Исторический очерк Русского национализма 3 страница
Слухи о «воле» ходили по земле давно и в царствование Александра I, и в царствование Николая I и в царствование Александра II. Мелкие помещики приходили в ужас от мысли остаться без рабов и в ожесточении старались возможно полнее выколотить свое обезпечение. Трудно себе представить что-нибудь ужаснее положения этого крестьянства. Я лично застал крепостничество в последние годы его существования. Особенно ужасно было оно вдали от центров в Малороссии и Новороссии. Крестьянское положение южных губерний было несколько иное, чем в центре России или на востоке и севере. На юг был занесен след еще польского крепостного права, где на «быдло» смотрели хуже, чем на скот, и где помещик над крестьянами имел право жизни и смерти.
Да и то, правда, крестьяне зачастую теряли образ человеческий. Это были существа, очень похожие на человеческие, - мелкие, худые, бледные, с косматой головой и с такой же бородой. Одевались они в тряпки из холста, или в овечыо шкуру, - на ногах опорки или тряпки. Жили они или в землянках, или в жалких хатках. Дальше своей деревни - мало кто знал другой свет. Эти крестьяне главным образом обрабатывали землю, добывали хлеб и составляли из него деньги, которые затем должны были перейти в карман помещиков и управляющих. Правда, часть хлеба давали и крестьянам для еды, но этот хлеб часто бывал с примесью мякины... Личность таких несчастных как людей, была ничем не обезпечена. Я лично видел случаи, когда отца семьи продавали в одну сторону, мать - в другую, а детей в третью. Крепостные с легкой душой сменялись на собак, лошадей и др. предметы. Управляющие и помещики проявляли свои права не только на женский труд, но и на личность женщины.
|
|
|
Крестьяне были не только безсильны, но и безправны...
Можно ли было от жалких полуживотных, полулюдей (питекантропов) ожидать национализма?.. Да, был он и у них, ибо и они были кое-какие люди... Был он у них хоть и в слабой степени, хоть и туманен, а все-таки не меньше, чем у людей и просвещённых, но с атрофированным национальным чувством...
Возьмем хотя бы администрацию. Высшие должности занимались преимущественно иностранцами или инородцами, относившимися к России, по меньшей мере, презрительно, - а более низшие административные должности занимались хотя и Русскими, но либералами, космополитами, с презрением относившимися к «квасному патриотизму»... 0фициальные сферы выработали «человека» и презрительно относились к « Русскому человеку».
Многие Русские ездили заграницу, и почти на всех из них «заграница» влияла пагубно в национальном отношении. Более глупые, видя заграницей культуру, роскошь и удобства, возвращались домой с презрением и омерзением ко всему Русскому. Они приезжали домой только за тем, чтобы собрать крохи деньжонок из тех же питекантропов и опять вернуться за границу. Другие понимали науку и просвещение Запада, ценили его, ставили его идеалом для Родины, - но к Родине и к родному относились или безразлично и безучастно, или с намерением искоренения всего Русского и насаждения заграничных начал. Если те и другие люди поступали на службу, т.е. помощниками и исполнителями велений инородных высших административных властей, то едва ли Русский национализм мог найти в них своих верных слуг.
|
|
|
Дворянство и общество в большинстве относилось к народу сочувственно и благожелательно, - но во всем этом говорило не родное Русское чувство, а космополитический либерализм, заставляющий стремиться к свободе личности и правам «человека». Интеллигенция - люди, стоящие у науки, литературы, образования - безусловно, были на стороне страдающего народа, - безусловно, добивались его свободы и человеческого существования. К тому стремились и западники, и славянофилы, - но те и другие печалились о спасении «человека», а не « Русского человека». Славянофилы несколько думали и заботились о России и Русских интересах, да и то относительно. Катков, Хомяков, Аксаков, Самарин, Киреевский, Пушкин и др., - вот немногие дорогие имена, для которых слова «Россия» и «Русский» были не пустые звуки.
|
|
|
Нужно добавить, что в это время в общество «Русское» и «Русскую интеллигенцию» уже пробиваются инородцы: поляки, жиды крещёные, армяне, немцы и ловко стараются воспользоваться общественным либерализмом после Крымской войны в пользу «угнетаемых» поляков, немцев, армян и жидов.
Либеральная бюрократия нисколько не стеснялась давить и угнетать Русский народ, - но она была особенно жалостлива к инородцу.
