Б. Судебные расходы и издержки

7. Мы отмечаем, как описано в пунктах 14-24 постановления, что доследственная проверка состоялась в январе 2005 года на основании того, что заявитель предположительно совершил вымогательство. 12 января 2005 года Инспекция по делам несовершеннолетних отказала в возбуждении уголовного дела, поскольку заявитель не достиг возраста наступления уголовной ответственности. В июне 2005 года прокуратура Советского района города Новосибирска отменила указанное постановление, придя к выводу, что доследственная проверка не была завершена. Тем не менее, 6 июля 2005 года Инспекция по делам несовершеннолетних снова отказала в возбуждении уголовного дела по той же причине, что и ранее.

8. Тем временем 21 февраля 2005 года Советский районный суд вынес постановление о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок тридцать суток. Начальник отдела милиции Советского района обратился в суд с данным ходатайством в целях «предотвращения совершения [заявителем] новых правонарушений». Районный суд указал, что заявитель должен быть помещен в центр временного содержания «в исправительных целях» (см. пункт 27 постановления). Заявитель подал апелляционную жалобу, и рассмотрение дела в апелляционном порядке завершилось определением председателя Новосибирского областного суда от 29 мая 2006 года, которым он оставил постановление без изменений. Как описано в пункте 54 настоящего постановления Суда, областной суд применил подход, отличный от подхода, использованного районным судом, придя к заключению, что было «необходимым в соответствии с подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», поместить его в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок 30 суток для того, чтобы предотвратить совершение им новых правонарушений». Областной суд однозначно указал, что «тот факт, что районный суд ссылался на "исправительные цели" как основание для задержания, не лишал законной силы постановление от 21 февраля 2005 года о помещении заявителя в центр временного содержания. Помещение заявителя в центр временного содержания было обоснованным по другим причинам».

9. В свете вышеизложенного мы считаем, что хотя районный суд ссылался на предположительное совершение заявителем правонарушения, содержащего объективные признаки вымогательства, областной суд изменил основную цель временного содержания исключительно на профилактическую, описал деяния, описываемые как «правонарушения» и дал четкое правовое обоснование в рамках Закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». Противоправное поведение несовершеннолетнего заявителя действительно послужило основанием для направления ходатайства о его помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, но само по себе оно не может быть доводом в пользу решения о применимости статьи 6 к разбирательствам, приведшим к указанному лишению свободы. Нередко, хоть и не всегда, меры, принятые государствами-участниками для временного лишения свободы, разрешенного пунктом 1 статьи 5 Конвенции, основаны на том, что такие лица совершали общественно опасные деяния или деяния, являющиеся по своей природе преступлениями. Лишение свободы в таких случаях считается необходимым для обеспечения определенных законных интересов, которые являются личными для лица, лишенного свободы, и/или касаются интересов общества в целом.

В настоящем деле доследственная проверка была прекращена Инспекцией по делам несовершеннолетних, поскольку заявитель не достиг возраста наступления уголовной ответственности. Он не был и не мог быть «обвинен в совершении преступления» за общественно-опасное деяние, которое предположительно совершил, ни в соответствии с внутригосударственным правом, ни, по нашему мнению, в рамках самостоятельного значения указанных терминов в соответствии со статьей 6 Конвенции. Его помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних было основано исключительно на положениях Закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» для того, чтобы защитить интересы общества и предотвратить другие возможные эпизоды разрушительного поведения. Мы подчеркиваем, что подпункт 4 пункта 2 статьи 22 Закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», который являлся единственным правовым основанием для вынесения постановления о заключении под стражу, четко устанавливает, что помещение на срок до тридцати суток разрешено в случаях, когда несовершеннолетний совершил «преступление до достижения возраста наступления уголовной ответственности» в том числе для того, чтобы «обеспечить защиту его жизни или здоровья или предупредить совершение ими повторного общественно опасного деяния». Указанная норма не содержит упоминаний о необходимости установить, содержит ли правонарушение объективные признаки преступления. Мы и согласны с большинство в том, что имелась фактическая связь между двумя производствами в отношении событий, которые послужили основанием для проведения доследственной проверки, с одной стороны, и разбирательства о помещении в центр временного содержания, с другой; в связи с чем целесообразно было отклонить на данном основании возражения властей относительно неприемлемости жалоб на нарушение статьи 6 в связи с несоблюдением шестимесячного срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции (см. пункты 116-119 постановления). Однако мы категорически не согласны с тем, что между указанными производствами имелась тесная взаимосвязь с точки зрения внутригосударственного права, на основании чего был сделан вывод о том, что разбирательство по вопросу помещения в центр временного содержания подпадает под действие уголовного аспекта статьи 6.

