Пасынкование и подвязка помидоров
Многие известные и весьма успешные овощеводы рекомендуют пасынковать и подвязывать помидоры, выращивать их в одну, две, три и даже… 18 плетей. Правильность этих рекомендаций несомненна: возжелавшему поспорить можно было бы посоветовать присмотреться к успехам, к примеру, Людмилы Михайловны Шульгиной, профессора Харьковского педагогического университета имени Г. С. Сковороды.
Но все же к этим рекомендациям стоит присмотреться внимательнее.
Прежде всего, в Природе нет аналогов пасынкования. А то, что оно подчас ведет к успеху, для меня в свете разговоров о выращивании достойных продуктов питания с минимальными затратами труда не аргумент. Да, на одну чашу весов могут лечь, скажем, необыкновенно крупные помидоры или очень тяжелая кисть, но надо взглянуть и на другую чашу, где лежит плата за это.
В свое время под магическим влиянием бесконечно обаятельной Людмилы Михайловны я был рьяным сторонником пасынкования (и, естественно, подвязывания) помидоров. Но три обстоятельства сделали меня сдержаннее.
Первое. Однажды в Монреальском ботаническом саду (дело было в конце августа) мне посчастливилось увидеть довольно большую помидорную плантацию. Все помидоры – самых разных сортов – были сформированы в одну плеть и пришпилены попарно к 2-метровым перфорированным пластинам. На плетях висело (одновременно!) по сотне-другой плодов, что называется, всех цветов радуги: бордовые, огненно-красные, розовые, оранжевые, желтые, зеленые, малиновые, серо-буро-малиновые – и гладкие, и полосатые, и в крапинку, и в разводах. Зрелище дух захватывало! Но… Монреаль – там, в очень далекой Северной Америке. Весьма отличен от нашего тамошний климат.
|
|
|
И как-то подсознательно пасынкование помидоров ассоциировалось в моем сознании с окучиванием картошки. Выращивание теплолюбивой картошки, например, в Сибири, противоестественно. Не сибирская это культура, а латиноамериканская. И потому в Сибири дополнительный обогрев картошки с помощью окучивания – действо, хорошо согласующееся с Природой. Картошка благодарно отзывается на это: в нашем огороде на берегах Енисея доводилось выкапывать из одного куста и 12 килограммовых клубней, один клубень весом 2,5 кг. Но эта же замечательная для Сибири операция может обернуться бедой в степях Украины: в ризосфере окученной картошки температура может подняться выше 50–60 °C! И тогда можно не переживать из-за низкого урожая картошки: она уже в земле вареная, все равно в погребе сгниет – так что чем меньше урожай, тем меньше мороки.
Словом, окучивание в разном климате может дать противоположные результаты: прекрасные, например, в Сибири, и плачевные на Слобожанщине. И когда я увидел преуспевающие пасынкованные помидоры в Монреале, поневоле подумалось: а ведь может и не быть пасынкование быть таким же успешным в украинских степях. Из того, что окучивание помогает картошке в одном климате, не следует, что оно будет потакать ей и в другом! Допустим, пасынкование помидоров дает блестящие результаты в местностях с весьма умеренным климатом, но есть ли основания считать, что оно будет уместным при 42 °C в тени?
|
|
|
Правда, это были пока только размышления, вследствие которых, однако, возле операции пасынкования был поставлен первый знак вопроса.
Второе. После монреальского шоу довелось мне дома в течение нескольких лет подряд пережить с помидорами длительные жаркие, а иногда очень жаркие периоды. И наблюдать, как цветочные лепестки, желтые с утра, становились коричневыми к вечеру. Удивляться нечему – было бы странно, если бы цветки, открытые для солнца, выживали. Температура, скажем, достигала 36 °C в тени. Тогда на поверхности лепестка могли быть все 50 °C! А поскольку сочные части растений, как говорил К. А. Тимирязев, могут выносить температуру лишь до 40 °C, то хорошо экспонированные лепестки за день успевали обуглиться.
|
|
|
Бывало так, что у нас все помидоры были четвертованы и распяты (сказать «пасынкованы и подвязаны» язык не поворачивается). Надо ли говорить, что мы оставались практически без помидоров? И выручали нас соседи, у которых непасынкованные раскидистые кусты полулежали на земле. Вдобавок наши высоко подвязанные плети нечем было прикрыть от солнца (кроме запрещенной конопли), а соседям помогали даже невысокие сорняки. У них тоже некоторые кисти могли высунуть нос на солнце и обжечься, но большая часть их оставалась внутри кустов и становилась гроздьями. Словом, соседи наслаждались помидорами, а мы, как говорила Тамара Федоровна, отчаянно сопротивлявшаяся пасынкованию и подвязыванию, – передовыми технологиями. Сколько сарказма вкладывала она в эти слова!
Третий урок был, пожалуй, самым важным. Его преподал Зепп Хольцер, объясняя, почему не кладет удобрения в посадочные ямы для деревьев и никогда не обрезает их.
