Правило защиты садов от бессердечия

Пусть наши обычные сады, расположенные за домами, не от­личаются красотой, но почти в каждом из них заметны призна­ки интереса, внимания и заботы, проявленные их хозяевами.

Садоводство, пожалуй, самое популярное хобби в Велико­британии. По последним данным, более двух третей населе­ния страны — «активные садоводы». (Прочитав это, я поду­мала, а что же такое «пассивное садоводство»? Нечто вроде пассивного курения? Когда люди страдают от шума соседс­ких газонокосилок? Возможно. Но в общем-то смысл ясен.)

Почти при каждом английском доме есть хоть какой-ни­будь сад, и почти за каждым садом хозяева ухаживают. За од­ними — лучше и грамотнее, чем за другими, но вы редко уви­дите абсолютно заброшенный сад. А если увидите, то знайте, что тому есть объяснение. Возможно, дом не заселен или сдан в наем группе студентов (считающих, что забота о са­де — это обязанность домовладельца); или в нем живут лю­ди, которые не ухаживают за садом из неких идеологических соображений, либо повинуясь неким собственным жизнен­ным принципам; или его обитатели очень бедны, лишены средств к существованию, тяжело больны или подавлены и вынуждены решать более серьезные проблемы.

Бедных и больных людей, возможно, простят, но все ос­тальные не дождутся снисхождения со стороны своих сосе­дей: те им перемоют косточки по всем статьям. Существует нечто вроде неофициального Национального общества за­щиты садов от бессердечия, члены которого небрежение к саду приравнивают к жестокому обращению с животными или детьми.

Правило защиты садов от бессердечия, пожалуй, в той же мере, что и наш искренний интерес к садоводству, объясня­ет, почему мы считаем себя обязанными тратить на сад столь много времени и сил³⁰.

-------------------------

³⁰ Любителям статистики сообщаю: согласно материалам пос­ледней государственной переписи населения, в течение месяца до даты проведения переписи 60 % населения заявили, что они тратят время на уход за своими садами.

 

Классовые различия в области садоводства

Ныне принято рассматривать садоводство как вид искусства, а историю садоводства как область истории искусства, но историк в области садоводства Чарльз Куэст-Ритсон смело отвергает эту весьма претенциозную современную тенден­цию. Садоводство, утверждает он, «имеет мало общего с ис­торией искусства или разработкой эстетических теорий... Здесь определяющими факторами являются устремления общества, образ жизни, деньги и классовая принадлежность». Я склонна согласиться с ним, поскольку в процессе собствен­ных исследований об англичанах и их садах установила, что на планировку и «наполнение» сада при доме того или иного англичанина оказывают определяющее влияние — или, во всяком случае, некоторое влияние — модные тенденции, присущие тому классу, к которому принадлежит или стре­мится принадлежать данный человек

«Почему, — вопрошает Куэст-Ритсон, — сотни англича­нок из среднего класса хотят иметь белый сад, огород и кус­ты несовременных роз? Потому что эти элементы считаются модными или были модными десять лет назад. Не потому, что, по мнению хозяев, это красиво или полезно, а потому, что они получают от этого моральное удовлетворение, чувс­твуют свое превосходство по сравнению с соседями. Сады — символ социального и экономического статуса». Я бы выра­зилась менее категорично, предположив, что мы отнюдь не сознательно отводим нашим клумбам роль социоэкономического определителя классовой принадлежности, как это подразумевает Куэст-Ритсон, Мы искренне считаем, что ди­зайн и растения, которые мы выбрали для своего сада, сооб­разуясь с нашими классовыми принципами, прекрасны, но это не мешает им быть индикаторами классовой принадлеж­ности.

