СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА, ФУНКЦИЯ, ФОРМЫ

Стр 1 из 23Следующая ⇒

ОБЩЕСТВЕННОЕ

СОЗНАНИЕ

И ЕГО ФОРМЫ

Москва

Издательство

политической

литературы

1986

в. и. толстых

Предисловие

Общественное сознание:

социальная природа, функция, формы

Искусство

Вместо заключения

Н. Б. БИККЕНИН

Политическое сознание

Л. С. МАМУТ

Правосознание

А. А.ГУСЕЙНОВ

Мораль

Л М. УГРИНОВИЧ

Религия

Н. В. МОТРОШИЛОВА

Наука

Э. В. БЕЗЧЕРЕВНЫХ

Философия

Под общей редакцией

доктора философских наук

В. И. ТОЛСТЫХ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Проблема общественного сознания активно разрабатывалась и разрабатывается нашей философской наукой. Понять и объяснить неубывающий интерес философии к проблематике сознания нетрудно. Социально-философская теория марксизма начинается с выяснения взаимоотношений общественного бытия и общественного сознания (это и есть ее «основной вопрос»), которые в реальной истории весьма подвижны, изменчивы и требуют соответствующего их фактическому состоянию осмысления. А усложняющаяся практика социалистического строительства на каждом новом своем витке заметно повышает значение и роль субъективного фактора вообще, сознательности людей в частности. Короче, перед нами один из тех «общих вопросов», которые, по ленинскому суждению, составляют идейно-теоретическую основу решения возникающих в ходе общественного развития многочисленных конкретных, «частных» вопросов 1.

Помогая пролить свет на новые факты, события и тенденции развития общества, человеческой истории, давняя философская тема под влиянием меняющейся социальной практики сама предстает в новом свете. При этом диалек-тико-материалистические принципы подхода к проблеме сознания остаются незыблемыми, а само учение, содержательно обогащаясь в соответствии с потребностями времени и достигнутым уровнем социального знания, обретает новую форму. Широкий социальный взгляд2 на духовную, идеологическую сферу, обоснованный в материалах XXVII съезда КПСС, позволяет подойти к осмыслению общественного сознания как сложного противоречивого процесса, определяемого динамикой изменений и сдвигов в общественном бытии, характером взаимодействия духовного фактора с общественной практикой. Зрелость общества в немалой степени зависит от зрелости сознания, от духовного прогресса, который измеряется соответствием правде общенародного дела, масштабом участия сознания в преобразовании действительности. -Потребность в существенном повышении уровня сознательности и культурности общества в период ускорения его социально-экономическо-

' См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 15, с. 368.

2 См.: Горбачев М. С. Живое творчество народа. М., 1984, с, 5.

го развития осознается ныне все глубже. Но это не значит, что не возникает проблем — весьма острых, как отметил партийный съезд,— в реальной практике функционирования сознания.

Осуществление скачка, крутого поворота в экономике, в самом общественном производстве требует весьма серьезной перестройки сознания, в первую очередь экономического и социального мышления, освобождения от обременительных пут устаревших представлений, привычек и традиций. Речь идет не просто об «опережении» событий работой общественной мысли. Как никогда раньше, важно привести в действие переориентирующую — и «перестраивающую»!—функцию сознания, которое, согласно известной марксовой формуле, призвано не только объяснять мир, но и изменять его к лучшему' в соответствии с продуманными рекомендациями «всеобщего интеллекта» 2.

В подобной оценке роли сознания нет ни грана идеализма. Опыт истории подтверждает множеством примеров: прежде чем те или иные качественные, революционные изменения происходили в реальности, они более или менее основательно «планировались» и «репетировались» в уме, идеально складывались в головах творцов этих изменений. В обществе, которое сделало своей сознательной целью коренное переустройство человеческих отношений и образа жизни людей, такое продумывание и планирование хода собственного развития должно стать нормой его повседневного бытия, законом деятельности людей и действительно научного управления.

На каждом этапе исторического движения оказывается по-новому актуальным знаменитое ленинское положение о том, что социалистическое государство сильно сознательностью масс3. Проблема сознательности выступает в самом широком аспекте общественного развития: начиная с элементарного уровня — с требования наладить дисциплину, порядок и организованность во всех областях общественного производства и каждодневного бытия людей и кончая степенью и характером участия трудящихся в управлении обществом, овладении ими своими собственными отношениями. Мысль о сознательности как мерке и показателе реально, на деле достигнутого переустройства жизни на социалистических началах получила ныне новый толчок и

1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 266.

2 См. там же, т. 46,ч. II, с. 215.

3 См.: Ленин В, И, Полн, собр. соч., т, 35, с, 21,

развитие. Сознательность — это и важнейший признак качества жизни, и синоним разумности, общественной развитости человеческих потребностей и интересов, и непременное условие перехода к полному равенству, и, наконец, характеристика самодеятельной, в коммунистическом понимании этого слова, личности. (Заметим в скобках, что важная в практическом и интересная в теоретическом плане идея «фаз сознательности» общества в нашей науке еще не разработана, даже не поставлена как исследовательская задача.)

