А. Применение статьи 6 в настоящем деле
1. Замечания сторон
174. Во-первых, в представленных Большой Палате замечаниях власти заключили, что судебное заседание 21 февраля 2005 года, по результатам которого было вынесено постановление о помещении заявителя в центр временного содержания, должны рассматриваться на предмет соответствия требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции вместо статьи 6, поскольку они рассматривали применение данной меры, как способ достичь целей, предусмотренных подпунктом «d» пункта 1 статьи 5. В связи с этим они отметили, что Палата уже рассмотрела другое судебное заседание, а именно заседание, состоявшееся 11 апреля 2005 года по жалобе заявителя на его помещение в центр временного содержания на предмет ее соответствия пункту 4 статьи 5. Более того, Суд ранее опирался на данную статью в отношении аналогичных мер (см. постановление Европейского Суда от 21 декабря 2010 года по делу «Ичин и другие против Украины» (Ichin and others v. Ukraine), жалобы №№ 28189/04 и 28192/04, пункты 41 и 43; и упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «А. и другие против Болгарии» (A. and Others v. Bulgaria), пункты 81 и 107).
175. В любом случае, власти поддержали их позицию о том, что статья 6 Конвенции неприменима к разбирательствам в настоящем деле.
176. Власти утверждали в части, касающейся доследственной проверки, что она заключалась в одном единственном неформальном мероприятии с участием заявителя, а именно в проведении беседы, которую не следует путать с официальным допросом. Далее они напомнили, что доследственная проверка касалась исключительно установления фактов и не могла привести к применению наказания, и тем самым не подразумевала установление виновности в совершении преступления в значении пункта 1 статьи 6 Конвенции. Проверка могла лишь привести к принятию решения о возбуждении уголовного дела или об отказе в возбуждении. Поскольку заявитель не достиг возраста наступления уголовной ответственности, возможность возбуждения уловного дела исключалась. Таким образом, как и в случае психически больного подсудимого, возможность осуждения полностью исключалась. Ссылаясь на постановление «Керр против Соединенного Королевства» (см. решение Европейского Суда от 23 сентября 2003 года по делу «Керр против Соединенного Королевства» (Kerr v. the United Kingdom), жалоба № 63356/00) и постановление «Антуан против Соединенного Королевства» (см. решение Европейского Суда от 13 мая 2003 года по делу «Антуан против Соединенного Королевства» (Antoine v. the United Kingdom), жалоба № 62960/00), власти отмечают, что Суд по тем же самым причинам посчитал статью 6 неприменимой к уголовному делу в отношении психически больных подсудимых.
|
|
|
177. Что касается разбирательства, приведшего к помещению заявителя в центр временного содержания, власти заявили, что статья 6 в ее уголовном аспекте была неприменима. Они ссылались на подпункт 4 пункта 2 статьи 22 и пункта 2 статьи 31.1Закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», а также на постановления внутригосударственных судов от 21 февраля 2005 года и от 29 мая 2006 года. По их мнению, указанные источники подтверждали, что целью помещения заявителя в центр временного содержания являлось предотвращение совершения им новых правонарушений путем его исправления, а не наказание его за последнее преступление, которое он совершил. Таким образом, внутригосударственные суды рассмотрели не только обстоятельства последнего правонарушения, но и всю историю антисоциального и деликвентного поведения заявителя, а также условия его жизни и ситуацию в семье, и пришли к заключению, что ему не хватало надлежащего контроля, а также что профилактические меры, ранее применявшиеся к нему, были недостаточны. Соответственно, внутригосударственный суд не мог установить вину заявителя в совершении преступления и не делал этого, а всего лишь оценил достаточность доказательств, подтверждающих совершение им действия, запрещенного Уголовным кодексом. Это не может приравниваться к установлению вины в совершении преступления в значении пункта 1 статьи 6. Более того, заседание суда от 21 февраля 2005 года было проведено в соответствии с процедурой, предусмотренной Законом о несовершеннолетних правонарушителях, а не Уголовно-процессуальным кодексом, а Конституционный суд Российской Федерации ясно указал, что указанная процедура, предусмотренная Законом о несовершеннолетних правонарушителях, является вариантом гражданско-правового процесса (определение от 14 мая 2013 года № 690-О).
