Г) Действие Божественной благодати при хиротонии2
Действие благодати хиротонии - тайна. К тому же оно различно в каждом отдельном случае, сообразно различию духовной природы и подготовки к рукоположению ищущих священного сана.
В нашей пасторологической литературе существуют два крайних взаимопротивоположных взгляда на действие благодати хиротонии на душу пастыря.
Проф. В. Певницкий в своих высказываниях приближается к взгляду, что благодать хиротонии есть благодать служения в узком, специальном смысле этого слова. Она не затрагивает глубоко внутренний мир пастыря. Духовно-нравственное состояние пастыря мало изменяется сравнительно с тем, что оно было до посвящения. У почтенного профессора имеется тенденция - сущность пастырского служения определить преимущественно как деятельность таинства, а к внутреннему миру пастыря предъявлять общехристианские требования1.
Другой крайний взгляд архиепископа Антония (Храповицкого). Он заключается в том, что благодать хиротонии дает ставленнику «сострадательную любовь», как новое качество, новую добродетель, обуславливающую собою способность переживать в себе скорбь борьбы и радость о нравственном совершенстве своих пасомых»2. В этой «сострадательной любви» и заключается основной дар хиротонии.
Нет сомнения, что любовь необходима для пастырского служения. Но она, однако, не дается в готовом, полном виде посвящаемому. Если бы это было так, то эта любовь украшала бы и сразу радикально изменяла бы каждого новопосвященного пастыря. Нельзя не видеть, что в этой концепции (взгляде) идеальное принимается за реальное, ожидаемое - за существующее.
|
|
|
Ближе к истине среднее мнение. По учению Макария Великого, благодать в человеке действует исподволь, то есть, постепенно овладевая духовной природой подвижника по мере ее развития. Это среднее мнение более основательно, так как оно подтверждается и Священным Писанием.
Оно заключается в том, что душа с задатками, скажем, любви, расположенная к сострадательности и самопожертвованию под действием благодати хиротонии начинает активизироваться и с течением времени может превратить задатки во всеобъемлющую христианскую любовь и душепопечительность.
Но, повторяем, подобное превращение задатков любви в саму любовь может быть плодом только длительных подвигов в духовной жизни пастыря.
Сострадательная любовь, как таковая, есть высшая добродетель, даруемая благодатью Божией по мере преуспеяния в духовном подвиге в последующей жизни пастыря.
То же самое следует сказать и в отношении всех других добродетелей и способностей в душе новопосвященного. Все они (дар молитвы, покаяния и пр.) начинают раскрываться и развиваться под воздействием благодати хиротонии, если только молодой пастырь создает в себе достаточную решимость встать на путь духовного подвига с первых же шагов пастырского служения.
|
|
|
У святого апостола Павла мы находим подтверждение этого среднего мнения о влиянии благодати хиротонии на всю духовную природу рукополагаемого: на ум его, сердце, волю и вместе с тем указание на те «дары», которые даются при хиротонии.
Дары хиротонии он предлагает «возгревать» (1 Тим. 4,14), считая, что без этого «возгревания», закрепления их в опыте духовного подвига легко утратить их.
Действительность священства при
Недостойной жизни его носителя
Прежние времена и теперь показывают, что далеко не все посвященные остаются до конца дней своих благодатными пастырями. Немалый процент из них пренебрегает духовным подвигом и высоким пастырским званием и начинает морально опускаться, превращаясь мало-по-малу из пастыря в попа-обывателя.
Моральное разложение в некоторых случаях заходит так далеко, что священнослужитель становится «притчей во языцех» и вызывает даже сомнение в правомощности и действенности самого его служения. Эти сомнения относительно недостойных пастырей существовали с самых давних времен.
|
|
|
Вместе с тем святые отцы утверждают полную независимость, по существу, благодати священства от его носителя.
«Пусть жизнь священника, - говорит св. Иоанн Златоуст, - будет самая порочная, но в его служении все совершит благодать»1.
Св. Ефрем Сирин в своем Слове «О священстве» проводит мысль, что священство есть дар Божий и не зависит от степени нравственного состояния его носителя.
И как не терпит вреда золото, покрытое грязью, так и священство, если воспринято недостойным человеком. - Таковы суждения св. Григория Богослова, Иоанна Златоуста и других святых отцов.
Св. Исидор Пелусиот утверждает такую мысль, что «Пречистые Тайны не потерпят скверны, если иерей и всех людей превзойдет порочностью». «Что сквернее Каиафы, - восклицает он, - но и Каиафа пророчествовал, и благодать касалась языка, но не касалась сердца»1.
«Мирянин не терпит вреда от живущего нехорошо иерея»2.
Если, таким образом, ставить вопрос о праве порочного священника совершать таинства, а также вопрос о действительности (действенности) этих таинств, то святые отцы, как мы видели, отвечают на эти вопросы положительно. Личные недостатки священника при совершении таин Божиих восполняются Святым Духом, то есть преизобильной благодатью, которой наделена Святая Церковь по молитвенно-благодатной связи ее с Господом.
|
|
|
Церковь дает выразительный ответ на данный вопрос в Прологе от 3 января в видении одного проповедника: Литургию за недостойного священника совершали ангелы.
Как видим, свидетельства святых отцов и учителей Церкви со всей определенностью выражают свою веру в благодать священства, в то именно, что священство есть благодать - дар Божий ( ), раздаятелем которой является Святой Дух через иерея, хотя и недостойного по своей жизни.
Подобное положение может ставить иных священников в более пассивное отношение к своей личной жизни. «Раз благодать действует через меня, - скажет иной, - так для чего же мне вести еще благочестивый образ жизни?». Надо сказать на это со всей решительностью, что священник при сознательно-нерадивой и беспечной жизни несет суровейшую ответственность пред Богом, как «прелюбодей» благодати священства, как «новый Иуда», предательски лобзающий Христа, как неверующий Каиафа, издевательски над Ним смеющийся.
5. Назначение на пастырское служение
Окончивший духовную школу поступает в распоряжение того или иного епархиального архиерея3. Исходя из потребностей своей епархии, а также из тех впечатлений, которые получил от нового кандидата священства, он и назначает его на пастырское служение в ту или иную церковную общину, предварительно совершив над ним хиротонию.
После совершения посвящения рукоположенный остается при архиерейском храме на некоторое время для обучения церковной службе.
Обыкновенно молодой священник торопится отделаться от этого обучения. Но, однако, впоследствии он будет жалеть об этом.
Первые шаги молодого священника на приходе во многом обычно неуверены, неумелы, сбивчивы. Этой неуверенности и сбивчивости было бы меньше, если бы подольше и повнимательнее молодой священник практиковался в архиерейском храме.
В частности, немало священников, которые боятся совершать таинство крещения через троекратное погружение, предпочитая обливание. Основная причина этой боязни в том, что они ни разу не крестили под наблюдением опытного пастыря, не победили при нем боязни перед этим трудным делом.
Иногда у священника нет гармонии и ритма при каждении, поклонах, выходах и пр. Это опять-таки объясняется тем, что он не был направлен в самом начале. От многих шероховатостей в служении освободился бы священник, если бы сразу же не начинал с ошибок.
Получая назначение в тот или иной приход, молодой пастырь должен помнить, что в хиротонии он обручен пастве именно этого своего первого прихода. И сам он чувствует, что у него с момента хиротонии образовалась духовная связь с приходом, стремление поскорее быть с ним, служить, молиться с членами Богом данной ему паствы, как со своими детьми духовными.
В связи с этим нужно вспомнить древний закон, направляющий пастыря к раз дарованной ему пастве и запрещающий переход к другой пастве. Каноны церковные не допускают посвящения без назначения в приход, чтобы при посвящении рукополагаемый имел конкретную паству, с которой мистически обручается по образу Христа с Церковью.
Поэтому в своем назначении на первый приход молодой пастырь должен видеть волю Божию и воспринять ее, как обязательство для себя начать совершать свое пастырское служение именно в этом приходе, с величайшим терпением и благодарением. Не лишне здесь напомнить молодому пастырю слова одного мудрого наставника, по опыту своей жизни испытавшему все превратности судьбы.
