Классово-антагонистические отношения и нравственность
Следующая за первобытностью и возникающая как ее отрицание эпоха характеризуется тем, что здесь производство человека (семейная сфера, образование, воспитание, эстетическая и другие культурно формирующие виды деятельности) и производство средств к жизни (экономика, обслуживающая ее государственно-политическая надстройка) разделяются. При этом в силу низкого уровня производительных сил производство человека оказывается по сравнению с производством средств к жизни очень малой величиной.
Исторически сложилось так, что высвободившийся с ростом производства некоторый досуг — пространство собственно человеческого развития—узурпируется небольшой частью общества, занимающей господствующее положение. Подавляющее же большинство населения подвергается в человеческом плане ограблению: лишается возможности свободно-личностного развития, его уделом становится тяжкий, изнурительный, подневольный труд. Раб или крепостной, пишет К. Маркс, ставится «в один ряд с прочими существами природы, рядом со скотом, или является придатком к земле» '. Положение рабочего лучше, ибо он лично свободен и формально сам распоряжается своим досугом. По существу же содержание досуга ему навязывается почти столь же неотвратимо, как и необходимость наемного труда.
Узурпировав досуг, господствующий класс подчиняет его своим собственным интересам — увеличению богатства и власти. Он прежде всего озабочен тем, чтобы охранять свое господство. Именно его деятельность главным образом реализует те формы общественных связей между индивидами, мотивы поведения, которые диктуются частнособственническими производственными отношениями. Интерес господствующего класса и является тем механизмом, который обеспечивает подчинение относительно обособившейся сферы производства человека производству средств к жизни.
|
|
|
Чтобы понять своеобразие складывающегося в условиях классово-антагонистических отношений второго крупного исторического типа нравственности, надо прежде всего выяснить, какие личностные свойства и попе-
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 478.
170
депческче шаблоны, какие формы общественных связей между индивидами вытекают из этих отношений. Для классовой цивилизации характерны, как известно, три фундаментальные особенности производства и воспроизводства общественной жизни: разделение труда, частная собственность и основанная на ней эксплуатация человека человеком, социальное отчуждение.
Разделение труда складывается как общественное разделение труда. Оно, проникая вглубь (отделение умственного труда от физического) и вширь (отделение ремесла от земледелия, города от деревни), создает основы новых этногеографических и социально-политических объединений. Становясь общественным, разделение труда оборачивается пожизненным закреплением определенных групп индивидов за определенными видами деятельности. Классово-антагонистическое общество, особенно на рабовладельческой и феодальной стадиях развития, вырабатывает развитую систему отношений, институтов и представлений, почти однозначно предопределяющих такое закрепление.
|
|
|
Приняв общественную форму «собственности на профессию», разделение труда с неизбежностью обусловливает одностороннее развитие индивида. Индивид конституирует себя в качестве конкретной исторической личности лишь по мере того, как многообразие его биопсихических возможностей закостеневает в форме той или иной однобокой уродливости. Прежде всего голова «отделяется» от тела, индивиды оказываются разведенными по разные стороны общественного производства. Одни заняты исключительно физическим трудом, не имея ни времени, ни материальных возможностей правильно понять окружающий их природный и социальный мир. Лишенные опыта самостоятельной умственной деятельности, они оказываются жертвами предрассудков и суеверий, сознательно навязываемых идеологических стереотипов и иных духовных подделок. Но именно ввиду духовной нищеты реального бытия индивидов, низведенных до положения рабочего скота, производительно-физический труд является для них мукой, лишается своего качества служить основой здорового существования и личностного развития. Другие, напротив, призваны ограничить свою деятельность различными областями духовного производства, результатом чего является не только то, что они как индивиды не ведут естественного физически полноценного образа жизни, но и то, что они как специалисты преимуществен-
|
|
|
171
но продуцируют ложные идеи. Таким образом, в результате отделения духовного производства от материального в классово-антагонистическом обществе цельный человек раскололся на две части: духовного индивида и физического индивида. Приобретая статус самостоятельной сущности, каждая из этих частей подвергалась глубокому деформированию.
