V. Постмодерн и немного в сторону. 7 страница
Под окном стоят Дмитрий и Сестра.
Сестра. Мы ходили в кино.
Сева. Я не сомневался, что вы способны на такое.
Картина пятая
Старушки пляшут по комнате.
Первая. Мы ходили муку выбирали
Вторая. На пальцы плевали, шарики катали
Первая. На язык пробовали
Вторая. С ладони сдували
Первая. Ах, белая мука
Пирогова. КАК СНЕГ
Вторая. Ах, хорошая мука
Первая. Тесто дрожжевое
Вторая. Один к двум или один к трем два объема
Первая. И на кончике ножа
Вторая. И воды в скорлупе
Первая. И маленькую щепотку
Вторая. Два объема к одному
Первая. И стакан молока
Вторая. Будем печку топить
Первая. Печь пироги
Вторая. Свадьбу играть
Аня. ВИНО БУДЕМ ПИТЬ?
Сестра. ТОЛЬКО ЧУТЬ-ЧУТЬ
Первая. Танцы плясать
Пирогова. ТАНЦЫ ДО ДОБРА НЕ ДОВОДЯТ
Первая. Напечем пирогов из белой муки
Вторая. Хлеба из ржаной
Дмитрий. ПУСТЬ ПОДОЙДУТ
Сева. ПУСТЬ ПОСТОЯТ
Первая. Пусть пусть пусть пусть
Вторая. Скоро скоро скоро скоро
Первая. Видимо-невидимо
Аня. КАК НЕЖДАННО-НЕГАДАННО!
Вторая. Ох люли-люли
Первая. Вот такие пироги
Вторая. Ой-ля-ля
Первая. Ой майн гот (Смеются.)
За окном слышны выстрелы и крики "Наташа-Наташа".
В дверях появляется Барсуков.
Барсуков. Мой бедный мальчик!
Сева. Арестовали?
Барсуков. В Колю стреляли. (Опускается на стул, Пирогова падает в обморок, старушки убегают.)
Сева. Где он?
Барсуков. В коридоре лежит.
Аня. Чего у нас в коридоре только нет!
Вносят раненого Колю.
Из комнаты выходит Елизавета Сергеевна.
|
|
|
Елизавета Сергеевна. Коля, вы не знаете, куда у нас пропали чашки? Вот такие красные, оранжевого цвета? Вы их не разбивали?
Николай. Не знаю.
Елизавета Сергеевна. Нам ведь их еще Ленин подарил.
Николай. Сестра, Сестра! (Сестра приносит аптечку.)
Сестра. Терпите, Николай.
Сева (Дмитрию). Ну а вы чего стоите? Помогите. Крови боитесь?
Дмитрий. Нет.
Сева. На войне еще не такое увидите. (Перевязывают Николая.)
Барсуков. Мой бедный мальчик.
Елизавета Сергеевна. Что с ним опять произошло?
Барсуков. Кто-то стрелял в него.
Пирогова (приходит в себя). Это Витя. Только вы его не бейте, у него пуля в сердце.
Сева. А у Коли теперь в ноге.
Елизавета Сергеевна (выглядывает в окно). Витя, Витя!
Степан Иванович (заходит). Ну что, засветили квартиру?
Пирогова. У его отца тоже в сердце пуля.
Барсуков. Как, у меня? (Осматривает свое тело.)
Степан Иванович. Это по наследству передается?
Елизавета Сергеевна. Да не у вас, у летчика у отца.
Барсуков. Ой, господи.
Елизавета Сергеевна. Какой-то этот ваш Витя странный. Разве можно так? Вы бы объяснили ему, Наташа.
Пирогова. Это он после госпиталя.
Степан Иванович. У него контузия?
Пирогова. Типа того.
Сестра. И когда эта война кончится? Так уже все надоело!
Аня. Говорят скоро.
Елизавета Сергеевна. Ой, они всегда так говорят, а сами то свет отключат, то воду.