...С первых же шагов ваших на приходе далеко не духовные люди, по научению диавола, объяснят, покажут вам, что такое зло и порок... Может быть, они отравят ядом сомнения ваши самые лучшие, самые бескорыстные чувства. Они всеми силами будут стараться поколебать в вас веру, и любовь, и самое чувство чести... Они со смехом постараются разбить ваши чистые и святые идеалы, они грубыми и нечистыми руками начнут перебирать то, что составляло с детства святое святых вашей души... Может стать, что вас обманет, предаст лучший друг, которому вы верили больше, чем себе...
И вот вы мало-по-малу начнете терять веру в людей, и когда подойдут к вам другие люди с приветом и искренностью сердца, вы уже не откроете им всецело своей души, как сделали бы это раньше, но недоверчиво отстранитесь от них, ища скрытого смысла или корыстной цели в их добрых речах...
Как спуганная птица, от вас отлетит невинная радость юности... может быть, умолкнет навсегда и ваш искренний доверчивый смех...
И чем вы будете чище и лучше, тем сильнее возненавидит вас диавол и дурные люди, тем больше они постараются причинить вам зла.
Сама жизнь ополчится на вас, сколько ударов судьбы, сколько грубых, незаслуженных, несправедливых, по-видимому, уроков вы получите от нее. Неудачи, разочарования всякого рода, болезни нравственные и физические будут преследовать вас... И если ваше сердце хоть раз в жизни испытало сладость любви к Господу, почувствовало на себе благостный взор Его святых очей, то вы вспомните, непременно вспомните о Нем в эти трудные минуты ваших переживаний, и, вспомнив, сравните свой крест с Его Крестом...
Тогда незримо, неведомо как изольются в вашу уставшую пастырскую грудь потоки новой благодатной силы, силы Божественной, силы оскудевающее восполняющей...1, и вы, подняв свой взор на небо, от всей души слезно повторите слова Златоуста: «Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже, за все!...
6. Начальный опыт в пастырстве
а) Духовный опыт
Пастырская деятельность, говоря вообще, строго индивидуальна, типична. Она вытекает из характера пастырей, водимых благодатью христиан, и личным нравственным напряжением в надлежащем служении. Среди Апостолов мы, например, видим твердого, порывистого апостола Петра рядом с самоуглубленным и любвеобильным созерцателем Иоанном Богословом. В сонме святителей известны святитель Василий Великий - благоразумно-ревностный деятель, и друг его и любитель безмолвия, глубокомысленнейший святитель Григорий Богослов. Из русских пастырей прошлого века нельзя не назвать разнохарактерных наших иерархов, современных друг другу Филарета Мудрого, митрополита Московского, и Филарета Благочестивого, митрополита Киевского.
Индивидуальные черты того или иного пастыря налагают неотразимый отпечаток на все стороны его служения Церкви. Поэтому на церковном горизонте непрерывно открываются в длинной веренице деятелей всевозможные лица: то мягкие, то строгие, то администраторы, то проповедники, то подвижники или общительные, или замкнутые. Отрицательные черты характеров на протяжении многолетней работы над собой могут смягчиться, умеряться, принимать иное выражение и уравновешиваться. Но природная индивидуальность в корне остается у пастырей, как и прочих людей в своей самобытности до кончины. Например, суровость у суровых, мягкость у снисходительных. Такой индивидуализм в сущности полезен Церкви, как в теле человеческом полезны органы специального назначения.
Мы, собственно, коснемся одних типичных сторон пастырской деятельности, предоставляя каждому пастырю свою личность самостоятельно подводить под общие законы пастырского служения.
Основное и главное требование от пастыря - быть человеком духовного опыта. Тем обеспечивается пастве возможность легко воспринимать проповедуемые истины. Живые образцы надлежащей деятельности и в общественной жизни обычно движут подчиненных охотно идти по следам начальников. «Каков начальник и настоятель, - говорит св. Василий Великий, - таковы бывают обыкновенно и подчиненные»1.
Спрашивается, что значит быть человеком духовного опыта? Это значит, все духовные принципы переживать лично, переживать своим сердцем, всем своим существом. Например, вопросы веры: бытие Бога, Ангелов, святых, реальность небесного мира и проч., - все это не только принимать умом, но, главное, чувствовать своим сердцем, опытно переживать на себе.
Быть пастырем духовного опыта это значит переживать опытно вопросы нравственности, например, молитву, посты, духовное озарение, добрые дела и проч. Проверять, эксперементировать, опытно исследовать все это на самом деле в личной пастырской жизни. Если сказать более проще, то быть пастырем духовного опыта значит быть подвижником, быть человеком дела, быть добрым примером во всем духовном, возвышенном. Когда ваша деятельность отражается в вашем сознании отрадными ощущениями: молитва - радостью о Господе, добродетель - предвкушением вечной жизни, дела любви - невыразимым счастьем, - все, что мы называем духовным опытом, - вы человек религиозного опыта (Лк. 8,13). Тот духовный опыт составляет то незыблемое основание, на котором зиждется вера простых людей. «Добро нам здесь быти» (Мф. 17,4), - вот что говорит сердце, руководимое опытом. Люди веры подчас не переведут вам своей истины в понятия, они не отразят чужих нападений силой доказательств, но они сердцем почувствуют ложь, противную учению Христа. Вот что значит быть человеком опыта.
«Пастыри, - пишет св. Киприан Карфагенский, - должны подавать особый пример и утверждать прочих своим поведением и нравственностью»1. Пастырские образцы святой жизни нужны нам, как закваска, они возбуждают живое ощущение святыни и в других. Проповедники имеют силу злых делать такими, каковы они сами. Проповедников немного, так как и закваска невелика. Но сила проповедников не в количестве, но в благодати Духа. Образцовая жизнь, чья бы то ни было, обычно делается известной за тысячи километров. Праведник-пастырь оправдывает и для самих пастырей, и для пасомых идеал жизненности религии и значение своего высокого сословия.
Если служитель Церкви не исполняет лично проповедуемого учения, то святые отцы строго говорят ему: «Или вовсе не учи, или учи доброю жизнью. Иначе будешь одной рукой притягивать, а другой отталкивать»2. «А если ты не имеешь дел, то лучше молчи»3.
Праведность подобных строгих суждений вполне понятна. Инициативное нарушение церковного устава жизни обесценивает и личность, и учение предосудительного вождя словесного стада. «Слово без жизни, - замечает св. Исидор Пелусиот, - не смотри (даже) на сильное и блестящее изложение его, служит только в отягощение слушателям»4.
Верующие, сознавая верность провозглашенного им учения, осуждают внутренне проповедника за нарушение, противоречия в его жизни высказанным истинам, иногда осмеивают его или против него раздражаются.
Строгий общественный приговор мирян над своим пастырем практикуется чаще в городах и реже в селах. Сельские жители смиреннее горожан и менее требовательны к духовным руководителям. Мысль о своей духовной немощи приводит каждого пастыря к необходимости учить пасомых смиренно, просто, без докторального тона и не от себя, а от лица Церкви, и служить он вынуждается скромно, помня о личном недостоинстве. Если же отрицательная жизнь его слишком известна пастве, то ему, быть может, справедливее было бы вовсе отстраниться от пастырского служения. «Ни от кого Господь, - говорит св. Григорий Богослов, - не терпит более оскорблений, как от пастырей-соблазнителей... Через порочных пастырей хулится их высокое пастырское звание... презирается самое Слово Божие, их устами проповедуемое»1. Напротив, жизнь и богоугождение достойного пастыря представляют сами по себе непрерывную проповедь, возбуждают всех жить ревностно по Боге и готовят примерному наставнику благочестия «неувядаемый венец славы» (1 Петр. 5,3-4).
Богатство духовного опыта быстро достигается пастырем при условии его свободы или освобождения от мира, от плоти, от диавола.
Освобождение от мира
Стояние пастыря вне всяких земных организаций, споров, групп. Не только формальное, но и сердечное.
Беспристрастие к людям: знатным и униженным, ученым и неученым, молодым и старым, красивым и безобразным.
