зычен и громоподобен.
– Брат! – вскричал Чжу Ба‑цзе, напуганный страшным видом оборотня в образе летающей гидры, – с тех пор как я принял облик человека, я еще не видывал такого страшилища. От кого могла народиться этакая гадина, не то зверь, не то птица?
– Да, действительно редко встретишь нечто подобное, – отвечал Сунь У‑кун. – Очень редко, это верно. Погоди, я все же попробую одолеть его.
Ну и молодец Сунь У‑кун! Он поспешно вскочил на благодатное облако и начал колотить посохом по всем девяти головам гидры. Чудовище сразу же проявило свое могущество. Оно расправило крылья, со свистом перевернулось и камнем упало к подножью горы, где стоял Чжу Ба‑цзе. Из туловища у него внезапно появилась еще одна голова, раскрылась жуткая пасть, похожая на кровавую чашу, острые зубы ухватили Чжу Ба‑цзе за загривок. Чудовище поволокло его к озеру Лазоревые волны и погрузилось с ним на дно. Достигнув ворот дворца царя драконов, чудовище вновь приняло прежний свой облик. Бросив полумертвого Чжу Ба‑цзе на землю, Девятиголовый громко крикнул:
– Эй, слуги! Куда это вы запропастились?
На крик со всех сторон кинулись к Девятиголовому оборотни разных рыб и крокодилов. Тут были голавли, белорыбица, карпы и окуни, черепахи с жестким и мягким панцирем, крокодилы и тритоны.
– Мы здесь! – разом отозвались они.
– Возьмите этого монаха, – приказал Девятиголовый, – да покрепче свяжите. Он мне ответит за моих старшин!
Оборотни взялись за Чжу Ба‑цзе и общими усилиями, с криком и пыхтением потащили его. В это время старый царь драконов вышел на крики и очень обрадовался, увидев пленника.
– Как же это тебе удалось изловить этакую скотину? – спросил царь, обращаясь к своему зятю. – Ты совершил великий подвиг!
Девятиголовый рассказал, как было дело, о чем мы уже знаем. Царь драконов на радостях велел тотчас же устроить пир, чтобы поздравить зятя с успехом, но мы не будем рассказывать о том, как они распивали вино.
Обратимся к Великому Мудрецу Сунь У‑куну. Когда он увидел, как оборотень схватил Чжу Ба‑цзе, у него сердце сжалось от страха.
«Ну и лихой же этот дьявол! – подумал Сунь У‑кун. – Мне теперь стыдно возвращаться к наставнику, ведь правитель государства Цзисай засмеет меня… А если я вызову оборотня на единоборство, то, пожалуй, не справлюсь с ним. К тому же у меня и сноровки нет воевать в воде. Дай‑ка я приму другой вид, проникну во дворец царя драконов и посмотрю, что сталось с Чжу Ба‑цзе. Может, мне удастся освободить его, тогда он поможет мне».
Ну и Мудрец! Прищелкнув пальцами и прочитав заклинание, он встряхнулся, превратился в краба и, бултыхнувшись в воду, очутился перед триумфальными воротами дворца. Дорога во дворец была ему хорошо знакома, так как он уже был здесь в тот раз, когда увел черепаху с золотистыми глазами, принадлежавшую Князю с головой быка. Добравшись до входа во дворец, он бочком перелез через порог и увидел старого царя драконов, который весело распивал вино со своим зятем. Однако Сунь У‑кун не посмел приблизиться к ним и пополз под восточную галерею, где увидел нескольких оборотней‑крабов, игравших в какую‑то игру. Сунь У‑кун стал прислушиваться к их разговору, а затем, усвоив их язык, спросил:
– Послушайте! Не знаете ли вы, что с тем длиннорылым монахом, которого изловил царский зять? Сдох он?
– Пока еще не сдох! – хором ответили крабы‑оборотни. – Не слышишь разве, как он стонет там на привязи, у западной галереи?
Узнав таким образом, где находится Чжу Ба‑цзе, Сунь У‑кун незаметно перебрался к западной галерее и там действительно увидел Дурня, привязанного к столбу и издававшего протяжные стоны. Сунь У‑кун подполз к нему поближе и спросил:
– Узнаешь меня, Чжу Ба‑цзе?
Чжу Ба‑цзе по голосу узнал Сунь У‑куна и стал жаловаться:
– Брат! Как же это я попался в лапы этому негодяю‑оборотню, вместо того чтобы самому изловить его!
