Некоторые отдельные (дополнительные) вопросы правового регулирования сервитутов. 2 страница
Выделение обязательственного права из вещного последовало в начале XIX в. в пандектной (германской) системе гражданского права, предложенной Г.А. Хайсе <1>. Законодательно оно впервые было закреплено в Саксонском гражданском уложении 1863 г., а затем в Германском гражданском уложении (Burgerliches Gesetzbuch - BGB) 1896 г. С этого времени появилась и необходимость разграничения предметов регулирования вещно-правовых и обязательственно-правовых норм. Последние имеют объектами не только вещи, но и многие другие материальные и нематериальные блага (например, различные имущественные права, услуги и работы, их овеществленные и неовеществленные результаты и др.), а главное - служат оформлению отношений гражданского оборота, т.е. перехода, а не принадлежности различных объектов гражданских прав. -------------------------------- <1> Георг Арнольд Хайсе (Georg Arnold Heise, 1778 - 1851) был профессором университета им. Карла Рупрехта в Гейдельберге. В данном случае речь идет о его знаменитой работе "Основы системы общего гражданского права для нужд лекций по пандектистике" (Гейдельберг, 1807) (Grundriss eines Systems des gemeinen Civilrechts zum Behuf von Pandecten-Vorlesungen, Heidelberg, 1807), в которой им была предложена новая (в сравнении с институционной) система гражданского (частного) права, основанная на выделении из вещного права обязательственного и наследственного права и обособлении Общей части гражданского (частного) права; это и стало основными чертами классической пандектной системы. Последовавшее уже в XX в. обособление "права интеллектуальной собственности" (интеллектуальных прав) сделало актуальным вопрос о соотношении вещного и интеллектуального права (тем более что господствовавшая еще в XIX в. "проприетарная" концепция "интеллектуальной собственности" до сих пор находит сторонников). Этот вопрос сравнительно легко решается с помощью "объектного критерия" - вещное право имеет объектом индивидуально-определенные материальные предметы (вещи), тогда как объектом интеллектуальных прав являются нематериальные результаты творческой деятельности и приравненные к ним по правовому режиму средства индивидуализации товаров и их производителей (ср. п. 4 ст. 129, ст. 1225 и 1227 ГК РФ). Что касается другой сравнительно новой подотрасли гражданского права - корпоративного права, то его соотношение с вещным правом также предопределяется различиями в правовой природе их объектов. Принадлежащие юридическим лицам вещи составляют объект их права собственности, поэтому в связи с их принадлежностью корпорациям возникают вещно-правовые отношения. Однако доли и (или) паи участников корпораций в имуществе последних (в том числе выраженные бездокументарными акциями), как и вытекающие из них корпоративные права и обязанности, безусловно, не являются вещами и потому не могут быть объектами вещных прав, в том числе права собственности. Следовательно, в связи с принадлежностью долей (паев) конкретным лицам возникают не вещные, а корпоративные правоотношения. В этом проявляется один из основополагающих принципов корпоративного права - "принцип отделения" (Trennungsprinzip) имущества корпораций от имущества их участников, в силу которого последние не могут быть собственниками имущества этих юридических лиц, приобретая на него корпоративные, а не вещные права. 2. Генезис вещного права в европейском континентальном праве Принято считать, что понятие вещных прав пришло из римского частного права, в котором ограниченные по своему содержанию вещные права на чужие вещи (iura in re aliena) якобы противопоставлялись наиболее широкому по содержанию праву собственности. В этом взгляде отразилась давно ставшая в цивилистике традиционной "наклонность освещать идеи и явления современного происхождения покровом векового авторитета римского права" <1>. В действительности дошедшие до нас источники римского частного права не содержат (и не могли содержать) таких обобщенных, абстрактных понятий, как "вещное право" или "ограниченные вещные права", ибо римской юриспруденции было "почти совершенно чуждо распределение материала на основании общих понятий и принципов, составляющее характеристическое свойство догматической классификации" <2>. Как можно убедиться даже из текста Юстиниановых Дигест - одного из последних по времени источников римского частного права, содержание римского частного права составляли достаточно казуистичные правила, созданные римскими юристами на основе анализа различных конкретных ситуаций, причем зачастую в разное время разными лицами, а потому нередко противоречащие друг другу, к тому же изложенные в плохо систематизированном и малоудобном для изучения порядке. -------------------------------- <1> Муромцев С.А. Очерки общей теории гражданского права // Муромцев С.А. Избранные труды по римскому и гражданскому праву. М.: Статут, 2004. С. 240. <2> Там же. С. 222. Кроме того, нередко забывают, что институты римского права не являются чем-то раз и навсегда данным; они появлялись и развивались на протяжении многих веков, а их понимание самими римскими юристами в разные эпохи римской истории было весьма различным и даже противоречивым. Ведь от принятия Законов XII таблиц (leges duodecim tabularum) в 451 - 452 гг. до н.