Партия считает своей важнейшей обязанностью «трезво следить за действительным состоянием сознательности» ', имея в виду не отдельные участки и лиц, а общество в целом. Почему этот совет и завет В. И. Ленина звучит сегодня особенно злободневно? Состояние сознания масс — это не только субъективный образ социальной реальности и ее самохарактеристика. Поскольку сознание признается существенным и необходимым компонентом общественно-исторического процесса в целом, важнейшим инструментом его самодвижения и саморазвития, постольку внимательно следить за тем, как реальная действительность отображается в головах людей, и трезво учитывать фактическое состояние сознания есть обязательное условие научного управления обществом (ведь без «обратной связи» управление окажется фикцией).

Но состояние сознания — это еще и свидетельство, знак, сигнал того, насколько укоренились в бытии людей устои и принципы данного общественного жизнеустройства и каковы реальные успехи преобразовательной деятельности масс. Ибо только то и можно считать состоявшимся на практике, что «вошло в сознание», стало образом жизни и живой психологией большинства членов социалистического общества. «Партия исходит из того,—говорится в новой редакции Программы КПСС,— что воспитание человека неотделимо от его практического участия в созидательном труде на благо народа, в общественной жизни, в решении задач социально-экономического и культурного строительства. Отрыв от действительности, от ее реальных проблем обрекает идейно-воспитательную работу на абстрактное просветительство, беспредметную словесность, уводит в сторону от насущных задач коммунистического созидания» 2.

' Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 42.

2 Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986, с. 51-52.

В переходе от экстенсивного развития к интенсивному нуждается не только общественное производство, но и вся социально-преобразовательная практика социалистического общества. Важнейший признак ее интенсивного развития — степень научной оснащенности, теоретической обоснованности и продуманности самой структуры принимаемых обществом решений. В связи с этим резко возрастает значение теории как синонима наиболее высоких и развитых форм организации общественного сознания в целом. Ныне остро встает вопрос о самой общественной практике как сознательной деятельности, или, говоря словами К. Маркса, о том, «до какой степени условия самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта и преобразованы в соответствии с ним; до какой степени общественные производительные силы созданы не только в форме знания, но и как непосредственные органы общественной практики, реального жизненного процесса» 1. Развивая тезис о единстве общественного бытия и общественного сознания применительно к современным условиям, партия говорит о необходимости, с одной стороны, идеологического обеспечения решаемых обществом экономических и социальных задач, а с другой — экономического и социального обеспечения самой идеологической и воспитательной работы.

Будущее за зримо проступающей уже тенденцией более равноправных, взаимно обязательных отношений общественной теории и общественной практики, при которых только и оказывается возможным осознавать ближайшие и дальние результаты последней раньше, чем они будут навязаны людям объективным ходом событий. И очень важно сделать ростки таких отношений предметом серьезного научного анализа, преодолев отрыв общественной теории от живой реальности, уклонение от ряда назревших и наболевших практических проблем (скажем, от таких феноменов реальной практики, зафиксированных общественным сознанием, как явления типа «человек не хочет работать», «не хочет брать на себя ответственность», различные формы карьеризма, проблема пассивного, инфантильного существования в условиях социалистического общества и др.). Тем более что в самой социальной практике наблюдается напряженный поиск решения острых проблем, плодотворность которого во многом зависит от внимания к ним научной теории.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. II, с. 215.

В предлагаемой книге делается попытка определить и оценить достигнутый уровень философского осмысления проблемы общественного сознания, исходя из потребностей динамично развивающейся социальной действительности. Разрешение противоречий в развитии современного советского общества, перестройка общественного производства, перевод его на интенсивный путь развития немыслимы без существенного изменения угла зрения на роль сознания и сознательности в системе самой общественной практики, уточнения критерия их оценки в деятельности людей и социальных институтов. Все это призвана сделать общественная наука.

Собственно, именно желание внести свой вклад в решение этой задачи и явилось внутренним побудительным мотивом и предпосылкой, объединившей авторов данной книги и обусловившей организацию излагаемого в ней материала. Вопрос, интересующий авторов, может быть поставлен так: насколько целеустремленно и последовательно философская теория, характеризуя социальную природу и роль сознания, фиксирует его функцию быть осознанным бытием? Предметом внимания, иначе говоря, оказывается одновременно практическая и теоретическая проблема «превращения общественного сознания в общественную силу» ', поставленная в прямую связь как с историческими и социокультурными изменениями предметно-практической деятельности современного субъекта общественного производства, так и с перспективами теоретико-познавательных исследований. Делая акцент на действенности, жизненности, практической результативности изучения проблемы общественного сознания, авторы книги опираются на уже проведенные исследования и, сохраняя верность давней традиции изложения темы (что и подчеркнуто в названии), пытаются продвинуться несколько дальше в ее разработке. Обращаясь к малоизученным или спорным моментам и вопросам, они стремятся занять четкую позицию в оценке достигнутого теоретического уровня анализа проблемы. Это предполагает, с одной стороны, критическое преодоление методов анализа, построенных на повторении давно известного, а с другой — использование богатого потенциала марксистской методологии в решении сложных вопросов темы.

