Когда оно начинается, в классе что-то плохое случается каждый месяц, да? 4 страница
– Наверно, чтобы так думать,надо реально там жить.
Мне уже почти кажется, что здесь лучше, потому что настолько тише и спокойнее. И такая природа.
Когда я им сказал, что в Йомияме лучше, чем в Токио, половина меня действительно считала так, а вторая половина пыталась убедить себя в этом.
– Так твой батя – профессор в универе? И сейчас занимается наукой где-то за границей?
А ты откуда знаешь?
– Нам Кубодера-сэнсэй рассказал. Так что все знают.
О. А о школе, куда я раньше ходил, он тоже рассказал?
– Мы все всё знаем. Это Миками-сэнсэй придумала послать тебе цветы, когда ты лежал в больнице.
Правда?
– Блин, какая жалость, что не Миками-сэнсэй наша классная. Она красивая, и шикарно одевается, и… эй, ты что, не согласен?
Эмммм, да я не знаю…
– Слушай, Сакакибара-кун…
Знаешь, отец уехал в Индию на целый год. Этой весной.
– В Индию? Наверняка там еще жарче, чем здесь.
Ага, он говорил, там страшно жарко.
Посреди этих разговоров меня время от времени охватывало странное волнение, и я начинал искать взглядом Мей Мисаки. Судя по всему, она каждый раз вставала из-за своей парты сразу, как только урок кончался. Но я ее не только там, но и вообще в классе не видел. Она что, на каждой перемене выходит куда-то?
– Тебя что-то беспокоит? У тебя глаза бегают.
Не… ничего.
– От конспектов, которые я тебе в больницу принес, был прок?
А, ага. Спасибо огромное.
– Хочешь, на большой перемене покажу тебе, где тут что? У тебя будет уйма проблем, если ты таких вещей знать не будешь.
|
|
|
Это мне предложил парень по фамилии Тэсигавара. По здешним правилам во время занятий ученики должны носить именные бейджики, так что мне хватало взгляда, чтобы понять, кого как зовут; представляться не было необходимости. Тэсигавара подошел ко мне вместе с Томохико Кадзами – похоже, они дружили.
– Хорошо, спасибо большое, – ответил я и кинул небрежный взгляд на парту Мей Мисаки. Следующий урок должен был вот-вот начаться, но ее все еще не было. И…
Лишь тут я заметил нечто странное.
Ее парта, задняя в ряду у окон, была совершенно не такой, как все остальные парты в классе. Она была невероятно старой.
7
На большой перемене я задавил голодстремительной атакой.
Народ повсюду кучковался – мальчишки между собой, девчонки между собой – все сдвигали парты и обедали вместе; однако я не смог заставить себя присоединиться к какой-нибудь из компаний и умял сготовленное бабушкой бэнто[12], будто участвовал в конкурсе по скоростному поеданию пищи.
Когда нашлось время подумать, до меня дошло вдруг, что я впервые в жизни ем в школе домашнее бэнто. В старой школе я ел покупные обеды, и даже когда были какие-то мероприятия вроде школьных экскурсий или дней физкультуры, само собой подразумевалось, что обед будет куплен в магазине. Так было и в начальной школе. Ни разу отцу не пришла в голову гениальная идея, что было бы очень мило с его стороны самому приготовить что-нибудь для растущего без матери сына.
|
|
|
И потому бэнто, приготовленное руками бабушки, меня действительно тронуло.
Спасибо огромное, ба. Было очень вкусно. Как всегда, я мысленно склонялся перед пустой коробочкой, изливая всю свою благодарность.
Стоп, погодите-ка.
Я оглядел класс.
Где Мей Мисаки?
Как она проводит большую перемену?
– Сакакибара! – вдруг раздался голос у меня за спиной.
И одновременно кто-то хлопнул меня по плечу. Я напрягся сильнее, чем за весь сегодняшний день раньше. Без какой-то особой причины я убедил себя: «Что, все-таки начинается?» – и обернулся, готовый к этому, но…
Там стоял Тэсигавара. И Кадзами рядом с ним. И в их лицах не было враждебности. Я, конечно, тормоз, что так поздно это понял; невольно меня охватило раздражение по поводу собственной нервозности.
