II. Борьба за полическую свободу 7 страница
"Исполнительная власть должна быть в руках монарха, так как эта часть правления, почти всегда нуждающаяся в действии быстром, лучше выполняется одним, чем многими; тогда как все касающееся законодательной власти часто лучше устраивается многими, чем одним"*(879). За монархом Монтескье признает право абсолютного veto. "Если исполнительная власть не будет иметь права останавливать действия законодательного собрания, то последнее впадет в деспотизм, так как, имея возможность предоставить себе любую власть, которая представится его воображению, оно уничтожит все прочие власти"*(880). Давая монарху соучастие в законодательстве, Монтескье не замечает, что он отступает от начала разделения властей.
Личность монарха священна. Законодательное собрание не должно иметь власти судить лицо, отправляющее исполнительную власть. Но, так как монарх может дурно пользоваться властью только потому, что у него дурные советники, ненавидящие, как министры, законы, то эти советники могут быть привлечены к ответу и наказаны*(881).
Такова конституция в представлении Монтескье. Пропагандируя ограниченную монархию, он высказывается против республики. "Гаррингтон, в своей "Осеана", разыскивал ту высшую ступень свободы, до который может быть доведен строй государства. Но можно сказать, что он стал разыскивать эту свободу, отвернувшись от нее"*(882). Мы знаем, что Гаррингтон высказался за республиканскую форму правления. Монтескье указывает ему на то, что нечего искать лучше того, что Гаррингтон имел у себя на родине.
|
|
|
IX. Только конституционный строй в состоянии обеспечить политическую свободу, достижение которой составляло заветную мечту ХVII? века.
Что же следует понимать под именем политической свободы? "Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово - свобода. Одни принимают ее за легкую возможность низлагать того, кого они наделили тираническою властью; другие - за право избрать того, кому они должны повиноваться; третьи - за право носить оружие и совершать насилия; те видят ее в привилегии состоять под управлением человека своей национальности или своих собственных законов. Некий народ (московиты) долго принимал за свободу обычай носить бороду"*(883). "В виду того, что в демократиях народ, по-видимому, может делать все, что хочет, свободу приурочили к этому строю, смешивая таким образом власть народа с свободой народа". Но, по мнению Монтескье, политическая свобода состоит совсем не в том, чтобы делать, что хочется.
В действительности "политическая свобода есть право делать все, что дозволено законами"*(884). "Для гражданина политическая свобода есть то душевное спокойствие, которое коренится в убеждении каждого в своей безопасности"*(885). "Свобода политическая заключается в нашей безопасности, или, по крайней мере, в нашей уверенности, что мы в безопасности"*(886).
|
|
|
С таким представлением о свободе трудно согласиться. Конечно, твердая законность вносит уверенность в жизнь гражданина, дает ему возможность сообразовать свои действия с законными границами и обеспечивает его от произвола. Но самые границы, поставленные законом, могут быть так узки, что гражданин, достигший известной ступени развития, будет чувствовать себя страшно стесненным. Можно представить себе такой законный порядок, где устранены будут свобода слова, печати, совести, где законами будет дозволено только занятие хозяйственными делами, - и едва ли человек при этих условиях будет чувствовать себя свободным. Законность составляет гарантию свободы, но не самую свободу.
В чем же сам Монтескье видит гарантию политической свободы? Монтескье считает такою гарантиею начала разделения и равновесия властей. "Если власть законодательная и власть исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы при этом не будет, так как можно опасаться, что обладающий ими монарх или сенат станут создавать тиранические законы - для того, чтобы также тиранически применять их. Не будет еще свободы и в том случае, когда судебная власть не отделена от власти законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательною властью, то жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола, ибо судья будет и законодателем. Если она соединена с исполнительною властью, то судья получает возможность стать угнетателем. Все погибло бы, если бы в одном я том же лице или учреждении, составленном из сановников, или дворян, или из простых людей, были соединены эти три власти: создавать законы, приводит в исполнение общеобязательные постановления и судить преступления или тяжбы частных лиц"*(887).
|
|
|
Чтобы смягчить впечатление последних слов, Монтескье прибавляет: "В большинстве европейских государств установлен умеренный образ правления, потому что государи, обладая двумя первыми властями, предоставляют своим подданным отправление третьей. У турок, где эти три власти соединены в лице султана, царствует ужасающий деспотизм". Но едва ли это примечание способно было кого - нибудь обмануть.