Индикаторы классовой принадлежности и допустимая эксцентричность

Наши садоводческие вкусы формируются под влиянием: то­го, что мы видим в садах наших друзей, родных и соседей. Англичане с детства учатся оценивать цветы и композиции из цветов. Одни, по их оценке, «прелестны» или «изысканны», другие — «безобразны» или «вульгарны». К тому времени, когда у вас появляется свой собственный сад, вы уже — если вы из социальных верхов — «инстинктивно» воротите нос от вычурных садовых растений (таких, как цинния, шалфей, ноготки и петуния), декоративных каменных горок, пампас­ной травы, подвесных корзин, бальзамина, хризантем, гла­диолусов, гномиков и прудиков с золотыми рыбками. Зато живая изгородь в форме кубов, старомодные розовые кусты, цветочные бордюры, ломонос, золотой дождь, композиции в стиле эпохи Тюдоров и каменные тропинки в стиле эпохи Йорков доставляют вам эстетическое наслаждение.

Мода в оформлении садов приходит и уходит, и в любом случае было бы ошибкой ставить социальное клеймо на сад, ориентируясь на один-два вида цветов или декоративных элементов. Здесь тоже нужно делать скидку на эксцентрич­ность. Куэст-Ритсон отмечает: «Как только хозяин сада при­обретает репутацию садовника широкого профиля, он впра­ве проявлять склонность к старомодному, плебейскому или пошлому». Я бы сказала, что для этого не обязательно быть садовником, достаточно прочно укорениться в среде высшего общества или верхушки среднего класса. Но суть от этого не меняется. Из-за странного гномика или циннии в вашем саду вас автоматически не причислят к более низкому сосло­вию; возможно, просто отнесут это к вашим личным особен­ностям.

Таким образом, чтобы определить социальную прина­длежность хозяина сада, присмотритесь к общему стилю оформления сада. Не стоит ориентироваться на отдельные виды растений, тем более если вы не в состоянии отличить обычную розу от чайно-гибридной. Если говорить в общем, сады представителей низших сословий выдержаны в более «кричащей» цветовой гамме («colourful» («красочные»] или «cheerful» [«яркие»], по терминологии их хозяев) и в компо­зиционном плане более упорядочены («neat» [«опрятные»] или «tidy» [«аккуратные»], как выражаются их владельцы), чем сады элиты общества.

Сады представителей высших слоев общества менее упо­рядочены и ухожены, более естественны; там преобладают блеклые, нежные тона. Добиться такого эффекта, пожалуй, так же непросто, как и наложить «естественный» макияж. Это требует гораздо больших затрат времени и труда, чем создание будто вырезанных из теста клумб безупречно правильной формы с ровненькими рядами цветов, характерных для са­дов низших сословий. Однако результаты приложенных уси­лий никогда не бросаются в глаза. Сад похож на очарователь­ный уголок дикой природы; между растениями не видно или почти не видно земли. Чрезмерная суета из-за одного-двух случайных сорняков и слишком усердный уход за газонами — это, по мнению аристократов и верхушки среднего класса, проявление инстинктов, свойственных низам общества.

Разумеется, наиболее состоятельные представители вы­сшего света сами не пропалывают сорняки и не стригут газо­ны; за них это делают нанятые садовники из низших слоев общества. Потому сады этих людей порой выглядят чрезмер­но ухоженными, но, если поговорить с ними, выяснится, что они часто жалуются на педантизм своих садовников («Фред ужасный аккуратист. Ему дурно становится, если он замеча­ет, что маргаритка опустила поникшую головку на «его» га­зон!»), причем выражают свое недовольство в той же покро­вительственной манере, что и некоторые бизнесмены и на­чальники, высмеивающие аккуратность своих старательных секретарш («Меня к картотечному шкафу даже близко не подпускают. Я, видите ли, могу внести беспорядок в ее драго­ценную систему с цветовой маркировкой!»).

