ОТВЕТНЫЙ УДАР ХРИСТИАНСКОГО МИРА 26 страница
Среди них был и Данте Алигьери, чья «Божественная комедия» — уникальное в своем величии произведение на итальянском языке — является, среди прочего, глубоким и горьким комментарием, в котором поэт, возможно, имевший целью всего лишь перечислить главных лиц своей эпохи, покуда он путешествует по загробному миру, на самом деле буквально творит над ними Страшный суд. Величие замысла ошеломляет, так же как техническое мастерство владения находившимся в процессе становления родным языком. Но что до политических идей в этом произведении, то иногда может показаться, что они более отдают XI, а не XIV в. Эти идеи, которые Данте более полно развивает в сочинении «О монархии», по сути своей, представляют возвращение к старинной мечте о мировой христианской империи, которой управляют гармонично сотрудничающие между собой император и папа.
Полная нежизнеспособность этих идей выявилась в 1310 г., когда их самый активный адепт, граф Генрих Люксембургский, явился в Италию в качестве избранного императора — болезненно честный идеалист, действующий из лучших побуждений. В первый раз он был коронован в Милане; на него надели копию железной короны Ломбардии (настоящая лежала в закладе), по-прежнему подчеркивая его (императора) беспристрастность между сторонниками папы гвельфами и императора — гибеллинами. Но гвельфские города Ломбардии и Тосканы развеяли его сомнения по поводу чувств к обветшалой имперской идее, и к тому моменту, как он достиг Рима, его симпатии к гибеллинам возросли настолько, что его не впустил в собор Святого Петра и он вынужден был принять императорскую корону от папских легатов в Латеранском дворце. Между тем король Филипп восстановил против него бывшего в Авиньоне папу Климента V, а также находившегося на престоле внука Карла Анжуйского неаполитанского короля Робера Мудрого. Новый император с неохотой начал войну. Однако это ни к чему не привело. В 1313 г. он умер от лихорадки, бесспорно подтвердив своей судьбой тщетность надежд, возлагавшихся на него Данте.
|
|
|
Данте никогда не любил короля Робера, которого он именовал «re da sermone», «речистый король». На самом же деле у Робера были данные, чтобы стать великим правителем. Он был ученым, чья искренняя любовь к литературе сделала его щедрым покровителем поэтов и писателей — особенно Петрарки, который был его личным другом и восхищался им настолько, что выразил надежду, что в один прекрасный день тот станет повелителем всей Италии. В более спокойные времена он бы смог очистить Сицилийское королевство от заполонивших его миазмов. Увы, ему не выпало такой возможности. Бесконечные войны с его соперниками из Арагона опустошили казну, и даже дома ему приходилось постоянно бороться с мятежными баронами, не дававшими ему ни минуты покоя.
|
|
|
Робер скончался в 1343 г. Ему наследовала его внучка Иоанна, жена князя Андрея Венгерского, и в течение следующих пятидесяти лет история Неаполя являла собой сплошной кошмар. (Мы не ждем от читателя, что он дочитает этот и следующий абзацы; они включены в книгу только для того, чтобы сжато проиллюстрировать, как низко пала неаполитанская политика.) В 1345 г. Андрей был убит по приказу двоюродной бабушки его жены, Екатерины Валуа; однако и на Иоанну пало подозрение в соучастии. Затем ее брат, король Лайош Венгерский, под предлогом мести за убийство потребовал корону себе. Он изгнал Иоанну и ее второго мужа, на всякий случай убив ее сводного брата, но вскоре вернулся в Венгрию, и местные бароны вновь призвали на царство Иоанну. После этого кузен последней, Карл, правитель Дураццо, завоевал королевство и заточил ее в тюрьму. Вскоре, в свою очередь, она была убита. По смерти Карла спорный вопрос о престолонаследии вызвал гражданскую войну, и королевство вновь погрузилось в прежнюю анархию.