Сева. Ну - все. (Заканчивает перевязку.)
|
|
|
Аня. Больно?
Николай. Ерунда - царапина.
Пирогова. Это не угрожает его жизни?
Степан Иванович. Теперь далеко не убежит.
Барсуков. Мой бедный, бедный.
Сестра (пьет вино, смотрит в окно). А эти люди ничего не знают, сидят на работе в галстуках, ходят под платанами, прогуливаются по улицам в шляпах. И ничего не знают. Будто ничего не случилось.
Аня. Ну не плакать же им всем.
Сева. А уже успело что-нибудь произойти?
Пирогова. Смотрите - женщины пьют кофе из чашек, а кофе горит огнем!
Елизавета Сергеевна. А из каких это они чашек пьют?
Выглядывают старушки с чашками, смеются.
Первая. Женщина - это я
Вторая. Женщина - это я
Первая. Женщина - это я
Елизавета Сергеевна. Ловите их, ловите! (Убегает за старушками.)
Барсуков. Женщины - существа неуловимые.
Старушки показывают неприличный жест, убегают.
Пирогова. А что вы имеете в виду?
Степан Иванович.
А У ЖЕНЩИН КОФТОЧКИ
НА ГОЛОЕ ТЕЛО
НЕ ВЫПИТЬ ЛИ НАМ ВОДОЧКИ
ПОД ТАКОЕ ДЕЛО?
Елизавета Сергеевна (возвращается с чашками). Вот они. Давайте лучше чай пить.
Степан Иванович. Так чай или водку?
Пирогова. Чай.
Сева. Или водку?
Смеются, разливают.
|
|
|
Елизавета Сергеевна. Только чуть-чуть.
Выпивают.
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Елизавета Сергеевна. А кто резал булку ножницами?
Сева. Это Витя.
Аня. Он приклеил голую бабу на самолет!
Николай. Точно он.
Пирогова. Неправда, он на это неспособен!
Слышится какой-то звук, все прислушиваются.
Елизавета Сергеевна. Слышите?
Еще раз прислушиваются.
Барсуков. Вот и думай, что хочешь.
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Аня. Все, я пошла спать.
Николай. Спать?
Аня. Я и так не спала всю ночь.
Сева. Сон - это конец!
Барсуков. Сон - это смерть!
Степан Иванович. Сон - это здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Пирогова. Алкоголь - это яд.
Дмитрий. Яд - это любовь.
Барсуков. Яд - это смерть.
Степан Иванович. Мне нечего сказать.
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Ваше здоровье!
Барсуков. Ой, смотрите - волк!
Пирогова. Ах, где?
Николай. Вон.
Елизавета Сергеевна. Где волк? Я их до смерти боюсь!
Сева (присматривается). Нет, Елизавета Сергеевна, это не волк.
Пирогова. А кто?
Степан Иванович. Вроде точно он.
Сева (еще раз присматривается). Нет, Елизавета Сергеевна, это не волк. Это медведь.
Елизавета Сергеевна. Вот батюшки мои!
Пирогова. А вы их не боитесь?
Аня. Волки как волки, медведи как медведи.
Николай. И у них здесь Родина.
Сестра. Бедные животные.
Аня (смотрит в окно). И ни одного знакомого лица.
Елизавета Сергеевна. Ну все, тихо вроде бы на улице.
|
|
|
Прислушиваются.
Барсуков. Только белки орехи грызут.
Прислушиваются.
Пирогова. Это вишня с веток на землю падает.
Прислушиваются.
Степан Иванович. А по ней медведи ходят.
Николай. Лапы пачкают.
Елизавета Сергеевна. Малину едят.
Сева. Летчиков пугают.
Дмитрий. И вся ночь впереди.
Аня. Нежная, как любовь.
Сидят тихо, поют песню.