Существуют разные аспекты и срезы (плоскости) рассмотрения сознания — сознание и бытие, сознание и иде-альное, идеал и действительность, общественная теория и

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 198,

общественная практика и др. Каждый из них может стать предметом специального анализа. Так, обсуждение общесоциального вопроса о дальнейшем развитии социализма с учетом достигнутой им степени зрелости чрезвычайно актуализирует тему соотношения идеала и реальности, соответствия сознания общественному бытию, взаимодействия общественной теории и общественной практики. Но разграничение аспектов рассмотрения общественного сознания не самоцель. Самое главное, видимо, заключается в том, чтобы увидеть и раскрыть тесную связь между ними, попытавшись дать целостную картину функционирования и развития общественного сознания. Осуществить это вряд ли можно, не преодолев некоторые еще бытующие в нашем обществознании представления. Это, во-первых, отрыв сознания от общественного бытия, происходящий под знаком преувеличения относительной самостоятельности общественного сознания, превращаемого подчас в некую бессодержательную идеальную форму, наделенную особой активностью (наподобие аристотелевской «формы форм»);

во-вторых, отрыв общественного сознания от индивидуального, когда декларативное признание их «единства» не мешает им существовать в исследованиях обособленно друг от друга и от реальности; в-третьих, понимание связи сознания с реальностью как всего лишь процесса рационализации опыта обыденного сознания, так сказать, «онаучивания» последнего, придания ему статуса идеологии (или духовного производства, как часто ныне говорят). Самокритичность обществознания в оценке достигнутых результатов изучения сознания откроет новые перспективы в научной разработке этой сложнейшей проблемы.

Особое место в ней занимает вопрос о конкретных формах общественного сознания (политическом и правовом сознании, морали, искусстве, религии, науке, философии), которые как некая целостная система представляют богатство и многообразие духовной жизни общества.

Создавая в процессе общественно-исторического освоения, преобразования мира определенные социальные общности, виды общественной связи, человечество вырабатывает и соответствующие им способы построения объективных мыслительных форм, в которых оно «по воле» складывающихся обстоятельств и условий осмысливает, осознает собственное общественное бытие. Так, в условиях существующего разделения труда общественное сознание реализует себя в определенных, общественно значимых общих формах его присвоения или способах самосознания.

Но отсюда вовсе не следует, что соотношение общественного сознания и его конкретных форм можно трактовать по аналогии с диалектикой всеобщего и единичного. Распространенная в нашей философской литературе точка зрения, что общественное сознание выступает законом и «полем» рождения, функционирования и гибели его конкретных форм, не позволяет объяснить, скажем, явно противоречивое взаимодействие философии и науки, науки и искусства, искусства и морали, морали и религии или понять, почему в зависимости от конкретных исторических обстоятельств одна из форм — мифология, мораль, философия или политика — отражает наподобие общего зеркала все остальные формы, выражает их общественную природу. Что вообще представляет собой общественное сознание — всеобщее ли, вобравшее в себя деиндивидуализиро-ванное и повторяющееся в содержании и развитии его конкретных форм, или нечто другое, никак не сводимое и не выводимое из совокупности последних? Такая постановка вопроса побуждает исторично подойти к раскрытию сущности общественного сознания, что, согласно марксизму, можно сделать лишь посредством анализа взаимодействия сознания с общественным бытием и показать исторически и социально обусловленный характер возникновения и развития каждой из его конкретных форм.

В совокупности формы сознания образуют особую сферу духовной жизни и деятельности людей в социалистическом обществе, главное назначение которой — «производство человека», или, говоря конкретнее, сознательных участников коммунистического преобразования мира. Приобретая характер целостной системы, социализм во много раз усиливает социально-мобилизующее и преобразующее значение научной, марксистско-ленинской идеологии, делая науку, искусство, мораль, правосознание факторами прогресса не только духовной, но и материальной и социальной сфер. Воздействие сознания в этих условиях приобретает комплексный и всесторонний характер, отражаясь на всех сторонах и областях общественной жизнедеятельности. Поэтому в предлагаемой читателю книге при характеристике той или иной формы общественного сознания определенное место отводится ее взаимосвязи с другими конкретными формами.

Если проделанная авторами работа будет способствовать приращению знания по проблеме сознания и даст новый толчок к ее теоретической разработке, они могут считать свою задачу выполненной.

ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ:

СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА, ФУНКЦИЯ, ФОРМЫ

Сознание является предметом исследования самых различных наук — философии, социологии, психологии, физиологии, педагогики, кибернетики и др. Каждая из наук вносит определенный вклад в комплексное изучение природы и роли сознания в жизни человека, общества. Философия рассматривает сознание под углом зрения своего основного вопроса, давая методологический ключ к решению любой частнонаучной проблемы, относящейся к сознанию. Собственно философская проблема, затрагивающая интересы многих общественных дисциплин, это вопрос о социальной сущности и функции сознания. В рамках социально-философского знания он выступает как вопрос о соотношении общественного бытия и общественного сознания, решаемый материализмом и идеализмом с принципиально противоположных позиций. Преодолев созерцательность и метафизичность старого материализма, а также идеализм немецкой классической философии в истолковании сущности и роли сознания, классики марксизма-ленинизма раскрыли с диалектико-материалистических позиций взаимоотношения общественного бытия и общественного сознания, обозначив материальный источник происхождения и активности последнего, коренящийся в общественной практике людей, научно обосновали функцию идейных побудительных сил в историческом процессе.

