Исторический аспект изучения образа жизни
Изучение образа жизни имеет длительную традицию. Подходы к исследованию образа жизни производились разными философскими, художественными и научными школами. В каждую историческую эпоху, однако, это внимание навевалось конкретными интересами общественного сознания, выясняющего природу наилучшей организации жизненного распорядка применительно к данным историческим обстоятельствам и в соответствии с определенным культурно‑идеологическим каноном. Этот интерес к образу жизни как феномену, глубоко влияющему на нравственный, психологический и интеллектуальный горизонты общества, на протяжении тысячелетий привлекал мыслителей древневосточного, греко‑римского и античного мира. Древнеегипетская и древнекитайская дидактическая литература, литературно‑практическая деятельность Платона, Аристотеля, Эпикура и Цицерона демонстрируют напряженный интерес к взаимосвязанности личного поведения, образа мышления и общественной деятельности. Не случайно учение об образе жизни характеризовалось некоторыми исследователями в качестве составной части предмета философии. Говоря о триедином членении философии, Сенека писал: «Некоторые добавляли еще одну часть, называемую у греков Ойкономике, т. е. умение управлять домашним имуществом. Некоторые уделяли особое место учению о разных образах жизни. Но все это входит в нравственную часть философии»[54].
|
|
|
Понятие образа жизни или, точнее, «способа жизни» (у К. Маркса и Ф. Энгельса – Lebensweise) соотнесено с таким краеугольным марксистским понятием, как способ производства (Weise der Production)[55].
Выделяя производственную деятельность в качестве основной конституирующей силы, Маркс и Энгельс всесторонне разработали учение о базисе и надстройке, в частности и как методологию анализа взаимодействия материальных и идеологических отношений. Эта методология определяет все исследовательские уровни марксистской эмпирической социологии. Она дает возможность рассмотреть в рамках конкретно социологического подхода соотношения качественно различных элементов социальной жизни. Объектом такого конкретно‑социологического изучения может явиться и такой вид социальной реальности, который на историко‑философском уровне уже оказался раскрытым в категории «образ жизни».
Задачей конкретно‑социологического исследования может быть выявление количественных и структурных соотношений образа жизни некоторой выборочной совокупности населения, т. д. жизненных обстоятельств, экологической и семиотической сфер, производительных сил, конкретных форм производственных и идеологических отношений, демографической, нравственной и бытовой специфики данной выборочной совокупности населения.
|
|
|
Очевидно, что такое исследование предполагает использование сложного аппарата социальных показателей.
По своему исследовательскому статусу понятие образа жизни имеет много общего с понятием уровня культуры как определенного социально‑культурно‑го состояния общества.
Понятие «уровень культуры» в системе показателей может быть интерпретировано как определенная мера категории «образ жизни», относимая к развитию семиотических систем и становлению семиотической техники. Если проанализировать это развитие, то вся человеческая история окажется упорядоченной по возрастающим степеням развитости семиотической техники, причем ведущим моментом является развитие техники речевого семиозиса. Мы получаем такую последовательность.
1. Дописьменность – родовой строй.
2. Письменность – становление цивилизации и государственности.
3. Воспроизводство и производство печатных текстов – образование наций.
4. Массовая коммуникация – общество XX в., ноосфера по В.И. Вернадскому.
Чем более развита семиотическая техника, тем дифференцированное социальная жизнь, том разнообразнее и тем более многопланово ее общественное отражение.
|
|
|
Именно в этом смысле говорит К. Маркс о будущем коммунистическом обществе как об организации высочайшего культурного уровня, позволяющего полностью проявить творческие силы человека, преодолеть историческое противоречие между индивидом и коллективом, человеком и природой, свободой и необходимостью[56].
Попытка объединить различные аспекты социальной жизнедеятельности в зависимости от вида производственной и информационной семиотической деятельности, т. д. попытки рассмотрения целостного социального бытия индивидов, всегда были присущи исторической пауке и вообще историческому сознанию. Конкретные черты образа жизни совокупности людей порождены уровнем и характером культуры и сами порождают культуру в рамках этих черт.
Регулярно повторяемая повседневность, воспроизводимость образа жизни дает картину культуры, а развитие образа жизни в конечном счете видоизменяет данную культуру.