Я передам рассказ Зеппа своими словами (в его речи было больше политкорректности). Прежде чем войти в спокойную стадию плодоношения, дерево в течение нескольких лет мается вегетационной дурью: наращивает ветви и корни. Здорово помогают дереву вегетировать удобрения, если их (не подумав как следует) внесли в посадочную яму. А вдобавок некоторые остроумцы рекомендуют обрезать «лишние» ветви, с тем чтобы дерево побыстрее переключить с вегетации на плодоношение. Но… дерево-то книг, журналов и газет не читает, обнаруживает высвободившуюся вследствие обрезки добавочную энергию вегетации и гонит пасынки и волчки с возросшей прытью. Все! Садовод закабалил себя навсегда! Он вынужден удалять волчки, потом – еще большее количество волчков… И ни в театр, ни в кино он уже не ходок – времени нет.
|
|
|
Казалось бы, посмотри в лесу на рябину кудрявую – ближайшую родню груши. Никто ее не обрезает, она не торопясь развивается, и с каждым годом кисти на ней все более многочисленны. А грушу четвертуем за что? И зачем? Чтобы сэкономить время на сборе плодов для сакральной обрезки?
Во всяком случае, Хольцер никогда не обрезает деревья. В Природе нет аналога обрезки, и это для Хольцера суд высшей инстанции. Спрашиваю его, как быть, если ветка явно мешает, перегородила, скажем, дорожку. «Нет ничего проще, – отвечает Зепп, – пригни ветку вниз, привяжи ее к стволу, и она станет самой урожайной на дереве, потому что из-за перегиба затруднится отток сока из ветки». Добавлю, кстати, что Хольцер, не обрезая деревья, не сушит себе голову (это очень точно звучит по-украински: не переймається ) и защитой их от зайцев: ветви деревьев свисают до земли, их присыпает снегом, и стволы зайцам недоступны!
Давайте вспомним, что лебеда или помидор – тоже растения, как и деревья. Помидор, кстати, во многих странах, где позволяет климат, выращивается в многолетней культуре, и словосочетание «помидорное дерево» звучит там так же привычно, как «куст калины» у нас. Потому я, ничтоже сумняшеся, примерил слова Хольцера к помидорам – и вот что вышло.
Напомню, что я не ставлю под сомнение находки овощеводов, связанные с пасынкованием и подвязыванием помидоров, и их рекорды. Но если думать о гарантированном урожае у обычной бабушки, о незатейливом огородничестве, то лучшей линией поведения представляется такая.
У помидора не удаляется ни один пасынок. Тогда вегетационная прыть помидора довольно быстро иссякает и он гонит из пазух листьев цветочные кисти и (все менее энергично) пасынки из-под этих кистей. Куст будет умеренно ветвистым – как раз таким, что большинство цветочных кистей смогут спрятаться в нем от солнца. Куст можно не поддерживать – пусть он, если ему так захочется, ляжет на замульчированную землю. В некоторых случаях – например, когда куст нацелится лечь на дорожку, – можно воткнуть около него хворостину и соединить ПЭТ-кольцом главный побег и хворостину.
Если появится желание поддержать все растения на помидорной грядке (например, при угрозе фитофтороза), то проще всего это сделать так.
Надо поставить невысокую перекладину по центру грядки (рис. 33).
Затем на перекладину нанизываем достаточное количество колец (примерно по 2 на каждый помидорный куст), кусты прислоняем к перекладине, как снопы, и пришпиливаем «булавками» – придавливаем к перекладине прутиком, вдетым в кольца по обе стороны от куста.
Между прочим, когда сноп перегнется через перекладину, мы получим эффект, подобный тому, который наблюдается при пригибании и привязывании ветки к дереву согласно совету Хольцера: затрудняется отток сока из опущенных вниз стеблей, и они становятся более плодоносными.
Наконец, такая поддержка помидоров сделает их низ продуваемым, а «снопы» – доступными для опрыскивания, так что можно будет прибегнуть к обычным мерам предохранения от фитофтороза. Помогают предотвращать фитофтороз регулярно сменяемые ветки полыни, а также, как уже отмечалось ранее, растущая среди помидоров щирица.
Рис. 33. Шпалера для укладывания (с двух сторон) помидорных кустов
Незатейливо, но эффективно организует поддержку помидоров Виктор Малетин (Новопсков, Луганская область). Он устилает середину помидорной грядки грубой органикой, а затем на эту продуваемую подушку укладывает помидорные кусты. Век живи – век учись!
Роль животных в огороде
Опека над биоценозом касается не только растений, но и животных. В свое время меня восхитил императив Н. И. Курдюмова: «Паче животных своих корми и холь живность почвенную». Я бы поправил одно слово: не почвенную, а огородную. Надо пристальнее посмотреть не только на тех, кто копошится под землей, но и на тех, кто бегает и прыгает по земле и летает над ней.
К примеру, многие огородники гоняют воробьев, на всякий случай или по привычке и за то, что они воришки (выклевывают, к примеру, созревшие подсолнухи), и вообще за шкодливость. Но если рассмотреть пристально роль воробьев в огороде, то захочется не гонять этих пичуг, а, наоборот, привечать их.
Прежде всего, воробьи всеядны, и половину их меню составляют насекомые. Нетрудно представить себе, от скольких вредителей избавляют они огород в течение лета.