Картина шестая
Степан Иванович. Что-то происходит во мне, рвется наружу! Я все еще верю, что могу осчастливить человечество! Сегодня ночью мне приснилась таблица Менделеева. Это ведь неспроста. Я еще узнаю, что я должен сделать!
Елизавета Сергеевна. Я горжусь тобой!
Барсуков. Это скоро пройдет.
Степан Иванович. Всю жизнь мне кажется, что я подхожу к этому моменту, что я уже близко, что раз - и я наконец освобожусь, и это освобождение поможет мне сделать что-то прекрасное, выльется необыкновенной красотой! Я что-то чувствую, что-то могу, это что-то внутри меня!
Пирогова. Так вы, наверное, счастливы.
Степан Иванович. Наверное. А вас как зовут?
Пирогова. Наташа.
Степан Иванович. "Наташа" - как это прекрасно!
Елизавета Сергеевна. А я когда счастлива, мне хочется петь.
Сева. А мне хочется и петь, и танцевать, только все это я хочу делать рядом с тобой, только с тобой! (Подхватывает Сестру, танцуют.)
Барсуков. А я всю жизнь мечтал играть на трубе. Все мои чувства похожи на ее ликующий звук, на ту радость и счастье, которые в нем слышатся. Я хочу набрать полную грудь воздуха и закричать на весь мир! Раз в жизни во всем признаться, попросить о невозможном!
Николай. А давайте уедем! Бежимте! По мокрому асфальту, на скорости двести, мы промчимся с вами по спящей Москве и пропадем за ее пределами!
Пирогова. Возьмите меня с собой!
Елизавета Сергеевна. Будем там пить чай на травах!
Степан Иванович. "Рябину на коньяке"!
Барсуков. Будем ловить рыбу, жечь костер!
Аня. Пахнуть потом дымом!
Николай. Я буду целовать тебя в румяные щеки!
Аня. Ты же раненый, веди себя прилично.
Сева. Поедем!
Начинают собирать вещи.
Сестра. Может быть лучше завтра?
Молчат.
Степан Иванович. Мы бы ухватили гуся за ногу и рванули бы далеко-далеко!
Пирогова. Как в сказке!
Сева. Пирогова, какие у тебя коленки гладкие. Мне папа всегда говорил - не женись на девушке с острыми коленками. У жены коленки должны быть гладкие.
Пирогова. Это предложение?
Сева. Нет, это я от всего сердца.
Пирогова лезет куда-то под шкаф, достает котенка.
Пирогова. Котенок, идем ко мне жить, я буду тебя фруктами кормить.
Сева. Представляете, Наташа, такого котенка, который пьет и курит?
Пирогова. Так это я не вам.
Сева. А жаль.
Пирогова. А говорили "волк-волк".
Сева открывает окно, там городской шум, слышатся крики "Наташа-Наташа".
Пирогова (высовывается в окно). Витя! Витя!
Елизавета Сергеевна. Наташа, осторожней!
Пирогова. Витя, я здесь, Витя!
Степан Иванович. Вот теперь точно засветили квартиру.
Пирогова. Витя, я сейчас! (Убегает.)
Сева. Двое сумасшедших!
Сестра. Он же ее убьет!
Степан Иванович. Это он из пищали что ли стреляет?
Елизавета Сергеевна. Ну а что вы здесь стоите? Бегите скорее, сделайте что-нибудь с этим гангстером!
Сева и Барсуков уходят вслед за Пироговой.
Степан Иванович. Дайте ему как следует!
Елизавета Сергеевна. Только осторожно!
Аня. Приведите его сюда! Я хочу посмотреть на этого мужчину!
В окно заглядывают старушки.
Первая. Вам клюквы не надо?
Вторая. Вам не нужно клюквы? (Показывают корзинки.)
Елизавета Сергеевна. Какая клюква, о чем вы говорите!
Первая. Берите-берите.
Вторая. Дальше будет еще хуже. (Уходят.)