С исторической точки зрения образ жизни был тем синтетическим понятием, с помощью которого истолковывалось многообразие, социальных отношений. Это понятие издавна выступало как своеобразный интегральный показатель общественного строя. Как отмечает С.С. Аверинцев[57], это понятие получает терминологическое оформление в выражении «Эйдос Зоэс» – образ жизни еще в византийском сборнике XII в.
|
|
|
Представление о важной, конституирующей роли образа жизни широко входит в философские, экономические и художественные тексты. Платон, Аристотель, Вико, Кондорсе, Руссо, французские просветители, представители художественной литературы XIX в. – все они рассматривают образ жизни как общую систему взаимодействия личности и социальной среды. Классическая политэкономия, утопический социализм, домарксистская философия истории исследуют образ жизни через эволюцию нравов и богатств, общественное сознание и социальную структуру. В существенной степени это понятие скрепляет философию истории Гердера и Гегеля.
В этом смысле образ жизни правомерно рассматривать как самостоятельное, социологическое понятие, с помощью которого возможно объяснение других понятий.
Такой подход к категории образа жизни сложился в своеобразную методологию эмпирического исследования. В этом исследовании ставится цель зафиксировать конкретные области социальной жизнедеятельности в избранных показателях.
Экскурс в историю эмпирических обследований образа жизни вплоть до ранних разработок концепций анализа социальной информации не безынтересен[58], ибо он, во‑первых, указывает на преемственность и закономерность развития современных информационных методов изучения социальной реальности и, во‑вторых, более контрастно подчеркивает то новое, что принесено в современное исследование развитием техники, производством, развитием социально‑экономических, семиотических, психологических и культурных отношений.
В истории познания социальных процессов эмпирическое исследование как информатический инструмент утвердилось с зарождением цивилизации, т. д. со времени распространения письменности. История сохранила свидетельства разнообразных формализованных наблюдений над явлениями общественной жизни. Результаты этих наблюдений отразились в древнейших законодательных памятниках Древнего Китая (Шу‑Кинг), Индии (Дармазастра), насыщенных данными поземельных кадастров и переписей, и в Библии. Хорошо известны свидетельства Геродота о распространении численных социальных измерений в Древнем Египте и Персии. Опираясь на труды Платона, Ксенофонта, Плутарха и Аристотеля, современный историк может составить вполне обоснованное численное представление о социальном и демографическом составе населения античной Греции и Рима. То, что только в XVI в., т. д. почти через полторы тысячи лет, в Европе вновь начинает активно пробуждаться интерес к конкретному познанию эмпирии, подчеркивает, сколь сложным и длительным был процесс культурно‑информационного вызревания общества.
Наряду с регулярной публикацией демографических данных в английских церковных книгах мы можем указать здесь на теоретические сочинения немецкого социолога и статистика Конринга (1730 г.), выдвинувшего идею изучения государства с точки зрения его благосостояния. Согласно Конрингу, полное знание государства заключено в четырех основаниях – в познании: 1) материальной причины, т. д. числа населения, его душевных и телесных качеств и богатства; 2) конечной причины, заключающейся в выяснении того, насколько счастливы люди; 3) формальной причины, т. д. выяснение образа политического и государственного устройства; 4) действующей причины, т. д. прояснение самого состава управления.
Следует специально отметить синкретический характер социального знания, связанного с информационными (статистическими) исследованиями. Не кто иной, как Яков Бернулли занимается приложением теории вероятности к изучению социальных процессов (XVIII в.). Не кто иной, как Лаплас, широко использует теорию вероятности для определения вероятной смертности, средней продолжительности жизни, брака и т. д. Не кто иные, как Лангранж, Гаусс, Эйлер, Фурье, занимаются развитием математического аппарата именно в связи с социальными процессами.
Информатические разработки велись и на русской почве еще в достаточно ранний период русской государственности. Например, появление писцовых книг датируется 1266 г.[59]
Первым образцом эмпирического исследования в России следует считать работу, завершенную в 1727 г. обер‑секретарем Сената И.К. Кирилловым, которая получила известность под заглавием «Цветущее состояние Всероссийского государства». В этой работе, как отмечают авторы вступительной статьи к новейшей, современной публикации этого труда, И.К. Кириллов «впервые в литературе того времени дал наиболее полное историко‑географическое и экономико‑статистическое описание страны и попытался увековечить в памяти потомков результаты реформы»[60].