Весомый вклад в разработку проблемы общественного сознания внесли и вносят советские философы. Об общественном признании практической и теоретической значимости проблемы свидетельствует не только большое число посвященных ей работ. Это одна из наиболее обсуждаемых, дискуссионных тем социально-философской теории марксизма на протяжении последней четверти века. И ныне дает о себе знать нужда в анализе и обобщении достигнутых результатов.

Как и в других областях философского знания, научный поиск определяется здесь потребностями социальной

практики, сдвигами и изменениями в общественной жизни, а также логикой развития самой философской мысли, которая последовательно осваивает наследие классиков марксизма-ленинизма и на этой основе вырабатывает концептуальные решения. При этом в области изучения общественного сознания имеется своя «история вопроса», которую полезно вспомнить и осмыслить, чтобы яснее представить сложившуюся ныне познавательную ситуацию.

Проблема подхода к сознанию

К началу 60-х годов, с появлением в нашей литературе ряда работ, исследующих природу и функцию сознания, сложилась его характеристика, не выходившая, как правило, за пределы гносеологического анализа взаимоотношений материи и сознания. Этот подход отвечает принципу материалистического объяснения сущности сознания и своим острием направлен против идеалистического вывода о сверхъестественности духовного. Рассматривая сознание как явление историческое, данный подход представляет собой конкретизацию диалектико-материалистического решения основного вопроса философии. Он диктовался также необходимостью подвергнуть критике распространенный в литературе тех лет тезис насчет «материальности» сознания. Сторонники этой точки зрения настаивали на двойственной — гносеологической и онтологической, «естественнонаучной» — природе сознания, которое мыслится как некий «природный процесс», происходящий в мозгу и «по своей естественной сути» примерно одинаковый у всех людей'.

Интерес к гносеологическому обоснованию природы и функции сознания отражал тогда стремление защитить идею нематериальности сознания. Позднее обнаружится, однако, что и нематериальность сознания можно истолковать в вульгарно-материалистическом духе, если, скажем, ограничиться рассмотрением сознания только как отражения, слепка, познавательного рефлекса общественного бытия; что отношения материи и сознания, материального и идеального на самом деле намного сложнее, чем они выглядят по логике простого разведения и сталкивания их

' Критику «естественнонаучного» подхода к сознанию, отстаиваемого в ряде публикаций 60-х годов, см. в кн.: Георгиев Ф. И. Об идеальности созвавия. М., 1965, с. 14.

друг с другом. Но сейчас для нас важно подчеркнуть другое: само изучение природы сознания было поставлено в зависимость от того, с какой точки зрения, в каком аспекте оно рассматривается.

Вычленение аспектов (срезов) исследования сознания явилось своего рода реакцией на обсуждавшийся в те годы вопрос о предмете исторического материализма — попыткой преодолеть недооценку социально-философского, собственно истматовского изучения сознания. Характеристика сознания представлялась как простое распространение теории познания на анализ духовной жизни общества. Исходный пункт анализа — тезис об общественном сознании как отражении общественного бытия — становился и завершением разговора (результат был заранее известен), а многие важные вопросы духовной жизни общества оставались в тени. Процесс отражения общественного бытия в общественном сознании, соответствия отражения отражаемому нередко трактовался в духе абстрактного тождества материального и идеального, объективного и субъективного, что приводило к упрощенным представлениям вроде обязательного «отставания» сознания от бытия. Хотя возможность обратного воздействия сознания на общественное бытие провозглашалась и всячески подчеркивалась, оставались неясными причины и механизмы такой активности. Собственно, вся эта проблема исчерпывалась тезисом об относительной самостоятельности общественного сознания.

Сложившаяся познавательная ситуация породила так называемую проблему подхода к исследованию общественного сознания. Было выдвинуто требование «двойного» — гносеологического и социологического — подхода, с помощью которого, по убеждению многих теоретиков, можно дать общее определение сознания и раскрыть его сущность. Очень скоро этот методологический принцип (точнее, прием) стал общепринятым в нашей исследовательской литературе, развиваясь посредством увеличения аспектов: к обозначенным выше добавлены онтологический, историко-генетический, аксиологический и др.

Стремление аналитически расчленить, «разъять» такое сложное общественное явление, как сознание, понятно и оправданно. Но насколько этот путь результативен в раскрытии природы и особенностей человеческого сознания? Можно ли путем соединения гносеологического и социологического анализа «пробиться» к сущности сознания? Сомнение вызывает уже само толкование этих двух аспектов:

оба решают вопрос об отношении сознания к материи, но при этом гносеологическая характеристика имеет в виду «содержание отражения как ядра сознания», а социологическая раскрывает «общественно-историческую обусловленность возникновения и развития сознания человека».