IV.Презумпция применимости статьи 6 Эзе и Коннорса

10. Большинство судей пришло к выводу, что в связи с лишением заявителя свободы Суд должен прийти к выводу о применимости статьи 6 к разбирательству по вопросу о лишении свободы, а также что такая презумпция не была опровергнута фактами в соответствии с критериями, установленными в упоминавшемся выше постановлении «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom). Со всем уважением мы не согласны с тем, что презумпция Эзе и Коннорса вообще применима к настоящему делу.

11. В деле Эзе и Коннорс заявители были заключенными, которые обвинялись в совершении преступлений, запрещенных Тюремными правилами: первый заявитель обвинялся в угрозе убийством инспектору по условно-досрочному освобождению, второй — в оскорблении служащего тюрьмы. Оба были признаны виновными управляющим тюрьмой, в связи с чем им в соответствии с Законом об уголовной юстиции 1991 года было назначено наказание в виде дополнительного срока заключения: первому заявителю - дополнительные 40 суток, а второму — дополнительные 7 суток, плюс 14 суток помещения в карцер первому заявителю и 3 суток — второму. Наконец, первый заявитель был временно освобожден от работы и его привилегии были отменены, а второй был оштрафован на 8 фунтов стерлингов.

12. Заявитель жаловался на нарушение подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции в связи с непредоставлением ему законного представителя и отсутствием в качестве альтернативы правовой помощи в ходе слушания дела управляющим тюрьмой в рамках дисциплинарного разбирательства, инициированного в отношении него в соответствии с Тюремными правилами. При определении применимости статьи 6 к разбирательствам Суд сослался на пункты 126 и 82 упоминавшегося постановления по делу Энгела и других (Engel and Others v. the Netherlands), после чего указал следующее:

«Соответственно, учитывая наказания в виде лишения свободы, которым рисковали подвергнуться и которые в действительности были назначены заявителям, можно предположить, что выдвинутые против них обвинения были по своему характеру уголовно-правовыми по смыслу статьи 6 Конвенции; данное предположение могло быть опровергнуто лишь в исключительных случаях, когда данные наказания в виде лишения свободы по своему характеру, продолжительности или способу исполнения не могли считаться "наносящими ощутимый вред"».

13. По нашему мнению, большинство судей рассматривают вышеуказанную презумпцию применимости статьи 6 вне контекста и считают, по нашему мнению, ошибочно, что она применяется к фактам настоящего дела, в котором постановление о лишении свободы в профилактических целях было вынесено в отношении несовершеннолетнего, не достигшего возраста наступления уголовной ответственности.

В деле Эзе и Коннорса заявители, совершеннолетние заключенные, нарушили Тюремные правила, совершив правонарушения в виде угроз и оскорблений, в связи с чем были осуждены в соответствии с внутригосударственным Законом об уголовной юстиции, что привело к тому, что срок их лишения свободы в тюрьме был продлен исключительно в целях наказания. Именно в данном контексте Суд изложил презумпцию применимости статьи 6. Он ни в коей мере не подразумевал, что любая мера, предусмотренная внутригосударственным правом, имеющая форму временного лишения свободы и подпадающая под действие статьи 5 Конвенции, должна считаться уголовной и таким образом влечь предоставления гарантий справедливого разбирательства, предусмотренных статьей 6 Конвенции, что может быть опровергнуто лишь в исключительных случаях, когда данные наказания в виде лишения свободы по своему характеру, продолжительности или способу исполнения не могли считаться «наносящими ощутимый вред» (см. упоминавшееся выше постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom), пункт 126). Последствия такого толкования постановления по делу Эзе и Коннорса заключаются в том, что презумпция применяется в степени, при которой государства-участники не могут временно помещать лиц под стражу в соответствии со статьей 5 Конвенции, не предоставляя им все процессуальные гарантии, предусмотренные пунктами 1, 2 и 3 статьи 6, если только указанная презумпция не будет опровергнута в исключительных случаях. При всем уважении подобное толкование большинством пределов правила презумпции противоречит прецедентному праву Суда по вопросу взаимосвязанности статей 5 и 6. Более того, такой подход может нарушить хрупкое, но необходимое равновесие, которое должно поддерживаться в связи с раздельным и независимым применением двух указанных положений Конвенции.