Внимание на бессмертную душу во всех отношениях с людьми и везде: в храме, городе, на улице, в поезде, автомобиле.
Привязанность пастыря к земным ценностям (дача, автомашина, одежда, вещи домашнего обихода) используются диаволом, как паутина. Пчелка запутывается в паутине и... гибнет. Пастырь - в беспристрастии ко всему сверхнужному.
Жить в мире, но вне мира. Быть гражданином мира Горнего более, чем дольнего.
Постепенно освобождаясь от пристрастия к миру, пастырь становится свободным и от грубой плоти.
Освобождение от плоти
Если духовное понятие «плоть» (плотяность) означает не физическое тело, а перевес плотской жизни над духовной (угашение духа), то, конечно, необходимо освобождение и от плоти, сколь и от «мира».
Священник не должен быть явным аскетом, очень строгим воздержником. Подобное состояние испугает многих и отвратит от духовной жизни.
Диавол пугает людей «духовной жизнью», смешивая ее с «умерщвлением тела» и другими страшными понятиями. И человек отвращается от священника (и духовной жизни), напуганный призраком сурового аскетизма. Поэтому пастырь не должен казаться (и еще менее, конечно, выказывать себя!) строгим аскетом.
Понимая это, многие священники впадают в другую крайность: под видом смирения и смирения себя пред людьми (не выделяя себя), расслабляют и убивают себя невоздержанием и даже внутренне (а то и внешне) тщеславятся таким своим «смирением». Это - лукавство.
Певец, за 6 часов до выступления, перестает есть, чтобы ему быть «легким» и чтобы голос его звучал. Борец наблюдает строго за режимом своего питания. А как же пастырю не пользоваться аскетизмом и умеренным воздержанием? Ведь он духовный борец, да и не только за себя, но более за других.
Словом, духовный опыт покажет ему меру воздержания и борьбы с плотию во имя блаженной и святой свободы от страстей.
Свобода от «мира», «плоти» ведет непременно к освобождению от власти диавола.
Освобождение от диавола
«Сей род ничем не исходит, - только молитвой и постом» (Мф. 17,21).
Сущность поста не определяется внешними нормирующими узаконениями Церкви. Церковь лишь намечает пост и определяет, когда о нем особенно надо помнить (среда, пятница, четыре годовых поста и проч.). Каждый должен сам определить для себя размеры поста, чтобы тело получило свое, а дух возрастал, находясь в равновесии, мире.
Злой дух - разбойник духовный - прежде всего старается вывести человека из равновесия, «возмутить» его, расстроить. Когда ему удалось «возмутить» священника, поднять ил с его души, тогда в этой «мутной воде» он делает свой обильный улов, толкая на гнев, ярость, ссору, ненависть, блуд и т.д.
Поэтому, не «надрывая» душу чрезмерными подвигами поста и не убивая ее и лукавым «смирением» (то есть, показным невоздержанием), пастырь должен регулировать и сохранять мир в душе, отражая молитвой и трезвением все козни лукавого.
Так освобождением от «мира», «плоти» и диавола постигается и закрепляется духовный опыт в пастырской жизни, утончается духовная интуиция с проявлением благодатной пастырской проницательности.
Опознанная на деле духовная жизнь обычно есть условие опытности всякого человека и пастыря в частности. Лишь живой жизнью его в Церкви христианство усвояется в виде собственного благодатного постижения, имеющего громадное педагогическое значение. Никакое интеллектуальное изучение всех богословских наук без надлежащей жизни не в состоянии сообщить пастырю глубокого понимания религиозно-нравственной жизни его пасомых, разнообразия их характеров и душевных переживаний. От понимания же тех или иных лиц зависит его подход к ним и нравственные мероприятия.
Совершенно на иную плоскость встает духовный руководитель при наличии у него духовного опыта. Он понимает тогда открывающиеся пред ним души верующих по своим прежним подобным переживаниям и ставит для руководимых в нужные моменты правильный духовный диагноз. Большей частью ему приходится иметь дело с людьми весьма изломанными и запутанными душевно. И если вообще человеческая душа - бездна, то больная душа - особенно. А личный опыт оказывает пастырю незаменимую услугу в понимании и врачевании таких нездоровых душ.
Как показания внешних органов чувств убеждают в свойствах познаваемых предметов, так внутренний опыт производит в пастырской душе своего рода проницательность и жизненную силу.
Преподобный Серафим Саровский по этому поводу говорит, что настоятель должен иметь дар рассуждения и дар проницательности, чтобы из собрания вещей настоящих и прошедших мог предусмотреть будущее и упразднить козни врага1.
«У опытного, - говорит преподобный Нил Синайский, - слова сверкают силою»2. Что бы он ни делал, везде у него, до мелочей включительно, чувствуется духовная сила и огонь. Некогда Господь Спаситель учил народ Палестинский, «как власть имеющий» (Мф. 7,29) в силу Своего пребывания в недрах Отчих и непрерывного видения и слышания Отца. Подобно тому и благодатная власть пастырей Христовых при душепопечениях зависит от опытного единения их с Богом во Христе и Святом Духе. Как раскаленное железо неизбежно распространяет от себя тепло на окружающие предметы, так не может не действовать на других и опытный пастырь.
Возникает вопрос: если жизнь родится от жизни, а в пастыре благодатной жизни мало, то что следует предпринять малоопытному пастырю в восполнение личной ограниченности? Прежде всего, независимо от степени опыта он должен быть искренним, естественным и в меру живой опытности, хотя бы самой начальной, уже может поучать других от Слова Божия и творений святых отцов. Если он еще начнет воспитывать в себе отличную от мирской духовную жизнь, заключающуюся в любви к Богу и ближним, то эта жизнь в Боге обгатит его многими жизненно полезными делами и словами. Пастырская деятельность ставит его в этом отношении на удобнейший путь к возгреванию благодати. Всякий пастырь постоянно нуждается в знании веры, непрерывно участвует в таинствах, часто причащается, всегда молится в церкви, дома, на требах, глубоко ознакомляется с душами пасомых на исповеди, часто входит в общение с религиозно-опытными людьми. Все перечисленные возможности дают ему развитие и утончение личного духовного опыта. Со временем искренне-сознательное выполнение своего служения приводит его к высокому благодатному одушевлению.
Основная задача пастырской деятельности безусловно осуществима всяким пастырем. Ни Господь, ни паства не требуют от него чего-то непосильного. Если у него только начальный или средний духовный опыт, то и это немаловажно для верующих к удовлетворению их запросов.
В пастырстве наиболее ценно даже не столько количество опыта, сколько качественно-живой дух служения. Едва почувствует паства в своем руководителе человека, живущего Богом, как уже начинает к нему тяготеть. По мере его духовного роста интенсивнее влечется к нему и человеческое окружение. В нем познают источник воды живой, хотя бы вначале и неглубокий, - и дорог он бывает верующим так, что они не желают никуда от него отойти. Личная борьба с грехом помогает пастырю применить свой опыт к душепопечению, ясно изобразить опасный греховный путь пред слушателями, чтобы их предупреждать от падений и коснения во зле.
Подвиг спасения верующих пастырь совершает под кровом содействующей благодати Божией. Силой благодати его дух особенно возвышается за Богослужением, проповедничеством и при совершении Святых Таинств и молитв. Подлинность этого факта подтверждают сами миряне. Они часто за службой и проповедью совсем не узнают своего руководителя, с которым перед тем обращались слишком просто. С другой стороны, нередко и пастыри чувствуют особенную ясность своих ответов на вопросы верующих и удачность преподаваемых советов на исповеди. Здесь ясно действие благодати Божией в пастырской личности по вере пасомых. Поэтому-то в трудные моменты руководства паствой молитва к Пастыреначальнику о помощи Его стаду, о содействии Его же делу низводит свыше благодать на ближайших сотрудников Христовых.
Преподобный Серафим Саровский объяснял быстроту своего решения всяких жизненных недоумений совопросников такими примерно словами: «Когда меня спросят, то первую мысль, какая приходит мне в сердце, я считаю данною Богом и говорю ее вопрошающему»1. Конечно, такая мысленная Богопросвещенность свойственна только святым людям_ но нечто подобное может быть и в обычных служителях Божиих.