|
|
|
|
|
|
178. Заявитель оспаривал применимость пункта 4 статьи 5 и утверждал, что подход Палаты был верным и что разбирательства подпадали под действие статьи 6 и должны быть оценены на предмет соответствия данному положению. Он утверждал, что его помещение в центр временного содержания имело целью не воспитательный надзор, а наказание его за преступление, которое он предположительно совершил. По его мнению, власти использовали его размещение в качестве меры уголовного преследования, поскольку они не могли возбудить уголовное дело против него в связи с его возрастом.
|
|
|
2. Оценка Суда
179. Суд отмечает, что Палата в своем постановлении пришла к выводу, что разбирательства в отношении заявителя являлись, по сути, уголовным судопроизводством в значении статьи 6 Конвенции (см. пункт 149 постановления Палаты). Суд постановил следующее:
«139. Суд напоминает, что принцип «уголовного обвинения» в значении пункта 1 статьи 6 является автономным. В установленной прецедентной практике Суда существует три критерия, известные как «критерии Энгела» (см. постановление Европейского Суда от 8 июня 1976 года по делу «Энгел и другие против Нидерландов» (Engel and Others v. the Netherlands), пункт 82, Series А № 22), которые необходимо учитывать, определяя, имело ли место «уголовное обвинение» в значении пункта 1 статьи 6 Конвенции. Первым критерием является юридическая квалификация нарушения в соответствии с внутригосударственным законодательством, второй критерий — характер самого правонарушения, третий критерий — характер и степень тяжести наказания, которое грозит лицу, совершившему данное правонарушение. Второй и третий критерии являются альтернативными и необязательно должны выполняться в совокупности. Однако, сюда не входит общий подход, при котором отдельный анализ каждого критерия не позволяет однозначно заключить, имеет ли место уголовное обвинение (см. в частности, постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу по делу «Юссила против Финляндии» (Jussila v. Finland), жалоба № 73053/01, пункты 30-31, ECHR 2006‑XIII; и постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom), жалобы №№ 39665/98 и 40086/98, пункт 82, ECHR 2003‑X).
140. Возвращаясь к настоящему делу Суд отмечает, что после выявления в действиях заявителя признаков преступления, а именно признаков вымогательства, национальные власти отказались начать в отношении него уголовное расследование, поскольку на тот момент он не достиг установленного законом возраста наступления уголовной ответственности (см. выше пункт 13). Впоследствии, в отдельном разбирательстве суд вынес решение о помещении заявителя в Центр временного содержания для несовершеннолетних сроком на тридцать суток на основании совершения им общественно-опасного деяния, а именно вымогательства, и связанной с этим необходимости его «исправления» и предотвращения совершения им дальнейших правонарушений (см. выше пункт 21).
141. Суд принимает к сведению довод властей о том, что в соответствии с национальным законодательством судебное производство в отношении заявителя не было квалифицировано как уголовное. Суд уже признал, что Государства в положении блюстителей интересов общества имеют право создавать особые категории преступлений и определять, какие из них относятся к сфере уголовного права, а какие — нет. Исключая из категории уголовных преступлений против национального права определенные формы поведения, законодатель получает возможность отправлять правосудие должным образом и служить интересам личности, как, например, в настоящем деле, освобождая не достигших определенного возраста людей от уголовной ответственности за их действия в зависимости от уровня их психических и умственных способностей. Тем не менее, правовая характеристика процедуры в соответствии с внутригосударственным законодательством не может считаться единственным критерием, имеющим значение при решении вопроса о применимости статьи 6. В противном случае применимость указанного положения была бы отдана на усмотрение Государств-участников Конвенции в такой степени, что это привело бы к результатам, несовместимым с предметом и целями Конвенции (см. постановление Европейского Суда от 21 февраля 1984 года по делу «Озтюрк против Германии» (Őztürk v. Germany), жалоба № 8544/79, пункт 49, Series A № 73; постановление Европейского Суда от 28 июня 1984 года по делу «Кемпбелл и Фелл против Соединенного Королевства» (Campbell and Fell v. the United Kingdom), пункт 68, Series A № 80; упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевств» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom), пункт 83; решение Европейского Суда от 30 мая 2006 года по делу «Матыек против Польши» (Matyjek v. Poland), жалоба № 38184/03, пункт 45). Принимая во внимание вышеизложенное, а также тот факт, что судебное производство в отношении заявителя не было квалифицировано в соответствии с российским законодательством как уголовное, имеет лишь формальное и относительное значение; «сам характер нарушения является более важным фактором» (см. упоминавшееся выше постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom), пункт 91).