V.«Элементы наказания», присущие содержанию заявителя в центре

14. В заключение, большинство судей по вопросу применимости статьи 6 заключило, что лишение заявителя свободы, вынесенное после выявления в его действиях признаков преступления, квалифицируемого как вымогательство, и отбывание наказания в центре для содержания несовершеннолетних правонарушителей в вышеописанных квазитюремных условиях содержало в себе элементы наказания, предупреждения и сдерживания.

15. Мы еще раз отмечаем, что заявитель, будучи несовершеннолетним, не достигшим возраст наступления уголовной ответственности, в соответствии с выводами компетентных внутригосударственных органов совершил общественно опасные правонарушения, а его жизненная ситуация, по мнению национальных судов, требовала вмешательства государства в форме временного заключения в целях предотвращения совершения им новых аналогичных деяний. По нашему мнению, совершенно очевидной является необходимость учитывать аргументацию вступившего в законную силу решения национального суда, рассматривавшего настоящее дело, то есть Новосибирского областного суда, о том, что целью указанных мер являлась профилактика, а меры применялись на основании нормы закона, четко сформулированной в Законе о несовершеннолетних правонарушителях.

16. Срок заключения составлял тридцать суток, и оно осуществлялось в центре временного содержания для несовершеннолетних. Само собой разумеется, что любая форма лишения свободы в государственных учреждениях является сложным и мучительным событием для любого человека, к которому применяется подобная мера. Соответственно, никто не сомневается в том, что заключение под стражу в соответствии с подпунктом «с» пункта 1 статьи 5, содержание в психиатрической больнице в соответствии с подпунктом «е» пункта 1 статьи 5 или, безусловно, временное задержание иностранца, такого как просителя убежища в соответствии с подпунктом «f» пункта 1 статьи 5, обычно происходит в учреждениях или центрах, в которых неизбежно действуют «квазитюремные условия» и система дисциплинарных мер. Прецедентное право Суда изобилует подобными примерами. Тем не менее, тот факт, что лишение свободы в соответствии со статьей 5 имеет указанные неотъемлемые характеристики, не может обосновывать вывод, что подобное заключение содержит «элементы наказания», в противном случае к такой категории можно отнести все меры задержания, предусмотренные статьей 5, и тем самым автоматически обуславливать применение к ним статьи 6 в каждом случае. Решающее значение при оценке в соответствии с критерием Энгела имеют юридическая основа и цель задержания, а не факт помещения лица в центр содержания, как в настоящем деле. Если лицо подлежит заключению в тюрьму или иное место лишения свободы в целях наказания, кары, после признания виновным за деяние, запрещенное уголовным правом, такое заключение соответствует положениям подпункта «a» пункта 1 статьи 5, в связи с чем оно не может применяться иначе как на основании справедливого судебного разбирательства, соответствующего статье 6. Тем не менее, по нашему мнению, указанный принцип не применяется к иным мерам задержания, которые ни явно, ни косвенно не преследуют цель наказания, как в случае с несовершеннолетними лицами, психически неуравновешенными лицами или иностранцами, задержанными для обеспечения иных законных общественных интересов, как и, в некоторых случаях, личных интересов задержанных лиц, например, детей. В итоге, в свете указанных аргументов, мы не можем согласиться с большинством судей в том, что задержание заявителя содержало «элементы наказания» в значении третьего критерия Энгела, применяемого для анализа применимости статьи 6.

VI. Заключение по вопросу применимости статьи 6

17. Опровергнув аргументы, приведенные большинством судей в обоснование того, что статья 6 применима к разбирательству по вопросу задержании в деле заявителя, мы отмечаем в заключение, что большинство судей в значительной мере попали под влияние аргумента о том, что несовершеннолетним, к которым применяются меры в форме лишения свободы, должны быть предоставлены достаточно надежные процессуальные гарантии, тем самым с неизбежностью приходя к выводу о применимости статьи 6 (см. пункты 181 и 219 постановления).

18. Хотя мы согласны с исходными постулатами настоящего аргумента, мы не согласны с выводами. Сложно увидеть, каким образом выводы большинства судей о применимости статьи 6 в настоящем деле, а также аргументы, на которые они опирались для того, чтобы прийти к такому заключению, не делают неактуальным в рамках Конвенции специальное положение о проверке законности, содержащееся в пункте 4 статьи 5. Пункт 4 статьи 5, тем не менее, является гораздо более подходящим средством для предоставления несовершеннолетним лицам достаточных процессуальных гарантий оспаривания законности мер в виде временного задержания и, более того, лучше соответствует структуре и взаимосвязанности статей 5 и 6 Конвенции (см. постановление Европейского Суда от 21 декабря 2010 года по делу «Ичин и другие против Украины» (Ichin and Others v. Ukraine), жалобы № 28189/04 и 28192/04, пункт 43). Что важно — применение пункта 4 статьи 5 также в большей степени согласуется с природой и целью системы ювенальной юстиции, дружественной к ребенку, которая описана в соответствующих международных документах, что мы сейчас и поясним.