Как правило, пастырям следует неотложно приучать пасомых к самостоятельной молитве Богу и вере в то, что Господь Сам все в них устроит и исправит. Сплошь и рядом из уст пастырских можно слышать вместо ответа на недоумение верующих отрывистые слова: «Молись Господу». Одни пастыри дают названный совет с благоговейной верой, другие шаблонно и механически, чтобы скорее отвязаться. Слышать его иным лицам с исстрадавшимся сердцем больно, неприятно и неуспокоительно. Но совет безусловно радикален, верен, безопасен. Он - не мертвое слово, развязывающее советника от затруднения перед совопросниками, а действительное указание выхода из всех затруднений жизни. Только Господь может дать просимое молящимся с верою.
После сказанного становится несомненным то, что всякий пастырь при желании и в меру своих сил может постепенно быть опытным руководителем ко спасению. На помощь его личному опыту приходит также авторитетный опыт святых отцов и учителей Церкви. Из их суждений по всевозможным вопросам духовно-аскетической жизни можно всегда получить исчерпывающие и самые бесспорные решения недоумений.
Знакомство с церковным самосознанием помянутых вождей Церкви, живущих во Христе, дает пастырям возможность высказывать пасомым не свои мнения, а подавать церковный голос, отстаивать церковную позицию во всех вопросах веры и жизни. Знание авторитетного всецерковного опыта делает пастыря основательным в своих частных суждениях и верно понимающим вещи.
Пастырская самопроверка принципом церковности выдвигает вопрос о критерии этой церковности. Церковность воззрений и жизни каждого пастыря определяется согласием их с Священным Писанием, Преданием, постановлениями Соборов и свидетельствами святых отцов. Усвоение жизнью в Церкви нравственно-аскетических законодательств создает в человеке духовный вкус, опыт, чутье.
С точки зрения создавшегося понимания церковности легко оценивать, каков тот или иной факт в нравственном смысле, «наш ли он или от супостатов» (Иисус Навин 5,13).
В этих видах для пастыря опять-таки необходимо глубокое изучение Слова Божия, частое обращение к церковным канонам, основательное знание святых отцов и житий святых.
«Плодоносно, по словам епископа Феофана Затворника, прежде всего, Слово Божие, а за ним - отеческие писания и жития святых. Впрочем, нужно знать, что жития - лучше для начинающих, писания отеческие - для средних, Божие же Слово - для совершенных»1. Такой порядок чтения психологически естественен. В верности написанного на скрижалях Библии лучше всего убеждает опытная жизнь по Слову Божию. Она ведет очищенных от страстей к благодатному озарению Духом Святым. Авторитет святоотеческих творений неизмеримо тверже достоверности показаний своего недалекого разума.
Святые отцы подробно и применительно к разным душевным устроениям и воззрениям раскрыли Слово Божие и дали массу ответов на частные вопросы людей. Их творения формируют настроение читающих, поднимают веру и стремления к совершенству. Отсюда можно переходить к более широкому изучению непосредственно Слова Божия и глубин догматического и нравственного учения.
В духовно-учебных заведениях учебники нередко сухи и бесцветны. От усвоения их в период послешкольный следует переходить к теснейшему знакомству с отеческими творениями.
Христианскую догматику верно и точно помогают воспринимать св. Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин; православную этику - св. Иоанн Златоуст, Иоанн Кассиан Римлянин, Авва Дорофей, Димитрий Ростовский, Тихон Задонский и другие; аскетику и мистику православия - преп. Макарий Египетский, Иоанн Лествичник, Исаак Сирианин, Варсонофий Великий, Симеон Новый Богослов, из русских отцов - Нил Сорский, еп. Феофан Затворник, епи. Игнатий Брянчанинов и аскеты, упоминаемые в Добротолюбии.
Творения святых отцов помогают пастырю вырабатывать светлое христианское мировоззрение, они учат проповедовать веру и Евангелие и руководить людьми сообразно их индивидуальностям. Все наши добрые пастыри - подвижники воспитались на св. отцах, особенно на Златоусте, простом и одушевленном.
Светские люди, вроде Хомякова, Киреевского, Достоевского и других также высоко ценили святоотеческое мышление, ставя его даже выше классических философских умозрений. Это вполне понятно; пустыни - места духовного воспитания святых отцов, могут быть сравниваемы с громадным учебным кабинетом, в котором множество подвижников день и ночь изучали человеческий дух.
Строгое наблюдение, тождественное эксперименту, и постоянное самоуглубление открыли пред ними удивительные явления и стороны человеческой души. Отсюда написанная пустынниками аскетика есть сборник необычайных превосходящих значением слова новейшей психологии.
Идеологией Церкви пастырю нужно именно жить, тогда он не дойдет до ложного перетолковывания святоотеческих воззрений в угоду своему неверному настроению и духу времени. Всякий человек любит и понимает только сродное себе. Поэтому соединение опыта с изучением благодатных творений преобразит пастыря из холодного схоласта в любителя живого отеческого опыта и сделает ценным руководителем паствы. Опытная святая жизнь в Боге привлечет к нему руководство Святого Духа и доставит ему самому глубокое удовлетворение.
На практике в части нашего пастырства господствует печальное малознание Слова Божия, творений отцов и житий святых. Пастырство мало обращается к вековым, выработанным Церковью, руководствам и еще реже к канонам. Некоторые пастыри даже никогда не слыхали о св. Варсонофии Великом, Авве Дорофее, Иоанне Лествичнике, тогда как должны бы были знать их учение так, как солдат знает свой армейский военный устав.
б) Практический опыт
Под начальным практическим опытом пастырства мы разумеем совокупность всех дел пастырского служения, связанных с пастырским долгом. Сюда относится Богослужение (всех видов), требы, исповедь, отношение к клиру, своей семье, всем верующим.
Дело в том, что все эти вопросы с чисто внешней стороны являются новыми вопросами для нашего молодого пастыря. Он раньше с ними совсем не соприкасался. До хиротонии они его совершенно не трогали. Теперь же, когда он стал пастырем, вся сумма этого практического дела «навалилась» на его еще неопытную душу, и подчас молодому священнику становится не «по себе».
Кроме того важность данного вопроса еще обуславливается тем, что как юный пастырь с первых шагов своего пастырского дела будет относиться к своим обязанностям, так у него уже создается навык и на всю его последующую жизнь. Будет относиться, например, к Богослужению небрежно, механически, - такой отрицательный навык закрепится за ним и на всю его последующую жизнь.
Поэтому начальный практический опыт пастырской работы имеет очень важное значение для самого пастыря и для его прихожан.
В чем же должен заключаться этот начальный опыт для юного пастыря? Он должен заключаться в разумном, осмысленном подходе к каждому практическому делу, будь то Богослужение, проповедь, требы и проч., в выработке в себе искренней благоговейности к святыне, любовно-терпеливому отношению ко всем людям, и в целом, укреплению в себе сознания величайшей ответственности священного долга.
Практический опыт дает юному пастырю познание своих физических сил, на какие именно подвиги он способен, что он может вынести, степень воздержания в посте, молитве, степень терпения в обращении с людьми, особенно непокорными, больными, дерзкими, двуличными. Раньше, до пастырства, ему меньше требовалось напряжения физических сил, теперь же значительно больше. Жизнь стала полнее, уплотненнее, ответственнее. Отсюда настойчиво рекомендуется молодому священнику ко всему подходить постепенно, втягиваясь исподволь в подвиг пастырского дела. Постепенно набирая темп «от силы в силу», неуклонно прогрессируя свою практическую работу до максимального предела.
Идейно-вдумчивым и рассудительным священникам свойственно от начально-малых пастырских дел идти к более обширной деятельности, причем идти, не ослабевая в силах, а развивая все более и более интенсивные мероприятия в своей работе. А иные пастыри довольно горячо берутся вначале, а потом заметно слабеют, опускаются физически и духовно и делаются по Апокалипсису «ни холодны, ни горячи», но только теплы (Откр. 3,15).