|
|
|
Разделения властей еще недостаточно для обеспечения свободы - необходимо еще начало равновесия властей. "Чтобы образовать умеренное правление, надо уметь комбинировать власти, регулировать их, умерять, приводить их в действие, подбавлять, так сказать, балласту к одной, чтобы она смогла уравновешивать другую; это такое мастерское произведение законодательства, которое редко удается выполнить случаю, и которое редко позволяют выполнить разумению"*(888). Вся конституция должна быть построена так, чтобы ни одна власть не перевесила других, чтобы каждая уравновешивала соотношение двух других. Чтобы законодательная власть, состоящая из народных представителей, не взяла верх, необходимо предоставить монарху право veto; чтобы исполнительная власть не возобладала, надо лишить ее права создавать нормы и права судить об их исполнении; чтобы судебная власть не порывала связи с народом, суд над преступниками должен быть предоставлен присяжным, т. е. выборным от народа, не участвующего ни в законодательстве, ни в исполнительной власти.
Итак, начало разделения властей и начало равновесия властей - таковы столбы, на которых зиждется политическая свобода.
Удивительно, однако, что Монтескье, так ратующий за законность, как за сущность свободы, мог высказать мысль о необходимости приостановки гарантий. "Признаюсь, однако, что в виду обычая, существующего у самого свободного из народов мира*(889), я склонен думать, что бывают случаи, когда на свободу следует набросить покрывало, подобно тому, как закрывают иногда статуи богов". Но так именно рассуждают правительства, наклонные перейти от монархизма к деспотизму!
X. Обратимся к воззрениям Монтескье на право.
Все, что существует, имеет свои законы: они есть и у божества, и у мира материального, и у существ сверхчеловеческого разума, и у животных, и у человека. Но, кроме законов, не самими людьми созданных, они, как существа разумные, могут и сами для себя создавать законы. На этом основано различие законов естественных и положительных.
Несмотря на историко-сравнительную точку зрения, Монтескье не сомневается в естественном праве. "Законам, созданным людьми, должна была предшествовать возможность справедливых отношений. Говорить, что вне того, что предписано или запрещено положительным законом, нет ничего ни справедливого, ни несправедливого, значит утверждать, что радиусы круга не были равны между собою до того, как был начертан самый круг"*(890). Естественные законы - это "законы природы, названные так потому, что они вытекают единственно из устройства нашего существа"*(891). Каковы же эти законы природы: это жажда мира, потребность питания, половое влечение, желание жить в обществе*(892).
Хотя естественные законы и неизменны, но оказывается, что разумные существа не подчиняются им с тем постоянством, с каким физический мир следует своим законам. "Причина этого в том, что отдельные разумные существа по своей природе ограничены и потому способны заблуждаться, и что, с другой стороны, в природе их лежит стремление действовать по собственным побуждениям. Поэтому они не соблюдают постоянно своих первоначальных законов"*(893). "Созданный для жизни в обществе, человек способен забывать своих ближних - и законодатели призывают его к исполнению его обязанностей посредством законов политических и гражданских"*(894).
Итак, положительные законы восполняют действие законов естественных, которые, несмотря на то, что они законы природы и неизменны, могут быть неисполнимы. Положительные законы не только восполняют естественное право, но могут и противоречить ему. "Если раб, говорит Платон, защищаясь, убьет свободного человека, его следует судить, как отцеубийцу. Вот гражданский закон, который карает за естественную защиту. Также противоречит естественному праву закон Генриха VIII, осуждавший всякую девушку, которая состояла с кем либо в недозволенной связи и не объявила о том королю до вступления с ним в брак, потому что он оскорблял естественную стыдливость"*(895).
Положительные законы представляют несколько видов. "Рассматриваемые, как жители планеты, величина которой делает необходимым существование на ней многих различных народов, люди имеют законы, определяющие отношения между этими народами: это международное право. Рассматриваемые, как существа, живущие в обществе, существование которого нуждается в охране, они имеют законы, определяющие отношения между правителями и управляемыми: это право политическое. Есть у них еще законы, которыми определяются отношения всех граждан между собою: это право гражданское"*(896).