э. до Юстиниановой кодификации (в основном завершенной в 533 - 534 гг. н.э.) прошло около тысячи лет, и на протяжении этих десяти веков римское частное право отнюдь не оставалось неизменным. Как отмечал один из крупнейших отечественных романистов Д.Д. Гримм, древнее римское право вообще "не знало противоположения между правом собственности и ограниченными вещными и личными правами на чужие вещи. Всякое отношение к вещи мыслилось как разновидность единого права - права собственности" <1>. Так, сервитутное право изначально вовсе не было "правом в чужой вещи" (которым оно стало лишь в императорский период), а считалось "как бы правом на свою вещь, которой пользовались только совместно с собственником служащего имения"; в силу этого юридическое положение (природа) сервитутного права "первоначально во всем сходно с юридическим положением собственности" <2>. -------------------------------- <1> Гримм Д. Проблема вещных и личных прав в древнеримском праве // Вестник гражданского права. 2007. N 3. С. 189. <2> Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М., 2003. С. 149. Хозяйственные потребности привели к выработке правовых институтов и категорий, закреплявших и оформлявших юридически прочно обеспеченные возможности использования чужого имущества, главным образом земельных участков и некоторых других вещей (получивших уже в новое время наименование и правовой режим "недвижимости"), - сначала сервитутов, а затем и узуфрукта с его известными разновидностями (usus и habitatio); в эту же группу имущественных прав обычно включают и появившиеся значительно позднее суперфиций и эмфитевзис, а также залоговое право (в формах pignus и hypotheca). Но даже в Дигестах Юстиниана, по сути завершивших развитие римского частного права, все эти конкретные институты не рассматривались в качестве разновидностей некой единой категории "прав на чужие вещи", или "ограниченных вещных прав" <1>. -------------------------------- <1> Ср., например: Вещные права на землю в избранных фрагментах из Дигест Юстиниана / Пер. с лат.; Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М., 2006. С. 65, 118, 280. Следует констатировать, что в римском праве отсутствовало четкое разделение имущественных прав на вещные и обязательственные, основанное на каких-то определенных, общепризнанных признаках вещного и обязательственного права. Известные (зафиксированные в Дигестах) попытки разграничения вещных и обязательственных отношений, предпринимавшиеся римскими юристами, прежде всего Гаем, а также Павлом, Ульпианом и Папинианом, основывались не на абстрактных общих положениях, а на сугубо конкретных различиях способов защиты соответствующих прав - вещных и личных исках (actiones in rem и actiones in personam) <1>. Так, Юлий Павел (Paulus) отмечал, что сущность обязательства "не в том, чтобы сделать какой-нибудь предмет... нашим, но чтобы обязать другого перед нами с тем, чтобы он что-нибудь нам дал, сделал или предоставил"; поэтому кредитор в обязательстве не может удовлетворить свою потребность собственными действиями, а нуждается в сотрудничестве должника, который обязан ему нечто передать, сделать или предоставить (dare, facere или praestare). Из этого, однако, невозможно вывести никаких четких критериев разграничения обязательственных и вещных прав и тем более их общих понятий (определений). -------------------------------- <1> См.: Институции Юстиниана / Пер. с лат.; Под ред. Л.Л. Кофанова, В.А. Томсинова. М., 1998. С. 319; Дигесты Юстиниана Т. VI. Полутом 2 / Пер. с лат.; Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М., 2005. С. 535, 547, 549, 555; Новицкий И.Б. Основы римского гражданского права: Учебник для вузов. Лекции. М., 2000. С. 72. Средневековое феодальное право, подобно древнему римскому праву, также не содержало четкого различия между правом собственности и другими правами на вещи (сам термин "собственность" появился в Германии лишь в XIII - XIV вв., а в России только в XVIII в.) <1>. Более того, как отмечал И.А. Покровский, "своеобразный уклад землевладения в средневековой Европе способствовал весьма широкому развитию разнообразных форм участия нескольких лиц в праве собственности на один и тот же участок", однако "юридическая квалификация всех этих отношений представляла для романистически мыслящей юриспруденции того времени чрезвычайные затруднения"; "многое не поддавалось даже и таким искусственным конструкциям", как учение о "верховной" и "подчиненной" собственности (dominium directum и dominium utile), "и продолжало жить без такого или иного юридического паспорта" <2>. Иначе говоря, многообразию экономических отношений землепользования в это время отнюдь не соответствовало такое же многообразие их юридического оформления <3>. -------------------------------- <1> См., например: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1948. С. 103 - 107. <2> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 209. <3> Необоснованными поэтому являются утверждения отдельных современных исследователей о том, что феодализм был временем "расцвета ограниченных вещных прав", якобы складывавшихся в "целую систему ограниченных (ленных) прав" (см., например: Щенникова Л.