Сунь У‑кун оглянулся вокруг и, убедившись, что поблизости никого нет, быстро перекусил клешнями путы, освободил Чжу Ба‑цзе и велел ему бежать.
– А как быть с граблями? – спросил Чжу Ба‑цзе, расправляя затекшие руки. – Оборотень отнял их у меня!
– Может, ты знаешь, где они спрятаны?
– Должно быть, во дворце, – отвечал Чжу Ба‑цзе.
– Ступай к триумфальным воротам и жди меня снаружи, – приказал Сунь У‑кун.
Чжу Ба‑цзе, спасая свою жизнь, быстро улизнул, осторожно ступая на цыпочках. Между тем Сунь У‑кун снова пополз во дворец и, озираясь по сторонам, заметил слева от себя яркий свет. Это грабли Чжу Ба‑цзе излучали сияние. Сунь У‑кун превратился в невидимку, выкрал грабли, выполз с ними за ворота и окликнул Чжу Ба‑цзе.
– Забирай свое оружие! – сказал он торжествующе.
– Брат! – воскликнул обрадованный Чжу Ба‑цзе, – ты уходи отсюда, а я ворвусь во дворец. Если мне удастся одолеть оборотня, я захвачу всех остальных, если же нет – я брошусь бежать, а ты на берегу озера жди меня и выручай!
Сунь У‑кун охотно согласился, только велел Чжу Ба‑цзе быть осторожней, но Дурень перебил его.
– Я не боюсь! – сказал он. – А как драться в воде, учить меня не надо. Кое‑что я смыслю в этом. – Тут они и расстались.
Сунь У‑кун выплыл на поверхность воды. И здесь мы пока оставим его.
Тем временем Чжу Ба‑цзе подобрал халат, взял грабли обеими руками и ринулся во дворец с воинственными криками. Обитатели озера, как большие, так и малые, в страхе начали метаться в разные стороны, некоторые кинулись во дворец с воплями:
– Беда пришла! Длиннорылый монах освободился от веревок и идет на нас!
Старый дракон, его зять и домочадцы растерялись и даже подпрыгнули от неожиданности. Все бросились прятаться кто куда. Дурень, не щадя своей жизни, ворвался во дворец и начал крошить все, что попадалось ему на пути: двери, столы, стулья, посуду. Об этом даже рассказывается в стихах:
Могучий Чжу Ба‑цзе впросак попался,
И, если б не смышленый Сунь У‑кун,
Не на одну, быть может, сотню лун
Несчастный боров бы в плену остался.
Но Сунь У‑кун его от пут избавил,
И тем ему возможность предоставил
Досаду, гнев и силу проявить.
Дракон‑старик не знает, как тут быть,
От страха у него язык отнялся;
Не меньше зять его перепугался
И поспешил с супругою своей
От мести борова укрыться поскорей.
В припадке бьются младшие драконы,
Иные мечутся, что в клетке звери,
Слышны повсюду крики, вопли, стоны,
Разбиты окна, высажены двери,
Поломаны запоры и заслоны…
Чжу Ба‑цзе до того разошелся, что разбил вдребезги черепаховый щит перед главным входом во дворец, а коралловое дерево вырвал с корнем и швырнул с такой силой, что оно разлетелось на мелкие кусочки.
Между тем Девятиголовый спрятал царевну в тайниках дворца, после чего вооружился своей серповидной секирой с лезвием, подобным серпу луны, и помчался ко входу во дворец.
– Эй, ты! гнусное животное, свинья тупорылая! – кричал он. – Как ты посмел встревожить всех моих родственников?
Чжу Ба‑цзе в ответ обрушил на него потоки брани.
– Я тебе покажу, мерзавец этакий! – кричал он. – Скажи на милость! Меня, Чжу Ба‑цзе, посмел изловить! Что же, пеняй на себя, ты сам затащил меня к себе, я не напрашивался… Возвращай живей все, что награбил. Я доставлю сокровища правителю государства Цзисай. На этом и покончим, не то я никого из вас не пощажу!
Девятиголовый не мог принять этого условия. Стиснув зубы, он ринулся на Чжу Ба‑цзе и скрестил с ним оружие.
Только сейчас старый дракон пришел в себя. Он собрал своих сыновей и внуков, все они вооружились мечами и разом бросились на Чжу Ба‑цзе, стремясь схватить его. Чжу Ба‑цзе понял, что дело плохо. Он помахал граблями, словно собираясь продолжать бой, а сам отпрянул от своих врагов и бросился наутек. Старый дракон кинулся вдогонку со всей своей сворой. Они мигом погрузились в воду и вскоре, кувыркаясь, показались на поверхности озера.