На первый взгляд такая постановка вопроса вполне резонна. В марксизме гносеологический анализ сознания опирается на развернутое учение о его социальном происхождении, сущности и функции. К сожалению, в теоретическом исследовании данное обстоятельство то и дело упускается из виду, и возникает опасность своеобразной «гносеологи-зации» — отрыва, «отлета» сознания и познания от анализа порождающих и обусловливающих их причин и обстоятельств. Некоторые исследователи в недавнем прошлом даже настаивали на том, что в рамках логико-гносеологических построений отдельные компоненты или образования сознания поддаются изучению лишь благодаря отвлечению от социальных моментов и предпосылок его развития и функционирования. Хотя рациональное зерно в данном суждении есть, тем не менее в целом его нельзя принять без существенных оговорок. Строго говоря, отвлечение возможно лишь при рассмотрении формально-логических норм и процедур познавательного процесса, при характеристике всеобщих форм человеческого познания и деятельности. Но решение гносеологического вопроса об отношении сознания и материи, общественного сознания и общественного бытия в принципе невозможно без выяснения вопросов, связанных с происхождением и развитием сознания в процессе общественно-исторической практики человечества.

В этом убеждает внимательное чтение трудов классиков марксизма-ленинизма, где гносеологическое и социально-философское обоснование природы сознания органически взаимосвязаны, изначально неотрывны друг от друга. Они, безусловно, могут быть выделены, вычленены и «отвлечены» один от другого, если нужно подвергнуть более подробному и специальному исследованию отдельные стороны и моменты духовной деятельности человека. Но поскольку ставится цель объяснить и определить сознание как целостное общественное (человеческое) явление, ни о каком отвлечении от социального фактора не может быть и речи. Дело ведь не в том, чтобы «привязать» сознание к двум, трем или более системам координат, определяя его

' Сознание. М., 1967, с. 19.

отношение к материи вообще, к мозгу в частности, к общественному сознанию — в особенности. Важно показать, что сама способность сознания (человеческого— индивидуального и общественного) отражать мир могла возникнуть и возникает не как простое зеркальное удвоение действительности (тогда дальше логики «уж так устроена человеческая психика» нам не уйти), а как содержательная характеристика того самого преобразуемого человеком мира, который оно отражает. Такое понимание сознания требует другой логики ответа на тот же самый вопрос: человек отражает материальное, только производя идеальное.

Уже в работе В. Ж. Келле и М. Я. Ковальзона «Формы общественного сознания» ' обосновывался взгляд на сознание как на сложный, многозначный феномен, который может быть рассмотрен и изучен с разных точек зрения — философской, психологической, культурологической и др. В рамках философского исследования авторы сосредоточили внимание на общесоциологической характеристике общественного сознания и его основных форм, которая органически связана с теорией познания диалектического материализма, но выражает специфику именно истматовско-го изучения природы сознания.

Вычленение сознания в качестве социологического феномена позволило дать характеристику общественной формы духовной деятельности людей, выявить роль и функцию сознания в историческом процессе, в развитии той или иной общественной системы. В социологическом анализе сознание предстает одновременно как закономерный продукт и функционально значимый элемент социальной системы. Тем самым положено начало более глубокому и многостороннему изучению взаимоотношений сознания и общества: и в связи с духовной деятельностью вообще, и в связи с особой формой ее организации и функционирования — духовным производством, и в связи с развитием духовной культуры общества. Проблема «двойного» подхода к сознанию возникла как раз из-за узости гносеологической характеристики познавательного отношения человека к миру. И не только познавательного, но и вообще человеческого отношения, так как отражение, видимо, не следует сводить лишь к познанию. Ограниченность формы (преимущественно логико-методологической), в которой реализовал себя гносеологический анализ сознания, вынуждала

' См.: Келле В. Ж., Ковальзон М, Я. Формы общественного сознания. М., 1959.

исследователей решать в форме социологического анализа и собственно познавательные проблемы. Подспудно как бы подразумевалось, что на диалектический материализм падает задача давать сознанию гносеологическую характеристику, а социологическую ему дает исторический материализм 1. Но подобное размежевание опять-таки имело смысл лишь постольку, поскольку гносеологический анализ отвлекался от социальных условий деятельности сознания.

Однако именно на проблеме сознания больше, чем на какой-либо другой, видно, что диалектический и исторический материализм друг от друга неотделимы и неразъединимы принципиально, что марксизм только тогда и марксизм, когда он реализует на деле это поистине кровное единство.

Авторы книги «Понятие общественного бытия» справедливо критикуют попытки противопоставить функциональный (социологический) аспект исследования общественного сознания гносеологическому, доходящие иногда до полного снятия последнего (стремление представить формы общественного сознания как всего лишь функциональные знаковые системы или пересмотреть определение общественного сознания как отражения общественного бытия) 2.

