Глава 1. ПОНЯТИЕ КОРПОРАЦИИ И КОРПОРАТИВНОГО ПРАВА 17 страница
--------------------------------
<1> См., например: Глухова М. Корпоративное управление в России: есть ли прогресс? // Промышленник России. 2012. N 11 (142). С. 21 - 22.
В целом же можно констатировать, что развитие российского акционерного права в решающей мере определяется переходным характером отечественной экономики и соответствующим ему развитием правопорядка, попеременно подпадающего то под американское, то под европейское влияние. Действие этого важнейшего фактора проявилось, например, в правовом режиме бездокументарных акций, относительно легко воспринятом экономистами и предпринимателями, отвыкшими в прежнем правопорядке от самой категории ценных бумаг (и вызвавшем теоретические споры главным образом у юристов, не забывших или вынужденных вспомнить основы этого классического института рыночного хозяйства), а также в появлении и распространении в отечественном правопорядке закрытых акционерных обществ, необходимость устранения которых теперь практически ни у кого не вызывает сомнений.
Между прочим в их числе функционируют и такие их странные разновидности, как акционерные общества работников (народные предприятия), по своей юридической природе представляющие собой некую смешанную форму акционерного общества, общества с ограниченной ответственностью и производственного кооператива. В силу этого данная разновидность корпораций не встретила одобрения среди квалифицированных юристов. Очевидно, что ее сторонники, обычно ссылающиеся на зарубежный опыт привлечения наемных работников к управлению корпорациями и к участию в их капиталах, в очередной раз смешали экономическое существо с юридической формой его выражения. Ведь все известные до сих пор организационно-правовые формы такого участия (за исключением, разумеется, российских народных предприятий) никогда и нигде не приводили к созданию новых видов корпораций, вполне укладываясь в одну из традиционных форм объединений капиталов (европейских АО или ООО либо американских business corporation).
|
|
|
На практике имеется несколько (не более двух десятков) реально действующих производственных организаций подобного типа, которые даже объединились в ассоциацию, активно отстаивающую их право на самостоятельное существование. Закон о народных предприятиях в искаженном виде отразил негативную реакцию определенной части общества на недостатки Закона об акционерных обществах. Если бы последний готовился серьезно и продуманно, в частности, содержал бы специальную главу или хотя бы несколько норм о статусе работников, одновременно являющихся (или при определенных условиях становящихся) акционерами, и о возможности их участия в управлении, как это давно сделано в ряде развитых правопорядков (например, в германском праве нормы об этом появились в 1952 г.), вряд ли бы так легко появилось на свет и его абсурдное alter ego - Закон о народных предприятиях, ставший посмешищем для всех грамотных юристов. Однако пока народные предприятия сохраняются как одна из особенностей национального корпоративного права.
|
|
|
Следует признать, что совершенствование правового статуса акционерных обществ требует кардинального пересмотра изначальной концепции акционерного закона, состоящей в попытке применения крайне упрощенной американской модели в условиях континентального российского правопорядка. Уже в ходе ее использования отечественному законодателю пришлось, как уже отмечалось выше, стыковать эту модель с принципиально иной моделью, закрепленной Гражданским кодексом, причем не только формально (чтобы избежать хотя бы наиболее вопиющих противоречий между двумя федеральными законами), но и по существу: от откровенно провозглашенного его разработчиками "всевластия советов директоров" (а по сути представляемых ими мажоритарных акционеров) постепенно переходить к учету и защите интересов миноритариев.
|
|
|
Но дело не только в давно ставших очевидными недостатках и пробелах этого закона (в частности, в законодательно закрепленных попытках ликвидации ответственности материнских компаний по долгам своих дочерних обществ; в отсутствии дифференциации правового положения крупных, публичных АО и мелких ЗАО, притом что сама конструкция ЗАО становится излишней при наличии обществ с ограниченной ответственностью, и др.). Некоторые его правила нанесли прямой и серьезный вред всему предпринимательскому обороту - например, некритически заимствованные (попросту неудачно переписанные) из американского права нормы о крупных сделках и сделках с заинтересованностью нависли дамокловым мечом над большинством не только заключенных, но и уже исполненных сделок акционерных обществ, а для государственных арбитражных судов споры о недействительности исполненных сделок стали одной из наиболее распространенных категорий гражданско-правовых споров. Между тем в нормальных предпринимательских отношениях такие споры были и должны остаться редким исключением, не колеблющим общего принципа стабильности профессионального имущественного оборота.
