Некоторые отдельные (дополнительные) вопросы правового регулирования сервитутов. 8 страница
-------------------------------- <1> См., например: Prutting H. Sachenrecht. Ein Studienbuch. 34. Aufl. Munchen, 2010. S. 350. Наконец, следует иметь в виду, что даже предусмотренное п. 1 ст. 39.20 ЗК РФ "исключительное право на приобретение земельных участков в собственность или в аренду" граждан и юридических лиц, являющихся собственниками зданий и сооружений, расположенных на таких земельных участках (в том числе построенных во время их аренды), во-первых, может быть реализовано ими лишь в зависимости от усмотрения публичных собственников и, во-вторых, повлечь дополнительные расходы для приобретателя, что было бы исключено при наличии у них права застройки или иного ограниченного вещного права на земельный участок <1>. Поэтому традиционное разграничение вещных и обязательственных прав сохраняет не только юридическое, но и экономическое значение. -------------------------------- <1> Преимущества ограниченного вещного права застройки перед арендой земли под строительство отмечаются в современной литературе (см., например: Леонтьева Е.А., Эм М. Наследственное право застройки: опыт Германии // Вестник гражданского права. 2011. N 6. С. 42 - 43). § 2. Виды вещных прав 1. Отдельные виды вещных прав и их классификация Категорией вещных прав охватывается право собственности как наиболее широкое по объему правомочий вещное право, а также иные, ограниченные (по сравнению с содержанием права собственности), вещные права. Подавляющее большинство ограниченных вещных прав связано с использованием земельных участков и других недвижимых вещей и в силу этого подлежит государственной регистрации. Ограниченные вещные права по традиции нередко называются также jure in re aliena (права на чужие вещи). Однако понятие "право на чужую вещь" само по себе не вполне точно, ибо, формально говоря, оно охватывает права любого титульного (законного) владельца вещи, не являющегося ее собственником, в том числе обязательственные права арендатора, хранителя, доверительного управляющего и т.д., что делает его по существу почти безграничным и потому бессмысленным. Более точным является термин, пришедший из германской цивилистики, - ограниченные вещные права (begrenzte Sachenrechte, или beschrankte dingliche Rechte <1>). -------------------------------- <1> Понятия Sachenrecht и dingliches Recht в германской цивилистике нередко используются как равнозначные (поскольку и Sache, и Ding переводятся как "вещь"), хотя обычно под Sachenrecht понимают вещное право в объективном смысле (как определенную "часть правопорядка"), а под dingliches Recht - субъективное вещное право конкретного лица. Исходя из названных выше признаков вещных прав к ним обычно относят: 1) различные сервитуты; 2) узуфрукт (или "пользовладение"); 3) "право постоянного проживания" (аналог римского habitatio); 4) пожизненную наследуемую аренду (аналог римского эмфитевзиса); 5) право застройки (развившееся из римского суперфиция); 6) залог и его разновидности, включая ипотеку; 7) право вещных выдач (в германской терминологии - "вещные обременения" (Reallasten), а в российской - "вотчинные выдачи"); 8) "право присвоения" в виде преимущественного права покупки недвижимой вещи (или доли в праве собственности на нее). Столь небольшое количество ограниченных вещных прав (в сравнении с обязательственными правами) объясняется тем, что все эти "вещные обременения", так или иначе ограничивающие право собственности, тем самым заключают в себе и серьезную опасность для интересов частных собственников и хозяйственного развития в целом. По словам И.А. Покровского, "истинной ценой, которою покупается каждое подобное ограниченное право на чужую вещь, является урезанное, морально и экономически подорванное право собственности", поэтому для законодательного установления подобных обременений необходимы особые основания <1>. -------------------------------- <1> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 210. Именно поэтому разные европейские правопорядки, сохраняя охарактеризованную выше общую основу, вместе с тем нередко закрепляют различные, не совпадающие друг с другом типы и (или) виды вещных прав. Так, в германском праве отсутствует эмфитевзис, но имеются такие, неизвестные другим правовым системам вещные права (заменившие эмфитевзис), как "вещные обременения" (Reallast, предусмотренные § 1105 - 1112 BGB; они были известны и дореволюционному русскому праву под именем "вещных выдач") и "поземельный долг" (Grundschuld, предусмотренный § 1191 - 1198 BGB); швейцарскому и итальянскому праву известна особая ипотека некоторых движимых вещей - автомобилей в Италии (ст. 2810 ГК), сельскохозяйственных животных в Швейцарии (ст. 885 ГК); в швейцарском праве особым обеспечительным вещным правом считается право удержания (Retentionsrecht), объектом которого являются движимые вещи и ценные бумаги (ст. 895 ГК), а в итальянском праве в соответствии со ст. 2745 ГК вещным считается всякое преимущественное право (dei privilegi) удовлетворения требований кредитора из имущества должника и т.