Правда, сторонники двухаспектного подхода к сознанию никакого противоречия, дихотомии здесь не видят. Чтобы понять сущность и проникнуть в структуру общественного сознания, по их мнению, необходимо изучить все продукты сознания в их связях между собой, во-первых, в гносеологическом плане (как они возникают), во-вторых, в социологическом срезе (как они функционируют в обществе). Таким способом решается проблема строения

' Как справедливо заметил Э. X. Степанян, «независимо от желания авторов и несмотря на их оговорки, что такое разграничение не ведет к противопоставлению, подобяая характеристика гносеологии и социологии создает неверное представление о марксистской философии и методологии. При таком различении обоих аспектов анализа теория познания диалектического материализма приобретает пассивно-созерцательный характер, а марксистская социология, по сути дела, лишается материалистического понимания истории. По этой логике получается, что анализ процесса отражения общественного бытия в общественном сознании — одно, а анализ происхождения, содержания и роли общественного сознания — другое, т. е. теория отражения остается за пределами социологического исследования» (Общественное сознание и общественная практика. М„ 1979, с. 56).

2 См.: Караваев Г. Г., Караваев Г. А., Шляхтенко Г. П. Понятие общественного бытия. Л., 1984, с. 27.

(структуры) общественного сознания и раскрывается его связь с общественным бытием.

Беда не только в том, что подобная дихотомия создает лишь видимость разрешения проблемы. Игнорируется специфика именно философского анализа сознания, который состоит в том, что теоретико-познавательный аспект или сторона могут быть раскрыты лишь в контексте какой-то общей мировоззренческой задачи — выявления предельных оснований и возможностей отношения человека к действительности. Подчеркивая это важное обстоятельство, В. А. Лекторский и В. С. Швырев характеризуют данное положение применительно к познавательному процессу:

«Философский вопрос «что есть истина?» касается не каких-то частных моментов познавательного отношения к миру, связанных с решением отдельных задач человеческого существования. Он касается принципиальной возможности человека познавать мир, проникать в его сущность, овладевать им в своем сознании. Постановка и исследование этого вопроса с самого начала существования философского сознания являются необходимым следствием выдвижения мировоззренческой проблематики» '.

В философском истолковании сущности сознания одинаково несостоятельны и гносеологизм, н чистый социологизм: первый в силу стремления трактовать относительную самостоятельность сознания в духе «независимости» познавательного акта от социальной действительности (и тогда материализм позиции исчерпывается тезисом: мозг есть орган мысли, сознание есть функция мозга); второй из-за пренебрежения к собственно познавательному отношению человека к миру, без чего невозможно проникнуть в «онтологическое» содержание сознания (которое есть именно осознанное бытие). И не только к познавательному (что заметить сравнительно легко), но и к духовному отношению к миру, в результате чего сознание поневоле становится... бездуховным. Ведь не случайно социологизм так «стесняется» проблем идеального, духовного, настаивая исключительно на утилитарных, «приспособительных» функциях сознания. Тем самым идеальное, духовное фактически отдается гносеологии (не всякой, разумеется, а избранной, утонченной), а социология, отождествляющая себя с толкованием сущности сознания, занимается преимущественно изучением «среднего», массовидного (под-

' Гносеология в системе философского мировоззрения. М., 1983, с. 10.

разумевается, малодуховного, безразличного к индивидуальности) сознания. И возникает парадокс: при явном недостатке социологических исследований та же наука уже заметно страдает от «социологизма», причины которого еще предстоит объяснить.

Не продвигает вперед и предложение различать три подхода к сознанию: общефилософский, или диалектико-материалистический, социально-философский, означающий «гносеологический аспект исторического материализма», и общесоциологический, тождественный собственно истматовскому подходу'. Тут спорно все: и попытка ограничить диалектико-материалистический анализ сознания его естественнонаучными предпосылками, а стало быть, возможность отрыва материалистического понимания истории от теории познания диалектического материализма; и стремление наделить исторический материализм «своей» гносеологией, то есть искусственно, чисто механическим способом обеспечить связь познавательного и мировоззренческого аспектов сознательной деятельности; и освобождение так называемого общесоциологического подхода от какой-либо обязывающей его связи с теоретико-познавательным аспектом философского анализа сознания. При подобной классификации теряется сущность философского исследования, где мировоззренческий и теоретико-познавательный моменты составляют нерасторжимое единство на любом уровне и в любой форме анализа явления или проблемы.

Используя известный ленинский мыслительный оборот, можно сказать: чтобы подойти к проблеме сознания с позиций диалектического и исторического материализма, не нужно ни трех, ни двух слов (подходов), ибо сие одно и то же. Марксистско-ленинская гносеология рассматривает общественное сознание как целостное и относительно самостоятельное явление, раскрывая с самого начала его социальную сущность и органическую взаимосвязь с другими сторонами и сферами общественной жизнедеятельности. Невозможно дать философское обоснование сознанию как способности к адекватному отражению объективной реальности, включая анализ генезиса форм духовной деятельности, если эта способность и формы берутся вне сопряжения с человеческой (общественной) практикой. «Критерий практики отнюдь не приходит в гносеологию

' См.: Бурдина А. И. Общественное сознание как проблема диалектического и исторического материализма. М., 1979, с. 13—16.