Обратимся теперь к Сунь У‑куну. Он долго стоял на берегу и ждал. Вдруг он увидел водяных оборотней, гнавшихся за Чжу Ба‑цзе. Как только они вышли из воды и поднялись на воздух, Сунь У‑кун грозно вскричал:
– Стойте! Ни с места!
Одним ударом своего железного посоха он размозжил череп старому дракону.
Воды озера Лазоревые волны окрасились кровью дракона, и бездыханное тело его понеслось по волнам, теряя чешую. Сыновья и внуки дракона с перепугу разбежались в разные стороны, а Девятиголовый забрал тело тестя и отправился с ним обратно во дворец.
Однако Сунь У‑кун и Чжу Ба‑цзе не погнались за ним. Они расположились на берегу, и Чжу Ба‑цзе принялся рассказывать, что произошло.
– Теперь у этого негодяя спеси поубавится! – сказал Чжу Ба‑цзе. – Во дворце я не оставил камня на камне. Все там перевернул вверх дном и на всех нагнал страх. Но как только я вступил в бой с зятем дракона, откуда ни возьмись, появился старый дракон, который накинулся на меня, а затем погнался за мною. Спасибо, что ты его укокошил. Теперь все эти бесы убрались к себе и наверняка будут оплакивать и хоронить своего царя и, конечно, не покажутся больше. К тому же время позднее, и я не знаю, как быть!…
– Что значит время позднее? – насмешливо спросил Сунь У‑кун. – Нельзя упускать такого удобного случая. Отправляйся на дно озера и пробейся во дворец. Надо во что бы то ни стало добыть сокровища: без них мы не можем возвратиться.
Однако Дурень медлил, видимо, не желая соглашаться.
Сунь У‑кун стал торопить его:
– Брат, брось раздумывать, – сказал он, – чего ты сомневаешься? Ты только вымани его, а уж я с ним разделаюсь.
Пока они судили да рядили, вдруг завыл ветер, кругом все потемнело и показалась мрачная туча, летящая с востока прямо на юг. Сунь У‑кун стал пристально вглядываться в нее и увидел премудрого праведника Эрлана с шестью братьями с горы Мэй‑шань, которые с острыми клинками в руках и арбалетами за спиной, изогнувшись под тяжестью добычи, состоящей из серн и лосей, а также лисиц и зайцев, радостно возвращались с попутным ветром с охоты с собаками и соколами.
– Чжу Ба‑цзе! – воскликнул Сунь У‑кун. – Да ведь это мои дорогие братья! Вот бы хорошо задержать их сейчас и попросить помощи, чтобы сразить Девятиголового. Какой прекрасный случай нам представился! Теперь мы сможем добиться успеха в порученном нам деле!
– Раз они приходятся тебе братьями, то, конечно, не откажут в помощи, – отозвался Чжу Ба‑цзе.
– Да, но видишь ли в чем дело, – в замешательстве произнес Сунь У‑кун, – среди них находится старший брат, которого называют премудрым Эрланом. Когда‑то он привел меня в покорность, и мне неудобно обращаться к нему за помощью. Уж лучше ты задержи их облако и обратись к нему с такими словами: «Праведный государь! Задержись немного. Мудрец, равный небу, Сунь У‑кун находится здесь и желает поклониться тебе!» Я уверен, что, услышав обо мне, он остановится. Тогда я и явлюсь к нему. Так будет гораздо удобнее.
Чжу Ба‑цзе тотчас взлетел на облаке и, поднявшись на вершину горы, преградил путь приближавшейся туче.
– Праведный государь! – закричал он изо всех сил, – задержись немного. Мудрец, равный небу, Сунь У‑кун находится здесь и желает поклониться тебе.
Старший из семи братьев услышал эти слова и тотчас велел шестерым младшим остановиться. Совершив церемонию приветствия, положенную при встрече с незнакомцем, Эрлан спросил:
– Скажите, пожалуйста, где же находится Великий Мудрец, равный небу?
– У подножья этой горы, – отвечал Чжу Ба‑цзе. – Он ждет, когда вы его позовете.
– Братья мои, – молвил Эрлан, обращаясь к шестерым спутникам, – скорей, пригласите его сюда!
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 99; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!