Елизавета Сергеевна. Как, разве мы еще не все муки пережили?
Степан Иванович. Что ты, это еще только начало.
Елизавета Сергеевна. Боже мой, боже мой.
Дмитрий. Сейчас даже в Африке - и то война.
Аня. А вдруг фронт до Москвы дойдет?
Степан Иванович. Фронт? Только если атмосферный.
Николай. Это по радио сказали?
Елизавета Сергеевна. Может быть лучше чай будем пить?
Сестра. А по радио музыки никакой нет?
Елизавета Сергеевна. Идемте на веранду, будем там пить чай с антоновкой от знакомого Антонова!
Все уходят. Дмитрий и Сестра идут еще дальше.
Картина седьмая
Дмитрий, Сестра.
Дмитрий. На ней было синее платье, в руках цветок,
Сестра. Синее платье, любимого цвета.
Дмитрий. Я смотрел на нее, а какой-то мужчина смотрел на нас.
Сестра. Ты смотри за мной, смотри во все глаза!
Дмитрий. А твои глаза не похожи ни на что на свете и ни за что на свете мне этого не забыть!
Сестра. Даже если умру?
Дмитрий. Смерть - это не для нас с тобой.
Сестра. Почему?
Дмитрий. Чужая философия - не для нас.
Сестра. В моей философии нет слов.
Дмитрий. Потому что я целую, целую, целую тебя всю!
Сестра. Как дрожит мое тело и земля действительно уходит из-под ног!
Дмитрий. Это все вокруг кричит - я хочу тебя!
Сестра. Здесь?
Дмитрий. Это раз в жизни я говорю слова.
Сестра. Ты кричишь их со Спасской башни.
Дмитрий. Смена караула!
Сестра. Честь твоя отдана мне?
Дмитрий. Навсегда, на всю жизнь и сию минуту. (Уходят.)
Андрей смотрит им вслед.
Андрей. Ночью мне никуда не деться - опять этот город будет любить других. ЭЙ, МОСКВА - я хотел бы крикнуть ей в лицо, стоя на подножке поезда, уезжая навсегда - я еще одену белый плащ, сяду в синюю машину, буду ездить по твоим улицам всю ночь, кидаться в милиционеров деньгами - все тебе назло! Я изъезжу тебя вдоль и поперек, все твои нескучные сады, все твои крымские мосты - ты еще побежишь за мной!
В небе слышится звук пролетающего самолета. Андрей задирает голову.
Андрей. Это Пирогова, видимо, летает где-то там, в облаках, целуется с летчиком в невесомости. Эй, я здесь! Здесь! (Смеется.) Только ты презираешь мою любовь. Только ты меня знать не хочешь. Ну что же - Москва - давай - пляши на моей могиле.
Уходит, падает. Две старушки, причитая, тащат куда-то его тело.
Первая. Мертвая точка за мертвой точкой
Вторая. Мертвое тело за мертвым телом
Первая. Мертвое за мертвым
Вторая. Живое за живым
Первая. Черное за черным
Вторая. Прошлое за прошлым
Первая. Ах, Андрей
Вторая. Ах, мой милый
Первая. Все пройдет
Вторая. Все.
Часть вторая
Картина первая
В комнате Елизавета Сергеевна, Барсуков, Сева.
Барсуков. А вот и утро.
Елизавета Сергеевна. Она опять не пришла.
Барсуков. Как - и вчера?
Елизавета Сергеевна. А сегодня что, уже завтра?
Барсуков. Сегодня какое число?
Елизавета Сергеевна. Ничего не могу понять.
Барсуков. Время счет потеряло.
Сева. Какая разница, видите - светло на улице.
Елизавета Сергеевна (выглядывает в окно). А всадники без голов все мчатся, мчатся на железных конях, машут шашками, стреляют из пистолетов.
Сева. Вот - я убью его.
Елизавета Сергеевна. Сева, не надо.