д. <1>. -------------------------------- <1> В современной германской судебной практике и доктрине в большинстве случаев признается вещный характер "ожидаемого права" (Anwartschaftsrecht), которым, например, нередко называют положение приобретателя недвижимости, возникающее у него в период от заключения договора ее продажи до внесения записи в поземельную книгу: это "больше, чем только надежда на приобретение, но меньше, чем полноценное право", поскольку часть предпосылок, необходимых для получения права собственности на вещь, имеется, а часть отсутствует. Однако закон прямо не регулирует эту ситуацию, оставляя открытым вопрос, с какого момента такое "право" может начать "собственную юридическую жизнь", став предметом отчуждения, залога, наследования и т.д. (см., например: Baur F., Baur J.F., Sturner R. Sachenrecht. 18. Aim. S. 30 - 31). Следовательно, какие-либо единые "стандарты" здесь отсутствуют - вещные права складываются и развиваются под влиянием особенностей исторического развития и экономических потребностей конкретного правопорядка. Не случайно появляющиеся в современной литературе предложения о формировании в рамках Европейского союза единого "европейского вещного права" путем определенной унификации континентальных вещных прав и английских estate <1> встречают серьезные возражения относительно возможности их принципиального неприятия национальными правопорядками <2>. -------------------------------- <1> См.: Ramaekers E. European Union Property Law. Cambridge, Antwerpen, Portland: Intersentia, 2013. <2> См. рецензию на указанную работу проф. М. Бринкмана: Zeitschrift fur Europaisches Privatrecht. 2016. N 2. S. 559 - 560. В российском гражданском праве в силу известных исторических причин появились искусственно созданные для нужд плановой экономики права оперативного управления и хозяйственного ведения, которые, хотя и объявлены законом вещными (п. 1 ст. 216 ГК РФ), в действительности не соответствуют ни существу, ни признакам ограниченных вещных прав. Назначение названных прав - не экономически необходимое участие одних собственников в использовании недвижимого имущества (земельных участков), принадлежащего другим собственникам, а осуществление государством (публичным собственником) принадлежащих ему прав на имущество (за исключением земельных участков). Такие "квазивещные" имущественные права составляют одну из особенностей отечественного правопорядка. Вместе с тем ряд известных ограниченных вещных прав оказался либо невостребованным из-за неразвитости оборота недвижимости (например, право застройки), либо попросту забытым в этом качестве (например, преимущественное право покупки <1>), а вещная природа залогового права, ставшего способом обеспечения исполнения обязательств, обычно подвергается сомнению. Зато в качестве вещных теперь нередко рассматривают права арендаторов (нанимателей) недвижимых вещей. -------------------------------- <1> Подробнее об этом см.: Емелькина И.А. Вещное преимущественное право покупки недвижимости // Вестник гражданского права. 2010. N 3. Кроме того, перечень ограниченных вещных прав содержится не только в Гражданском кодексе (ст. 216), но также в Земельном и в Жилищном кодексах и во вводных законах к ним, причем далеко не всегда те или иные имущественные права прямо квалифицированы в этих специальных кодифицированных актах в качестве вещных. Это свидетельствует о юридической неряшливости отечественного законодателя, в силу которой иногда возникают несоответствия между нормами отдельных законодательных актов. Вместе с тем в действующем российском законодательстве перечень ограниченных вещных прав в целом все равно остается прямо предусмотренным только федеральными законами (хотя и не единственной нормой какого-либо одного из них), причем эти последние нигде не предусматривают возможности создания "иных вещных прав". По справедливому замечанию А. Ваке, со времен римского права допускается существование "непоименованных" ("безымянных") контрактов, но невозможно появление "непоименованных вещных прав" <1>. Поэтому принцип numerus clausus вещных прав следует признать действующим и в отечественном гражданском праве. -------------------------------- <1> Wacke A. Zum numerus clausus der Sachenrechte als Begrenzung der Privatautonomie. S. 750. Все ограниченные вещные права, в свою очередь, традиционно разделяются на три группы: 1) права пользования чужими вещами (Nutzungsrechte), классическим и наиболее распространенным примером которых являются сервитуты; 2) права на приобретение чужой вещи (Erwerbsrechte), к которым, в частности, относят преимущественное право покупки; 3) права на получение известной ценности за счет чужой вещи (Verwertungsrechte), например, залоговое право и "вещные обременения" <1>. -------------------------------- <1> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 207 - 208 и сл.; Baur F., Baur J.F., Sturner R. Sachenrecht. 18. Aufl. S. 27 - 29; Prutting H. Sachenrecht. Ein Studienbuch. 