– Как обещали, – сказал Тэсигавара. – Экскурсия по школе.
– А… точно.
По правде сказать, я считал, довольно цинично, что им вовсе не обязательно утруждать себя экскурсиями. Просто когда мне понадобится куда-то пройти, я спрошу, где это находится, только и всего. Но не мог же я отмахнуться от любезности своих новых одноклассников. В общем, нечего тут изображать страдальца…
|
|
|
Мы втроем вышли из кабинета класса 3-3.
8
Тэсигавара и Кадзами были, на взгляд, странной парой.
Кадзами – весь такой серьезный, типичный староста; Тэсигавара, напротив – рубаха-парень, несмотря на аристократическую фамилию[13]. Волосы его были выкрашены в коричневый цвет, пара верхних пуговиц на пиджаке расстегнута. Но, несмотря на такую внешность, он совершенно не производил впечатления хулигана.
Когда я спросил, они рассказали, что учились вместе с третьего класса начальной школы. И их семьи тоже жили рядом.
– Когда мы были мелкими, мы все время шлялись и прикалывались вместе. А потом этот вот тип стал весь из себяправильный, перестал вытворять всякое такое…
Тэсигавара язвил над Кадзами с широкой ухмылкой, а тот особо не протестовал. Тэсигавара даже говорил что-то про «рад бы избавиться, да не выходит», но, эй! ты думаешь, глядя на вас, в это можно поверить? В общем, так продолжалось и продолжалось, и в конце концов я тоже стал получать кайф от их разговора.
|
|
|
Мне всегда плохо удавалось ладить с людьми вроде Тэсигавары, которые с первой встречи ведут себя так, будто сто лет тебя знают. Впрочем, это не значит, что меня тянет к «всем из себя правильным» вроде Кадзами. Но – в общем, я решил не выдавать свои чувства, насколько смогу.
Через год, когда отец вернется в Японию, я снова перееду в Токио. До тех пор хотелось бы по возможности поддерживать со всеми в этой школе нормальные отношения. Это мой первый приоритет здесь, в Йомияме.
– Кстати, Сакакибара! А ты веришь в привидения, проклятья, всякое такое?
Вопрос прилетел совершенно внезапно; я смог лишь склонить голову набок и ответить «хааа?».
– Ну, в смысле, эти…
– Привидения? Проклятья?
– Вообще, что собой представляют так называемые паранормальные явления? – вмешался Кадзами. – Я сейчас не имею в виду только привидения. Всякие НЛО, сверхспособности, предсказания Нострадамуса… Как ты считаешь, существуют ли в реальности такие загадочные штуки, которые современная наука не может объяснить?
– Нну, если так задавать вопрос… – я взглянул на Кадзами; тот смотрел настолько серьезно, что мне аж неуютно стало. – Думаю, в целом, я такие вещи не воспринимаю всерьез.
– Совсем? Ничего и никогда?
– Дай подумать… В общем, по крайней мере вещи на уровне «Семи тайн» – совсем.
Я понятия не имел, почему наш разговор свернул в эту сторону, но у меня возникло ощущение, что они собираются мне рассказать эти истории. Я подумал, что могу и сыграть на опережение.
– Я уже слышал байку про бойню кроликов и морских свинок.
– А про «руку в лотосовом пруду»?
Это уже спросил Тэсигавара.
– Ха, у вас тут тоже есть такая история?
– Дак это вон тот пруд, – ткнул пальцем Тэсигавара. Я увидел в сторонке маленький квадратный пруд с забетонированными бортиками.
Выйдя из трехэтажного панельного здания, где был наш класс, мы шли теперь по школьному двору.
По ту сторону двора виднелось еще одно здание похожего размера – «корпус В».
Тот корпус, из которого мы вышли, назывался «С». Оба корпуса крытыми проходами соединялись с «корпусом А» – главным зданием, где располагались, например, учительская и кабинет директора. Дальше было еще одно здание – «корпус для спецдисциплин»; еще его называли «корпус S». Как и намекало название, там были специально оборудованные кабинеты – домоводства, музыки и тому подобные.
Пруд, на который показывал Тэсигавара, находился чуть в стороне от двора. Мы прошли по дорожке до входа в корпус А, потом стали удаляться от него.