Сева. Нет, пусть он умрет! Я возьму пистолет в обе руки, прищурю глаз и выстрелю!
Елизавета Сергеевна. Барсуков, вызовите ему скорую медицинскую помощь.
Барсуков. Может быть милицию?
Сева. Нет, лучше красный крест.
Елизавета Сергеевна. Нужно сделать ему какой-нибудь укол.
Сева. Давайте, усыпите меня, как больную собаку.
Елизавета Сергеевна. Барсуков, сделайте с ним что-нибудь.
Барсуков пытается что-нибудь сделать.
Сева. Оставьте! Не трогайте! Отпустите мои руки и ноги!
Барсуков. Елизавета Сергеевна, помогите мне!
Сева. Елизавета Сергеевна - и мне сделайте что-нибудь!
Барсуков. Помогите мне!
Сева. Вы мне, мне помогите!
Усаживают Севу в кресло, прикладывают ко лбу полотенце.
Елизавета Сергеевна. Ну ничего, ничего, скоро вы успокоитесь, скоро повзрослеете.
Сева. Не знаю, что-то не наступает этот момент.
Барсуков. Я вот тоже каждый раз думаю, что засну вечером, а утром проснусь взрослым. Только видимо так не бывает.
Сева. Сколько вам лет?
Барсуков. Пятьдесят.
Сева. Многовато.
Барсуков. Да, жизнь проходит.
Елизавета Сергеевна. Все кажется не так в последнее время.
Сева. Но было бы глупо потерять и это. (Ходит по комнате, собирает цветы.) Вся квартира розами пропахла! (Уходит их выбрасывать.)
Елизавета Сергеевна. А помнишь, как мы с тобой по Кремлю гуляли? Чистота кругом, цветы, ели, фруктовые деревья на газонах!
Барсуков. И четыре улья с пчелами для опыления.
Елизавета Сергеевна. Да что там четыре - восемь! (Смеются.)
Барсуков. А помнишь, как ты ко мне приезжала? Как было хорошо.
Елизавета Сергеевна. И в глазах твоих было что-то цыганское.
Барсуков. Было так легко, просто. А потом все вдруг куда-то пропало. Куда?
Елизавета Сергеевна. Не знаю.
Барсуков. В той маленькой каморке при свете летучей мыши, я писал тебе летучие письма.
Елизавета Сергеевна. Ты такой хороший, когда не пьешь.
Барсуков. Я потому и хороший, что пью.
Елизавета Сергеевна. Только вот не надо казаться лучше, чем ты есть на самом деле!
Барсуков. А я и на самом деле лучше! (Смеются.) Но Степан Иванович - он ведь тоже пьет.
Елизавета Сергеевна. Ты - другой.
Барсуков. Это он - другой!
Елизавета Сергеевна. Он когда пьет - Бога видит.
Молчат. Заходит Пирогова.
Пирогова. Можно?
Барсуков. Нельзя, мы голые.
Елизавета Сергеевна. Заходите, Наташа.
Пирогова. Доброе утро. Чай пьете?
Барсуков. А что?
Елизавета Сергеевна. Случилось что-нибудь?
Пирогова. Естественно.
Елизавета Сергеевна. Сева, Сева! (Приходит Сева.)
Сева. Привет, Пирогова, как дела?
Пирогова. Андрей выпил триметил какой-то бутан, его на скорой увезли!
Елизавета Сергеевна. Вот боже мой!
Сева. Триметил какой бутан?
Пирогова. Это что-то бензольное, но врач сказал, что жизни уже не угрожает.
Сева. Вот черт! (Одевается.)
Елизавета Сергеевна. Попросите, чтобы вам тоже оказали там медицинскую помощь.
Сева. Да я уже в порядке.
Елизавета Сергеевна. Вот именно это и кажется мне странным.
Пирогова. Видела сейчас я Дмитрия и Сестру. И тоже - такие странные. Идем, говорят, с нами на трамвае кататься.