|
|
|
Главное же состоит в становящейся все более очевидной потребности принципиального пересмотра самого подхода к определению статуса современного акционерного общества. В российских условиях в большинстве случаев оно является уже не формой концентрации множества мелких капиталов, которые затем с помощью механизмов организованного финансового рынка (главным образом фондовых бирж) свободно переливаются из одной сферы экономики в другую с целью получения максимальной прибыли (в какой-то мере эту функцию перехватывают паевые инвестиционные фонды и подобные им институты), а формой осуществления крупных инвестиций (причем не только частных, но и государственных) с целью получения экономического контроля над соответствующими производителями товаров (работ, услуг) и целыми секторами экономики. Все перечисленные обстоятельства необходимо учесть при неизбежно предстоящей кардинальной переработке отечественного акционерного законодательства.
3. Производственные кооперативы
В России основой производственных кооперативов стала такая форма организации совместного труда, как артель, которая была известна едва ли не ранее, чем в Европе. Она требовала обязательного личного трудового участия в совместной хозяйственной деятельности и строилась на управлении общими делами по принципу "один участник - один голос" независимо от размера и характера трудового и (или) иного имущественного вклада. При этом личная имущественная ответственность участников корпорации по общим обязательствам исключалась или существенно ограничивалась (обычно размером пая или взноса). На таких принципах основывалась организация деятельности сельскохозяйственных и рыболовецких артелей (колхозов), артелей старателей и др.
Принятый в 1988 г. (и частично действующий в настоящее время) Закон "О кооперации в СССР" допустил "коллективное членство" юридических лиц в производственных кооперативах (для осуществления которого требовалось заключение договора юридического лица с кооперативом), а в 1990 г. предусмотрел ограниченную субсидиарную ответственность членов таких кооперативов по общим долгам. Впоследствии ГК РФ 1994 г. и основанные на нем законы о производственных кооперативах и о сельскохозяйственной кооперации также предусмотрели возможности включения в число их участников юридических лиц и установления ограниченной субсидиарной ответственности их членов по долгам производственного кооператива.
Появившиеся гораздо позднее артелей потребительские кооперативы граждан нередко также осуществляли определенную производственную деятельность (главным образом по заготовке и переработке разного рода сельхозпродукции), оказывая соответствующие услуги исключительно или преимущественно своим участникам (членам). Однако последние не всегда были обязаны непосредственно участвовать в хозяйственной деятельности таких потребительских обществ. В советское время эти кооперативы были превращены в мощную централизованную систему снабжения продовольственными и потребительскими товарами и услугами не только сельского, но в определенной мере и городского населения, причем в принципе независимо от членства граждан-потребителей в ее низовых звеньях. При этом члены потребкооперации, даже не участвующие непосредственно в ее деятельности, формально сохраняли некоторые преимущества в снабжении.
В результате потребительская кооперация в нашей стране из формы производственной кооперации фактически превратилась в особую разновидность объединений капиталов, отличающуюся строго централизованной, иерархической системой управления и невозможностью формальной концентрации у одного участника хотя бы нескольких долей (паев) участия в ее низовом звене (потребительском обществе). Потребительскими кооперативами даже формально теперь являются только низовые звенья потребкооперации - потребительские общества, тогда как остальные звенья этой системы - территориальные союзы потребкооперации и Центросоюз - фактически являются разновидностями таких некоммерческих корпораций, как союзы (ассоциации) <1>.
--------------------------------
<1> См.: ст. ст. 1 и 5 Закона РФ от 19 июня 1992 г. N 3085-1 "О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Российской Федерации" (Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 30. Ст. 1788).
Вместе с тем кооперативы в настоящее время занимают весьма скромную нишу, в том числе и в традиционных для них сферах мелкооптовой и розничной торговли и бытового обслуживания населения, сохраняя небольшое значение в основном лишь в сфере сельскохозяйственного производства. Их общее количество едва превышает 20 тыс. на фоне нескольких миллионов зарегистрированных хозяйственных обществ. Во второй половине 80-х годов прошлого века с принятием союзного Закона о кооперации именно производственные кооперативы получили мощное развитие, будучи по существу единственной легальной формой предпринимательства и имея серьезную государственную поддержку в виде освобождения от уплаты налогов. Однако с разрешением деятельности хозяйственных обществ в начале 90-х годов кооперативная форма организации предпринимательства перестала привлекать современный мелкий и средний бизнес, предпочитающий хозяйственные общества с ограниченной ответственностью.