Все законы положительные, как политические, так и гражданские, должны соответствовать физическим свойствам страны, ее климату - холодному, жаркому или умеренному, качествам ее почвы, ее положению, ее величине, образу жизни ее народов - земледельцев, охотников или пастухов, степени свободы, допускаемой устройством государства, религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; наконец, они должны состоять в известном отношении друг к другу, к условиям своего происхождения, к целям законодателя и к порядку вещей, на которых они утверждаются. Совокупность всех этих отношений образует то, что называется "Духом законов"*(897). Это, следовательно, то, что должно было составить сущность сочинения, но что менее всего обратило на себя внимание, что менее всего имело влияния. Духу права суждено было возродиться позднее и быть связанным с иным крупным именем, хотя именно Монтескье высказал, что "законодатель должен сообразоваться с духом народным"*(898).
XI. Взгляды Монтескье на преступления и наказания значительно изменили направление в науке уголовного права и способствовали смягчению законодательств.
В хорошо управляемых государствах благоразумный законодатель будет менее заботиться о наказаниях за преступления, чем о предупреждении преступлений; он постарается не столько карать, сколько улучшать нравы*(899), потому что карательная система стоит в зависимости от нравственного состояния общества. Если народ нравственно развит, то не надо много наказаний. "Любовь к отечеству, стыд, боязнь порицания заключают в себе обуздывающую силу, которая в состоянии удержать от многих преступлений. Быть уличенным в дурном поступке там будет самым большим наказанием за совершение этого поступка*(900). Нравственное состояние общества стоит в связи с формою правления и Монтескье обращает внимание на зависимость карательной системы от природы государственного строя. "Если есть страны, где стыд не бывает следствием наказания, то в этом виновна тирания, которая подвергает одинаковым наказаниям и преступников и честных людей. И если есть другие страны, где люди сдерживаются лишь жестокими наказаниями, то будьте уверены, что это по большей части происходит от жестокости правительства, налагавшего эти наказания за легкие провинности"*(901).
Какие же требования предъявляет Монтескье к карательной системе?
Прежде всего, наказания не должны быть жестоки. "Опыт показал, что в странах, где наказания не жестоки, они производят на ум гражданина впечатление столь же сильное, как самые жестокие наказания в других странах. Заметив какой - нибудь беспорядок в государстве, крутое и склонное к насильственным мерам правительство хочет его прекратить тотчас же, и вместо того, чтобы восстановить силу старых законов, устанавливает новую жестокую казнь, которая разом прекращает зло. Но слишком натянутые бразды правления скоро ослабевают. Воображение привыкает к этой большей каре, как оно привыкло к прежней меньшей; и так как страх, внушаемый последней, значительно слабеет, то является необходимость распространить первую на все случаи"*(902). Во - вторых, наказания по своей тяжести должны соответствовать важности преступления. "У нас очень дурно делают, что назначают равное наказание и тому, кто ворует на большой дороге, и тому, кто грабит и убивает. Очевидно, что тут следовало бы, в видах общественной безопасности, установить некоторое различие в наказаниях. В Китае разбойников разрезывают на куски, а воров - нет; благодаря этому различию там воруют, но не убивают. В Московском государстве, где воров и убийц наказывают одинаково, всегда убивают; мертвые, говорят там, ничего не скажут"*(903). Третье условие хорошего уголовного законодательства - это неизбежность наказания. "Вникните в причины всякой распущенности, и вы увидите, что она происходит от безнаказанности преступлений, а не от слабости наказаний"*(904).
XII. Монтескье касается различных вопросов гражданского права.
Монтескье останавливается на соотношении между положительным гражданским правом и правом естественным, напр. "кормление детей есть обязанность, установленная по праву естественному, предоставление же им наследства есть обязанность, возлагаемая гражданским или государственным правом"*(905). Монтескье допускает, что гражданские законы могут видоизменять естественные. Соотношение между гражданским и каноническим правом способно повести к конфликтам. С канонической точки зрения нарушение верности одним из супругов дает другому повод требовать развода. Но "гражданские законы, почти у всех народов, совершенно основательно различают эти два случая. Они требуют от женщины скромности и воздержанности в такой мере, в какой вовсе не требуют их от мужчины, потому что потеря стыдливости предполагает у женщины отречение от всех добродетелей: потому что жена, нарушившая брачные законы, выходит из состояния естественной зависимости; потому что природа отмечает неверность жен ясными признаками, не говоря уже о том, что прижитые в прелюбодеянии дети жены по необходимости достаются мужу и поступают на его попечение, тогда как прижитые в прелюбодеянии дети мужа не достаются жене и не поступают на ее попечение"*(906). Эти аргументы составили себе карьеру во Франции.