Историческое развитие классово-антагонистических формаций протекало таким образом, что духовные и физические индивиды, существующие в качестве односторонне-самостоятельных, взаимно враждующих сущностей, в свою очередь подвергались дальнейшему дроблению. Общественно разделенное производство породило частичных, односторонне ориентированных индивидов, профессиональная специализация которых была очерчена настолько узко, насколько это, с одной стороны, требовалось для роста производительности труда, а с другой стороны, допускалось психофизическими особенностями индивида. И эти закостеневшие в своей односторонней уродливости человеческие «сколки» оказываются неспособными соединиться в гармоническом синтезе.
|
|
|
Разделение труда предписывает различным группам индивидов различный, каждый раз исключительный круг деятельности. Оно тем самым стягивает их, устанавливает всестороннюю зависимость между ними, но через обособление. У индивидов, замкнутых особым кругом деятельности, появляется и особый круг интересов, отличный от интересов других индивидов. Эта продуцирующая частные интересы и противопоставляющая индивидов друг другу функция общественного разделения труда получает свое закрепление и конкретизацию в частной собственности. «Впрочем,— как пишут К. Маркс и Ф. Энгельс,— разделение труда и частная собственность, это — тождественные выражения...» ' В одном случае речь идет о собственности на деятельность, в другом — на продукты этой деятельности. Частная собственность и утвердившиеся на ее основе классовые антагонизмы есть не что иное, как конкретная социальная форма общественного разделения труда, в рамках которой противоречие между частным интересом и интересом других распространяется на сферы социальной жизнедеятельности. Индивид теперь выступает частноориентированным, эгоистическим существом не
' Маркс К., Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность материалистичаского и идеалистического воззрений, с. 42.
172
только как производственная единица, а целиком, во Bcei"i конкретности своего существования. Частнособственнические отношения, которые, с одной стороны, являются результатом определенного качественного уровня производительных сил, а с другой стороны, образуют основу всех других общественных отношений, перестраивают на свой лад всего человека, задают соответствующее направление его мыслям и чувствам.
Классово-антагонистическое общество утверждает такие формы жизнедеятельности, практическое овладение которыми предполагает эгоистическую жизненную установку, поклонение частной собственности как высшей «ценности». В исторических условиях, когда собственность в различных ее формах является средоточием общественной силы и реальных возможностей самоутверждения, успех и привилегированное положение индивидов прямо связаны с силой собственнического инстинкта. Словом, индивид приобретает социально-историческую конкретность как эгоистическая личность.
Поскольку понятие эгоизма многозначно и исторически в него вкладывался различный смысл, уместно сделать по крайней мере четыре уточняющих замечания.
Во-первых, эгоизм нельзя отождествлять с преимущественным стремлением индивида к выгоде, к реализации своих интересов. Так понимаемый эгоизм следует вслед за многими просветителями прошлого признать естественным и законным состоянием индивида. Он тем более не сводится к идее суверенности индивида, к его желанию утвердить свою самость, наложить на окружающий мир печать своей неповторимости. По своей сути эгоизм — это стремление утвердить себя за счет другого, добиться удовлетворения своих интересов за счет ограничения, ограбления интересов других. Его правильнее было бы определить как форму присвоения одними индивидами способностей, сил, труда и т. д. других индивидов. Иными словами, это такое отношение между индивидами, при котором один паразитирует на другом.
Во-вторых, эгоизм — не локальное, предметно-ограниченное свойство, а некое социально-нравственное состояние человека, выражающее сам качественный тип, конкретный способ его общения с другими людьми, его поведение вообще. В этом смысле эгоизм имеет родовое значение по отношению к таким мотивам, как жадность, властолюбие, жестокость, коварство и т. д.
В-третьих, эгоизм является не природным, а общест-
173
пенным свойством индивида, пли, говоря точнее, свойством общества основанного на частной собственности. (Мы здесь не затрагиваем вопрос о поведенческой определенности природных склонностей человека. Реализуется ли эгоизм личности в классово-антагонистическом обществе вопреки природным заданностям индивида, или является их продолжением, или же, что всего вероятней, вообще не имеет отношения к биологической определенности человека — это уже другая проблема.) Вопрос об эгоизме приобретает содержательно точный и строго верифицируемый смьюл только тогда, когда его рассматривают как исторический факт. Суть дела заключается как раз в том, говорит К. Маркс, «что частный интерес уже сам есть общественно определенный интерес и может быть достигнут лишь при условиях, создаваемых обществом, и при помощи предоставляемых обществом средств; т. е. что он связан с воспроизводством этих условий и средств. Это — интерес частных лиц; но его содержание, как и форма и средства осуществления даны общественными условиями, независимыми от индивидов» '. Если говорить более конкретно, то эгоизм является формой поведения, направленной на воспроизводство частнособственнических общественных отношений, и его содержательная суть состоит в стремлении к богатству. Предметная основа эгоизма — богатство, и в своем частом виде он выступает как страсть к деньгам. Хорошо знавший людей и историю Ф. Энгельс писал: «Низкая алчность была движущей силой цивилизации с ее первого до сегодняшнего дня; богатство, еще раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного жалкого индивида было ее единственной, определяющей целью» 2.