Далее. Осенью, когда насекомые укрываются на зимовку, основной пищей для воробьев становятся семена сорняков, то есть воробьи избавляют огородника от изматывающей прополки.
Вот пример из собственной практики. Однажды густо поросли свинороем капустные грядки. Свинорой эффективно удаляется плоскорезом, да вот беда: всходит он в начале лета, когда капуста уже набрала силу, и между хрупкими капустными растениями невозможно разгуляться ни плоскорезом, ни, тем более, сапкой. Вырвать его с корнем – тоже не получается (видать, мало каши в детстве ел), а оборвать – себе же хуже: на смену удаленному стеблю придет пучок пасынков.
Пришлось сознательно перепоручить заботу об этих грядках воробьям. Свинорой получил вольную волю, всласть усыпал землю семенами, капуста была срезана и тщательно убрана с листьями, чтобы оголить почву. Кочерыжки я не трогал – хитрость заключалась в том, чтобы не пошевелить ни пяди почвы, усыпанной семенами. И, пока не выпал снег, воробушки добросовестно выбрали семена свинороя, так что эти грядки на следующий год были абсолютно чистыми. Правда, пришлось отказаться от осеннего сева сидератов на этих грядках, но это было в какой-то мере сглажено весной – ранним севом скороспелого сидерата.
Заметьте, попав в неприятную ситуацию, я не схватился за гербициды или плоскорез, не опустился на колени, чтобы выискивать всходы свинороя среди капусты, а просто последовал третьему принципу Фукуоки: отказ от прополки путем вспашки и обработки гербицидами и признание того, что сорняки занимают свое место в сбалансированном биологическом сообществе и играют свою роль в создании почвенного плодородия. В размышлениях вокруг проблемы свинороя исходил из этого принципа и нашел подходящую линию поведения. Очень гордился я этим поступком ученика Фукуоки.
А какую пользу приносят воробьи весной! Все, вероятно, наблюдали буйство воробьиных стай в весенних садах. У воробьев появляются птенцы, и корм для них – личинок и букашек – родители добывают из-под коры яблонь и груш. Так что, может, простим воробьям грешки вроде поживы в курином загоне? И сделаем так, чтобы воробьи чувствовали себя в вашем огороде как дома? И не будем заматывать старыми колготками шляпки зреющих подсолнухов, а, наоборот, поставим у подсолнухов немудрящую поилку? Разумеется, это лучше всего!
Заметный вклад в благоденствие огорода вносят летучие мыши – «на лицо ужасные, добрые внутри». По-видимому, из-за ночного образа жизни они стали героями многих мифов, в частности, пугающей сказки о том, что летучие мыши запутываются в волосах человека (не представляющих для них на самом деле никакого интереса).
Не буду рассказывать, как благодаря летучим мышам была изобретена эхолокация. Для нас важнее та громадная польза, которую они приносят нам в огороде.
Во-первых, некоторые из них питаются нектаром и плодами, опыляют растения и разносят семена.
Во-вторых, летучие мыши – страшнейшие хищники для летающих ночью насекомых. Если бы этих хищников вдруг не стало, на земле было бы гораздо больше насекомых. Строго говоря, сослагательное наклонение в этой фразе ни к чему: многие из нас видели, как сельхозавиация, борясь с вредителями, распыляла над полями снадобья вроде дуста (ДДТ). И к чему это привело? Первыми пострадали летучие мыши, поскольку жилищем для них являются высокие деревья, сараи, амбары, чердаки, конюшни, столбы, изгороди, пещеры. А вредители, избавившись от своих естественных врагов, плодились в те приснопамятные годы в невообразимых количествах – и до сих пор нет на них управы.
У летучих мышей огромный для их веса аппетит. Одна летунья может поймать за ночь до 3000 насекомых – жуков, ночных бабочек, совок, молей, мух, кузнечиков, сверчков… Этот улов сопоставим с месячной добычей жабы!
Один недостаток у летучих мышей: их невозможно приручить. А как хорошо было бы иметь в огороде хотя бы десяточек таких ручных зверушек. Ежедневно они съедали бы 30 тысяч молей, совок и прочих цикад, готовых если не грызнуть лист, то украсить его яйцекладкой. А опрыскиватель пусть бы себе ржавел.
Жаль, что этот пункт лишен прагматики, что он, скорее, просто настраивает огородника на доброе отношение к летучим мышам. Впрочем, не исключено, что это доброе отношение когда-то и как-то материализуется. Во всяком случае, огородник должен знать, что он не один, что на его стороне воюют (и еще как!) бойцы невидимого фронта – летучие мыши.
Жаба – еще одно создание, достойное звания заслуженного работника огорода. Выбрасывая толстый липкий язык, жабы ловят всякую мелочь. За ночь жаба может поймать до 40 слизней, личинок и прочих зевак.
Было время, когда на вопрос, как я борюсь со слизнями и улитками, я, ерничая, советовал спросить об этом у моих жаб. Я никогда не тревожил жабьих нор, старался, чтобы в огороде не было голой земли и у жаб всегда был кров. Бывало, копая картошку или морковку, я нечаянно выворачивал жабу наверх. Ей на солнце больно, и я, приговаривая: «Ай-ай-ай, милая», – спешил прикрыть ее землей или травой.
