II. Борьба за полическую свободу 6 страница
По своей природе, формы правления разделяются на три вида: республиканский, монархический и деспотический. "Республиканское правление - это то, где верховная власть находится в руках или всего народа или части его; монархическое, где управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов; между тем как в деспотическом все, вне всяких законов и правил, движется волей и произволом одного лица"*(850).
Классификация Монтескье несомненно оригинальна, но далеко не научна. Делая упрек Аристотелю в случайном выборе признаков классификации*(851), сам Монтескье не выдерживает основного требования - единства признака. Монархия отличается у него от демократии по иному признаку, нежели от деспотизма. Почему, в самом деле, объединяет он демократию и аристократию под именем республиканского правления? Почему отделяет он монархию от деспотизма? Если Монтескье кладет в основу различия между республикою и монархиею число лиц, обладающих властью, то ему следовало бы разъединить демократию и аристократию, а монархию соединить с деспотизмом. Если же основою различия принять характер управления, законный или произвольный, то на этом признаке обосновывается различие не только в единоличном правлении, но и в многоличных. Уже Вольтер, в своей критике "Дух законов", заметил, что монархизм и деспотизм - два родных брата, которые так схожи между собою, что их можно принять друг за друга. Интересно, что ранее сам Монтескье высказался в том же духе. "В Европе правления по большей части монархические или, лучше сказать, так называемые монархические, потому что не знаю, были ли когда на самом деле такие, во всяком случае они не могут долго продержаться на этом уровне: они переходят непременно или в деспотизм или в республику"*(852).
|
|
|
В действительности, монархизм и деспотизм - две стороны того же единоличного правления. Монархизм - это то, что есть хорошего в самодержавии, деспотизм - это его оборотная сторона; монархизм это то, что напоминает симпатичные для Монтескье старые французские учреждения, деспотизм - это ненавистные ему современные тенденции абсолютизма. Такое различие давало Монтескье большую свободу суждений о характере современного правления, открывало возможность предостеречь от последствий режима, не стеснявшегося свободою граждан. Различие монархии и деспотии не более как политический прием, которому пришлось принести в жертву научные требования.
V. Каждой форме правления соответствует особый принцип, или иначе, каждая государственная организация имеет свою психологическую основу, предполагает известный психический склад общества.
|
|
|
Для деспотии таким принципом является страх, для монархии - честь, для демократии - добродетель. Монтескье впрочем, предупреждает, что "между утверждением, что известное свойство, душевное расположение или добродетель не являются главными двигателями такого - то правительства, и утверждением, что они в этом правительстве совсем отсутствуют, есть большое различие"*(853).
К сожалению, весьма важное социологическое обнаружение связи между государственным строем и общественною психикою Монтескье ослабляет внесением замечания политико-правового характера. "Таковы принципы трех видов правления. Это не значит, что в такой республике люди добродетельны, а то, что они должны быть таковыми. Из этого не следует также и того, что в данном монархическом государстве господствует честь, а в деспотическом - страх, но что они должны бы там господствовать, так как иначе эти государства не будут совершенны"*(854).
Посмотрим на характеристику каждого государственного строя в отдельности.
а. Принцип деспотизма - страх. Деспотическое правительство в добродетели не нуждается, а честь была бы для него опасна. Надо задавить страхом всякое мужество в людях и погасить в них малейшую искру честолюбия. Если в деспотическом государстве государь хотя на мгновение опустит угрожающую руку, то все пропало, так как страх, - единственное движущее начало этого образа правления, исчез*(855). "Все люди равны в государствах республиканских, они равны и в государствах деспотических; в первом случае потому, что они все, во втором потому, что все они ничто"*(856). "В деспотическом правлении, где закон есть воля государя, как бы ни был мудр этот государь, чиновник все - таки руководствоваться его волею не может, потому что не может знать ее. И потому он руководится своею волею"*(857). Потому народ должен бояться каждого чиновника, как самого государя. "Никогда не следует изменять нравы и обычаи в государстве деспотическом. Ничто скорее этого не вызовет в нем революции. Причина тут в том, что у этих государств, так сказать, совсем нет законов: там есть только нравы и обычаи, так что, разрушив их, вы разрушите все"*(858). Глава XIII "Духа законов", носящая название: "Идея деспотизма", состоит всего из двух строк: "Когда дикари Луизианы хотят достать плод с дерева они срубают дерево под корень и срывают плод. Таково деспотическое правление".
