Сатана в иудаизме и христианстве 12 страница
Повторю, противоречие это кажущееся. Дело в том, что для языческого мировоззрения не свойственно чёткое, принципиальное разделение на духовное-материальное. Свидетельство тому - анимистические представления, одухотворение природы, слияние материи и духа в единое целое. “Всё материальное должно иметь душу” - это анимистическое утверждение тесно связано с учением о перевоплощении, согласно которому “любой дух должен быть воплощён”.
Поэтому далеко не случайно и божества, и инобытие предстают перед нами как бы “материально-духовными”: мифологическая идея состоит в том, что инобытие материально, но является иной формой материи, божественная кровь есть нечто непостижимое, но, в то же время, вполне вещественное, хотя и вещественное несколько по-иному, чем то, что доступно нашим органам чувств.
На основании всего этого мы можем дать чёткое определение инобытию, учитывая при этом элементы нашей системы, изложенные в первых главах моей работы. Итак, инобытие - это высшая форма единства духа-материи, являющаяся проявлением высокоорганизованных групп исходных единиц Тьмы (ИЕТ), которая управляется естественными законами и является продуктом эволюционного развития бытия.
Таким образом, если понимать слово “материя” в общераспространённом смысле, то инобытие можно назвать “сверхматерией”, то есть иной формой материального. Именно поэтому, хотя божественная плоть и представляется в глазах древних подобной человеческой, она, тем не менее, обладает некоторыми не свойственными человеческой плоти свойствами: бессмертием, способностью к метаморфозам, неподверженностью болезням и т.п. Это - антропоморфное понимание достаточно очевидного факта: дух, сознание, не исключая и сознания высшего типа, имеет неразрывную связь с материальным, пребывает с ним в неразделимом единстве.
|
|
|
Являясь высшим выражением оформленного Хаоса, инобытие недоступно непосредственному восприятию, и может быть на данном этапе осознано нами только частично и исключительно интуитивно, что отнюдь не исключает возможности его непосредственного познания в будущем. Для того чтобы лучше пояснить свою мысль, проведу аналогию: мы видим, что в мире наличествует разделение на “живую и неживую” природы. Конечно, данное разделение является достаточно условным, тем не менее, мы можем со всей достоверностью утверждать, что различные формы материи существуют, и живая природа, будучи вполне материальной, при этом значительно отличается от неживой. Соответственно, могут существовать и иные формы материального, более того, они неизбежно должны существовать, поскольку нет никаких объективных причин для того, чтобы отвергать эволюционный закон, считая, что развитие духа-материи было остановлено на стадии, которую мы обозначаем, как “жизнь”.
|
|
|
В свете вышеизложенного становится ясно, что религиозно-мифологическая идея внутренне непротиворечива, хотя налёт антропоморфных представлений и несколько замутняет её суть. С одной стороны, можно считать древних наивными, читая описания их погребальных обрядов вроде следующего:
“Похороны у галлов бывают сколько возможно великолепнее и пышнее, все, что было дорого покойнику, сжигают и даже живое. Еще недавно, по отправлении надлежащих похорон, вместе с телом сжигали рабов и клиентов, наиболее приближенных к покойнику” (Юлий Цезарь).
С другой стороны, эта наивность кажущаяся: в обрядах такого рода выражена здравая, не противоречащая известным фактам и логике мысль: инобытие материально, дух и плоть едины и неделимы, между ними не существует принципиального противоречия, и уж тем более противостояния, столь характерного для белосветных религий.
Теперь, более-менее разобравшись с этим, вернёмся к приведённым мною цитатам и сделаем на основании их несколько выводов. Итак:
|
|
|
1. Инобытие воспринимается как нечто вполне вещественное, как иная форма существования, в чём-то похожего на известное нам, но в чём-то совсем иного. Это - “мир богов”, то есть высшее выражение оформленности Хаоса, непостижимая для форм низших разновидность существования.
2. Провозглашается неделимость, единение духа-материи, неуничтожимая сущность изменяет форму своего выражения, “воплощаясь” в различные “тела”, приобретая животную, человеческую и, наконец, божественную плоть. Поскольку всё сущее является формами единого Хаоса, отличающимися исключительно степенью эволюционного развития, инобытие ни в коей мере не может обладать принципиально иной природой, чем бытие познаваемое, это, в свою очередь, означает, что ни о каком “чисто духовном мире” речи идти не может. Каковой взгляд с максимальной чёткостью выражен в мифологическом сверхъестественном материализме.