Начально-практический опыт для юного пастыря весьма важен, и не только в богослужебно-таинственной части, как наиважнейшей пастырской обязанности, но также и в требах. Здесь очень важно молодому священнику умело «втянуться» в эту трудную область пастырской работы. Нужно отметить, что требы наиболее существенно нервируют сознание пастыря. Они являются как бы не в плане пастырского дела. Требы неожиданно возникают пред пастырем, они не запланированы. Например, неожиданно приходит человек и просит батюшку отпеть новопреставленного. Пастырь оставляет то, что он делал и выполняет «требу». Отсюда для молодого пастыря, не привыкшего ко всему этому, это представляет немалую трудность. Ему нужно везде успеть, все сделать, всех духовно удовлетворить. Проблема требоисправления чрезвычайно сложна для пастыря, особенно на первых порах его пастырской работы. Значительно упрощается эта обязанность тогда, когда священник по возможности требы выполняет в своем храме, не разъезжая по приходу. Но такая практика налагает на пастыря другие обязанности - нравственно-психологические, побуждая священника к более сочувственной, сосредоточенной и пламенной молитве за народ в храме, у себя в доме.
Все эти трудности начальной требной практики молодой пастырь воспринимает с надеждой на Божию помощь, получаемую в благодати хиротонии. Это сознание укрепляет пастырскую психологию, основательно формируя его физические и духовные силы.
Начальный практический опыт в проповеди определяется трудностью «выразиться» в нужных словах, особенно пред лицом народа. Юный пастырь, естественно, теряется, когда выходит говорить «слово». Особенно этот трепет охватывает его тогда, когда он чувствует, что проповедь его совсем не подготовлена. Может быть за отсутствием нужного времени или лености самого пастыря, или просто его зазорной халатности. «Ладно, что-либо скажу, ведь одни старушки, все равно скажут: спаси, Господи». Такая философия бьет самого пастыря, незаметно разлагая его духовные силы. Он опускается нравственно, слабеет и становится посмешищем бесов и людей. Начальная худая практика внедряется в пастырскую душу, как ржавчина в чистое железо и вскоре изъедает все хорошее в его душе.
Трудность начальной практики в проповеди, особенно в городских приходах, определяется чрезмерной боязнью молодого батюшки-академика, как бы не посрамиться пред слушателями или еще больше, как бы не сказать какого лишнего слова, которое даст обратный резонанс. «Лучше уж помолчу. Спокойнее будет на душе. Лучше послужу получше, помолюсь погорячее, а уж «слово» говорить воздержусь». И такая «гнилая» начальная практика входит в систему жизни молодого священника. Он невольно делается пассивным, чересчур робким, теплохладным и, что самое страшное, в расцвете сил уже увядает и тлеет душой.
Рекомендуется для молодого священника, в городе или в деревне он служит, неуклонно доводить до сердца верующих Евангельское Слово. Оно вечно юно и вечно спасительно. Никакой прогресс жизни никогда не в силах подняться до высоты Евангельского Слова, тем более превзойти Его. Поэтому за каждой службой, особенно праздничной, следует установить твердую практику - неопустительно говорить «Слово» на Евангельскую тему. Говорить просто, убежденно, искренне, от сердца к сердцу. И тогда каждый молодой священник может быть вполне уверенным, что начальная его практика идет вполне правильно, и долг его пастырский пред Богом и народом будет успешно исполнен.
Начальный практический опыт по отношению к клиру молодого пастыря определяется его исключительной внимательностью к своим сослуживцам, церковному совету, изучению этих людей, их характеров, индивидуальных свойств, их духовных наклонностей.
Требуется особая пастырская тактика ( но не дипломатика) подхода к этим людям. Создать определенный контакт особенно со старостой, установить правильные взаимоотношения с ним. Священник, как таковой, не является лицом административным в приходе, но он духовный руководитель, отец. Его пастырское влияние распространяется на всю жизнь его прихода, потому что все верующие этой общины - его духовные дети. Он за всех их ответит Богу. Сущность принципа начальной практики молодого священника относительно клира - осторожность, наблюдательность, тактичность, искренность.
Что касается решения вопроса отношения пастыря к его семье, то оно должно заключаться в следующем:
«Семейная иерархия», по Златоусту, прежде всего1; с самого начала пастырской работы молодой священник должен в семье поставить дело так, чтобы своя семья: матушка, дети, родные, - его как главу семьи, как пастыря уважали. Это уважение вызывается безупречным нравственным поведением самого батюшки, его постоянной внутренней собранностью, молитвенностью, внешней опрятностью, уважением к своей духовной одежде. Необходимо, чтобы своя семья видела его более в духовном одеянии, а не в светском, и тем более «затрапезном» виде. Так создается нравственный авторитет священника в его семье с самого начала его пастырского служения. Так он будет и в дальнейшем поддерживаться подрастающими своими детьми, его родными и всеми близкими семейного круга.
Правильная начальная постановка в семейной жизни, в «малой Церкви» (1 Тим. 3,4) непременно даст свое положительное влияние и на «Церковь великую», - на весь приход. Верующие сугубо присматриваются, как ведет себя их пастырь в родной семье, как он исполняет свои священнические обязанности у себя дома. Верующие наблюдают, как семейные относятся к священнику, уважают ли его или, наоборот, пренебрегают им.
С самого начала своего служения молодой пастырь должен проникнуться отеческой любовью ко всем своим пасомым. Современная практика констатирует довольно печальную картину отношения к приходу не только молодых, но и уже послуживших священников. Пастыри предпочитают более всего «отсиживаться» у себя дома, меньше быть на глазах народа, чтобы «внешние» не сочли его деятельность чересчур активной, фанатичной, слишком ревностной. И вот молодой священник, окончивший духовную школу, имеющий диплом высшего образования, считает «разумным» прятаться в тени, чтобы не быть заметным. У него начинает создаваться с самого начала практической работы совершенно неверный уродливый принцип деятельности. Он начинает жить под постоянным страхом, «идеже не бе страх» (2 Кор. 7,5), нервным напряжением и душевным неспокойствием. Эта поистине «рабская» жизнь невольно делает пастырскую душу больной, малодушной, совершенно бессильной. И пастырское служение, как служение мира, свободы, радости и любви, становится нудным, безрадостным, тяжелым служением (1 Петр. 5,2).
Бывает и иначе. В начале своей работы молодой священник горячо берется за свое дело, но не на долго; как человек, впав в нерадение, он быстро «остывает», сокращает свою деятельность и становится ничем иным, как солью, потерявшей силу (Мф. 5,13), как наемником, а то и больше, - волком, разгоняющим стадо (Ин. 10,12).
Молодым иеромонахам рекомендуется первые шаги пастырской работы проходить в монастыре под опытным руководством старцев и настоятеля. Стремление недостаточно зрелых монашествующих ехать на приход абсолютно не одобряется. Начальный практический опыт себе они должны усвоить в монастырской обстановке, где меньше нравственных опасностей, невзгод, суеты мира сего. Укрепленные не менее, чем пятилетним опытом в монастыре они уже могут пуститься на приходскую деятельность. Однако, время от времени они должны приежать в свой или другой монастырь, чтобы исповедаться, набраться новых нравственных сил, повидать старца и внять его советам. После этого снова на свое нелегкое дело, чтобы формироваться душой, умудряться опытом жизни и совершать дело Божие с успехом.