VII. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

19. Для начала отмечаем, что мы согласны с Судом в том, что меры по задержанию, примененные к заявителю, не соответствуют положениям подпункта «d» пункта 1 статьи 5 Конвенции, как и иных подпунктов указанного положения. Следовательно, по делу заявителя было допущено нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции. Тем не менее, мы отмечаем, что как ранее постановил Суд (см. постановление Европейского Суда от 29 февраля 1988 года по делу «Буамар против Бельгии» (Bouamar v. Belgium), пункт 50, Series A № 129), установление нарушения пункта 1 статьи 5 не препятствует рассмотрению дела на предмет нарушения государством-участником положений пункта 4 статьи 5, поскольку указанные две нормы самостоятельны и независимы.

20. Пункт 4 статьи 5 предусматривает: «Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным».

21. В упоминавшемся выше деле «Буамар против Бельгии» (Bouamar v. Belgium) Суд указал, что процедура задержания несовершеннолетнего будет соответствовать требованиям пункта 4 статьи 5 «лишь при условии, что последующая процедура носит судебный характер и предоставляет заинтересованному лицу гарантии, соответствующие характеру рассматриваемого вида лишения свободы»; «для того, чтобы определить, предоставляет ли судебное разбирательство адекватные гарантии, необходимо учитывать конкретную природу обстоятельств, в которых проводится разбирательство» (там же пункт 57). В частности, разбирательства, касающиеся задержания несовершеннолетнего, должны в обязательном порядке предоставлять ему эффективную помощь адвоката (там же пункт 60). Более того в деле «Николова против Болгарии» (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Николова против Болгарии» (Nikolova v. Bulgaria), жалоба № 31195/96, пункт 58, ECHR 1999-II) Суд пришел к выводу, что разбирательства, соответствующие пункту 4 статьи 5, должны носить состязательный характер и в их ходе должно обеспечиваться равноправие сторон.

22. Дело Буамара ввело гибкий тест, соответствующий пункту 4 статьи 5, который подразумевает анализ относительной необходимости предоставления определенных процессуальных гарантий, тем самым в должной мере учитывая природу и характер проверки законности, о которой идет речь, а также конкретные обстоятельства разбирательства. Таким образом, процессуальные гарантии, необходимые в соответствии с пунктом 4 статьи 5, не имеют фиксированных и определенных пределов, а должны оцениваться применительно к каждому конкретному делу путем рассмотрения правовой основы для задержания, которое государство планирует применить, а также характера разбирательств, в том числе статус лица, против которого направлена мера.

23. Заявитель утверждал, что ему должны были предоставить адвоката в ходе разбирательств по вопросу его помещения в центр временного содержания, а также предоставить возможность оспорить свидетельские показания и допросить свидетелей. Мы отмечаем, что заявитель был временно помещен в центр временного содержания в соответствии с подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» в целях предотвращения совершения им новых правонарушений. Как мы уже указывали (см. пункт 9 выше), данное положение требует, чтобы национальный суд оценил, совершило ли несовершеннолетнее лицо «правонарушение» и требуют ли те или иные личные или общественные интересы, а именно защита жизни и здоровья несовершеннолетнего лица или необходимость предотвратить совершение новых правонарушений, вынесения в отношении такого лица постановления о временном задержании. Проверка законности в рамках указанного положения, а также уязвимое положение несовершеннолетнего, в настоящем деле мальчика, которому в тот момент было всего двенадцать лет, имеющего определенные проблемы со здоровьем с очевидной необходимостью требуют, чтобы в соответствии с пунктом 4 статьи 5 ему был предоставлен доступ к правовой помощи в ходе разбирательства, а также была предоставлена возможность оспорить достоверность свидетельских показаний, лежащих в основе предъявляемых ему обвинений.