К началу следующего столетия сын Карла Владислав, казалось, одержал верх в этой борьбе, и к 1410 г. — по причине того, что схизма (церковный раскол) продолжалась — он трижды самолично захватывал Рим, который папа Григорий XII, законный владыка, не в состоянии был удержать. В последний раз Владислав сжег и разграбил город. Его смерть в 1414 г. не вызвала сожаления у подданных — по крайне мере до того, как его сестра и преемница Иоанна II не довела королевство до еще большего упадка. В 1415 г. она вышла замуж за Жака Бурбона, который держал Иоанну фактически на положении узницы, убил ее любовника и заточил в тюрьму ее главного полководца Сфорца, однако его надменность вызвала восстание среди баронов, и они изгнали Бурбона. Затем наступило время, ознаменовавшееся еще большими интригами между Иоанной, Сфорца, ее новым любовником Джованни Караччиоло, усыновленным ей наследником Альфонсо Арагонским и Людовиком III Анжуйским, который строил козни всем, солидаризуясь то с одним, то с другим. Хотя в 1435 г. Иоанна умерла, Альфонсо потребовалось еще восемь лет, чтобы одержать окончательную победу и стать королем Неаполитанским с благословения папы.
|
|
|
Армии мамлюков уничтожили Иерусалимское королевство, однако три великих рыцарских ордена продолжали существовать, хотя срок им был отпущен неодинаковый. Самый молодой из них, германский Тевтонский орден, после 1291 г. на несколько лет перебазировался в Венецию, а затем, в 1308 г., — в Мариенбург на Висле, где и исчезает из нашей истории. В то же время тамплиеры и госпитальеры Святого Иоанна Иерусалимского продолжали играть свою роль в жизни Средиземноморья.
|
|
|
Взглянем вначале на тамплиеров. В наши дни трудно понять и даже поверить, сколь велико было их влияние на закате Средневековья. Основанный в начале XII в., дабы защитить пилигримов, стекавшихся к святым местам после Первого крестового похода, в течение последовавших пятидесяти лет они прочно утвердились почти во всех королевствах христианского мира, от Дании до Испании, от Ирландии до Армении; через сто лет «бедные братья — воины Христовы» вопреки данным ими бенедиктинским обетам бедности, целомудрия и послушания финансировали половину Европы, будучи владельцами наиболее значительных международных банков цивилизованного мира. К 1250 г. они, как говорят, владели около 9000 поместий; в Париже и Лондоне их обители использовались как крепости, где хранилась королевская казна. У английских тамплиеров Генрих III занял деньги для покупки острова Олерон в 1235 г.; у французских Филипп Красивый с трудом получил приданое для своей дочери Изабеллы, когда она выходила замуж за Эдуарда II Английского. Они внесли большую часть выкупа за Людовика IX, а Эдуарду I ссудили не менее 25 000 турских ливров (четыре пятых этого долга им пришлось ему простить).
Наибольшего могущества тамплиеры достигли во Франции, где успешно создали государство в государстве, и так как их влияние неуклонно росло, то неудивительно, что это должно было серьезно встревожить Филиппа Красивого. Но у Филиппа была и другая, менее достойная причина для беспокойства: он отчаянно нуждался в деньгах. Он уже лишил имущества и изгнал евреев и ломбардских банкиров; подобные действия в отношении тамплиеров — в результате чего он мог заполучить все их богатство и всю собственность, находившиеся в его королевстве, — раз и навсегда решили бы его финансовые проблемы. Он понимал, что орден окажется страшным противником; по счастью, однако, необходимое орудие было у него наготове. Многие годы ходили слухи о тайных ритуалах, совершавшихся рыцарями во время их полуночных встреч. Ему нужно было только начать официальное расследование, а свидетели, которые за скромное вознаграждение будут готовы дать нужные показания, легко найдутся. Прозвучавшие свидетельства оказались настолько подходящими, что он даже и не мечтал. Выяснилось, что тамплиеры — поклонники сатаны; во время своего обряда посвящения они отрекаются от Христа и попирают ногами распятие. Содомия не только не воспрещалась, но всячески поощрялась. От незаконных детей, которые, несмотря на это, все-таки появлялись на свет, избавлялись, зажаривая их живьем.