в) Школа служебная
Итак, есть школа учебная, есть и школа служебная. Никакая учебная подготовка не давала и не будет давать всех знаний, потребных для жизни. Во всякого рода службах ответственные и самостоятельные места даются лицам, уже самой службой испытанным и подготовленным. Так кандидат, прежде чем получить самостоятельное место с руководящей ролью, проходит курс службы под руководством других в зависимости от своих знаний, способностей и усердия, более или менее быстро подвигаясь по служебной лестнице. Как в росте физических организмов, так и в служебном деле, чрезмерные скачки бывают опасны, а иногда и гибельны. Нет никаких оснований думать, чтобы наиболее важное, сложное и ответственное из всех человеческих служений - пастырское - составляло в этом отношении исключение1. Если даже мы согласимся с тем далеко не бесспорным положением, что духовная подготовляющая пастырей школа дает кандидату священства совершенно достаточный запас знаний, необходимых для прохождения священнической службы: для совершения богослужений, проповеди, ведения всякого рода отчетности и т.п., то все же мы должны будем признать, что кроме знаний пастырю необходим еще и служебный опыт, нужно еще уменье понимать человеческую душу и подходить к ней, что во многих случаях ему нужен живой бодрящий пример, который вдохновлял бы его, и руководящая рука, которая помогала бы ему разбираться во всей сложности жизненных явлений, избирать верные пути и верно следовать им. Жизнь безгранично сложнее и разностороннее программ и курсов самой совершенной школы. И жизнь пастыря, бесконечно разнообразная в зависимости от места, времени и разных условий прохождения им службы, не может быть обнята никакой духовной школой. Иное служение пастыря в городе и иное - в деревне; иное дело - служба приходская и иное - преподавательская; иное дело - служение священника в нормальное время и иное - во время разных народных бедствий и войны. Все это - особые положения священника, требующие особых знаний, особого умения, сноровки, опыта, во многих случаях - мудрости. Каждое из таких служений требует своего рода особой опытной науки.
Итак, служебная школа так же необходима для пастыря, как предшествовавшая его посвящению школа учебная. Кому же, спрашивается, принадлежит руководящая, воспитывающая роль в этой школе? Нам не надо искать ответа на этот вопрос, - ответ дается самой жизнью, давно установившимся строем наших епархий.
Во главе каждой епархии стоит архиерей, его помощниками в управлении являются благочинные. Епархиальный архиерей для верующих и пастырей - архипастырь; он должен проявить верх попечительности о нуждах тех и других; как отец, он должен обнять всех своей отеческой любовью. Поставленный во главе епархии, он - руководитель всего епархиального духовенства, ответственный за его работы. Он обязан неусыпно стоять на страже всего пастырского в епархии дела, стремиться к его одухотворению и усовершенствованию. Горячая любовь к пастырскому служению, граничащая с самоотвержением, должна отличать его руководство, а его собственный пример - пример доброго пастыря - должен быть первым в ряду средств и способов архиерейского управления пастырями. К архипастырю преимущественно относятся слова апостола Петра: «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием, но подавая пример стаду» (1 Петр. 5,2-3).
Для своей епархии епископ должен быть своего рода центральным фокусом, в котором сходились бы и из которого выходили бы все линии пастырского служения. Кроме всеми ясно представляемой задачи - следить за работой подчиненных ему пастырей, ее направлять и исправлять, - у него есть другая задача: подмечать всякое достижение отдельных пастырей в отношении методов и способов пастырской работы и такими достижениями расширять свой собственный опыт, давая затем этим достижениям широкое применение.
Непосредственное общение архипастыря с пастырями - это первый и лучший способ архипастырского руководства1. Но при обширности епархий, при многочисленности пастырей, подведомых епископу, этот способ ослабляется физической невозможностью частого общения архипастыря со всеми своими пастырями. Отсюда возникает необходимость в посредствующем звене, которое являлось бы связующим между архипастырем и пастырями, проводником идей, взглядов и предначертаний первого, выразителем нужд, достижений успехов и неуспехов последних. Таким звеном предназначены служить благочинные.
Когда функции благочиннического звания сводятся главным образом к канцелярщине, а духовное водительство благочинного ограничивается проверкой церковной отчетности, донесениями начальству о неисправных и преступных и представлениями к наградам достойных, - то это является полным измельчанием, если не извращением идеи благочиннического служения и наносит великий ущерб пастырскому делу. Как пастырь прежде всего обязывается к духовному попечению об устроении душ его пасомых, о приведении их к Богу, а не церковной канцелярщине, так и благочинный прежде всего обязывается к духовному водительству вверяемых ему пастырей. И надо сказать, что именно в этой области деятельность его может быть плодотворной. Отвечающий своему назначению благочинный нам представляется как носитель лучших пастырских традиций, объединяющий подведомых ему пастырей в дружной и плодотворной работе на ниве Христовой, руководящий малоопытных и неопытных, подбадривающий и вдохновляющий охладевающих, поддерживающий ослабевающих и падающих. Он готов ко всякому пастырю придти на помощь, но его внимание преимущественно уделяется начинающим пастырское служение, еще не имеющим служебного навыка и без опытного и мудрого руководства легко могущим усвоить несоответствующие пастырству приемы, худые методы и манеры пастырского служения. Он заботится об устранении всяких дефектов в служении подведомых ему пастырей, но он же старается заметить, поддержать, закрепить и распространить то индивидуальное доброе, новое, которое нередко обнаруживается в пастырской практике лучших идейных и вдохновенных священников.
Если архипастырь не имеет возможности лично руководить каждым из подчиненных ему священников, то частое, личное и близкое общение его с благочинными представляется более возможным. Призванные быть руководителями пастырей благочинные в свою очередь должны искать руководства у своего архипастыря, им вдохновляться, к нему нести свои сомнения, недоумения, свои наблюдения и духовные приобретения.
Таким образом, создается пастырский круг. Центр этого круга - епископ, периферию круга составляют все пастыри, радиусами служат благочинные.
7. Дальнейшее пастырское самоусовершенствование
Как бы ни был предварительно подготовлен кандидат пастырства семинарским или академическим курсом к пастырскому служению, он не может ограничиться в своем служении этой подготовкой. Область знания безгранична, как безгранично и вообще совершенствование человека; идеал христианского достижения безгранично высок: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5,48). Так определил его Господь наш Иисус Христос. Предела совершенства быть не может. И если для рядового христианина предлагается такая высокая перспектива совершенствования, то для пастыря Церкви Христовой оно тем нужнее. Пастырь, обязанный во всем являть пример своим пасомым, должен служить для них примером и в отношении умственного и нравственного развития. Следует учесть ту истину, что приобретать для Церкви и затем духовно насыщать образованную часть мирян может только образованный и продолжающий работать над своим развитием пастырь. Совершают великую ошибку те пастыри, которые, пройдя в духовной школе семинарские или академические курсы или достигнув священства путем церковной практики без специального образования, считают, что работа над собой может быть закончена, - нужно работать над другими. Благодать-де в хиротонии получена, и теперь ее нужно использовать в церковной жизни, совершенствуя духовно верующих. С такими мыслями пастырь как бы исключает себя из общего правила духовной жизни, основанной на постоянном внимании к себе, и опускается до обыкновенного исполнения церковных треб и чиновнического отношения к пастырским обязанностям. Есть и такие пастыри, которые теоретически считают совершенно необходимым делом работать над своим нравственным совершенством, но практически, на деле, они этого не осуществляют по тем или иным причинам.
Нужно решительно сказать, что пастырю больше, чем кому-либо необходимо усовершенствовать свои умственные и нравственные качества1. Ведь справедливо сказано, что настоящая академия - на приходе, где в трудностях и искушениях вырабатывается и совершенствуется настоящий дух истинного пастыря, преданного своему высокому служению. Отсутствие у пастыря должного образования, воспитанности, благочестия и мудрости принижает его сан, что является в то же время препятствием для должного использования им даров благодати священства.
Из сказанного следует естественный вывод: пастырю необходима дальнейшая работа над собой. Эта работа должна вестись по трем линиям: дальнейшее образование ума, укрепление благочестия сердца, приобретение опыта пастырской мудрости. Таким образом, дальнейшее развитие пастыря в научном, аскетическом и практическом пастырском отношении должно быть прежде всего делом самого пастыря.
Коснемся подробнее каждой из этих сторон.
В умственном отношении долг пастыря - постепенно и неуклонно стремиться к большему знанию, к расширению своего умственного кругозора, к большему и большему постижению истины.