Действительно, как организационно-правовая форма кооператив значительно уступает максимально либерализованной в российском праве конструкции общества с ограниченной ответственностью (допускающей создание компаний одного лица с символическим, а по существу отсутствующим минимальным уставным капиталом и т.д.). Производственные кооперативы лишены какой-либо государственной поддержки, в том числе обычных для зарубежных правопорядков налоговых льгот, и фактически не могут служить "формой самопомощи" для малообеспеченных слоев населения. Наконец, такая форма корпорации неизвестна современному англо-американскому корпоративному праву, а следовательно, находится вне сферы интересов отечественных реформаторов. Вместе с тем представляется, что в сфере сельскохозяйственного и мелкого ремесленного производства, а также бытового обслуживания населения эта корпоративная форма отнюдь не исчерпала своего потенциала и не лишена известных перспектив. При этом ее юридический статус достаточно хорошо отработан и не нуждается в каких-либо существенных изменениях (если не считать необходимости унификации действующих законодательных актов о производственных кооперативах, предложенной в Концепции развития гражданского законодательства <1>).
--------------------------------
<1> См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 64 - 65.
4. Хозяйственные партнерства
Российское право не осталось в стороне от поиска и законодательного закрепления новых организационно-правовых форм коммерческих корпораций. К сожалению, и в этом вопросе оно традиционно пошло "своим путем", введя в отечественный правопорядок две абсолютно уникальные модели - хозяйственные партнерства и крестьянские (фермерские) хозяйства <1> (можно также отметить, что аналогичная ситуация сложилась и с некоммерческими корпорациями, в числе которых также появились нигде ранее невиданные и никому не известные самостоятельные виды юридических лиц - казачьи общества и общины коренных малочисленных народов).
--------------------------------
<1> Неправосубъектные инвестиционные товарищества в российском праве являются разновидностью договора простого товарищества, а не особым видом корпорации (юридического лица) и в этом качестве оставлены за рамками предмета настоящей работы. Вместе с тем разработчики Федерального закона "Об инвестиционном товариществе" позаботились об уникальности и его содержания. Например, согласно п. 3 ст. 14 этого Закона товарищ, не являющийся управляющим участником, отвечает по общим договорным обязательствам лишь "в пределах стоимости принадлежащей ему оплаченной доли в общем имуществе товарищей". Такое ограничение ответственности по договорным обязательствам до сих пор было свойственно только учреждениям и казенным предприятиям (субъектам права оперативного управления государственным имуществом) и также неизвестно никаким развитым правопорядкам.
Федеральный закон 2011 г. "О хозяйственных партнерствах" был принят в противовес традиционной для российского права системе корпораций, закрепленной как действующим ГК РФ, так и проектом его новой редакции. Он был разработан Минэкономразвития (фактически юристами ОАО (бывшей госкорпорации) "Роснано") в качестве одного из законодательных актов, направленных на создание "благоприятных условий для развития венчурного финансирования" путем введения в отечественное право "организационно-правовых форм, востребованных при осуществлении инновационных проектов". Иначе говоря, речь сначала шла об особенностях гражданско-правового статуса компаний, создаваемых исключительно для осуществления "инновационной деятельности и венчурного проектирования", т.е. в сравнительно узкой сфере предпринимательской деятельности (впрочем, очертить ее границы хотя бы приблизительно разработчики так и не смогли или не пожелали). Поэтому первоначально законопроект назывался "О товариществах на вере, создаваемых для осуществления инновационной предпринимательской деятельности" (хотя его содержание изначально имело мало общего с данной формой товариществ) <1>.
--------------------------------
<1> См.: Вестник гражданского права. 2011. N 2. С. 172 и сл.