А почему говорю в прошедшем времени? Да потому, что случилось, не к ночи будь помянуто, лето 2010 года: головастики жаб погибли в пересыхающих водоемах, а взрослые жабы не могли ни спрятаться в жаркую сухую землю, ни выбраться из нее на охоту, и тоже в основной массе погибли.
И припомнился мне любопытный разговор с продавцом баклажанов на фермерском рынке в США. На мой вопрос о борьбе с колорадским жуком он ответил, что совершенно не стремится его победить – им ведь кто-то питается:
– Какие же это создания?
– Не знаю. У меня ряды баклажанов чередуются с другими овощами и травами, и я не могу знать всех обитателей этой разношерстной плантации. Немножко жук пожует, немножко его пожуют, поддерживается равновесие, а для меня это самое главное.
После ужасного лета 2010 года у меня не стало жаб, равновесие нарушилось, и слизни показали мне, где раки зимуют. Я почти не занимаюсь защитой растений. Не только «химию» не использую – обычно мне удается обойтись даже практически без биопрепаратов. Лишь весной, когда у картофеля еще не выросли растения-защитники, я применяю «актофит» против колорадского жука, а потом против тли на капусте. Теперь же мне приходится самому делать работу жаб – бороться со слизнями с помощью «лепидоцида» и… растворимого кофе (правда, шикарная реклама этому «напитку»?). Но вынужден признаться: хоть «лепидоцид» и растворимый кофе помогают, все-таки жабы это делали гораздо лучше. Раньше я любовался чистенькими капустными вилкáми, а теперь иногда собираю с них лакомство для кур.
Ящерицы – еще одна группа хищников, поддерживающих равновесие биоценоза. Они питаются жуками, пауками, мелкими животными, иногда даже другими ящерицами. Не оставят никаких шансов неосторожному дождевому червю. Но такую промашку черви допускают крайне редко (днем, когда активны ящерицы, они не показываются на белый свет), так что ощутимого урона популяции червей ящерицы не приносят. А вот всякого рода жукам, снующим по своим делам днем, от ящериц достается.
Возьмем, к примеру, головача (кравчика). Если бы не ящерицы, трудно было бы позавидовать весной тому клочку огорода, где завелась эта «косилка». Для каждого отдельного яйца семейство кравчиков роет нору, крутит «сигару» из молодых листьев, самка откладывает в нее яйцо и замуровывает кокон в норе. Причем яйцекладка происходит в такую пору, когда на большинстве растений появляется лишь первый лист. Если бы кравчикам дали волю, облысел бы весь огород. Но ящерицы держат популяцию кравчика под контролем: жуки становятся добычей ящериц, а из тех яиц, что самки успевают спрятать на большой глубине (больше полуметра), к весне будет свежий завтрак для ящериц.
Еще большим лакомством для них являются медведки – ящерицы могут держать под контролем и их популяцию. Медведка рискует остаться без носа всякий раз, когда высовывает его из-под земли.
Ящериц надо опекать. В частности, отучать молодых кошек ловить их.
Интегральный подход к биоценозу может примирить огородника с кротом. Да, крот способен кучами земли (кротовинами) подпортить внешность огороду, но он совсем не вегетарианец, никогда не трогает овощи (часто на кротов сваливают вину слепышей, которые тоннами заготавливают на зиму корнеплоды и всякого рода луковицы). Крот – хищник, способный ночью, услышав возню птенцов в гнезде на земле, вылезти наверх и разорить гнездо. Он неутомимо, денно и нощно, в 4 смены по 6 часов с коротким отдыхом между ними, роет туннели и лакомится встречающимися по дороге насекомыми, личинками, червями, коконами – чистит огород от вредителей. Ну, прошел крот через огород – так какая от этого беда? Точнее, такая ли это беда, чтобы идти на него с арбалетом?
Важную роль в поддержании равновесия в биоценозе играет еще один хищник – паук. Не все, правда, сумеют отличить паука от насекомого. Как и насекомые, пауки относятся к типу Членистоногие. Тело паука имеет две главные части (у насекомых – 3). На передней части, головогруди, расположены глаза, рот, желудок и 8 ног (у насекомых – 6). Задняя часть, брюшко, вырабатывает шелк и выпрядает его через прядильный орган, расположенный на конце брюшка.
Пауки для насекомых – главнейшие хищники. Если вы увидели паука в огороде, не думайте, что огород не в порядке, – считайте, что пауки на посту: помогают огороду быть здоровым.
В древние времена люди были ближе к Природе и часто создавали мифы и легенды о животных, включая пауков. Отголосок этих мифов мы можем видеть в голливудских страшилках. Но понаблюдайте за пауками в лесу, саду, огороде, парке, и вы увидите, как богат их мир, как обеднел бы биоценоз, не будь пауков. Да и Фукуоке без пауков труднее было бы решить задачу всей своей жизни – научиться выращивать рис, как пшеницу, притом с нулевой обработкой почвы, без гербицидов и пестицидов. Любопытно, как Фукуока опекал пауков: в сезон дождей он держал воду на плантации лишь одну неделю, и лягушки – главные враги пауков – не успевали расплодиться.