35. Aufl. Munchen, 2014. S. 7 - 8. Две последние группы теперь нередко объединяют в общую группу, чаще именуемую обеспечительными правами (Sicherungsrechte) <1>. -------------------------------- <1> См., например: Eccher B., Schurr F.A., Christandl G. Handbuch italienisches Zivilrecht. Wien, 2009. S. 433; Rey H. Die Grundlagen des Sachenrechts und das Eigentum. Dritte Aufl. Grundriss des schweizerischen Sachenrechts. Band I. Bern, 2007. S. 64. В российском гражданском праве как перечень ограниченных вещных прав, так и их систематизация пока во многом не совпадают с традиционными, классическими воззрениями. Из трех названных групп ограниченных вещных прав отечественному правопорядку пока бесспорно известна лишь первая. Поэтому систематизация таких прав пока может проводиться только внутри этой группы и по иным, нежели классические, принципам. Ее основным критерием становится не содержание, а объекты вещных прав. Ведь именно по этому признаку обособляются права хозяйственного ведения и оперативного управления, которые могут иметь объектом имущество, находящееся главным образом в публичной собственности, но только не в виде земельных участков, а в основном в виде имущественных комплексов - предприятий и учреждений. Напротив, права пожизненного наследуемого владения и постоянного бессрочного пользования могут иметь объектом только земельные участки, притом находящиеся в государственной (публичной) собственности. Некоторые вещные права могут существовать только в отношении жилых помещений. Что касается права залога, то его основная особенность с этой точки зрения заключается в том, что его объектом могут стать не только недвижимые, но и движимые вещи и даже имущественные права, что исключается для других ограниченных вещных прав. В результате по указанному основанию можно выделить ограниченные вещные права: 1) по использованию чужих земельных участков (главным образом находящихся в публичной, а не в частной собственности); 2) по использованию чужих жилых помещений; 3) права на хозяйствование с имущественным комплексом собственника (хозяйственное ведение и оперативное управление); 4) "обеспечительные права" - залог и удержание, вещная природа которых обычно оспаривается <1>; 5) преимущественное "право приобретения" (покупки) недвижимой вещи (или доли в праве собственности на нее). -------------------------------- <1> Вместе с тем вещный характер право залогодержателя и ретентора постепенно получает и в современной отечественной литературе. В частности, эту позицию теперь разделяет такой авторитетный исследователь обязательственного права, как С.В. Сарбаш (см.: Сарбаш С.В. Элементарная догматика обязательств: Учеб. пособие. М.: Статут, 2016. С. 8). 2. Юридическая природа владения Особого рассмотрения заслуживают предложения о признании в российском гражданском праве самостоятельного вещного права владения <1>. Как известно, в римском праве гражданско-правовой защите подлежало всякое, в том числе и фактическое (беститульное), владение вещью (possessio). Однако владение предполагало не только фактическое господство над вещью, но и субъективный элемент - отношение владельца к вещи как к своей (animus possessionis) или намерение присвоить ее. С этой позиции оно противопоставлялось "держанию" (detentio), при котором такое намерение отсутствовало даже при наличии титула (например, у владельца вещи по договору с ее собственником), а "держатели" (арендаторы, хранители, залогодержатели и т.д.) не пользовались владельческой защитой. -------------------------------- <1> См., например: Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. 2-е изд. СПб., 2002. С. 17 и сл. В германском праве римское различие владения и держания было устранено (во многом благодаря идеям Р. фон Иеринга), а для защиты всех владельцев была введена сложная система различных видов владения. Здесь различается "владение вещью как собственной" (Eigenbesitz в соответствии с § 872 BGB), которое осуществляет либо ее собственник, либо фактический (незаконный) владелец, и "владение чужой вещью" (Fremdbesitz), субъект которого либо имеет на нее юридический титул (арендатор, хранитель, залогодержатель и т.д.), либо осуществляет фактическое владение ею с ведома и по указаниям собственника, например, в процессе ведения домашнего хозяйства или предпринимательской деятельности в качестве слуги, приказчика, поверенного, управляющего и т.п. (§ 855 BGB называет такое лицо "владеющим слугой" - Besitzdiener, а его владение в доктрине нередко именуется "обслуживающим владением" - dienende Besitz, Dienerbesitzschaft). Титульное владение чужой вещью считается также "опосредованным владением" (mittelbarer Besitz в соответствии с § 868 BGB), тогда как владение собственной вещью и "обслуживающее владение" - "непосредственным владением" (unmittelbarer Besitz). При "опосредованном владении" появляется возможность "двойного владения" одной и той же вещью (осуществляемого одновременно несколькими лицами). Этому подходу следует ШГК, который в ч. 2 ст. 920 говорит о "самостоятельном владении" собственника своей вещью и "несамостоятельном владении" (unselbstandiger Besitz) этой же вещью другими лицами, а также некоторые