Но вскоре его разработчики пришли к выводу о том, что для указанной ими (в самой общей форме) сферы предпринимательства не подходит ни одна из имеющихся разновидностей корпораций, и представили законопроект о совершенно новом виде юридического лица - хозяйственном партнерстве, предполагаемая сфера деятельности которого уже никак не связана с инновациями и венчурным финансированием и уж тем более не ограничивается ими. В действительности развитие предпринимательства в инновационной сфере стало лишь формальным поводом для создания нового вида коммерческих корпораций, основывающегося на следующих принципиальных положениях:
1) полная свобода внутренней организации корпорации (системы органов и их компетенции), определяемой исключительно волей ее участников, а не законом;
2) отказ от принципа пропорциональности вкладов в имущество корпорации и участия в управлении ею (а также в прибылях и убытках), т.е. право участников корпорации установить абсолютно произвольное распределение прав и обязанностей конкретных партнеров, никак не соответствующее размеру их вкладов в ее имущество;
3) наличие корпоративного соглашения как главного документа, определяющего статус корпорации и ее участников, имеющего строго конфиденциальный характер и допускающего полноправное участие в нем любых третьих лиц (которые при этом могут не нести никаких обязанностей ни перед партнерами, ни перед партнерством, но в то же время частично или полностью устранить партнеров от управления такой корпорацией).
В результате этого появилась коммерческая корпорация, характеризующаяся тем (п. 1 ст. 2 названного Федерального закона), что в управлении ее деятельностью "принимают участие участники партнерства, а также иные лица в пределах и в объеме, которые предусмотрены соглашением об управлении партнерством". Иными словами, это корпорация, деятельностью которой, по крайней мере частично, могут управлять лица, не являющиеся ее участниками, не сделавшие никаких вкладов в ее имущество и не несущие никакого риска и (или) ответственности за результаты своего управления.
Практически единственным ограничителем в этом отношении стало правило о недопустимости "устранения всех участников партнерства от участия в управлении деятельностью партнерства", появившееся только в окончательной редакции данного Закона. В ней же появилось и не подлежащее никаким ограничениям (даже по соглашению об управлении партнерством!), ставшее "неотъемлемым и неотчуждаемым" право его участника знакомиться со всей документацией партнерства. Впрочем, участник такого партнерства, который своими действиями "существенно затрудняет" его деятельность (например, постоянно требует для ознакомления его документы), может быть исключен из него по требованию других участников. Поэтому названные минимальные гарантии партнерам выглядят крайне убого в сравнении с фактическими возможностями, предоставляемыми третьим лицам строго конфиденциальным соглашением об управлении партнерством.
Участники партнерства не отвечают по его обязательствам и несут риск убытков, связанных с деятельностью партнерства, в пределах сумм внесенных ими вкладов. При этом освобождение участника партнерства от обязанности внесения вклада в складочный капитал партнерства не допускается. Но поскольку Законом не установлен ни минимальный размер складочного капитала, ни минимальный размер вклада участника, такой вклад может (и, судя по современной отечественной предпринимательской практике, непременно будет) носить чисто символический характер (тем более что такой вклад может быть сделан не только деньгами, но и любыми вещами, кроме ценных бумаг). Число участников партнерства ограничено - оно не может быть менее двух и более 50.
Все это, однако, не превращает такое партнерство в разновидность общества с ограниченной ответственностью, поскольку при этом полностью отсутствуют какие бы то ни было требования к его минимальному капиталу (он намеренно назван складочным, как в обычных товариществах, а не уставным, как в хозяйственных обществах), а также к структуре и компетенции его органов (кроме единоличного исполнительного органа, избираемого из числа участников партнерства, - единственного обязательно образуемого органа этого юридического лица). С этой (и только с этой) точки зрения хозяйственное партнерство действительно напоминает англо-американские партнерства с ограниченной ответственностью (LLP и LLC - коммандиты без комплементария) (с тем, однако принципиально важным отличием, что никакими налоговыми льготами участники отечественного партнерства не обладают). Более того, даже конструкции LLP и LLC не предусматривают столь безграничных возможностей участия любых третьих лиц в деятельности партнерства, какие предусмотрел Федеральный закон "О хозяйственных партнерствах".
Другими весьма немногочисленными ограничителями деятельности хозяйственного партнерства служат императивные правила Закона о том, что партнерство не может быть учреждено одним лицом и не может стать впоследствии партнерством с одним участником (т.е. не может быть компанией одного лица), а также не может быть учредителем (участником) других юридических лиц, за исключением союзов и ассоциаций (т.е. не может стать материнской компанией). В связи с этим в его складочном капитале не могут находиться акции, а само оно не вправе осуществлять эмиссию облигаций и иных эмиссионных ценных бумаг. Вместе с тем оно обладает общей правоспособностью, а ограничение сфер его деятельности может предусматриваться лишь его собственными решениями (главным образом опять-таки соглашениями об управлении партнерством).
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 174; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!