Еще одна группа, имеющая важнейшее значение для огорода, – насекомые. У них, в целом, плохая репутация. Мы склонны думать о них как о противных маленьких вредителях, которые жалят, кусают, вредят деревьям и растениям, переносят болезни. Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживается чарующий мир миниатюрных и очень важных созданий.
Насекомые намного более полезны Природе, чем принято считать. Они помогают растениям и деревьям. Они жертвенно обеспечивают едой птиц и других животных. Они делают мир чистым местом для жизни.
Каждое третье-четвертое живое существо на земле – насекомое. На каждого человека приходится более 200 тысяч насекомых. И это одна из причин, почему насекомые не нравятся людям. Однако нельзя сказать, что насекомые озабочены этим.
В отличие от млекопитающих, скелет насекомых находится снаружи, а не внутри мышц – это дает дополнительную защиту.
Одна из причин того, что насекомые так успешны, – их потрясающее разнообразие. И хотя все насекомые имеют одни и те же основные части тела, эти части адаптировались тысячами различных путей, чтобы получить преимущество в каждом возможном виде питания и проживания. Они лидируют в невероятном количестве цветов и форм.
Из трехчленного базиса развились невероятно красивые формы. Именно причудливые формы так или иначе помогли насекомым выжить. Тела большинства насекомых приспособлены для прятания. Некоторые прячутся, поджидая добычу в засаде. Другие прячутся, чтобы самим не стать добычей. Иные устроены так, что неразличимы на коре, в листве, цветах и т. п. Другие, наоборот, демонстрируют свою устрашающую внешность. Даже зелененький кузнечик (представьте себе!) может выглядеть так, что задумаешься, стоит ли на него нападать.
Насекомые могут двигаться с поразительными скоростью и проворством. Для их размеров они могут двигаться быстрее, прыгать дальше, взбираться выше, лететь стремительнее, чем другие животные.
Мускулы насекомых никогда не утомляются, не в пример нашим или воробьиным – воробушки падают замертво после 200 м полета. Насекомые могут бегать и летать днями. Нам нужно достаточно быстро снабжать мышцы кислородом. А насекомые вдыхают кислород прямо через многочисленные отверстия (дыхальца) на боках. Дышат, бессердечные, мышцами!
И чем глубже люди изучают насекомых, тем больше узнают об их роли в Природе.
Мы нуждаемся в насекомых больше, чем можно себе представить. Каждый день они совершают такие поступки, которые делают нашу жизнь лучше. Весь мир был бы другим, если бы их не было.
Прежде всего, было бы меньше растительных продуктов. Без опыления не было бы фруктов и мы бы ели лишь немногие овощи. В мире исчезло бы много замечательных вещей. Росло бы мало цветов, делающих нашу жизнь краше. Без насекомых мир был бы более грязным, убогим, уродливым. В известном смысле они поддерживают мироздание: оно стоит скорее на насекомых, чем на трех китах.
Когда животные погибают, их тела остаются на земле, и без уборки они просто нагромождались бы. Именно насекомые помогают держать мир в чистоте.
Насекомые – важнейший продукт питания для пауков, рептилий, рыб, птиц, млекопитающих. Трудно представить себе, какой доли животного мира лишились бы мы, если бы не стало насекомых. И каким дефицитом продуктов обернулось бы это для прочих животных и человека.
Насекомые практически всеядны. И это одна из причин их большого успеха. Особенно достается растениям. Есть свои едоки у каждой части любого растения в мире. Многие живут в почве, где кормятся на корнях или едят неживые растения. Другие грызут стебли и ветки, жуют листья живых растений. Как это огорчительно для нас! И тысячи видов насекомых питаются нектаром. Вот это молодцы!
Изумительная чувствительность помогает насекомому найти еду и партнера, самому не став чьей-то едой. Тела насекомых обычно малы, и нет лишнего места для органов чувств, поэтому они могут располагаться в необычных местах. Например, у зеленого кузнечика уши на ногах! В одном органе могут даже совмещаться разные функции.
Пчела, вернувшись в улей с добычей, в танце (!) рассказывает, где находится нектар. Когда пчела делает круги в одном и другом направлении, это значит, что нектар близко, в пределах 100 м. Если же нектар далеко, то пчела «рисует» восьмерки. При этом линию слияния половинок восьмерки она ориентирует на источник нектара. На этой линии она кружит, и по длительности, амплитуде и скорости «объяснения» товарки получают представление об удаленности источника.
Социальные насекомые живут группами – колониями, насчитывающими подчас многие тысячи членов: муравьи, термиты, пчелы и некоторые осы. Для этих насекомых характерны по меньшей мере три общие вещи: колония сообща воспитывает молодь, за отдельные работы отвечают разные члены группы, в каждой группе есть хотя бы одна матка, которая живет в несколько раз дольше других членов колонии.
Человек веками сражается с насекомыми. С некоторыми мы воюем из-за того, что они посягают на нашу пищу. От других избавляемся, потому что они переносят болезни. Но не важно, насколько жестко ведется эта война – победа в ней недостижима. Действительно, сегодня деструктивные насекомые – проблема бóльшая, чем была еще несколько десятков лет назад, когда борьба с ними не была столь рьяной.