В пятницу, 13 октября 1307 г., гроссмейстер Жак де Моле был арестован в Париже вместе с 60 братьями, занимавшими главные посты в ордене.[167] Дабы вырвать признание, их сначала пытала дворцовая администрация; затем их передали в руки следствия и вновь подвергли мучениям. За последовавшие шесть недель было допрошено не менее 138 рыцарей; 123 из них — что неудивительно, — включая самого де Моле, признали справедливыми по крайней мере часть предъявленных им обвинений. Тем временем Филипп написал своим знакомым монархам, побуждая их последовать его примеру. Эдуард II Английский, который, возможно, чувствовал некоторую шаткость собственных позиций, поначалу склонен был отклонить предложение своего тестя. Однако когда от папы Климента (который жаждал оказывать французскому королю всемерную поддержку во всех его начинаниях) пришли недвусмысленные распоряжения, Эдуард более не медлил. Английский гроссмейстер ордена был взят под стражу 9 января 1308 г. Все его рыцари вскоре последовали за ним.
У тамплиеров нашлись и защитники. Когда де Моле допрашивали три кардинала, срочно присланные в Париж папой, он официально заявил, что отказывается от сделанного им признания своей вины, и обнажил грудь, чтобы показать явные следы пыток. Во время проведения Климентом первой консистории не менее десяти членов коллегии кардиналов угрожали подать в отставку в знак протеста против его политики. В начале февраля Святая инквизиция получила приказ приостановить свои действия против ордена. Однако повернуть течение событий вспять было невозможно. В августе гроссмейстер, вновь подвергнутый допросу, подтвердил свои прежние показания.
11 апреля 1310 г. состоялось открытие публичного заседания суда над орденом, где было объявлено, что всякий обвиняемый, кто попытается отказаться от сделанного ранее признания, будет сожжен на костре; 12 мая 54 рыцаря подверглись этой участи, а через две недели за ними последовали еще девять. В целом это грязное дело продолжалось еще четыре года. Король и папа продолжали советоваться — очевидный знак сомнений, от которых невозможно было отмахнуться, — и обсуждали, как распорядиться громадным богатством ордена. Тем временем Жак де Моле, пока не была решена его судьба, томился в темнице. Только 14 марта 1314 г. власти вывели его на эшафот перед собором Парижской Богоматери, дабы он в последний раз повторил свое признание.
Но им пришлось пожалеть об этом шаге. Нельзя сказать, что Жак де Моле, будучи гроссмейстером, отличился за прошедшие семь лет. Он покаялся, отрекся и вновь покаялся; он не проявил героизма и даже не выказал особых качеств, подобающих лидеру. Но теперь он, старик, которому перевалило за семьдесят, готов был предстать перед Господом; более ему нечего было терять. И вот, поддерживаемый своим другом Жоффруа де Шарне, он произнес громко и отчетливо: «Господь свидетель, я и мой орден совершенно невинны и не совершали того, в чем нас обвиняют». Тут же королевские маршалы поспешно увезли его и Шарне, а к Филиппу отправили гонцов. Король не стал более откладывать своего решения. В тот же вечер двух старых рыцарей доставили на маленький остров на Сене, где были приготовлены дрова для костра.
Впоследствии ходили слухи, что перед смертью де Моле призвал папу Климента и короля Филиппа явиться на суд к Богу до истечения года. От внимания людей не укрылось, что папа скончался, прожив чуть больше месяца, а король погиб в результате несчастного случая на охоте ближе к концу ноября.[168] Оба рыцаря мужественно взошли на костер и достойно встретили смерть. Когда настала ночь, монахи из обители августинцев с другого берега реки пришли, чтобы собрать их кости, которые затем почитались как останки святых мучеников.