В. Вещное право: Учеб. пособие. Пермь, 2001. С. 39). В свою очередь, такое положение открывало широкую возможность сосуществования нескольких близких по содержанию имущественных "прав собственности" на одну и ту же вещь. Обычной была ситуация, при которой один и тот же участок земли (лен) одновременно признавался собственностью сеньора по праву соответствующего государственно-территориального образования (gemeines Landrecht), собственностью его вассала - по ленному праву (Lehnrecht) и собственностью крестьянина-арендатора - по поместному праву (Hofrecht). Основу для такого подхода составляло известное обобщение норм римского права, проведенное глоссаторами и главным образом постглоссаторами (комментировавшими данное глоссаторами толкование римских текстов с целью приспособления содержащихся в них правил к потребностям средневековых правопорядков) спустя несколько веков после падения Римской империи (практически только с середины XIII в.). Предложенная ими юридическая конструкция "разделенной собственности", допускавшая и объяснявшая сосуществование нескольких одноименных имущественных прав на одно и то же поместье, лен (т.е. в конечном счете земельный участок), в значительной мере снимала эту юридическую проблему. Но ни обобщающего понятия вещного права, ни отдельных видов вещных прав, отличающихся от права собственности, в то время еще не было создано, в том числе по причине отсутствия в этом практической потребности. Лишь на рубеже XVIII - XIX вв. германские ученые-цивилисты на основе глубокой научной систематизации и логического (догматического) обобщения всех имевшихся тогда римских источников создали пандектное учение, или "пандектное право" (от греч. Pandectae - "все вмещающее", "все охватывающее") (с тех пор оно обычно и рассматривается как "римское частное право" и в этом качестве изучается в юридических вузах). Пандектистика составила главную базу для формирования "юриспруденции понятий" (Begriffsjurisprudenz), т.е. рассмотрения гражданского права в качестве продуманной, логически непротиворечивой системы общих категорий и правил, четких юридических конструкций, воплощающихся в конкретных нормах. Тем самым пандектисты впервые поставили гражданское право на научную основу, что составляет важнейшую историческую заслугу германского правоведения. Составной частью пандектного учения стала теория вещного права, заменившая собой феодальные юридические конструкции "расщепленной" собственности. Ее существо составляет признание наряду с правом собственности ограниченных вещных прав на чужие недвижимые вещи. Именно благодаря трудам германских пандектистов в континентальном европейском праве в начале XIX в. появилась категория вещных прав в их современном понимании. Одним из родоначальников этого учения и соответственно теории вещных прав наряду с Ф.К. фон Савиньи стал А.Ф.Ю. Тибо <1>. В своих трудах он едва ли не первым подверг убедительной критике распространенное тогда мнение о существовании в римском праве "разделенной собственности", доказав противоречие римским источникам соответствующих положений глоссаторов. На этой базе Тибо обосновал необходимость отказа от основополагающей в феодальном праве идеи "разделенной собственности" путем признания наряду с правом собственности (на землю) иных вещных прав на чужую вещь <2>. -------------------------------- <1> Anton Friedrich Justus Thibaut (1772 - 1840), профессор университета им. Карла Рупрехта в Гейдельберге, представил первое систематизированное изложение пандектного права в вышедшем в самом начале XIX в. учебнике "Система пандектного права" (System des Pandektenrechts, Jena, 1803, последнее, восьмое, издание - System des Pandektenrechts. 8, verbesserte Aufl. 2 Bande. Jena, 1834). По содержанию его научное творчество принято относить к XVIII, а не к XIX в., в котором господствовали учебники пандектного права Г.Ф. Пухты и Р. фон Иеринга. <2> В отечественной литературе взгляды Тибо тщательно проанализировал А.В. Венедиктов (Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 2: Государственная социалистическая собственность. М.: Статут, 2004. С. 117 - 119). Пандектная теория вещных прав имела под собой глубокие социально-экономические корни. Распространенное в феодальных правопорядках деление права собственности на dominium directum ("верховную собственность") и dominium utile ("подчиненную собственность") заключало в себе осуществленное глоссаторами и постглоссаторами решение важнейшей для средневековых феодальных отношений юридической проблемы - признания возможности одновременного существования права собственности нескольких лиц на одну и ту же вещь. Важность данной проблемы определялась тем, что речь шла прежде всего и главным образом о земле (земельных участках, землевладениях), составлявшей если не единственный, то, бесспорно, главный объект