Часто наши методы просто не работают. А некоторые химикаты, которые мы используем, так же (а то и поболе) опасны для человека. Но ученые продолжают мучительный поиск путей контроля. Если бы удалось изменить насекомых и вместо соперничества с нами за еду они стали помогать нам производить ее, это было бы настоящим успехом. Примером подобного подхода может служить опыт Хольцера: он с удовольствием пользуется тем, что комары и мухи кормят собой рыб. А остальной мир ищет все более надежные методы подавления насекомых. Заведомо ложный, бесперспективный путь!
Для нас проблема в том, что насекомые поедают культуры, которые мы выращиваем. Видов таких насекомых немного, но численность каждого вида огромна. Беда не в том, что гусеница съест несколько листьев, – беда, когда за дело берутся миллионы и миллиарды гусениц.
Значимым фактором является то, что мы создаем огромные монокультурные поля. С одной стороны, это самый дешевый путь производства продуктов питания. Но с другой – концентрация вкусных растений в одном месте приманивает миллионы насекомых.
Люди борются с ними с помощью инсектицидов. Но они убивают не только вредных для нас насекомых, но и их врагов, то есть наших помощников. В конечном счете это вредит и людям. Так что химикаты – не лучший способ контроля.
Во многих случаях есть лучшие решения. Можно использовать одних насекомых для истребления других. К примеру, божья коровка и ее личинки едят тлю и других мелких насекомых, так что можно распространять божьих коровок и помогать им другими способами. И, увидев однажды на стеблях пижмы оживленное «стадо» коровок, способствовать распространению пижмы в огороде, а не считать ее сорняком с вытекающими отсюда последствиями. Хищные мухи охотятся на многих вредных для огорода насекомых. Некоторые осы откладывают яйца в тела гусениц, а личинки потом их пожирают.
У придирчивого читателя может возникнуть вопрос: зачем это я отнимаю у него время, рассказываю, как мудро, как разнообразно, как изощренно построен мир насекомых? Да затем, чтобы еще и еще раз показать бесплодность нашей борьбы с ними – они неуничтожимы! В принципе неуничтожимы!
На мирном (мирном!) пути надо искать такую организацию огорода, при которой все делается само собой. Поддерживать эту самодостаточность – одно дело, а пытаться вырвать какое-либо звено из цепи, связывающей все живое, – совсем другое.
Признать совершенство мира насекомых, доверить ему саморегуляцию – одна из главнейших статей мирного договора с Природой. Говорить об этом совершенстве нужно непрестанно и как можно старательнее постигать его.
Вот полезный пример. Каких только способов борьбы с муравьями не придумано! От относительно гуманных (вроде дачника, заставляющего муравьев переселиться к соседу) до кипятка, бора и других кардинальных средств. Да, кое-какой вред от муравьев есть. Паре кустов перца над муравейником действительно не позавидуешь. Но надо посмотреть, не лежит ли что-нибудь путное на другой чаше весов. Лежит, оказывается! И очень веское.
Первое. Не будь муравьев, кто бы чистил огород от трупиков мелкой живности? А мы ходим по дорожкам и не задумываемся, почему они всегда чисты. Почему дом надо убирать, а огород сам убирается? Однако стоит внимательно присмотреться к поверхности почвы – и сразу увидишь, как там и сям бригады муравьев волокут мертвую осу, бабочку, жука, раскусывают мышонка, чтобы отнести все это матке и трутням.
Не гнушаются муравьи и живыми насекомыми: кусают их, впрыскивают муравьиную кислоту и тащат парализованное насекомое в муравейник или раскусывают на месте.
И второе. Как боролись бы мы с тлей, если бы муравьи не собирали ее по всему огороду и не сносили на свои «пасеки»? Да просто не было бы у нас такой возможности. Ведь когда тля собрана на сочных стволах бобов и маточников пастернака, на ветках калины, на капусте и ее колонии хорошо заметны, можно взять в руки опрыскиватель с раствором «актофита» («фитоверма») и «битоксибациллина» и быстро избавиться от них. Так что чисто риторическим будет вопрос: разве пара перцев, испортившихся над муравейником, – слишком высокая цена за дорожки, чистые от падали, и огород, избавленный от тли?
Если помнить мудрое замечание Фукуоки о никчемности взгляда на явление изолированно от целого, то зашатается даже стойкая репутация медведки как бесспорного вредителя. Медведка – всеядное насекомое, и нет у нее достойного соперника в уничтожении еще худших вредителей – личинок майского жука. Я не ратую за потворство медведке, я просто отдаю справедливость всем. Обращаю внимание на то, что Природа устроена мудро, все в ней сбалансировано, и чем-то можно заплатить за то, чтобы клубничная грядка усилиями личинок майского жука не облысела за месяц.