современные кодификации, прежде всего ГК Нидерландов, закрепивший в ст. 107 книги третьей прямое и непрямое (опосредованное) владение. Прямое и косвенное владение различается в ч. 2 ст. 33 Закона Эстонии о вещном праве 1993 г. (считающегося составной частью ГК Эстонии, готовившегося при активном участии германских консультантов). Не без германского влияния ст. 879 проекта Гражданского уложения Российской империи также предлагала различать "самостоятельное" и "производное" владение; законодательное закрепление "двойного владения" вещью встретило одобрительное отношение в тогдашней литературе <1>. -------------------------------- <1> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 232 - 234. Поскольку фактическое владение, по меткому выражению Г. Дернбурга, "время возводит в право" (с помощью приобретательной давности), т.е. придает ему юридическое значение, еще в германской пандектистике XIX в. возникла дискуссия о том, каково юридическое значение фактического владения: является оно фактом или правом? <1> Ф.К. фон Савиньи, Г. Дернбург, Б. Виндшейд и их последователи, взгляды которых были и остаются господствовавшими, рассматривали владение как сугубо фактическую власть лица над вещью, фактическое отношение, однако подлежащее правовой защите от самоуправных посягательств. Р. фон Иеринг и его сторонники придавали владению юридическое значение, считая, что его защита в большинстве случаев есть защита права собственности, а владение представляет собой не просто фактическое отношение, а юридический факт, либо даже некое защищаемое законом право или его подобие. С их точки зрения, владение и право собственности находятся в тесной взаимосвязи, поскольку владение и владельческая защита в значительной мере существуют для собственности, которая "стоит за владением". Поэтому Р. фон Иеринг характеризовал владение как "фактическую сторону собственности" (Tatsachlichkeit des Eigentums), защитой которой собственник может заранее защитить свое право "уже против первых попыток нападения". -------------------------------- <1> Подробнее об этом см., например: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. С. 211 и сл.; Вороной В.В. Феномен владения в цивилистической науке // Законодательство. 2002. N 10. Эти подходы отразились в гражданском законодательстве, которое хотя и обособляет владение в качестве самостоятельного гражданско-правового института, но одновременно признает его лишь "фактической властью над вещью" (абз. 1 § 854 BGB; п. 1 ст. 919 ГК Швейцарии; ст. 1140, 1141 ГК Италии). В современной германской литературе господствующим является взгляд на владение как на чисто фактическое господство лица над вещью. Как таковое оно не представляет собой ни особого субъективного (вещного) права, ни правоотношения (что вполне соответствует правилу абз. 1 § 854 BGB), хотя и обеспечивает своему субъекту - фактическому владельцу - некоторое правовое положение, будучи предпосылкой приобретения различных вещных прав, прежде всего права собственности. В дореволюционной отечественной доктрине владение "как регулируемый правом факт" либо вообще не признавалось особым вещным правом <1>, либо рассматривалось как "незначительное" по силе субъективное право "с довольно скудным содержанием": возможность владения, уступающая в случае спора обладателю любого юридического титула на вещь <2>. Имела место и позиция, признававшая юридический характер владения, противопоставлявшегося "держанию" как не имеющему владельческой защиты <3>. -------------------------------- <1> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 199 - 200; Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. С. 246. Аналогичные по сути взгляды высказывались и в советский период (см., например: Аскназий С.И. Основные вопросы теории социалистического гражданского права. С. 557 - 558). <2> Хвостов В.М. Система римского права: Учебник. М., 1996. С. 273. <3> См. особенно: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 1. С. 252 - 257. В советское время эта проблема отпала, поскольку вещи, находившиеся в фактическом (беститульном) владении, приравнивались к бесхозяйным и в этом качестве должны были поступать в государственную собственность. Осторожные попытки восстановления владельческой защиты в постсоветский период были предприняты сначала в Основах гражданского законодательства 1991 г. (абз. 2 п. 3 ст. 50), а затем в п. 2 ст. 234 ГК РФ. Они были связаны с необходимостью восстановления института приобретательной давности (впервые закрепленного в п. 3 ст. 7 Закона "О собственности в РСФСР") и ограничивались добросовестным владением (до сих пор являющимся обязательным условием применения приобретательной давности). Тем не менее это обстоятельство позволяет говорить о принципиальном признании в современном российском гражданском праве защиты самого факта владения вещью, хотя и далеко не во всех случаях. Вместе с тем нет никаких оснований для отнесения фактического владения к ограниченным вещным правам <1>.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 139; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!