– Говорят, из этого пруда выползает человеческая рука, вся в листьях лотоса. Иногда еще и в крови.
Тэсигавара рассказывал историю устрашающим голосом, но все, о чем я мог думать, – «что за маразм». Вдобавок, он сказал, что это лотосовый пруд, но, когда мы подошли поближе, я увидел, что там росли кувшинки, а вовсе не лотосы.
– Ладно, оставим «Семь тайн» на другой раз, – предложил Кадзами. – Скажи, Сакакибара-кун. Есть ведь столько различных паранормальных явлений. Неужели ты категорически не признаешь их все?
– В общем, да, – пробормотал я, искоса глядя на поверхность воды с круглыми листьями кувшинок. – Слово «НЛО» означает «неопознанный летающий объект», и в этом смысле они существуют. Действительно ли это летающие тарелки, которыми управляют пришельцы, – другой вопрос. А насчет сверхспосбоностей – те типы, которые мелькают на экране и в журналах, – просто жулики, сто процентов. Тебе не кажется, что, когда ты их видишь, это только мешает поверить?
Кадзами и Тэсигавара переглянулись; лица у обоих были озадаченными.
– Предсказание Нострадамуса насчет Черного принца и что он там натворит должно исполниться в будущем году. Достаточно подождать еще год и пару месяцев, и мы узнаем, настоящий он или нет, даже если мы этого не хотим… Ну так что? Как вы думаете, он был прав?
Когда я задал этот вопрос, Кадзами вскинул голову и туманно ответил:
– Кто знает?..
Тэсигавара же произнес:
– Я вообще-то ему верю, – и натянуто ухмыльнулся уголком рта. – А раз летом девяносто девятого миру будет крышка, глупо париться по поводу экзаменов и прочей фигни. Делай, что нравится, пока можешь, – вот как надо жить.
Я не вполне понимал, насколько серьезно он это говорил, но после всей суматохи вокруг Аум Синрикё в конец света верит на удивление много народу среди моих сверстников. Я про это где-то читал.
Как-то глубоко никто про это не думает; люди просто используют предсказание конца света как повод отворачиваться от личных проблем, стоящих перед ними здесь и сейчас. Не помню, когда именно, но отец, как только услышал про теракт[14], сразу же дал это объяснение, и я с ним согласился.
– Вернемся к нашим барашкам… – снова заговорил Тэсигавара, когда мы прошли мимо кувшинкового пруда и направились к корпусу В с другой стороны. – Значит, ты совсем не веришь в привидения, проклятья и все такое, да?
– Ага.
– А вдруг что-нибудь случится такое, что ты поверишь?
– Нуу, если что-то вылезет прямо передо мной и ткнет мне в лицо доказательство, что оно привидение, – наверно, начну верить.
– Хех. Доказательство, значит?
– Доказательство, да? – это снова подключился Кадзами. Он прижал к переносице дужку очков в серебряной оправе и нахмурил брови.
Блин, ну что такое?
К чему они клонят? У меня начало появляться нехорошее предчувствие насчетэтих двоих, и я невольно ускорил шаг.
– А это что? – я развернулся и снова посмотрел на них, показывая на здание, только что открывшееся взгляду из-за корпуса В. – Это тоже школьный корпус?
– Это нулевой корпус, так его все называют, – ответил Кадзами.
– Нулевой корпус?
– Потому что он очень старый. Раньше там учились третьи классы, это отменили лет десять назад. Отменили по многим причинам, ну… учеников стало меньше, соответственно, классов тоже стало меньше. Судя по всему,буквами корпуса стали обозначать позже, поэтому старый корпус все называют нулевым…
«Старый корпус» реально выглядел более старым, чем остальные, которые я сегодня видел.
Это было массивное двухэтажное здание из красного кирпича. Но стены выцвели, и, приглядевшись, я увидел то тут, то там трещины. Окна второго этажа, где раньше находились классы, были все захлопнуты. Некоторые из них закрывали доски – видимо, там, где стекла побились.
Судя по тому, какой оборот принял наш разговор совсем недавно, это было идеальное место для зарождения всяческих слухов о призраках, духах, паранормальных явлениях и «Семи тайнах».
– Значит, сейчас его вообще не используют? – поинтересовался я, осторожно шагая вперед.