А чтобы снять с себя подозрение в любви к медведке, внесу маленькую поправку в предложенную Н. Н. Курдюмовым методику борьбы с ней. Николай Иванович предлагает мульчировать огород, чтобы медведка не могла найти весной теплое местечко для кладки яиц, а также закапывать для них бутылки с прокисшим пивом так, чтобы горлышко было вровень с поверхностью. Я предлагаю «помочь» медведке: во время весенних работ оставить на поверхности незамульчированные холмики высотой 5–6 см. Самки найдут эти согретые солнцем холмики, отложат в них яйца, и останется лишь разворошить гнезда в подходящий момент. Холмики надо располагать так, чтобы вблизи от них с южной стороны не было растений, затеняющих место кладки, и чтобы у чадолюбивой самки не возникло желания их подгрызть.
Самое время вспомнить о проблеме окучивания картофеля. Только что было сказано, что бугорки и всякие возвышения прогреваются солнцем сильнее ровных мест. И нет охотника спорить с этим. Но ведь окучивание картошки тоже нагревает холмик над ризосферой картофеля. Так что решать, окучивать или не окучивать картофель, надо с оглядкой на климат.
О вреде повсеместного окучивания говорилось ранее, однако с этим готовы согласиться лишь очень немногие огородники. Привлеку в помощницы медведку. Защищая трудоемкую, горбатящую процедуру окучивания, ссылаются на традиции, на вековой опыт, на придаточные корни и прочую ерунду. А ведь все так просто! Медведка понимает, что бугорок нагревается сильнее, а огородник… блюдет традиции, заботится о мифических придаточных корнях. Толку в них, когда и основные-то поджариваются! Вот вам пустяковый вроде бы, но показательный пример того, что в огороде следует работать преимущественно головой, а не руками: подумать об окучивании – и уклониться от него.
Но вернемся к живности. Разохотившись, можно и об осах замолвить словечко. Да, осы выедают в конце лета фрукты, иногда пребольно жалят нас, но… в начале лета кормят свое потомство кашицей из личинок насекомых. Там, где есть это изящное насекомое, мухам нет житья! Оса – самое чистоплотное насекомое, близко к пище не подпустит мух-грязнуль, разносчиков всякой заразы.
Так к кому причислить ос – к друзьям или врагам? Когда-то я поддался соблазну – купил в США весьма остроумно сконструированную ловушку для ос. В ней была деталь, которую надо было смазать чем-то привлекательным для ос. Но так и осталась моя осоловка несмазанной, долго валялась на виду, а потом затерялась. Помешало мне поспудное ощущение, что хищное насекомое не может быть вредителем для огорода. А что вытворяют паразитические осы? Тифии, к примеру, откладывают яйца в личинки июньского хруща, хлебного жука и даже… в грудной пояс медведки. И судьбе этих вредителей не позавидуешь.
Словом, необходимо признать совершенство фауны и доверить ей саморегуляцию огорода. Это единственный реальный способ защититься от угроз со стороны этой фауны.
Возврат органики в почву
Сознавая решающую роль свежей органики в динамическом плодородии, в огороде можно и нужно возвращать в почву всю (ну, почти всю) органику. Прежде всего, всю биомассу, достойную лежать на грядках, надо на них и оставлять. Это будет основным источником свежей органики – пищи для растений. Эта биомасса складывается из наземной и подземной части всех растений – и культурных, и сидератов, и сорняков. Листочки, крошки, негрубые стебли, мульча, остатки корней, обрезки травы, кухонные отходы – все это с наступлением тепла начнет разлагаться всевозможной живностью в присутствии растений и станет решающим фактором динамического плодородия.
Напомним второй принцип естественного земледелия Фукуоки: отказ от химических удобрений и приготовляемого компоста. К вопросу о химических удобрениях мы вернемся в главе 7, а сейчас сосредоточимся на компосте. Надо избавиться от ошибочного представления, что компост – ценное органическое удобрение. Во-первых, в процессе разложения ингредиентов, составляющих компост, из него вымывается и улетучивается до трех четвертей питательных веществ, а конечный продукт практически лишен физиологически активных веществ, то есть является в буквальном смысле слова бывшим удобрением, трухой, не способной активно участвовать в процессе плодородия. Компост вообще лишь с большой натяжкой может называться органическим удобрением: органики в нем кот наплакал. Значительная ее часть давно гробит атмосферу.
Правда, не следует думать, что внесение готового компоста в почву совсем уж бессмысленно. Например, благодаря компосту возрастает структурность и влагоемкость почвы. Увеличивается также ее буферность, то есть способность препятствовать изменению ее кислотной реакции (pH) под действием кислот и щелочей, вносимых, например, с удобрениями. Но заметного вклада в плодородие, неоправданно ожидаемого многими земледельцами, не будет.
Впрочем, бесполезные затраты труда, потеря питательных веществ и активности этого «удобрения» – еще не все беды, которые несет приготовление компоста. То, что огород ограблен, что в нем (ценой немалой и постыдной суеты) оставлена лишь четверть питательных веществ, еще можно как-то пережить, восполнить, поправить. А вот то, что органика разлагалась без растений – потребителей продуктов разложения, непоправимо. Часть утрачиваемых в процессе компостирования питательных веществ вымывается и попадает в конечном счете в колодцы и моря-океаны, а продукты разложения углеводов (углекислый газ, аммиак, метан) улетучивается и уплотняют слой парниковых газов в атмосфере. А это уже беда планетарная.