|
|
|
b. Принцип монархии - честь (honneur). К сожалению, представление Монтескье о чести не отличается ясностью. С одной стороны под честью он понимает "предрассудки каждого лица и каждого положения", "искание чинов и преимуществ", другими словами - тщеславие или честолюбие. "С философской точки зрения, эта честь, двигающая всеми частями государственного тела, есть ложная честь". Можно было думать, что Монтескье имеет в виду стремление стать возможно ближе к особе монарха и возможно выше толпы. Но, с другой стороны, Монтескье дает указания на понимание чести в более благородном смысле. Это видно из приводимых им примеров чести. Когда Карл IX, после Варфоломеевской ночи, дал всем губернаторам приказ избивать гугенотов, виконт д'Орт, комендант Байоны, писал королю: "Государь, между жителями и военными я нашел только добрых граждан да храбрых солдат, но ни одного палача; поэтому мы умоляем ваше величество употребить наши руки и жизнь на какое-нибудь удобовыполнимое дело"*(859). Если принять во внимание, что по взгляду Монтескье монархизм, в отличие от деспотизма, основывается на строгой законности, то, очевидно, что честь, как принцип, должна представлять нечто высокое с философской точки зрения. Это стремление соблюдать установленные правила, не поддаваясь ни соблазнам, ни угрозам. Но тщеславие предполагает соблазн.
|
|
|
Не трудно открыть источник ошибки Монтескье - это различие между монархизмом и деспотизмом, различие между идеалом монархического правления и осуществлением его в действительности. Пример, приведенный Монтескье, свидетельствует о борьбе в обществе двух психических начал: гордости, составлявшей пережиток феодальной независимости, и угодливости, воспитанной придворною обстановкою. Виконт д' Орт еще феодал, тогда как иные коменданты превратились уже в дворян. Монтескье, как политик, хотел показать, что монархизм, дабы не выродиться в деспотизм, должен поддерживать сознание человеческого достоинства и непреклонность. Но Монтескье, как историк, забыл о "законах, как необходимых отношениях, вытекающих из природы вещей, в силу которых с абсолютизмом несовместима свобода. Если монархизм строится на искании почестей и преимуществ, как же можно рассчитывать, что люди пренебрегут ими ради соблюдения требований закона и нравственности.
Невозможность провести границу между монархизмом и деспотизмом приводит к тому, что сам Монтескье затрудняется определить, в чем преимущество одной формы перед другой. "Правление монархическое имеет одно большое преимущество перед деспотизмом. Так как природа этого правления требует, чтобы в государственном строе было несколько государственных сословий, на которые опирается власть государя, то, благодаря этому, государство получает большую определенность, его конституция оказывается более устойчивою, а личность правителей более прочно обеспеченною"*(860). Это так неопределенно, что едва ли сам Монтескье верил в эти преимущества.
с. "Для утверждения и поддержания правительства, монархического или деспотического, не требуется большого запаса честности. Сила законов в одном и вечно подъятая длань государя в другом - все определяют и сдерживают. Но государство народное нуждается в добавочном двигателе; это есть добродетель"*(861).
Если не обращать внимания на опошленное слово "добродетель" (vertu), и понимать под ним высоко развитое чувство любви к людям и сознание долга перед обществом, то следует признать, что Монтескье правильно схватил психологическую основу демократической республики.
"Любовь в республике в демократии есть любовь к демократии, а любовь к демократии есть любовь к равенству. Любовь к демократии есть, кроме того, любовь к умеренности. Так как все должны там пользоваться одинаковым благополучием и выгодами, то каждый должен иметь те же удовольствия и предаваться тем же надеждам, что и прочие; а все это возможно только при общей умеренности и воздержанности. Любовь к равенству в демократии ограничивает честолюбие одним желанием, одним счастием - послужить отечеству более важными делами, чем прочие граждане. Все не могут быть для него равно полезны, но все равно должны быть ему полезны. Они уже с самого рождения находятся в неоплатном долгу перед ним".
"Любовь к умеренности ограничивает в демократии стремление приобретать желанием иметь необходимое для семьи, а излишек для отечества. Богатство дает власть, которую гражданин не может употребить для собственной пользы, потому что он перестал бы быть равным. Оно доставляет наслаждения, которыми он тоже не должен пользоваться, потому что этим также нарушалось бы равенство. Поэтому благоустроенные демократии, утвердив умеренность в области домашней жизни, открыли двери для роскоши в области жизни общественной, как это и было в Афинах и в Риме"*(862).
Характеристика аристократической республики Монтескье совсем не удалась. Принцип этой формы правления - умеренность. "Этот дух умеренности и есть то, что в аристократии зовется добродетелью: он занимает там место духа равенства в государстве народном"*(863). Но после того, что говорил Монтескье о значении умеренности для демократии, непонятно, как мог он сделать это свойство характерным отличием аристократии.