 

Гномики в насмешку

Бог с ней, с «пролетарской» щепетильностью заботливых са­довников, но если вы в таком саду вдруг заметите явно пле­бейский элемент оформления, спросите об этом хозяина. Ответ расскажет вам о классовой принадлежности владельца сада гораздо больше, чем сам этот элемент. Я однажды выра­зила мягкое удивление по поводу присутствия гномика в саду представителя верхушки среднего класса («О, гномик», — тактично прокомментировала я). Владелец сада объяснил, что этот гномик — «пародия». Жутко извиняясь за свое неве­жество, я спросила, как можно определить, что его гномик — «пародия», а не просто гномик — традиционное украшение сада. Хозяин сада высокомерно заявил, что мне стоит только взглянуть на сад и я сразу пойму, что его гномик — это изде­вательская шутка.

Но ведь садовый гномик, не унималась я, это всегда нечто вроде шутки, в любом саду; его никто не воспринимает серь­езно или как произведение искусства. Хозяин сада отвечал невразумительно и смущенно (и, разумеется, с обидой в го­лосе), но смысл его объяснения заключался в следующем: ес­ли в представлении выходцев из низов общества гномики — это само по себе забавное украшение, то его гномик забавен именно потому, что он смотрится нелепо в «светском» саду. Иными словами, гномики в садах при муниципальных до­мах — это смешное украшение, а его гномик — насмешка над вкусами обитателей муниципальных домов, по сути, де­монстрация своего превосходства над людьми из низших сословий. Тонкое, но существенное различие. Незачем гово­рить, что в этот дом меня больше не приглашали.

Реакция данного человека на мои вопросы однозначно указывает на то, что он, вероятно, принадлежит к верхушке среднего класса, а не к высшему обществу. В сущности, когда он подчеркнул, что его гномик — пародия, я автоматически причислила его к более низкому сословию — первоначаль­но я полагала, что он стоит ступенью выше на социальной иерархической лестнице. Настоящий аристократ либо сме­ло признает свое пристрастие к садовым гномикам (и с го­товностью обратит ваше внимание на другие элементы по­добного стиля в своем якобы неухоженном чудесном саду), либо скажет нечто вроде: «Ах да, мой гномик. Я его очень люблю», — предоставляя мне самой делать выводы. Аристок­ратам все равно, что думает о них любопытный антрополог (да и все остальные тоже). Им незачем доказывать свое пре­восходство с помощью гномиков-пародий.

 

ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ В ПУТИ

Если родной кров — это то, что обособившимся на остро­ве замкнутым англичанам заменяет навыки общения, как же нам удается справляться с обстоятельствами, когда мы осмеливаемся покидать свои крепости? Отвечая не задумы­ваясь, скажу: «Не очень хорошо», — как и следовало бы ожи­дать. Но, потратив десять лет на исследования методом «включенного наблюдения», изучая модели поведения лю­дей на вокзалах, в автобусах и на городских улицах, я обяза­на дать более обстоятельный ответ и попытаться расшиф­ровать связанные с этим неписаные нормы поведения, ко­торые я называю «правила поведения в пути», имея в виду любые путешествия — пешком, в автомобиле, поездом, са­молетом, в такси, в автобусе, на велосипеде, на мотоцикле и т. д., — и все нюансы процесса передвижения из пункта «А» в пункт «Б».

Говоря об автомобилях, я должна упомянуть, что сама во­дить не умею. Как-то я пыталась научиться, но после несколь­ких занятий мы с инструктором единодушно признали, что это не очень удачная идея и что я уберегу от верной гибели множество невинных людей, если буду пользоваться обще­ственным транспортом. С исследовательской точки зрения этот мой явный недостаток обернулся для меня благом: я по­лучила возможность подолгу наблюдать за поведением анг­личан и проводить всяческие хитрые эксперименты в поез­дах и автобусах, а также беседовать с таксистами, расспра­шивая их о причудах и привычках пассажиров, которых им случалось возить. А если я ехала в автомобиле, то за рулем обязательно сидел кто-нибудь из моих многострадальных друзей или родственников, что давало мне возможность спо­койно изучать поведение и моих водителей, и других участ­ников дорожного движения.

 

---

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!