3. В мифологии отражена эволюционная идея, согласно которой к высшему, божественному бытию приходят только “достойные”. Данная идея, однако, неоднозначна в силу своей значительной загрязнённости моральными представлениями. Иными словами, человеческая мораль наложила свой отпечаток на изначальную, совершенно правильную в своей основе идею: жизни достойно лучшее, сильнейшее, разумнейшее, наиболее жизнеспособное. Не случайно Платон говорит о том, что “в род богов перейдут только стремящиеся к познанию”, которое, в свою очередь, есть одно из проявлений свойственной человеку активной силы, изменяющей и преображающей мир. Далеко не случайно также в представлении греков посмертная участь “обычного человека” считалась безрадостной - это отражение внутреннего понимания человеком жестоких, но справедливых эволюционных законов. Человек всегда ощущал, что в нём присутствует некое неуничтожимое начало, которое определялось как “дух”. Вместе с тем, опять же далеко не случайно возникла абсолютно справедливая и здравая мысль о неотделимости духовного от материального. В свете этого делается понятным, почему в индуизме бессмертная душа неизбежно воплощалась в новое тело, и почему в Египте строили “города мёртвых” и бальзамировали тела умерших, чтобы и после смерти они могли быть “домом души”.
|
|
|
Здесь мне хотелось бы подчеркнуть, что речь в данном случае идёт не об истинности самих упомянутых религиозных представлений, а об истинности самой идеи неразрывной связи материального и духовного. Идея “чистого духа”, способного к самостоятельному существованию, является глубоко антижизненной, а, следовательно, и белосветной. В противоположность этому мы выдвигаем идею “сверхматерии”, одухотворённой трансформированным в нечеловеческое высокоразвитым сознанием человека. Тем самым, исходя из древнейших анимистических представлений и мысля дух имманентным материи, мы преодолеваем извечное противостояние идеалистической и материалистической философии, а равно отказываемся от логически вытекающего из учения о “чистом духе” презрения к материальному бытию.
Я отдаю себе отчёт в том, что мысль о “материальном божестве” покажется многим странной и неприемлемой, однако следует учитывать, что данная идея кажется таковой исключительно в силу глубоко укоренившихся представлений белосветных религий. Для язычника же подобное представление было вполне естественным, что со всей очевидностью доказывают древние языческие источники.
Итак, инобытие - это не некое “царство чистого духа”, или же “мир идей”, а часть всеобщего бытия, высшая форма духа-материи, являющаяся выражением максимально на данный момент эволюционировавших групп ИЕТ. Бесконечный творческий потенциал Тьмы приводит, с одной стороны, к появлению самых разнообразных форм, а с другой - к смене духовно-материальных проявлений отдельной сущности. Изменчивость материи при сохранении её сути - Тьмы - входит в представления о “переселении душ”. Рассмотрим, для примера, следующее место “Метаморфоз”:
“Небеса изменяют и все, что под ними,
Форму свою, и земля, и все, что под ней существует.
Так - часть мира - и мы, - затем, что не только мы тело,
Но и летунья душа, - которая может укрыться -
Эти тела, что могли б содержать и родителей души,
Братьев иль душу того, с кем некий союз нас связует,
Так иль иначе - людей - оставим же в мире и чести!”
(Овидий)
Для начала стоит отметить, что наше понятие “сущность” во многом несёт примерно ту же смысловую нагрузку, какую несло в древности понятие “душа”, хотя и не совсем. Определяя сущность как часть Тьмы, то есть оформленную группу ИЕТ, мы считаем материально-духовное видоизменяемыми проявлениями таковой. Сущность, таким образом, по определению находится вне таких понятий, как материальное-нематериальное, таким образом, говорить о некоем “перевоплощении” не совсем верно, поскольку сущность не воплощается, а порождает дух-материю. В то же время понятие “сущность” сходно с понятием “душа” в том смысле, что под этим словом понимается некое неуничножимое, подлинное, непреходящее начало того или иного предмета или же существа.
Но вернёмся к процитированному мною отрывку из “метаморфоз”. Мы видим, что здесь наличествует не только идея “перевоплощения душ”, то есть идея перемены форм проявлений сущности, но и идея всеобщей изменчивости миропорядка, идея перманентного разрушения-созидания ради порождения новых форм. Нескончаемая изменчивость и является тем самым “хаотичным миропорядком”, о котором мы уже говорили.
Конечно же, мы не можем делать об инобытии каких-либо однозначных выводов. По сути, всё, что мы можем - это строить предположения, основанные на известных нам фактах реального мира и посылке, согласно которой инобытие является частью бытия, взятого во всей его совокупности. Так, мы можем предположить, что свойственная хаотичному миропорядку изменчивость достигает в инобытии своей наивысшей реализации. Если мы рассмотрим самые различные мифологические представления, то без труда заметим, что согласно им божества не связаны какой-либо конкретной формой, как животные или же человек: они могут представать в самых разных обличиях. Это означает, что древние интуитивно осознавали: в инобытии отсутствует строгая скованность оформленностью. Иными словами, хотя оформленность безусловно сохранена, рамки её широко раздвинуты - гораздо шире, чем в живой природе, которая, в свою очередь, изменчивей неживой.