142. Стороны не оспаривали в Суде, что общественно-опасное деяние, вменяемого в вину заявителю, соответствовало преступлению в рамках обычного уголовного права. В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела действительно было указано, что «в действиях [заявителя] ... имелись признаки преступления, а именно признаки вымогательства, наказуемого по статье 163 Уголовного кодекса» (см. выше пункт 13). В тоже время Суд не упустил из виду факт, что уголовные обвинения в адрес заявителя не поддерживались ввиду того, что он не достиг установленного законом возраста для привлечения к уголовной ответственности. При этом, несмотря на несомненно уголовный характер вменяемого в вину преступления, нет необходимости выносить решение относительно того, освобождал ли заявителя от действия уголовной части статьи 6 тот факт, что уголовное преследование заявителя было юридически невозможно в силу его возраста. Вместо этого Суд уделит внимание третьему критерию: характеру нарушения и характеру и степени тяжести наказания, которое грозит лицу, совершившему данное правонарушение.
143. Суд отмечает, что по российскому законодательству несовершеннолетнее лицо, совершившее преступное действие до достижения установленного законом возраста наступления уголовной ответственности, может быть помещено в закрытое образовательное учреждение на срок до трех лет или в изолятор временного содержания для несовершеннолетних на срок до тридцати суток (см. выше пункты 57 и 58). В настоящем деле в течение месяца после отказа от возбуждения в отношении заявителя уголовного дела местное Управление внутренних дел ходатайствовало перед судом о помещении его в Центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на основании совершения им правонарушения, за которое его нельзя было привлечь к уголовной ответственности в силу его возраста. Ссылаясь на его антисоциальный образ жизни и совершенные им ранее правонарушения, местное Управление внутренних дел утверждало, что его было необходимо поместить под стражу «в исправительных целях» и предотвращения совершения им других правонарушений (см. выше пункт 19). Районный суд вынес постановление о помещении заявителя на тридцать суток в Центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в исправительных целях на том основании, что он «не сделал правильных выводов» из предыдущего опыта нахождения под стражей и совершил новое общественно-опасное деяние (см. выше пункт 21). Областной суд в порядке апелляции оставил данное постановление без изменений, ссылаясь на тот факт, что заявитель совершил общественно-опасное деяние, за которое Уголовным кодексом предусматривается наказание, а также на семейные обстоятельства и проблемы с успеваемостью в школе. Было установлено, что помещение заявителя в центр было необходимо для предотвращения совершения им дальнейших правонарушений (см. пункт 48 выше).
144. Суд не может не признать тот факт, что постановление о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей принималось в рамках отдельного производства, которое формально не было связано с уголовной доследственной проверкой в отношении заявителя. Однако принимая во внимание то, что национальные суды ссылались на то, что заявитель совершил преступное действие, как на основную причину для помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей и то, что в своих постановлениях они во многом опирались на полученные документы и результаты уголовной доследственной проверки, Суд считает, что между уголовной доследственной проверкой и судебным производством, на котором было принято решение о помещении заявителя под стражу, была тесная связь, как с точки зрения права, так и с фактической точки зрения. Несомненно, формулировка действующих положений законодательства и постановлений, приведенная в пункте 143 выше, ясно указывает на то, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было прямым следствием того, что Управление внутренних дел выявило в действиях заявителя признаки преступления, квалифицируемого как вымогательство.
145. Суд уже установил, что помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей равносильно лишению заявителя свободы (см. выше пункт 107). В связи с этим существуют основания полагать, что судебное разбирательство в отношении заявителя было «уголовным» в значении статьи 6, что могло бы быть опровергнуто лишь в исключительном случае и только при условии, что подобное лишение свободы нельзя было бы считать «наносящими ощутимый вред», принимая во внимание его характер, продолжительность или способ исполнения (см. упоминавшееся выше постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom), пункт 126).