Замечания Монтескье об институтах гражданского права имеют отрывочный характер, делаются мимоходом.
Так многоженство объясняется не особенностями нравственных воззрений, а влиянием физических условий, главным образом климата. Жаркий климат ведет к многоженству, умеренный к единобрачию*(907). Запрещение брака между близкими родственниками Монтескье объясняет опасением обольщения, которое должно подготовляться в недрах семьи. Являлась необходимость создать непреодолимую преграду между воспитываемыми и воспитающими, устранить всякого рода развращения даже по законным побуждениям. Законы природы воспрещают браки между лицами, которые естественно живут вместе. "Гражданские законы воспрещают браки, когда, в силу обычаев, действующих в данной стране, браки оказываются в таких же условиях, как и те, которые воспрещены законами природы; и разрешают их, когда они не находятся в этих условиях. Запрещения, назначаемые законами природы, не подлежат изменениям, потому что зависят от неизменяющихся обстоятельств: отец, мать и дети живут непременно в одном доме. Но запрещения гражданских законов случайны, потому что зависят от случайных обстоятельств: двоюродные братья и сестры и другие родственники живут в доме случайно"*(908).
Монтескье держится того взгляда, что институт права собственности составляет произведение положительного законодательства, тогда как естественное состояние знает лишь коллективизм. "Подобно тому, как люди отказались от естественной независимости, чтобы жить под властью законов государства, они отказались от естественной общности имуществ, чтобы жить под властью законов гражданских. Первые из этих законов дали им свободу, вторые собственность"*(909). Непонятно, как допускал Монтескье общение имуществ в том состоянии, которое он представил, как естественное.
Таким же положительным характером проникнуто и наследственное право. Монтескье считает совершенно ошибочным взгляд на институт наследования, как продукт естественного права. "Естественный закон требует от отцов, чтобы они кормили своих детей, но не обязывает делать своими наследниками. Раздел имущества, законы, касающиеся этого раздела, наследование после лица, участвовавшего в этом разделе - все это не может быть урегулировано иначе, как обществом, т. е. законами политическими или гражданскими"*(910).
Более подробно останавливается Монтескье на институте рабства. К рабству Монтескье относится безусловно отрицательно. "Оно дурно по самой своей природе; от него нет пользы ни рабу, ни господину; первому - потому, что при нем он ничего не может делать по внушению добродетели; второму - потому что он усваивает себе разные дурные привычки, незаметно привыкает пренебрегать всеми моральными добродетелями, становится гордым, нетерпеливым, суровым, гневным, сладострастным, жестоким. В странах деспотических, где есть уже политическое рабство, гражданское рабство более сносно. Там каждый доволен уже тем, что может жить и питаться. Поэтому положение раба там не тягостнее положения подданного. Но в правлении монархическом, где безусловно необходимо воздерживаться от подавления и унижения природы человека, совсем не надо рабов". В демократии, где все люди равны, рабство противно государственному устройству*(911).
Желая в корне подорвать авторитет этого института, Монтескье подвергает критике теории, объясняющие его происхождение. "Аристотель хочет доказать, что есть рабы от природы, но то, что он говорит, не доказывает этого". "Так как все люди рождаются равными, то следует сказать, что рабство противно природе, хотя в некоторых странах оно основано на естественных причинах,*(912). Монтескье отвергает объяснение происхождения рабства, которое выдвигается римскими юристами. Ни сохранение жизни за военнопленными, ни добровольная отдача себя в рабство со стороны несостоятельных должников, ни рождение от рабов - не могут оправдать рабства"*(913). По мнению Монтескье, истинный источник происхождения рабства заключается в искании защиты у сильных в таком общежитии, где личность слабых мало обеспечена. "Во всех деспотических государствах люди продают себя с большою легкостью; рабство политическое там некоторым образом уничтожает свободу гражданскую. Говорят, что москвитяне очень охотно продают себя. И я знаю почему, потому что их свобода ничего не стоит"*(914).
В XVIII веке протест против рабства был весьма уместен. "Ежедневно слышишь, говорит сам Монтескье, что было бы хорошо, если бы у нас были рабы". "Крик в пользу рабства, по мнению Монтескье, есть крик роскоши и сладострастия, а не любви и общего блага"*(915).
XIII. "Дух законов" произвел сильное впечатление на современников изображением конституционного порядка. Историческая же часть, не отвечавшая духу времени, осталась совершенно незамеченной.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 167; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!