феодального "вещно-правового" регулирования. Один из основополагающих принципов римского права - недопустимость двух (нескольких) прав собственности на одну и ту же вещь - после "рецепции" римского права в феодальные правопорядки стал противоречить сосуществованию "прав собственности" сеньора и вассала на один и тот же участок земли (землевладения). Впоследствии новые, буржуазные правопорядки, устранив феодальные отношения вассальной зависимости, признали собственность наиболее полным правом и тем самым исключили возможность существования двух прав собственности на одну и ту же вещь, в том числе применительно к земельным участкам. Но при этом возникла новая юридическая проблема: в силу естественной ограниченности земли, требуемой для осуществления различных видов хозяйственной деятельности, появилась экономическая необходимость предоставить юридически наиболее прочную, т.е. вещно-правовую, возможность одним лицам пользоваться землей (земельными участками), принадлежащей другим лицам (собственникам). Важно подчеркнуть, что данная проблема касалась именно и только земли, а не других (главным образом движимых) вещей. Поэтому земля (земельные участки) и была объявлена главным (а в правопорядках пандектного типа, прежде всего в германском праве, единственным) видом недвижимых вещей. Германское гражданское уложение знает лишь категорию земельных участков (Grundstucken), а понятие "недвижимость" (Immobilien) считается здесь исключительно догматическим, научно-теоретическим. Не случайно и в современном гражданском праве все иные, нежели право собственности, классические вещные права (кроме залогового права) имеют своим объектом только недвижимые вещи, главным образом - земельные участки. Результатом решения названной проблемы пандектным правом и стало появление категории ограниченных вещных прав (begrenzte Sachenrechte), противопоставляемых обязательственным правам требования, чаще всего вытекающим из договоров. Данная общая категория заменила собой различные феодальные титулы ("права собственности") на землю и наряду с правом собственности составила единое гражданско-правовое понятие вещного права (Sachenrecht, dingliches Recht). К нему пандектистами были отнесены различные права на земельную недвижимость, осуществляемые управомоченными лицами непосредственно, без каких-либо действий со стороны обязанных лиц: сервитуты, узуфрукт, эмфитевзис и суперфиций (составившие группу вещных "прав пользования" чужими вещами - Nutzungsrechte), а также залог как право при определенных условиях продать чужую, в том числе недвижимую, вещь (отнесенный поэтому к группе "прав реализации" чужой вещи - Verwertungsrechte). Затем к ним добавились "права приобретения" чужой вещи (Erwerbsrechte), например "право присвоения" результатов охоты при осуществлении "охотничьего сервитута" и преимущественное право покупки недвижимости (земельного участка), в том числе при установлении долевой собственности на соответствующий объект. Таким образом, появление современной юридической категории вещных прав (сначала в германской пандектистике, а затем и в европейском континентальном праве в целом) связано с обеспечением экономически необходимого и юридически прочного участия одного лица в праве собственности другого лица на земельный участок (в правопорядках с более широким пониманием недвижимости - и на иную недвижимую вещь). "Юридическая прочность", исключающая возможность одностороннего прекращения правоотношения по воле собственника вещи и одновременно предоставляющая возможность абсолютной защиты своего права против любых третьих лиц, стала главным отличительным признаком вещного права в сравнении с обязательственными правами на чужую вещь. Названные обстоятельства имеют решающее значение для определения существа и видов вещных прав. Из этого, в частности, следует, что объектами иных (кроме права собственности, т.е. "ограниченных") вещных прав по общему правилу могут быть только недвижимые вещи. Применительно к движимым вещам (и тем более к иным видам имущества) указанное выше обоснование теряет свой смысл, поскольку они не являются естественным образом ограниченными; доступ к ним для осуществления экономической деятельности возможен как путем создания (и приобретения в собственность) новых объектов такого рода, так и в форме договорных (прежде всего арендных) отношений. Не случайно содержание посвященной вещному праву книги третьей Германского гражданского уложения (BGB) в основном сводится к регламентации прав на земельные участки, тогда как общие нормы о движимых вещах не могут считаться вполне завершенными; более того, в BGB фактически отсутствует Общая часть вещного права, что многократно отмечалось в германской литературе. Так, нормы BGB о приобретении и прекращении права собственности на вещи относятся либо только к земельным участкам, либо только к движимым вещам. Общими для тех и других являются лишь предусмотренные законом требования о защите права собственности - виндикационный и негаторный иски.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 181; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!