– Для обычных уроков – нет, – ответил идущий рядом со мной Кадзами. – Второй этаж заброшен, туда никого не пускают. Но на первом этаже – дополнительная библиотека, кабинет рисования и комната кружка культуры.
– У вас есть дополнительная библиотека?
– Ей почти никто не пользуется. Все, как правило, идут в главную библиотеку, которая в корпусе А. Я в дополнительной всего один раз был.
– И какие там книги?
– Документы по местной истории и редкие книги, которые дарят бывшие выпускники. По-моему, таких там очень много. Это вообще скорее не библиотека, а книгохранилище.
– Фмм.
Мне стало интересно. Не отказался бы как-нибудь туда заглянуть.
Потом меня внезапно посетила еще одна мысль.
– Здесь есть кружок рисования, да?
Кадзами ответил после заметной паузы:
– Да. Сейчас.
– «Сейчас»… в смысле?
– В прошлом году он не работал. Только в этом апреле открылся, – ответил Тэсигавара. – Кстати, его курирует красотка Миками-сэнсэй. Эх, были бы у меня хоть какие-нибудь способности к рисованию – клянусь, обязательно бы напросился к ней в кружок. …Сакакибара, а ты не хочешь вступить?
Я остановился и, развернувшись, посмотрел на крашеную шевелюру, потом наигранно пожал плечами. Тэсигавара явно не расстроился, его глаза улыбались.
Я снова пошел, и Тэсигавара опять окликнул меня, будто пытаясь остановить.
– Эй, Сакакибара… Мы тебе кое-что –
Его перебило вырвавшееся у меня удивленное «о!». Потому что у меня вдруг перехватило горло.
Между корпусами 0 и В, куда мы направлялись, были роскошные клумбы. На некоторых из них буйно цвели желтые розы. И вот между цветами, покачивающимися под тихим весенним ветерком, я увидел ее – Мей Мисаки.
Не тратя на размышления ни секунды, я направился прямо к ней.
– Э, эй, Сакакибара!
– Ты что делаешь, Сакакибара-кун?
В голосах Тэсигавары и Кадзами слышалась нескрываемая тревога, но я не стал обращать внимания. Зашагал еще быстрее, уже почти что побежал.
Мей Мисаки в одиночестве сидела на лавочке позади большой клумбы, в тени дерева. Никого другого поблизости не было.
– П-привет, – обратился я к ней.
Она смотрела в пространство, будто раздумывая о чем-то, но на мой голос среагировала. Ее глаза – правда, левый скрывала белая повязка – взглянули на меня и остановились.
– Привет, – я небрежно махнул рукой, стараясь выглядеть непринужденно. – Тебя зовут… Мисаки-сан, да?
Я подошел к лавке, где она сидела. Мое сердце билось чаще, чем утром, когда я говорил о себе перед всем классом. И мне показалось, что дышать тоже сейчас было труднее.
– Мы же в одном классе, да? Три-три. Я, это, только сегодня перевелся…
– …Почему?
Ее губы двинулись совсем чуть-чуть. Тот же голос, который я слышал в лифте в больнице, те же спокойные, отстраненные интонации.
– Почему? – повторила она. – Ничего, что ты? Ну, это.
– Ээ…
Я не понял ее вопросов. «Почему?», «Ничего, что ты?». Я был абсолютно без понятия, что она имела в виду, и мог лишь стоять столбом.
– Этооо, ну, в смысле…
Я пытался связать вместе хоть какие-то слова, чтобы продолжить разговор, но она отвернулась и молча встала с лавки. Лишь тогда я смог разглядеть именной бейджик, прицепленный к блейзеру.
Светло-сиреневого цвета – это означает, что она в третьем классе. Бумага выглядела грязной и потрепанной, но это, может, мне только казалось; имя, во всяком случае, было выписано четко. «Мисаки», как «видеть мыс»… Мей «Мисаки».
Я, как рыба, несколько раз молча открыл и закрыл рот, пытаясь сказать: «Мы недавно встречались в больнице», – но слова не выходили. Я все еще пытался, когда она коротко произнесла:
– Будь осторожен.
И повернулась ко мне спиной.
– П-погоди, – поспешно обратился я к ней, но она не оборачивалась.