И вот что удивительно. Никто не видел естественных скоплений разлагающейся органики, а рукотворных – сколько угодно. Вот только связать рукотворные скопления с реакцией Природы на них недосуг.
Еще один пример зашоренного подхода. Меня часто спрашивают, можно ли в качестве мульчи использовать листовой опад из леса. По-хорошему, этот вопрос следовало бы разделить на два:
1) хороша ли такая мульча?
2) можно ли посягать на листовой опад?
На первый вопрос можно ответить в целом утвердительно (оговорка связана с тем, что лесная подстилка может быть, к примеру, усыпана семенами сорняков, и не факт, что стоит переносить их в огород). Ответ на второй вопрос, безусловно, отрицательный. Листопад – это звено естественного процесса, и вмешиваться в него не стоит. К примеру, под листьями могла укрыться на зимовку уйма всякой полезной живности, и, будучи потревоженной, она может не перенести зиму.
Разумеется, все эти соображения относятся и к приствольным кругам в саду. Негожее это дело – суетиться в этих кругах. Укрылись они листьями – значит, так было надо. К примеру, нужен кров нашим помощникам, чтобы весной было кому встречать у яблонь непрошеных гостей. А на практике доводится видеть даже вскопанные под зиму приствольные круги – чтобы уж ничего живого под деревьями не осталось.
Отрицательный же ответ приходится давать и еще на один вопрос: можно ли форсировать процесс приготовления компоста (скажем, с помощью «оксизина», червей или ЭМ-препаратов)? Поскольку даже не подталкиваемое компостирование – беда и для огорода, и для среды обитания, то подгоняемое, убыстряемое – и подавно. Правда, забавно губить органику с помощью изысканных средств? У медленно образующегося компоста еще сохраняются шансы лечь в грядку к потребителям недозрелым. А у «быстрого» таких шансов нет.
Теперь – о не очень подходящей для грядки органике, то есть о ветках и обрезках деревьев и кустарников, пнях, обсеменившихся сорняках, кочерыжках, деревянных и картонных ящиках, – словом, обо всем том, что обычно предается огню. Понятно, что язык не повернулся бы говорить что-то о природосообразном хозяйствовании, если бы не был найден угодный Природе способ утилизации грубой органики.
Подсказку дает Зепп Хольцер. Он использует такую органику в высоких (теплых) грядках. Правда, у него высокие грядки помимо утилизации грубой органики решают две явно «не наши» задачи: привлекают тепло и отводят воду. Понятно, что украинцам чаще приходится заботиться о противоположном – отводе тепла и влагосбережении. Но идею Хольцера можно адаптировать и для наших жарких степных просторов.
Это делается так. Копаем на грядке канаву шириной чуть уже грядки, глубиной в штык лопаты и длиной 3–4 м.
Почему я рекомендую именно такие размеры? Более узкая, чем грядка, канава позволяет сохранить залуженные дорожки. Выбор сравнительно небольшой глубины объясняется, во-первых, тем, что у нас, как правило, нет такого обилия органики, как в Альпах, где бушевавший несколько лет назад ураган выворотил с корнями столько деревьев, что их достало бы заполнить канаву не полутораметровой, как у Хольцера, а полуторакилометровой глубины и такой же длины. А самое главное – нам надо избежать интенсивного разложения органики, ее «горения», и потому лучше делать ее слой не слишком толстым и не поднимать грядку высоко во избежание ее пересыхания. Наконец, малая длина грядки – это просто «порция», которая постепенно (возможно, в течение всего лета) заполняется (без «горки») грубой органикой.
Затем органика прикрывается богатыми азотом материалами, присыпается вынутой землей и засевается подходящим набором растений. А на грядке копается новый кусок канавы. Такое дозированное закапывание «мусора» позволяет держать пустой, без растений, минимальную площадь.
Можно сделать «кванты» совсем малыми, скажем метровыми, укладывать органику малыми порциями и не отбрасывать землю в сторону (чтобы потом вернуть ее), а сразу укладывать на порцию органики (см. цв. вкл., фото 26). Это позволит почти вдвое сократить объем земляных работ.
Замечание для тех, кто не так почтительно, как японцы, например, относится к фекалиям, – их на дно канавы может уложить даже брезгливый. Туда же лучше всего укладывать и золу. И вреда фауне и флоре от едкой щелочи не будет (она будет лежать ниже почвенных бактерий и зоны обитания червей), и богатый набор питательных веществ рано или поздно достанется растениям.
Я часто использовал этот прием захоронения отходов и грубой органики, но не придавал ему особого значения, и только много лет спустя узнал, что у такой грядки есть красивое название – альпийская.
В заключение следует добавить, что в альпийской грядке и органика спасается от спичек, и динамическое плодородие обеспечивается на несколько лет.
И еще – о самом важном бонусе. Каждый видел тучи дыма до горизонта и пожароопасные палы весной и осенью. Это огородники и садоводы наводят порядок в своих угодьях, провоцируя подчас разорительные лесные пожары. Представляете, насколько легче стало бы земле, да и самим рачительным хозяевам, если бы они заменили чирканье спичками сооружением альпийских грядок?
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 267; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!