извне, как некоторое внешнее обоснование гносеологической позиции марксизма. Плодотворный анализ собственной природы форм и видов познания и сознания возможен только на основе выделения их функций в системе человеческой жизнедеятельности, выявления того социально-культурного контекста, внутри которого они функционируют и развиваются и который является, так сказать, реальной почвой их существования» '. В свою очередь, отправным пунктом социально-философского анализа сознания является формула «общественное бытие определяет сознание», то есть он начинается, по существу, с гносеологической характеристики. Прежде чем говорить о сознании как о производстве идеального, надо принять во внимание, что оно есть отражение материального. Это важнейшее, «предваряющее», условие социально-философской интерпретации активности сознания, его историко-генетического и структурно-функционального исследования.

Из сказанного можно сделать вывод, что вычленение какого-то аспекта — не самоцель, это не более чем познавательная процедура, позволяющая обстоятельно рассмотреть одну из сторон изучаемого целостного предмета, явления, процесса. Отсюда анализ того или иного среза проблемы сознания ценен, результативен не сам по себе, а как момент обобщения, синтеза, представляющего собой нечто качественно иное, чем соединение вычлененных аспектов.

Недостаточность аспектной методологии ныне фиксируется, но вместе с тем она получила столь широкое распространение в нашей литературе, что не ставится под сомнение сама попытка соединением «особых измерений» схватить и определить сущность того или иного явления, а также процесса развития и истории, и теории, и сознания, и человеческой личности2. Так, сущность сознания предстает в изучении двух рядов отношений — сознание и объективная действительность (гносеологическая характеристика), сознание и социальные условия, то есть материальная деятельность, общественная практика (социологическая характеристика). Но изучение того или другого ряда отношений, несомненно полезное само по себе, сущности сознания, увы, не разъясняет. Оно не помогает уяснить, в частности, такие важные вопросы: в чем именно выражается общественная природа сознания вообще, об-

' Гносеология в системе философского мировоззрения, с. 28.

2 См., например: Абульханова-Славская К. А. Диалектика человеческой жизни (Соотношение философского методологического и конкретно-научного подходов к проблеме индивида). М., 1977, с. 65,

щественного сознания в особенности и почему философский анализ этого явления представляет такой интерес для всех общественных наук?

В марксистском понимании сознание, будучи порождением общественного бытия и продуктом определенных общественных отношений, является необходимым компонентом существования и развития самой социальной связи людей, то есть общества как такового. При этом сознание ни на мгновение не перестает быть отражением общественного бытия: оно, повторим это еще раз, только и может отражать материальное, производя идеальное («свое другое», по терминологии Гегеля). Возникает своеобразное «кольцо», где стороны — «гносеологическая» и «социологическая» — образуют причинно-следственную зависимость, так что, выхватывая одно из звеньев этой сложной связи и преувеличивая роль отдельного момента (то ли «гносеологического», то ли «социологического»), нельзя не впасть в односторонность, заметно ущемляя, можно сказать, обкрадывая общественную природу сознания. Так получается, когда всю проблему сознания сводят к выяснению основного гносеологического вопроса — и тогда оно только «отражение» — либо, игнорируя этот вопрос, видят в сознании лишь продукт «производства», тем самым наделяя сознание некой самостоятельной силой и пренебрегая моментом его производности, «вторичности», функциональной зависимости от материального мира, общественного бытия. В своих крайних формах оба подхода, или аспекта, по существу, подменили проблему взаимодействия сознания и общества более частной проблемой относительной самостоятельности сознания. Последнее стало изучаться как некая идеализованная объективная форма, вполне самостоятельная в своем развитии и функционировании, что, в свою очередь, порождает тенденцию романтизации сознания или его вульгаризацию.

Поскольку за подобным видением стоит реальная проблема — объективное «раздвоение» человека на «абстрактно-общественное лицо» и «личность», важно более внимательна проанализировать ту концепцию человека, на которой базируется идея двойственной природы общественного сознания. Ведь сознание при таком видении выступает состоящим как бы из двух «половинок»: с одной стороны— это идейная сторона субъективного фактора, то есть усвоенная, понятая через призму классовых интересов действительность; с другой стороны — это объективная характеристика самого исторического процесса, духовная жизнь

общества во всем многообразии ее проявлений, то есть реальное, конкретное и активное сознание борющихся, думающих, работающих, творящих людей.

При рассмотрении сознания как отражения общественного бытия человек «интересен» социальным наукам в качестве носителя общественных отношений, представителя определенного класса, слоя, общности — короче, в своей общественно-функциональной специфике. Здесь исследователь мыслит человека в роли этакого «совокупного гносео-лога», который истинно или ложно через призму классовых интересов и общественных потребностей резюмирует действительность и «укладывает» ее в системы знаний: систематизированное и обыденное, научное и вненаучное, теоретическое и эмпирическое и т. д. Возникает возможность вынести «человеческое начало» за скобки и исследовать объективированные формы сознания, отвлекаясь от причин появления конкретного многообразия людей и используя важнейший методологический принцип сведения индивидуального к социальному.