VI. Приступая к анализу государственной власти, Монтескье решительно становится на точку зрения политики права. Признавая различие трех властей, законодательной исполнительной и судебной, Монтескье настаивает на их разделении, как на наиболее целесообразном средстве обеспечить политическую свободу.
"В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная по предметам, входящим в область права международного, и власть исполнительная по предметам, относящимся к области права гражданского. В силу первой, государь или правитель создает законы, временные или постоянные, и исполняет или отменяет существующие законы. В силу второй, он объявляет войну или заключает мир, отправляет или принимает послов, охраняет безопасность, предотвращает нашествие. В силу третьей, он карает преступления и разрешает споры частных лиц. Последняя носит название судебной, а предыдущая называется просто исполнительной властью государства"*(864).
Начало разделения властей не представляет собою открытия Монтескье. Оно известно было уже древности, оно принято было Бодэном, а в том виде, какой придает ему Монтескье, оно установлено было Локком. Монтескье в точности воспроизводит деление английского писателя, и, если начало разъединения властей связывается с именем Монтескье, а не Локка, то только потому, что общеевропейское значение имела французская, а не английская литература. Как и Локк, Монтескье определяет исполнительную власть, как сферу деятельности правительства во вне государства, совершенно не упоминая в определении о сфере внутреннего управления, которое в настоящее время составляет самую существенную сторону исполнительной власти и которое, конечно, имел в виду и Монтескье.
Развиваемый Монтескье взгляд не оставляет сомнения в том, что он имеет в виду не три функции единой государственной власти, а три государственные власти. Другими словами, Монтескье подвергает делению самый суверенитет. И это вполне отвечает той цели, какую имеет он в виду, устанавливая начало разделения властей.
Если в государстве действительно три власти, то невольно возникает вопрос: чем же обеспечивается согласное их действие? Не в состоянии ли они парализовать друг друга и, в конце концов, остановить жизнь государства? Монтескье сам предвидит это затруднение. Эти три власти должны бы в результате прийти в состояние покоя и бездействия. Но так как необходимое движение вещей заставит их двигаться, то они должны будут двигаться в согласии друг с другом"*(865).
Едва ли кого удовлетворит подобное решение вопроса или, лучше сказать, отстранение затруднения. Это согласие властей в силу высшей необходимости напоминает предустановленную гармонию Лейбница.
Может быть, если бы Монтескье прежде, чем делить власть, остановился на исследовании, что такое государственная власть, - он не сделал бы крупной теоретической ошибки.
Практическая важность указания Монтескье все же остается вне сомнения. Выдвинутое начало разделения властей являлось противоположностью наблюдавшемуся во Франции того времени смешению функций. По-видимому суды, благодаря наследственности должностей, были независимы от правительства. Но на самом деле компетенция судебных парламентов была крайне ограничена. Где только вмешивался публичный элемент, там общие суды уступали место судам исключительным. Вследствие этого суды приспособлялись к видам правительства и являлись покорными исполнителями последнего. Соединение законодательной и исполнительной власти в лице короля, а фактически в лице министров, приводило к изданиям и отменам законов по соображениям колеблющейся внутренней политики*(866). Наблюдения над печальными последствиями этой системы во Франции и сравнение с Англией, где существовало распределение функций, хотя и не в той степени, как представлял себе Монтескье, - вызвали общее внимание к точке зрения, выдвинутой Монтескье.
VII. Государственный строй, основанный на принципе разделения властей, будет лучшею формою правления. Господствующий абсолютизм, который сосредоточивает все власти в одной особе государя, должен уступить место конституционной монархии, в которой законодательная власть принадлежала бы народным представителям, а исполнительная - монарху; судебная же власть, которая, по мнению Монтескье, "в известном смысле совсем как бы не власть", не имеет постоянных органов, а вручается временно выборным из народа присяжным.
Образцом такого государственного строя может служить Англия. Это "народ, непосредственным предметом государственного устройства которого является политическая свобода"*(867). "Не потребуется много труда для того, чтобы разыскать в конституции политическую свободу. Если можно увидеть ее там, где она есть, если она уже найдена, то зачем более искать ее?"*(868).
Чем же объяснить, что именно в Англии развился государственный строй, наиболее отвечающий идеальным требованиям? Причина кроется в том, что Англия осталась наиболее верной древнегерманским началам. "Всякий, кто пожелает прочитать великолепное творение Тацита о нравах германцев, увидит, что свою идею о политическом правлении англичане заимствовали у них. Эта прекрасная система найдена в лесах"*(869). Племена германцев, которые завоевали Римскую империю, как известно, пользовались большою свободою. Народ участвовал в управлении сначала непосредственно, потом через представителей. Отсюда развилась аристократическая монархия. "Это было хорошее правление, обладавшее способностью сделаться лучшим. В нем установился обычай давать освободительные грамоты, и вскоре гражданская свобода народа, прерогативы дворянства и духовенства, власть государей оказалась в таком состоянии, что я не знаю, было ли когда-нибудь на земле правление столь хорошо уравновешенное, как-то, которым пользовались все части Европы в то время, как оно существовало там"*(870).