Сева. Ну и что?
Пирогова. Как?! В Москве ж трамваев нет!
Елизавета Сергеевна. А куда они все подевались?
Пирогова. Не знаю. Я, по крайней мере, ни одного не видела.
Барсуков. Да-а.
Пирогова. А чего у вас вся кухня кровью забрызгана?
Елизавета Сергеевна. Это Сева вчера вены вскрывал.
Пирогова. Сева! Так кто же вены на кухне вскрывает?!
Сева. Я. (Уходит.)
Елизавета Сергеевна. А что, у нас, по-моему, там очень уютно.
Пирогова. А что это у вас за окном? Вон, вдалеке? Это рожь или пшеница?
Елизавета Сергеевна. Где?
Пирогова. Вон - за парашютной вышкой.
Барсуков. А идемте прогуляемся, посмотрим.
Елизавета Сергеевна. Может чаю еще выпьете?
Барсуков. Нет, пойду. Пойду во двор. Буду с мужиками в футбол играть.
Пирогова. Я с вами! (Уходят.)
В комнату заглядывают старушки.
Первая. Чего-то съесть хочется.
Елизавета Сергеевна. Съешьте яблоко.
Первая. Я уже грушу съела.
Вторая. А я вчера съела банан и не хочу больше.
Первая. Чего-то съесть хочется.
Вторая. Мальчика или девочку.
Первая. Петуха или кролика.
Вторая. А у кролика глаза большие-большие.
Первая. Карие-карие.
Вторая. Грустные-грустные.
Первая. В каждом по слезе.
Из комнаты выходит Степан Иванович.
Вторая (вздыхает). О, майн гот!
Первая. Все, все вы будете мертвые.
Елизавета Сергеевна. Уходите, мы проживем гораздо дольше вас.
Старушки смеются, уходят.
Степан Иванович. Вот дуры!
Елизавета Сергеевна. Вот дурья простота!
Картина вторая
Елизавета Сергеевна и Степан Иванович внимательно смотрят друг на друга.
Степан Иванович. И женщина какая-то по комнате ходит, улыбается.
Елизавета Сергеевна. И мужчина какой-то на меня смотрит.
Степан Иванович. Разглядывает меня, разглядывает.
Елизавета Сергеевна. И радиоприемник у него такой же, как у моего мужа.
Степан Иванович. Пригляделся.
Елизавета Сергеевна. Ну думаю - все.
Степан Иванович. Так это же моя жена!
Елизавета Сергеевна. Степа?
Степан Иванович. Лиза?
Елизавета Сергеевна. Вот дела!
Степан Иванович. Жена мужа не узнает, а муж жену.
Елизавета Сергеевна. Ты не видел мои очки?
Степан Иванович. Нет, я же без очков.
Елизавета Сергеевна. Может быть они в той комнате? (Уходит.)
Степан Иванович наливает рюмку. Заходит Барсуков.
Барсуков. Зачем-то я вернулся и забыл зачем.
Степан Иванович. Может быть забыли что?
Барсуков. Не помню. А Елизавета Сергеевна - где?
Степан Иванович. Она очки потеряла. (Наливает рюмку Барсукову.)
Барсуков. Хорошая у вас жена. А моя наоборот - все время находила. И все против меня какие-то улики. То билет в ЦПКиО, то билет на этот, как его, речной пароходик, только я уже не помню этого момента. Память не та. Ничего не помню. Только вот как рыбачить в детстве ходил - это помню, каждую подробность.
Степан Иванович. Я и не знал, что у вас жена есть.
Барсуков. Так ее и нет, умерла.
Степан Иванович. Сочувствую.
Барсуков. Что вы - и слава богу! Если бы она видела, что сейчас происходит, что творится! Да если бы она была жива, она б в гробу перевернулась!
Степан Иванович. Царство ей небесное.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 271; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!