Хотя рыцарский орден госпитальеров Святого Иоанна не играл никакой роли в преследовании и полном уничтожении тамплиеров — и некрасиво было бы думать, будто они втайне хотя бы отчасти испытывали злорадство, — нет сомнения, что они выиграли от гибели собратьев куда больше, чем кто бы то ни было. В булле, датированной 2 мая 1312 г., папа Климент объявил, что все состояние и имущество тамплиеров на территориях, лежащих вне границ Кастилии, Арагона, Португалии и Майорки, относительно которых он отсрочивал свое решение, передается ордену госпитальеров. Даже несмотря на то что король Филипп получил большую часть ожидаемой награды, не кто иной, как госпитальеры неожиданно оказались богаты, причем настолько, что это превзошло их самые смелые мечты.
По своему происхождению орден этот был древнее, нежели орден храмовников. Когда-то Карл Великий основал в Иерусалиме странноприимный дом, который просуществовал до 1010 г., пока его не разрушил фанатичный противник христиан халиф Хаким. Около 1023 г. этот участок приобрели купцы из рода Амальфи, восстановившие гостиницу под патронажем бенедиктинцев. Вскоре после этого она была посвящена святому Иоанну Крестителю. К моменту завоевания латинянами Иерусалима в 1099 г. ее управляющий, брат Жерар, сделал из нее центр своего монашеского ордена, преследуя при этом единственную цель — ухаживать за больными и по возможности лечить их. Преемник Жерара, некий Раймон из Ле-Пюи, пересмотрел его правила и поставил еще одну задачу членам ордена — защищать христианских паломников силой оружия. С 1130 г. и далее и тамплиеры, и госпитальеры регулярно принимали участие в Крестовых походах. И тот и другой представляли собой религиозные ордена, и члены их давали обычные для монахов обеты, но в то время как тамплиеры являлись исключительно военной организацией, госпитальеры никогда не забывали, что первоначально были, так сказать, братством сиделок, обязанность которого состояла в помощи «нашим господам — больным». Когда они не сражались, то постоянно занимались созданием и обустройством своих больниц, и их медицинские стандарты были самыми высокими во всем средневековом мире.
После того как Акра пала и существованию франкского Отремера пришел конец, рыцари-госпитальеры сначала нашли приют в Лимасоле. Однако они не желали подчиняться дому Лузиньянов, и в 1306 г. их магистр Фульке де Вилларэ — с благосклонного разрешения папы Климента — вступил в соглашение с генуэзским пиратом по имени Виньоло де Виньоли, дабы предпринять совместную атаку на остров Родос, принадлежавший тогда Византийской империи. В географическом отношении выбор был идеален. Из всех островов Эгейского моря Родос расположен дальше всего к востоку и всего в десяти милях от побережья Малой Азии; по проливу между ними проходила большая честь торговых кораблей, курсировавших между портами Западной Европы и Леванта. Горный хребет, достигающий примерно 4000 футов в высоту, давал несколько позиций, с которых можно было наблюдать как за Малой Азией, так и за островами Додеканес; в ясную погоду были видны даже очертания горы Иды на Крите, отстоящем более чем на сто миль к югу. Долины были покрыты садами и виноградниками, что решало вопрос с пищей и вином. Обширные сосновые леса обеспечивали обитателей Родоса практически неограниченными запасами древесины для строительства кораблей. Более того, жители острова могли похвастаться традициями мореплавания, восходившими ко временам античности. Экипаж судов римского флота на востоке (а впоследствии и византийских судов) состоял по большей части из родосцев. Если членам ордена, до сей поры базировавшимся на суше, теперь было суждено стать моряками, они не могли и надеяться найти себе лучших учителей в деле кораблестроения, в искусстве мореплавания и навигации.