В то же время, коль скоро оформленность в инобытии всё же наличествует, мы можем с уверенностью предположить наличие законов, которыми она поддерживается. Каковы эти законы, в чём их конкретное выражение, мы, конечно, сказать не можем.
Итак, подведём итог всему тому, о чём мы здесь говорили.
1. Можно утверждать, что традиционный сатанизм - своего рода “материалистическая религия”, в противоположность белосветным религиям “духовного характера”. Это не означает, однако, того, что под “материализмом” мы понимаем именно то, что обычно вкладывается в это слово. Мы считаем, что матария-дух представляют собой единство, порождаемое хаотичной сушностью, в основе которой наличествует изначальная Тьма. Тёмное божество вообще, и Сатана в частности, таким образом, есть иная форма сверхматериальной “наджизни”, порождённая высокоразвитой оформленной группой ИЕТ. Соответственно, инобытие - это высокоразвитая часть бытия как такового, иная форма существования, в которой, тем не менее, присутствуют духовно-материальные проявления.
2. Таким образом, мы отвергаем теорию “чистого духа”, поскольку таковая не соответствует интуитивно познанному и отражённому в антропоморфных мифологических представлениях факту, опровергается реальными фактами доступного нашему познанию бытия и в своей основе является антижизненной.
3. Следуя общечеловеческому религиозному опыту, мы признаём возможность бесконечного бытия отдельно взятой сущности при смене её материально-духовных проявлений, то есть в процессе перманентной изменчивости.
4. Мы признаём, что возможно существование непознанной пока, а вернее, познанной только частично и интуитивно части бытия, являющейся проявлением сущности - проявлением, непринципиально-отличным от того, что доступно чувственному познанию. Иными словами, мы утверждаем, что бытие, взятое во всей своей совокупности, может содержать, и содержит такие формы, которые превосходят человеческое понимание, но ни в каком смысле не могут быть названы “сверхъестественными”. Всё сущее - естественно, природно, подчинено общим законам, которые, хотя и могут проявляться различно, сохраняют одну основу. Инобытие, таким образом, не может быть отнесено к “сверхъестественному”. Оно ничуть не менее материально, чем бытие, которое мы чувственно постигаем - но оно материально по-иному, на другом, более высшем уровне.
5. Наконец, мы признаём, что естественная эволюция сущности, и как следствие, эволюция её материально-духовного проявления, доступна осознанному контролю, то есть сознательное саморазвитие, направленное на увеличение человеческой силы во всех её аспектах, может привести сущность к новому уровню оформленности, или к инобытию.
В заключение мне хотелось бы ещё упомянуть вот о чём. В самом начале главы я упомянул, что ни в коей мере не хочу принимать во внимание белосветные взгляды на данный вопрос, хотя сами по себе они не лишены интереса. Я глубоко убеждён, что эти взгляды, основой которых является “теория чистого духа”, глубоко враждебны самой сути сатанизма, а потому должны быть преодолены и отброшены. Заранее предвидя многочисленные возражения выдвигаемой здесь мною теории “материального божества”, я хочу сразу сказать одно - белосветные религиозные представления на этот счёт неприемлемы для нас ни в какой форме, даже в той, где они непосредственно перекликаются с язычеством. Убеждённость в возможности самостоятельного, внематериального бытия души, в существовании некоего “духовного мира” настолько противоречит основным сатанинским принципам, что принятие её даже в малом неизбежно приведёт к вырождению сатанизма. Белосветные представления должны быть отвергнуты без каких-либо колебаний - иначе мы логически неизбежно придём к тому же, что было нами в своё время отброшено и вызывало наибольшее неприятие.
Глава IX
Сатана в иудаизме и христианстве
Образ Сатаны в белосветных религиях мы рассматриваем отдельно, вслед за Гегелем, Тиле и другими классификаторами религий, выделяя их в особую группу. При этом мы не станем рассматривать буддизм и ислам: в силу того, что эти религии не оказали значительного влияния на формирование в Европе образа Сатаны, и потому подробное исследование их неактуально. В данной главе мы рассмотрим, прежде всего, христианство, немного остановившись на его предшественнике - иудаизме.