Святой апостол Иаков пишет: «Если же у кого из вас недостает мудрости, да прочит у Бога, дающего всем просто и без упреков, - и дастся ему» (Иак. 1,5). Отсюда пастырь всякое научное знание должен начинать с молитвы, подобно нашим вселенским светилам Василию Великому, Григорию Богослову, Иоанну Златоусту и другим, которые всегда свои занятия и начинали, и сопровождали молитвой. Но следует при этом помнить, что истинное научение, имеющее своей целью углубление в истины, делающей человека свободным (Ин. 8,32), воспринимается только чистым и богобоязненным сердцем. В злохудожную душу, по Писанию, не входит премудрость (Прем. 1,4). Поэтому для пастыря прежде всего ценны знания, возбуждающие и укрепляющие в нем самом и в других любовь к Богу и любовь к добродетелям. Знание, не приводящее к добрым делам, для пастыря не есть знание, - это мудрость мирская, житейская, человеческая.
Свои необходимые познания пастырь может почерпнуть:
1) у более опытных и мудрых наставников. При этом всякая самонадеянность, высокомерное отношение к мнениям и суждениям других в принципе противны пастырскому званию и сугубо отрицательно действуют на его душу. Такое состояние препятствует просвещению души пастыря светом Божиим и ослепляет его естественные познавательные способности.
2) Пастырь может свои познания черпать из чтения. Книги - немые учители, наделенные авторитетом их авторов. При помощи книг пастырь может беседовать со всеми мудрыми людьми, даже с Самим Господом Спасителем и Его святыми Апостолами.
Однако нужно учитывать следующее: при чтении книг нужно руководствоваться строгим разбором. Дело в том, что одни книги для пастыря могут давать существенную пользу и способствовать его духовному росту, тогда как другие с пастырством ничего общего не имеют, и чтение их не дает пастырю надлежащей пользы в области положительного знания. Внимание пастыря прежде всего должно быть отдано Слову Божию, как источнику истины, творениям святых отцов, литературе богословской, а потом и всякой другой, которая так или иначе может быть полезной в пастырском знании.
В церковной практике замечается, что как только пастырь сошел со школьной скамьи и занялся практическим служением на приходе, он невольно оставляет чтение полезных ему книг и ограничивается исключительно одним исполнением служебных и практически-бытовых дел.
«Такое состояние может возникнуть, - говорит проф. Певницкий, - вследствие разленения пастыря или его чрезвычайной занятости и загруженности или кичения своим мнимым образованием и умственным богатством»1.
Пастырское усердие к научным занятиям делает его более сильным при исполнении своего дела, возвышает его ум и сердце к благородному и высокому подвигу, делает его более способным к самоотвержению и служению ближним. Кроме того, оно имеет и то огромное значение, что заполняет пастырский досуг, спасает пастыря от расслабления, разленения и вообще от многих искушений и соблазнов, опасных в его положении.
В нравственном отношении долг пастыря - всегда стремиться к очищению и возвышению своего сердца. Надо сказать, что вообще нравственное совершенствование личности - главнейшая цель в жизни христианина. Ведь всякое знание ценно лишь как средство, поскольку оно служит улучшению жизни или души человека. В конце концов всякое знание, по Апостолу, упразднится (1 Кор. 13,8). Но добродетель сердца будет жить вечно. И поэтому удельный вес христианина определяется не по количеству у него знания, а по высоте и чистоте его сердца, сердца беззаветно верующего, до конца надеющегося, пламенно любящего. Настойчиво подчеркивая необходимость для пастыря большего и большего умственного, научного развития, мы, однако, со всей решительностью должны подтвердить, что еще более ему необходимо чистое и возвышенное сердце, любящее Бога, человека и все, что связано с ними. Без такого сердца пастырь с самым сильным, переполненным всякого рода знаниями умом - «медь звенящая, кимвал бряцающий» (1 Кор. 13,1). Такой пастырь может просвещать лучами знаний, но согреть душу, поднять из глубины греха, обнадежить ее любовью всепрощения он не сможет.
«Вы помните, братия, труд и изнурение, - пишет Апостол, - ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас... как отец детей своих, мы просили, убеждали, умоляли...» (1 Сол. 11,9-12). Это ли не сердце любящее, сострадательное отеческое выражено в словах Апостола языков?!
«Не столько жена плачет о своем муже или мать о сыне, сколько я о своих в общем», - говорил святитель Иоанн Златоуст своим пасомым1. «Я люблю вас так, что готов пролить кровь свою для вашего спасения»2.
У истинного пастыря личное «я», так сказать, уничтожается и заменяется понятием «мы». Пастырское отзывчивое сердце делается подобно солнцу, просвещающему тьму невежества, согревающему холод эгоизма людей и дающему живительную атмосферу для восстановления падших к новой жизни. Только при любви пастырь способен жить в других и объединяться со всеми вплоть до своеобразного исчезновения в них. Любовь Самого Господа Спасителя определяется в Евангелии термином "«илосердовать"» то есть сжаливаться над кем-либо или сочувствовать кому-либо самою глубиной сердца.
Дело совершенствования пастырской любви требует от пастыря немалого напряжения и постоянной внимательности. И в целом, нравственное совершенствование пастыря встречает на своем пути большие опасности и искушения. Вступающий в борьбу с духом зла непременно сталкивается с теми же искушениями, какими сатана подвергал Спасителя перед Его вступлением на всемирный искупительный подвиг (Мф. 4,1-11; Лк. 4,1-13).
Перед человеком от начала стоят два пути:
Один путь - стремление к истинной свободе. Этот путь характерен тем, что человек добровольно подчиняет себя воле Божией и в этом находит себе истинную свободу, счастье и блаженство. Для такого человека тело - орудие для действования, мир - арена для делания добра, а сам он - смиренный исполнитель воли Божией.
Второй путь - путь чувственности, сытости, беспечности характерен тем, что человек ставит себя на место Бога и служит своим животным страстям. Естественная забота о теле обратилась у него в самоцель жизни. Чувственность порабощает дух. Влюбленность человека в себя и жажда возвеличения отдают его в рабство жестокой тирании собственных греховных вожделений.
Чтобы разрушить дело спасения человека, диавол искусно подступал к Спасителю со своими искушениями. Каждое из трех искушений рассчитано, во-первых, на то, чтобы создать в душе Богочеловека греховное настроение (самоволие), а,во-торых, на то, чтобы через Христа еще более закрепить в человечестве греховное самоопределение. Заманчивость искушений заключалась в том, что они в самом ближайшем будущем обещали несомненный практический результат.
Пережитые Пастыреначальником искушения незримым духом злобы непрестанно преподносятся пастырю то в грубом виде («хлебы» - сытость, довольство), то в утонченном (самодовольство, самослужение), то в явном отречении от истины и служении диаволу (гордость, независимость).
Спаситель мира подготовлялся к искушениям молитвой и постом, а отражал их словами Священного Писания. В примере Пастыреначальника, таким образом, указываются пастырю средства для отражения подобных же искушений. А так как указанные искушения направляются духом злобы к тому, чтобы душу пастыря отвлечь от мира Небесного и привязать к миру дольнему, то средства эти являются одновременно средством и для дальнейшего нравственного совершенствования души пастыря. Обязанный вести других по пути спасительной жизни он сам сперва должен уметь победить искушения духа обольстителя и потом уже учить побеждать других.
Средствами для борьбы с диавольскими искушениями и для личного нравственного совершенствования пастыря служат:
а) ПОСТ. Им пастырь подчиняет свою плоть духу и тем открывает себе путь к истинной свободе (Гал. 1,10);
б) МОЛИТВА. В ней мы беседуем с Богом. Она делает пастыря непоколебимым (Ин. 16,32);
в) ЧТЕНИЕ СЛОВА БОЖИЯ. В нем Бог беседует с нами. Оно дает пастырю огромную благодатную опору и непостыдность (Пс. 33,6);
г) ВОЗМОЖНО ЧАСТОЕ ИСПЫТАНИЕ СВОЕЙ СОВЕСТИ (исповедь) и святое Причащение. Причастившись Тела и Крови Христовой, пастырь вступает в кровное родство со Спасителем, соединяясь с Ним своим существом. «Союз крови, - говорит Преосвященный Иоанн Смоленский, - есть самый крепкий и непобедимый, сила его неистребима. Он не только соединяет сердца двух кровных существ, но и передает самые их свойства от одного к другому»1. Это дает основательную базу для нравственного совершенства и, с другой стороны, отводит от пастыря суд Божий за возможно недостойное совершение своих обязанностей (1 Кор. 11,27).