Но почему же именно в Англии, и только там, германские начала привели к конституционной монархии, построенной на строгой законности? Монтескье, который ставит политические и гражданские законы в зависимость от физических условий, а прежде всего от климата, дает такое объяснение. "Для нации, у которой порождаемая климатом болезнь удручает душу до такой степени, что поселяет в ней отвращение ко всему на свете и к самой жизни, для людей, которым все стало невыносимо, - наиболее подходящий образ правления был бы тот, при котором они не могли бы слагать вину своих зол на одно лицо; при котором страной управляют не столько люди, сколько законы, и где, поэтому, для изменения государственного строя приходилось бы ниспровергать самые законы"*(871).
Если к этому присоединить нетерпеливый характер и мужество англичан, то объяснение политического строя Англии будет готово.
Но если так, если этот строй является продуктом особенностей страны и политического склада англичан, как может этот строй считаться подходящим для народа, живущего в иных географических условиях и обладающего иным складом характера? Сам же Монтескье признает, что, "наиболее сообразно с природою то правительство, особенные свойства которого наиболее соответствуют характеру народа, для которого оно установлено"*(872). "Законы должны находиться в таком тесном соответствии со свойствами народа, для которого они установлены, что только в чрезвычайно редких случаях законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа"*(873).
Политика Монтескье не согласуется с его историзмом.
VIII. "В виду того, что в свободном государстве всякий человек, за которым признается свободная душа, должен управлять сам собою, законодательная власть должна бы принадлежат всему народу. Но так как в больших государствах это невозможно, а в малых связано с большими неудобствами, то необходимо, чтобы народ делал посредством своих представителей все, что он не может делать сам"*(874).
Как же предполагает Монтескье организовать народное представительство? Монтескье высказывается за всеобщее избирательное право. "Право подавать голос в своем округе для выбора представителей должны иметь все граждане, исключая тех, положение которых так низко, что на них смотрят как на людей, неспособных иметь свою собственную волю"*(875). Правда Монтескье не объясняет, кто эти низкопоставленные люди. Но нельзя же думать, чтобы он имел в виду устранить всех, кроме принадлежащих к привилегированным классам. Правда, что всеобщее избирательное право не согласуется ни с аристократическими симпатиями Монтескье, ни с образцом, который имел в виду Монтескье, потому что в XVIII веке в Англии правом участия на выборах пользовались весьма немногие. Но признание со стороны Монтескье избирательного права за каждым все же налицо и этим опровергается утверждение, будто "идея всеобщего избирательного права была чужда мыслителям XVIII века"*(876).
Деятельность законодательной власти должна отвечать местным нуждам. Поэтому члены законодательного собрания не должны быть избираемы из всего вообще населения страны, но жители каждого города должны избирать себе в нем своего представителя. Нет необходимости, чтобы представители, получивши от своих избирателей общую инструкцию, получали от них еще и частные по каждому особому делу. Правда, что в последнем случае, слова депутата были бы более верным отголоском нации; но это повело бы к беcконечным проволочкам, дало бы каждому депутату власть над всеми прочими, и в самых неотложных случаях вся сила народа могла бы быть парализована чьим - нибудь капризом.
Монтескье, как и следовало ожидать, высказывается за двупалатную систему представительства. К этому его побуждали и личные аристократические симпатии, и пример Англии. "Во всяком государстве всегда есть люди, отличающиеся преимуществами рождения, богатства или почестей; и если бы они были смешаны с народом; если бы у них, как и у прочих, было по одному только голосу, то общая свобода стала бы для них рабством, и они не имели бы никакого интереса защищать ее", так как большая часть решений была бы направлена против них. Поэтому доля участия их в законодательстве должна быть поставлена в соответствие с прочими преимуществами, которые они находят для себя в государстве, и это может быть достигнуто в том случае, если из них будет образовано особое собрание*(877). Таким образом задачею верхней палаты, пользующейся правом отмены решений нижней, является удержание общества от демократизации. "Необходимо, чтобы законодательное собрание благородных имело очень большой интерес охранять свои прерогативы, которые сами по себе ненавистны, и в свободном государстве должны находиться в постоянной опасности"*(878).
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 193; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!