Для начала немного рассмотрим происхождение и значение самого слова “Сатана”. Изначально в библии “сатан” было именем нарицательным, обозначающим “того, кто препятствует”. Глагол того же корня переводится как “обвинять”, или “противиться”. Как имя определённого ангела “Сатана” впервые упоминается библией в книге пророка Захарии и книге Иова около 520 года до н.э. У Захарии Сатана выступает на суде бога в качестве обвинителя. В случае с Иовом он подвергает сомнению его праведность и предлагает богу провести испытание. В литературе таннаев Сатана фигурирует редко и в большинстве случаев в качестве безличной злой силы. В талмуде и мидрашах Сатана (иногда называемый Самаэлем), иногда выступает как личность, искуситель, но иногда в качестве безличного образа, отождествляемого с “наклонностью человека к злу”.
Если говорить об иудейской демонологии вообще, то картина вырисовывается следующая. Для начала стоит отметить, что демоны, “злые духи” не играют в иудаизме самостоятельной роли - это существа, во всём подчинённые богу и являющиеся простыми исполнителями его воли. К примеру, смущавший царя Саула “злой дух” именуется “злым духом от Господа”. Божества иных народов - “шедим” - слово, родственное аккадскому “седу” - “демон” - также занимают своё место в иудейской демонологии, как, например, ханаанские боги Решеф или Девер. Несколько позже, у ессеев, восприятие демонов меняется: демоны Мастема или Сатан мыслятся в качестве самостоятельных существ, управляющих “силами зла”. Сатана, таким образом, выступает как “злой искуситель” - именно иудейские воззрения такого рода впоследствии послужат первоначальным основанием христианской демонологии. Упоминания о вере в демонов содержатся в талмуде. Демоны подразделяются на три класса - маззиким, шедим и рухот. Согласно талмудическим представлениям, демоны невидимы, но могут пребывать повсюду, и всеми способами стараются причинить человеку зло. Главой этих демонов является Асмодей (или Самаэль), царицей демонов - Аграт бат Махалат, иногда отождествлявшаяся с Лилит. В талмуде и мидрашах о демонах упоминается достаточно часто, однако сколь бы то ни было упорядоченной, систематизированной демонологии там не содержится. Вместе с тем подавляющее большинство комментаторов талмуда безоговорочно принимали ученье о демонах.
Некоторая попытка систематизации делается в каббале, причём под влиянием мусульманской и христианской демонологии. Совершаются попытки чётко определить природу демонов: так, каббалисты Испании считали, что демоны созданы не из четырёх, а только из двух элементов - огня и воздуха, отчего они и недоступны непосредственно-чувственному восприятию. Нахманид утверждает, что демоны принадлежат к роду Самаэля, также каббалисты связывали существование демонов с “изнанкой эманации бога”.
Согласно “Зохар”, демоны появились в результате союза между людьми и некоторыми “изначальными демонами”, созданными богом в первые шесть дней творенья (Лилит). Эти демоны сожительствовали с людьми, пытаясь обрести телесный облик - описания демонов очень схожи с описаниями инкубов и суккубов в христианской демонологии. По “Зохар”, злыми духами становятся также души нечестивых людей после смерти (маззиким), однако существуют и “добрые демоны”, способные оказывать людям всяческое содействие.
Таковы, в самых общих чертах, иудаистские представления о Сатане и демонах. На основании вышесказанного нами могут быть сделаны следующие выводы:
1. Ветхозаветный Сатана - это отнюдь не самостоятельное существо, а скорее, слуга бога,
выполняющий его прямые приказы, существо, которое служит богу.
2. “Силы зла” в иудаизме далеко не всегда персонифицированы.
3. Ни о каком “противостоянии Сатаны богу” речь не идёт. В крайнем случае, Сатана
выступает в качестве “противника и обвинителя” человека.
Мотив “врага человека”, впоследствии воспринятый христианством, отражён и в образе библейского змея-искусителя. Здесь стоит отметить, что очень во многих мифах прослеживается связь змея (дракона) с мудростью и познанием. Показательно, что слово “змей” - “нахаш” - является по своему корню сходным по значению с “выяснить”, “догадаться”, “узнать”. В новом завете Сатана также отождествляется с “древним змеем”, который обольщал всю Вселенную и был низвергнут с неба на землю со своими ангелами (“Откровение”). Подобные мотивы наличествовали и в других мифологических системах. Сравним, например:
“И произошла на небе война: Михаил и Ангелы Его воевали против Дракона, и Дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий Дракон, древний змий, называемый Диаволом и Сатаною, обольщающий всю Вселенную, низвержен на Землю, и ангелы его низвержены с ним” (“Откровение”).
“Летящий Дракон, прекрасный и восставший, страдает ныне, и гордость его наказана, он думал царствовать на Небе, но он царствует лишь на Земле” (“И-цзин”).
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 216; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!