24. Мы также отмечаем, что подобное толкование пункта 4 статьи 5 — с акцентом на дружественный к ребенку характер ювенальной юстиции в рамках разбирательств о лишении свободы — находит поддержку в соответствующих международных документах Совета Европы, указанных в главе III настоящего постановления (см. пункты 77-79) и Организации Объединенных Наций (см. пункты 81-89). В частности, мы хотели бы сослаться на часть IV, касающуюся юридических консультаций и помощи несовершеннолетним лицам, Рекомендации CM/Rec(2008)11 Европейских правил для несовершеннолетних правонарушителей, по отношению к которым применены санкции или ограничительные меры уголовно-правового характера (см. пункт 79 постановления), а также на пункт 30 Рекомендаций Комитета министров Совета Европы по правосудию, дружественному к ребенку, принятых Комитетом министров 17 ноября 2010 года (см. пункт 80 постановления), который предусматривает, что задержанного ребенка нельзя допрашивать на предмет преступной деятельности или просить и заставлять подписывать показания, касающиеся участия в преступной деятельности, кроме как в присутствии адвоката или одного из родителей, либо, при отсутствии родителей, в присутствии лица, которому ребенок доверяет.

25. Применяя вышеуказанные принципы к прецедентному праву Суда, а также учитывая соответствующие международные документы, описанные выше, мы, по сути, соглашаемся с аргументацией большинства судей в пунктах 197-199 постановления касательно права заявителя на правовую помощь, хотя мы считаем, что необходимость предоставить заявителю помощь адвоката в момент допроса на стадии доследственной проверки вытекает из положений пункта 4 статьи 5 Конвенции, а не подпункта «с» пункта 3 статьи 6. Поскольку признательные показания заявителя о рассматриваемом деянии, данные на указанной стадии, от которых он впоследствии отказался и в отношении которых заявил, что они были получены под давлением, были приняты в качестве в ходе разбирательства о помещении в центра временного содержания, становится ясно, что отсутствие правовой помощи в ходе проверки законности в соответствии с пунктом 4 статьи 5 привело к крайне высокой степени предвзятости по отношению к заявителю в связи с его желанием оспорить законность применения к нему меры, связанной с лишением свободы, предусмотренной подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних».

26. То же самое применимо, по сути, к аргументации большинства судей касательноправа заявителя допросить свидетелей и оспорить достоверность их показаний, а именно предполагаемого потерпевшего С. и его мать, которые дали показания в ходе доследственной проверки, но не были вызваны на заседание внутригосударственного суда. Это лишило заявителя возможность провести перекрестный допрос указанных свидетелей, хотя их показания, очевидно, имели решающую роль для оценки судом того, совершил ли заявитель преступление в значении подпункта 4 пункта 2 статьи 22Закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних».

27. Мы согласны с мнением большинства судей (см. пункт 214 постановления), что для целей процессуальной оценки в соответствии с пунктом 4 статьи 5 не имеет значения, требовал ли адвокат заявителя вызвать свидетелей или нет, в то время как в соответствии с прецедентным правом Суда незаявление подобного требования адвокатом может иметь решающее значение в соответствии с подпунктом «d» пункта 3 статьи 6, а также может создавать проблемы при оценке вопроса о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, если такое требование не было заявлено в национальном суде. Это является существенной и в то же время весьма проблематичной разницей между применением положения статьи 6 о принципиально состязательном справедливом судебном разбирательстве в подобных делах, которого придерживается большинство, а не пункта 4 статьи 5, как мы предлагаем, который специально сформулирован таким образом, чтобы учитывать неотъемлемые черты определенного способа проверки законности заключения, применяемого в конкретном деле. Таким образом, в ходе разбирательства по вопросу заключения под стражу, в ходе которого было получено ходатайство о временном заключении несовершеннолетнего под стражу в целях защиты его жизни и здоровья и/или определенных общественных интересов, суд обязан действовать proprio motu, чтобы обеспечить представление всех доказательств, имеющих значение и дать несовершеннолетнему и его адвокату реальную и эффективную возможность оспорить доказательственную силу таких доказательств. Таким образом, по нашему мнению, аргументация большинства судей по данному вопросу в пункте 214, которая требует, чтобы национальный суд в данном деле действовал по собственному усмотрению в контексте подпункта «d» пункта 3 статьи 6, не слишком соответствует существующей прецедентной практике, касающейся данного положения. По нашему мнению, данный подход просто не требуется для того, чтобы обеспечить достижение важной цели, а именно обеспечения процессуальных прав заявителя, поскольку пункт 4 статьи 5 больше подходит для этого.

28. В свете вышеизложенного, мы приходим к выводу, что процессуальная жалоба заявителя должна быть оценена с позиций пункта 4 статьи 5, а также что исходя из обстоятельств настоящего дела, было допущено нарушение указанного положения ввиду отсутствия правовой помощи на стадии доследственной проверки, а также необеспечения внутригосударственными судами присутствия предполагаемого потерпевшего и его матери на судебных заседаниях в целях предоставить заявителю и его защитнику возможность провести их перекрестный допрос.

Мы поможем в написании ваших работ!