– Будь… осторожен. Возможно, это уже началось.
После чего Мей Мисаки ушла, покинула тень дерева, где была лавка. А я стоял как вкопанный, в шоке.
И смотрел ей вслед.
Она шла к нулевому корпусу, потом скрылась в старом здании. Я огляделся, будто рывком возвратившись к реальности.
– Эй! Ты что делаешь, Сакакибара!
Этот возглас принадлежал Тэсигаваре.
– У нас сейчас физра. Раздевалка рядом со спортзалом. Нам лучше поторопиться, если хотим успеть.
Я обернулся; лицо Тэсигавары перекосило, словно он наделуродливую маску. Побледневший Кадзами рядом с ним безостановочно качал опущенной головой.
9
Физкультурой девчонки и мальчишки занимались отдельно.
Я сидел на лавке в тени дерева у северного края спортплощадки, по-прежнему в школьной форме. Доктор говорил, что физические нагрузки мне все еще противопоказаны. Поэтому, как я и сказал Тэсигаваре, мне торопиться было без особой надобности.
Я был единственным из парней, кто не занимался.
Все остальные в одинаковой белой спортивной форме наматывали круги по 400-метровой дорожке. Полуденное солнышкосветило ласково, но по просторной площадке бежало всего человек десять или чуть больше. Пока я наблюдал за ними, меня вдруг охватило какое-то холодноватое ощущение.
Мне нравилось бегать – и на короткие дистанции, и на длинные. Заниматься на тренажерах и плавать тоже нравилось. Не любил я футбол, баскетбол… в общем, игровые виды спорта – совсем не мой конек.
«Хорошо бы сейчас пробежаться», – подумал я. Сделал несколько глубоких вдохов – и не почувствовал ничего такого неприятного в груди. От этого мне еще больше захотелось вскочить и присоединиться к остальным.
И в то же время что-то во мне вопило от ужаса. Как будто, стоит мне начать бегать и прыгать, и тут же в моих легких снова образуется дырка.
«Третьего приступа у тебя не будет». Так сказал отец, однако эти слова звучали не настолько убедительно, чтобы принимать их всерьез. Если я по глупости перетружусь, меня снова ждет весь тот кошмар, а этим я уже сыт по горло. Так что сейчас мне надо какое-то время просто расслабляться. Без вариантов.
Девчонки прыгали в длину в песочнице, которая была в западной части спортплощадки.
Я подумал, что смогу разглядеть там ее – Мей Мисаки. Прищурился, вгляделся – но они были слишком далеко, я никого не разобрал.
Если учесть, что у нее повязка на левом глазу, – может, она тоже сидит где-нибудь в сторонке. Тогда она, возможно, на одной из лавок неподалеку…
Я заметил кое-кого, кто вполне мог бы оказаться ей.
Одинокая фигуркав школьной форме стояла под деревом неподалеку от песочницы; это она?
Из-за большого расстояния я не мог понять, это Мей или нет.
И нельзя же весь урок пялиться на девчонок. Вздохнув, я сцепил пальцы за затылком и откинулся на спинку лавки. Зажмурился и тут же, словно наяву, услышал пронзительный голос майны Рей-тян: «Почему?»
Минут через пять-шесть.
– Ээ, Сакакибара-кун.
Кто-то обратился ко мне.
Я удивился и вяло открыл глаза. В метре от меня стояла девушка в темно-синем блейзере.
Но это была не Мей Мисаки.
Вместо повязки у нее были очки в серебряной оправе. Волосы не коротко стриженные, а спадающие на плечи. Юкари Сакураги, староста класса.
– Ты освобожден от физкультуры, да?
Стараясь ничем не выдать легкого разочарования, охватившего меня, я ответил:
– Ага. Всего неделя как из больницы, ну и так далее. Врач сказал пока что не заниматься физрой и посмотреть, как я себя буду чувствовать. А ты тоже освобождена? Болеешь?
– Я вчера упала и подвернула ногу.
Юкари Сакураги опустила взгляд. Лишь после этого я заметил повязку на правой ноге, закрывающую колено и голень.
– Эээ… ты случайно не на холме за задними воротами упала? – полушутя спросил я. Сакураги улыбнулась, будто сбрасывая напряжение.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 184; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!