И.К. Кириллов принадлежал к тому поколению русских исследователей, при котором в русской общественной науке закладывались первые основания конкретных социальных исследований. Основываясь на заметках В.Н. Татищева[61], А.И. Андреев справедливо подчеркивает, что уже при Петре I было положено начало сбору материалов при помощи анкет или «вопросных пунктов», посылаемых во все провинции и губернии[62]. Из анализа М.Г. Новлянской, произведшей сличение текста «вопросных пунктов» сенатской анкеты 1725–1726 гг. с текстом сочинения И.К. Кириллова, следует, что труд И.К. Кириллова является итогом обобщения ответов на указанную анкету, а также итогом осмысления информации, содержащейся в так называемых городских описных книгах[63]. По неизвестным причинам труд И.К. Кириллова был опубликован лишь в 1831 г. историком М.П. Погодиным.
Значение труда И.К. Кириллова не следует недооценивать. Впервые в отечественной литературе И.К. Кириллов дал систематическое описание 12 губерний России с точки зрения общих статистических данных о народном хозяйстве, финансах, структуре органов центрального и местного управления.
Важнейшим информационным элементом статистического описания избирается город в его подробном делении на внутриструктурные элементы, такие, как состояние и протяженность городских укреплений, расстояние от других городов, численность и социально‑профессиональный состав городского населения, количественный состав и качественные характеристики городской промышленности, характеристика армейских гарнизонов и их вооружений, состав судебных, церковных и учебных учреждений, организаций почтовотранспортной службы и т. д.
Все единицы выборки рассматривались по единому плану. Труд И.К. Кириллова можно считать одним из первых в мировой практике системного изучения проблем образа жизни.
Дальнейшее изучение образа жизни, в основном сельского, развивалось в России особенно плодотворно в лоне земской статистики. Именно земская, а не тогдашняя правительственная статистика, стесненная многочисленными ведомственными и другими ограничениями, давала простор эмпирическому исследователю. За пореформенный период силами земской статистики были проведены обследования многих губерний и уездов России. Само знакомство с перечнем этих исследований говорит об их весьма представительном характере[64].
Ознакомимся для примера с одним из таких исследований, демонстрирующим весьма оснащенный и многосторонний подход, – четкий предварительный план и критику источников информации. Исследование «Борчалинский уезд в экономическом и коммерческом отношениях» было осуществлено общественным деятелем, видным народовольцем, князем А.М. Аргутинским‑Дол‑горуким[65].
Оно характеризуется скрупулезным изучением быта, деятельности, уровня жизни и поземельными отношениями различных групп крестьянского населения, принадлежащих к разным национальным культурам. Образ жизни изучается через информацию о составе семей (хозяйств), их сословной национальной и религиозной принадлежности, через их демографические характеристики, через описание укоренившихся обычаев и традиций, дифференцирующих группы населения, через анализ общего дохода бюджета семей, анализ занятий и образования, отраслевой структуры хозяйства, региона, анализ жилища и внешней среды, экологической характеристики природного окружения, включая естественные ресурсы.
Важным методическим моментом этого исследования явилась тщательная проработка процедуры сбора опросной информации и проверка ее посредством математической обработки объективных статистических материалов.
Это исследование давало достаточно полный обзор разных сторон образ жизни крестьян Борчалинского уезда, что фиксировалось материалами статистики. Эти материалы использовались А.М. Аргутинским‑Долгоруким для построения социально‑статистических показателей. Например, рассматривая число членов семей у разных национальностей, А.М. Аргутинский соотносил это число с уровнем годового дохода на семью и давал показатель потребления на члена семьи.
В исследовании ставилась конкретная задача выяснить влияние социально‑экономической структуры, типов образа жизни на развитие производительных сил региона. Такое рассмотрение повседневной социальной жизни в связи с техническими нововведениями – в данном случае строительством железной дороги – позволяло исследователю увидеть повседневный образ жизни с точки зрения связей с более общими проблемами экономического развития региона, дать подробный анализ возможных форм участия населения в этом развитии, т. д. создавалась база для определения возможного направления изменений образа жизни данных групп населения.
Так, конкретно па материале небольшого региона рассматривалась движущая сила истории – способ производства (Weise der Production), полагающий способ жизни общества (Lebensweise) как конкретную, установившуюся форму жизненного процесса (Lebensprozeß).
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 710; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!