Нам остается коснуться еще третьей (последней) стороны пастырского самообразования, а именно, приобретения пастырской мудрости. В этом отношении также следует пастырю много потрудиться. И если усовершенствования ума и воспитания сердца пастырь мог частично достигнуть во время учения его в духовной школе, то приобретения опыта жизни и практической мудрой рассудительности он достигает только теперь - в процессе практического служения. И нужно сказать, что современному пастырю особенно нужно это качество (мудрость), особенно оно поможет ему в трудных моментах жизни. Господь Спаситель, посылая Своих учеников на проповедь, напоминал им об этой пастырской мудрости, как необходимой в их чрезвычайно сложном положении (Мф. 10,16-17).
Наш пастырь приобретает опыт жизни из самой жизни, и его разумная практичность накопляется и слагается постепенно. Особенно смиренный, наблюдательный и восприимчивый пастырь быстро богатеет жизненной мудростью. Он не пренебрегает советами других, может быть, менее его способных; не упускает из виду ни одного благородного поступка других, не получив от них пользу для себя самого. Наблюдая дела живых, он усердно знакомится с жизнью умерших пастырей, святых отцов и учителей Церкви, дающих прекрасные образцы поведения, рассудительности, практической жизненной опытности. И сам, делая то или другое, ошибаясь, исправляясь, пастырь учится, опытно совершенствуется и начинает поступать так, как подсказывает ему пастырское опытное благоразумие. Благоразумие и мудрость должны быть постоянными спутниками всех дел пастыря. И если опять, после указанных упражнений, пастырь таковых не имеет, он должен последовать совету святого апостола Иакова - просить себе мудрости у Бога, «дающего всем просто и без упреков, - и дастся ему» (Иак. 1,5).
Итак, пастырское самоусовершенствование - неотложное, необходимое дело служителя Престола Божия. Идущий этим путем пастырь никогда не окажется в положении «наемника» (Ин. 10,12), нерадящего о своих овцах; не станет он и бескачественной солью, потерявшей свою силу и имеющей быть выброшенною вон (Мф. 5,12); не будет он и безводным облаком, носимым ветром жизни; осенним сухим деревом, имеющим быть исторгнутым и сожженным; блуждающей звездой, которой блюдется мрак вечной тьмы (Иуды 1,12). Но он будет благодатным светом мира, любящим отцом для всех людей; будет добрым пастырем, способным всюду сеять радость, мир и семена высокой духовной жизни; он найдет в себе силы показать и наивысший подвиг самоотвержения - «положить душу свою за други своя» и тем до конца выполнить свой долг перед Богом, людьми и своей совестью.
Отношение пастыря к женщинам прихода
Работа женщин в приходе является одной из древнейших особенностей первохристианской Церкви. У святого апостола Павла в Послании мы встречаем ясное указание на то, что участие женщин в судьбах Церкви Христовой не ограничилось одними женами-мироносицами (Рим. 16,1-3-7-12-13). В последующие века перед нами развертывается служение женщины, посвятившей себя Богу в качестве диакониссы или вдовы, вставшей на путь чистой, святой жизни. Так как нашему пастырю на приходе предстоит иметь сотрудниц в работе преимущественно женщин, то мы попытаемся на основании слов святителя Иоанна Златоуста дать практические советы пастырю в этой области.
Описанию работы женщин и отношению к ней пастыря Иоанн Златоуст предпосылает указание на общий характер взаимоотношений и подчеркивает, что здесь должна царить абсолютная чистота. Затем св. Иоанн Златоуст даст нам описание качеств и деятельности женщин в христианской общине, разграничивая их, как это было тогда в Церкви, на девственниц и вдовиц.
Следует сказать, что и в наше время идеал девственницы - невесты Христовой в чистом виде воплотился в женских монастырях. Но их немало ютятся и около приходских храмов. Отсюда для приходского священника, особенно юного пастыря или целибата (одинокого) опасность здесь будет всегда налицо, как в смысле соблазна, так и в смысле сплетен и всякого рода наговоров, способствующих падению престижа пастыря.
Вторым типом женщин при приходе во времена святого Златоуста были вдовицы. Немало их и теперь. Преимущественно во многих приходах из них и состоит личный состав, так называемый «двадцатки».
Пастырю следует проявить особую осторожность и вместе должную пастырскую внимательность и настойчивость в обращении с теми и другими. Принципиально он должен всемерно поощрять и укреплять их в девственной жизни. Особенно руководить их совестью, ведя к большему нравственному совершенству и чистоте.
Надо отметить, что некоторые пастыри, особенно не высоко духовно настроенные, далеко не дооценивают класса этих людей. Вместо того, чтобы как пастырь-отец проявить к ним особое попечение, предохраняя их от всякого вида нецеломудрия и дурных поступков, они явно выказывают к ним свое пренебрежение, унижая их, говоря им двусмысленные слова, напоминая о браке и проч. Поступая так, пастырь грубо нарушает принцип своего пастырского долга. А главное, он резко роняет свой престиж в глазах своей паствы. Вследствие этого указанные типы женщин вынуждены навсегда отойти от своего пастыря, закрыть пред ним свою душу и искать (чаще всего в монастырях) для себя истинных духовных руководителей.
Святой Иоанн Златоуст особенно предупреждает пастыря, чтобы он был осторожен с юными вдовицами. Их следует сугубо остерегаться, так как они, мало пожившие в браке, могут более сего быть соблазном и для самого священника, и вообще в приходе. Им не следует и доверять что-либо важное в церковном деле, и само отношение к ним пастыря должно быть более строгим, официальным, чем мягким или нежным1.
Пастырь перед судом
Решающая оценка всей пастырской работы предстоит, главным образом, в ином мире. Поэтому момент перехода пастыря из этого мира в другой является для него моментом отчета.
«Страшный, поистине страшный предстоит нам отчет, и много мы должны показать человеколюбия, чтобы не услышать грозных слов: Отъидите от Меня, не знаю вас... (Мф. 7,23). И если в Евангельской притче господин строго отнесся к рабу, не использовавшему своего таланта, то во сколько раз строже взглянет Великий Судия на тех пастырей, которые не только не использовали, но и загубили дар священства, драгоценные души, порученные его руководству»2.
Недостойный пастырь будет осужден строго и бесповоротно, если он растерял свою паству, не исполнил того, что требовал от него долг. Осужден будет потому, что кто бы и как бы ни призвал его к служению, но пошел-то он все-таки совершенно добровольно, своим произволением. А раз избрал он этот путь, обязан пройти его до конца достойно и держаться на той высоте, которая требуется пастырским долгом. Если почувствует он, что подвиг пастырства ему не по силам или он тяжко согрешит, то пусть такой уйдет сам и постарается загладить свой грех добрым служением мирянина, а не умножать своих грехов, недостойно влача непосильную ношу и собирая себе горячие уголья на собственную голову...
Достойного пастыря ждет «истинная слава на небесах»1. Он там, у Престола Божия смело сможет сказать: «Господи, вот я и овцы мои, которых Ты дал мне... Я готов был всегда за них положить душу мою. Я всегда стремился быть им полезным. Я сил своих не жалел, чтобы только помочь им найти Тебя. И вот теперь они все здесь со мною, они все Твои навечно. Ты наш Господь и Бог, а мы все - Твои овцы...».
Невозможно описать ту красоту и ту Горнюю славу и блаженство, которую наследуют добрые пастыри вместе со своими любимыми словесными овцами. Забудут они тогда все земные скорби, поругания, тесноту и оскорбления, все бывшие на земле горести и озлобления, которые они переносили, стоя на страже Церкви Божией, - все это встанет позади. Все пройдено, пережито, вымучено, перенесено. С трепетной благодарностью, наслаждаясь горней торжествующей красотой в бесконечном свете лица Божия они будут славить Господа и повторять слова Златоуста: «Слава Богу, слава Богу, слава Богу за все»2. Аминь.
К Р А Т К И Е
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 226; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!