В-четвертых, исторически эгоизм принимал различные формы, выступая не только как одиночный, но и как корпоративно-групповой (семейный, классовый, национальный и т. д.) эгоизм.
Очевидно, что эгоизм — неизбежная форма самоутверждения индивидов в частнособственнических обществах. Поэтому нет смысла морализировать по поводу эгоизма, а важно изучение причин, его порождающих, и путей преодоления, то есть речь должна идти о революционизировании общества. Суть дела, таким образом, сводится к такому преобразованию общественных отношений, когда
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 99.
2 Там же, т. 21, с. 176.
174
индивидам для того, чтобы утвердить себя, не нужно предварительно становиться эгоистами. Предпосылки этого создаются тогда, когда сам эгоизм достигает своей экстремальной формы, а именно при капитализме.
Подобно тому как частичный индивид неизбежно развертывается в эгоистического индивида, эгоистический индивид исторически реализует себя в качестве несчастного индивида. Понятие «несчастный» в данном случае выражает не субъективное самоощущение и моральное состояние индивида, а его объективное положение отчужденности от собственной сущности, когда сущность человека — система общественных отношений — оказывается чуждой, враждебной ему силой.
Эгоистические мотивы поведения выступили первоначально на историческую арену в эвдемонистическом облачении. Возникающая классовая цивилизация самообольщалась тем, что она якобы реализует стремление индивидов к счастью (напомним, что вся античная культура признавала личное счастье в качестве само собой разумеющейся, аксиоматической целевой установки человеческой деятельности, это убеждение оставалось одним из ведущих мотивов европейской философии и культуры также в эпоху средневековья и в новое время). Однако вся ее действительная история была историей разрушения этой благодушной иллюзии. Именно частнособственническая нацеленность поведения, когда, казалось бы, все делается для своего блага, своей пользы и выгоды, приводит к противоположным результатам: положение человека становится менее прочным и достойным, чем тогда, когда он фактически был растворен в общности (племени, роде, патриархальной семье и т. д.). Это происходит в силу того «магического процесса», именуемого отчуждением, при котором индивиды теряют контроль над экономическими и социально-политическими условиями жизни, становятся рабами продуктов своей же собственной деятельности.
Поскольку субъектами хозяйственной жизни являются частные собственники, каждый из которых всеми силами тянет в свою сторону, общий ее ход и исход складываются стихийно, их крайне трудно, если вообще возможно, предвидеть, рассчитать. Как правило, в своих отдаленных результатах хозяйственно-экономический процесс полностью опрокидывает первоначальные замыслы тех, из действий которых он складывается. В сведении индивидуально-частных стремлений к общесоциальному результату во всех антагонистических формациях большую роль иг-
175
рала стихия рынка, однако нигде она не была столь довлеющей, как при капитализме, где одним из неотъемлемых хозяйственных механизмов становятся всеобщие катастрофы — экономические кризисы. Всегда огромное значение в регулировании общественных связей имело также насилие, но никогда его размеры и интенсивность не достигали столь чудовищной силы, как при капитализме, принесшем людям ужас мировых войн. Бытие индивида, попадающего во власть этих безжалостных внешних, не поддающихся его контролю сил, становится трагическим.
Однако не только стихия социально-экономического развития является преградой на пути свободного развития частных индивидов. Имущественные, брачные, моральные и иные их отношения также приобретают отчужденную, навязанную сверху форму существования, предписанную государством, традицией, церковью и другими социальными институтами. Вся многообразная совокупность общественных отношений индивидов результируется в виде самостоятельных сил, задающих цели и нормы их жизни. Люди предстают в этих отношениях как усредненные величины, что неизбежно сопутствует эгоцентрической сущности индивидов, их равнодушию и враждебности друг другу. Тогда, когда каждый думает о себе, должен появиться «бог», который думает обо всех. И он появляется, и не только как анонимный правитель Вселенной, но и в форме многочисленных, весьма осязаемых земных божков — императоров, мудрецов, вождей, адвокатов, полицейских и т. д. Словом, эгоистические индивиды классового общества теряют свою самостоятельность, их деятельность в силу некой социальной «мистики» оборачивается против них самих: «...над индивидами теперь господствуют абстракции, тогда как раньше они зависели друг от друга» '.
Таким образом, нравы, общественные формы связей между индивидами, которые закодированы в социально-экономической структуре классово-антагонистического общества, характеризуются глубоким аморализмом, античеловечностью. В самом фундаменте классово-антагонистического строя заложено зло — эксплуатация человека человеком. Это, однако, не означает, что эпоха классовой цивилизации является своего рода грехопадением человечества, нравственным провалом. Все намного сложней.
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 108. 176
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 364; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!