Сначала, однако, нужно было завоевать остров. Его жители оказали упорное сопротивление, и только через два года тяжелой борьбы столица Родоса, близ которой находились две великолепные гавани, наконец оказалась в руках рыцарей. 15 августа 1309 г. ее ворота открылись, а через год она стала официальной штаб-квартирой ордена. С пиратом Виньоло госпитальеры быстро достигли соглашения, по которому рыцари в обмен на треть доходов с острова получали всю его территорию, кроме двух маленьких деревень, а также близлежащие острова Кос и Калимнос и некоторые другие из числа Додеканесских островов. Это была для них очень выгодная сделка. По прошествии девятнадцати лет они вновь обрели постоянный приют, дом на острове, который, согласно изданному впоследствии постановлению папы, полностью перешел в их собственность. С учетом этих новых обстоятельств они, являясь рыцарским орденом, образовали суверенное государство. Наконец-то они могли возобновить постоянную войну с неверными в соответствии со своим обетом «заставить замолчать врагов Господа». Но даже за этим занятием они никогда не забывали о том, что у них есть и другая обязанность, еще более неотложная. Эта их первая задача, после того как они поселились на Родосе, заключалась в том, чтобы начать работу в своем новом госпитале. Он должен был стать лучшим и самым известным во всем мире. Огромная больница — сохранившаяся до наших дней в том виде, в каком орден оставил ее почти пятьсот лет назад, — могла принять не менее восьмидесяти пяти пациентов, причем за всеми ухаживали сами рыцари.
Госпитальеры также создали совершенно новую административную структуру. Главой ее был гроссмейстер; орден, находившийся под его началом, подразделялся на восемь «лангов», то есть «языков», а именно Франции, Прованса, Оверни, Англии, Италии, Германии, Арагона и Кастилии. Чтобы объединить эту пеструю смесь рас и наречий, было решено, что каждый язык должен взять на себя ответственность за выполнение собственной задачи. Так, великий адмирал почти всегда был итальянцем, великий командор — провансальцем, великий маршал — овернцем, а великий бальи — немцем. Из числа англичан назначался туркополиер, отвечавший за береговые укрепления острова. От всех без исключения рыцарей требовалось, чтобы они носили на своем одеянии или плаще характерный восьмиконечный крест, «дабы в ум каждому запало, что он должен вечно хранить в сердце своем воспоминание о кресте Иисуса Христа и быть украшен восемью сопутствующими ему добродетелями».
В рамках «языков» орден подразделялся на три основных класса. Первый состоял из «рыцарей справедливости», набиравшихся только из аристократических фамилий Европы; от них требовали надежных доказательств их знатного происхождения. Следующими с точки зрения иерархии шли орденские служащие братья, чей социальный статус был несколько ниже; одни были воинами, другие — дипломатами, прочие должны были работать в госпитале. Третья категория состояла из капелланов, служивших в храмах и часовнях. Каждый рыцарь должен был в течение первых двух лет выдерживать испытательный срок службы, причем один из них он проводил на галерах. Лишь после этого с него брали следующую клятву:
«Ты обещаешь и клянешься именем Господа, и Девы Марии, и Иоанна Крестителя жить и умереть в повиновении. Ты также обещаешь не владеть никакой собственностью, которая принадлежала бы лично тебе. Есть и еще одно обещание, даваемое только членами ордена: быть невольником и рабом господ наших — больных».
Многие оставались за границей большую часть жизни в местных командорствах ордена, однако все без исключения обязаны были немедленно вернуться на Родос, если их призовут.
По мере того как год за годом проходил XIV в., рыцари начали все более и более отходить от первоначальных идеалов (что неудивительно). Хотя их госпиталь по-прежнему процветал и продолжал привлекать пациентов со всего Восточного Средиземноморья, их постоянно увеличивавшееся богатство (в сочетании, конечно, с почти идеальным климатом, в котором они жили) приводило к постепенному смягчению некогда аскетических монашеских обычаев. Однако своими военными обязанностями они не пренебрегали никогда. Они по-прежнему контролировали проливы; их консулы в Египте и Иерусалиме охраняли интересы христианских паломников; кроме того, они осуществляли натиск на турок, существенно замедляя развитие их морских сил и не давая Османской империи сделаться первоклассной морской державой. В 1348 г., объединившись с Венецией и Кипром, они взяли Смирну (Измир), через десять лет защитили ее, успешно отразив контратаку турок, а в 1365 г. приняли участие в последней в истории попытке очистить Святую землю от неверных.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 355; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!