146. Как уже было установлено выше, помещение заявителя в Центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей осуществлялось не в целях воспитательного надзора (см. выше пункты 109-116). Указанной целью помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было не наказание, а его исправление и предотвращение совершения им других правонарушений. Однако прецедентная практика Суда свидетельствует о том, что в некоторых случаях может потребоваться выйти за рамки формы и формулировок и сконцентрироваться на сущности ситуации (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Стаффорд против Соединенного Королевства» (Stafford v. the United Kingdom), жалоба № 46295/99, пункт 64, ECHR 2002‑IV; и упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевств» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom), пункт 123).
147. Суд отмечает, что заявитель содержался под стражей в течение тридцати суток в центре для несовершеннолетних правонарушителей, а не в образовательном учреждении. Как установлено выше, центр был закрытым и охранялся, чтобы лица, в нем содержащиеся, не могли покинуть учреждение без соответствующего разрешения. Лица, содержащиеся в центре, находились в условиях постоянного надзора и строгой дисциплины (см. выше пункт 107). Таким образом, Суд считает, что решение о лишении заявителя свободы, вынесенное после выявления в его действиях признаков преступления, квалифицируемого как вымогательство, и отбывание наказания в центре для содержания несовершеннолетних правонарушителей в вышеописанных квазитюремных условиях содержало в себе элементы наказания, предупреждения и сдерживания. Суд считает трудным проведение различия между карательными и сдерживающими целями рассматриваемой меры пресечения, эти задачи не являются взаимоисключающими и считаются характерными для уголовных наказаний. Несомненно, в прецедентном праве Суда целью уголовных наказаний традиционно считалась как наказание, так и сдерживание (см. упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Озтюрк против Германии» (Őztürk v. Germany), пункт 53; постановление Европейского Суда от 24 февраля 1994 года по делу «Банденун против Франции» (Bendenoun v. France), пункт 47, Series А № 284; постановление Европейского Суда от 2 сентября 1998 года по делу «Лауко против Словакии» (Lauko v. Slovakia), пункт 58, Сборник 1998‑VI; и упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевств» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom), пункты 102 и 105).
148. Принимая во внимание характер, продолжительность и способ исполнения наказания в виде лишения свободы, которое могло быть и фактически было наложено на заявителя, Суд не установил никаких исключительных обстоятельств, которые могли бы опровергнуть основания полагать, что судебное производство в отношении заявителя было «уголовным» в значении статьи 6.
149. В связи с вышеизложенным, Суд пришел к выводу, что характер нарушения наряду с характером и тяжестью наказания позволяет считать производство в отношении заявителя уголовным в значении статьи 6 Конвенции. Таким образом, статья 6 применима к судебному производству в отношении заявителя. Настоящая статья, таким образом, применима к производству в отношении заявителя.
180. Суд не находит оснований отходить от выводов Палаты, которые весьма подробны и хорошо аргументированы. Как и Палата, он подчеркивает необходимость выйти за рамки формы и формулировок и сконцентрироваться на сущности ситуации (см. упоминавшееся выше постановление Палаты, пункт 146). Поступая подобным образом в деле заявителя, Суд считает, что его помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на тридцать суток обладало явными признаками сдерживания и наказания (см. упоминавшееся выше постановление Палаты, пункт 147).
181. С учетом изложенного выше Суд не согласен с утверждениями властей о том, что жалобы должны быть рассмотрены в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции. По его мнению, поскольку разбирательства в отношении заявителя включали установление вины в совершении преступления, то жалобы заявителя должны быть рассмотрены в контексте более широких гарантий, закрепленных в статье 6 Конвенции, а не в пункте 4 статьи 5. Суд хотел бы добавить, что он не согласен с утверждением властей, что ситуация заявителя должна рассматриваться так же, как ситуация психически больных подсудимых. В случае с психически больными подсудимыми рассмотрение может привести к их помещению в закрытые учреждения для прохождения лечения и предотвращения совершения ими новых преступлений. В таком случае речь не идет о каких-либо элементах наказания или сдерживания, в отличие от случая заявителя.
182. Соответственно, Суд приходит к выводу, что производство в отношении заявителя являлось уголовным производством в значении статьи 6 Конвенции, и что указанное положение в связи с этим применимо в настоящем деле.
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 223; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!