Однако абсолютизация такого подхода к изучению человека приводит к неудовлетворенности этим образом человека, к пониманию того, что он не соответствует реальному участнику исторического процесса и дает повод для обвинения марксизма в антигуманизме 1. Отсюда попытка внести в такой образ черты, оставленные за бортом в первом определении,— индивидуальное своеобразие, психологию, сознание и т. д. Последние, впрочем, оказываются лишь дополнением, особым включением (эта конструкция часто именуется «личностью»). Проблема «раздвоения» человека в процессе общественного разделения труда решается, таким образом, обнаружением у него двух сущностей, а соответственно, и двух разных предметов познания. Видимо, эта позиция и лежит в основании предложений дополнить учение об общественном сознании теорией духовной деятельности. И тогда предметом изучения первого будет сознание как отражение, а второго — сознание как деятельность и активность; в первом случае объектом внимания окажется сущность сознания, во втором — его многообразные проявления.

Концепция «двух подходов» отразила определенный этап освоения темы общественного сознания нашим обществоведением. Ее появление можно понять, учитывая недо-

' См.: Крутова О. Н. Социальная философия как гуманитарное знание.— В кн.: Методологические проблемы исторического материализма. М., 1984, с. 12,14.

статочную разработанность тогда таких общих философских вопросов, как материальное и идеальное, идеальное и сознание, сознание и человеческая деятельность, а также уровень научных исследований структуры и отдельных форм общественного сознания — как философских, так и конкретно-обществоведческих (история, психология, конкретная социология, этика, эстетика и др.). Указанная методология сыграла определенную позитивную роль в развитии теории общественного сознания, выявила сложность, многозначность самого предмета исследования — сознания. Но она же показала неплодотворность изучения сознания в отрыве от общественно-исторической практики, пробудив интерес к более глубокому постижению и освоению марксистского подхода, взгляда на сознание, его общественную природу и роль в историческом процессе.

В 60-х годах обнаружила себя еще одна тенденция, поставившая в центр внимания подход к сознанию как к осознанному бытию. Кратко, в самом общем виде результаты проведенных под этим углом зрения исследований можно охарактеризовать следующим образом'.

В рамках активно разрабатываемой теории предметной деятельности был по-новому поставлен вопрос о материально-практических истоках активности человеческого сознания и его роли в общественно-историческом процессе. Как необходимая сторона человеческой деятельности, важнейший (изначально присутствующий и действующий) фактор целенаправленного изменения и преобразования общественным индивидом окружающей действительности сознание изначально имеет общественную природу и выполняет общественную функцию. Здесь диалектический материализм «встретился» с историческим материализмом: с одной стороны, преодолевается недостаточность естественнонаучной постановки гносеологических проблем, а с другой — основополагающий для исторического материализма тезис об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию получает конкретное развитие, так как выявляется источник способности человеческого сознания отражать объективную действительность. Этот источник заключен в общественно-исторической практике человека, в его деятельности по преобразованию предметного мира и самого себя как субъекта преобразовательных усилий (в этой связи следует особо

' Подробнее об этом см.: Козлова Н. Н., Межуев В. М., Толстых В. И. Общественное сознание: результаты и перспективы исследования.— Вопросы философии, 1977, № 10.

выделить проведенный Э. В. Ильенковым анализ идеального, фактически ставший исследованием и общественного сознания).

При таком подходе общественная природа сознания предстает как форма и продукт движения самого общественного производства, что, в свою очередь, обогащает представление о производственной деятельности людей. И становится ясно, что сознание нельзя характеризовать в рамках одного познавательного отношения человека к миру, что общественную природу и роль сознания можно правильно истолковать лишь с учетом того, что оно создается, «производится» всей многосторонней, целостной общественной деятельностью людей. Только в рамках этой деятельности становится понятным различие между общественным и индивидуальным сознанием. Общественное сознание как специфическое общественное образование предстает в качестве особой, внутри себя организованной реальности, отражающей связи, зависимости и механизмы социальной, культурно-исторической деятельности людей. При всех существующих разногласиях относительно природы идеального (о его объективности и «присутствии» в индивидуальном сознании, вообще о соотношении идеального и сознания) вывод об общественной сущности идеального и общественного сознания полностью сохраняет свое значение'.

Под таким углом зрения были поставлены и исследованы многие малоизученные вопросы происхождения, природы и функции общественного сознания. Исходя из принципа единства сознания и деятельности (предметно-преобразующей, следовательно, общественной по своему характеру), человеческое мышление анализируется прежде всего как процесс общения, взаимной рефлексии или оценки различных «вариантов» деятельности с целью преобразования предметного мира. Понимание сознания как функции социальных систем деятельности нанесло серьезный удар по сугубо эмпирическому истолкованию общественной природы сознания, нередко отождествляемого с «психикой» отдельного индивида. Именно благодаря такому подходу оказалось возможным представить общественное сознание как богатое по своему содержанию общественное явление, включающее много конкретных форм (философия, религия, мораль, искусство, правосознание и др.).

' Подробный анализ современных представлений об идеальном см.: Классен Э. Г. Идеальное. Концепция Карла Маркса. Красноярск, 1984.

Рассмотрение сознания в качестве необходимой стороны человеческой деятельности, направленной на изменение и преобразование предметного мира, позволило включить его в систему важнейших связей, факторов общественно-исторического процесса, научно подойти к определению смысла и содержания его деятельной силы, активности. Такой подход ныне разделяется всеми советскими философами, но реализуется в конкретном анализе разными авторами по-разному, нередко с весьма существенными различиями.

Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 344; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!