В силу ложного фарисейского либерализма теперь все возопили об угнетении поляков, евреев, финнов, армян и пр. Всем этим инородцам дали простор, дали свободу, приняли в интеллигенцию. Ряды Русской интеллигенции пополнились поляками, евреями, армянами и проч. В силу необыкновенной наглости одних и патологической скромности других вышло так, что инородческий элемент взял верх в интеллигентном слое и открыл безстыдную ругань на всё Русское, на всё народное. Стало возможным позорить свое родное. А Русские интеллигенты или позорно молчали, или подло поддакивали, - это называлось либеральными направлениями... Не то же ли мы видели и теперь в некоторых партиях нашей Думы... «Естественно, что наше правительство, - говорит лидер национальной партии П.Н. Балашов, - занятое всесторонним оздоровлением Русского населения посредством испытания всего Русского, мало обращало внимания на окраины, предоставляя им права и преимущества, в большинстве случаев значительно превышающие права коренного населения. Вскоре, правительство пошло дальше и решило этих пасынков перевести в «истинных сынов России», чтобы они все стали родными сыновьями...».
|
|
|
Естественным следствием этого было то, что либеральная бюрократия, сдобренная значительным числом инородцев, систематически подавляла все национальное и способствовала подъёму инородческому в ущерб державной нации...
Вот что говорит об этой эпохе наш националист-публицист М.О. Меньшиков 4 . «С конца восемнадцатого столетия интеллигенция наша увлечена в общеевропейский революционный поток, в отрицание действительности, коль она есть, в попытке создать что-то новое, совсем не похожее на природу общества. Первым следствием этого революционного движения в России был упадок национального чувства. Вторым следствием революционной проповеди было то, что образованные наши классы отошли от практического труда и погрязли в безбрежной метафизике, в самом деле усомнившись в древних профессиях, составляющих ткань общества, усомнившись в военном деле, в административном, в церковном, в дворянско-поместном и проч., образованные люди во всякий личный труд свой внесли невольное пренебрежете к нему, нравственное отрицание... Подтачиваемый со всех сторон древний органический труд, слагавшийся естественно, как вся природа, действительно одряхлел, ткани его, подменённые ненастоящими людьми, ослабели, культурный труд - особенно в форме государственной - упал в своем качестве. Всё это расстроило и расслабило натуральное стремление общества и подготовило почву для внедрения инородческого паразитизма. Эти расслабленные народные проповедники прививали изнеженные и расслабленные чувства, выражали отвращение к народному мужеству, внедряли страх к борьбе. В то время, как эти либералы мечтали о всечеловечестве, о вселенской правде, о вселенском единении, о призвании Русского народа всем служить и всем уступать, народ дичал, покинутый без всякого культурного руководства. Буржуазия дичала. Бюрократия, обильно разбавленная инородчиной, мертвела. Аристократия втягивалась в либеральное безстрастие и в полный для своей родины нейтралитет, скорее враждебный, чем сочувственный 5 . Национализм маниловской Московской школы клонит непременно к самоунижению, к самоопорочению, к низведению племени нашего на степень подстилки для народов, т.е. то, что говорят немцы относительно славян... Мы, Русские, почему-то обязаны поражать весь свет своим великодушием, должны, как пеликаны детей, кормить своей кровью всех, - даже не собственных детей. Ни кто иной, а мы должны отвоевывать права для чужих народов, - мы обязаны освобождать угнетенных славян, мы же должны награждать их конституциями, - мы же обязаны давать полный доступ в своё тело паразитным племенам и устраивать для них государства в своем государстве..»
Состоящее из таких мягкотелых либералов наше правительство6 и в теории, и на практике держалось взгляда, что государство должно безразлично относиться ко всем национальностям, какие есть в России, и отнюдь не отдавать особенного предпочтения Русской. Правительство как исполнительный орган всего государства полагало, что оно обязано держать нейтралитет в борьбе мелких инородческих национализмов с народом Русским.
Вот та атмосфера, в которой культивировался Русский национализм начала царствования Александра II.
Но вот эмансипация совершилась. Крестьяне были освобождены. Миллионы людей получили звание человека и избавлены от рабства. Государство претерпело громадный переворот. Помещики спешили воспользоваться выкупными деньгами и безумно их тратили. Управляющие реализовывали припрятанные ими капиталы покупкою опустевших помещичьих имений. Крестьяне, освободившись от вековой опеки, не знали, что с собою делать и как приняться за дело. Они приблизились к человеку, но не стали еще людьми. Это были антропопитеки, - существа, стоящие близко к человеку.
Дело эмансипации не ограничилось освобождением крестьян от крепостной зависимости. Эти существа получили равноправие со всеми людьми. Они стали равными со всеми не только перед Богом, но и перед законом. Всё это ставило в необычное положение и крестьянина и в особенно опасливое положение бывших помещиков.
Это «пагубное» направление равноправия перед судом, а ещё более пагубное пробивающееся кое-какое самосознание мужика не могло не возбудить ужаса в душах «благонамеренных» людей.
Освобождение крестьян от крепостной зависимости не могло не отразиться и действительно отразилось на отношении к ней интеллигенции - это самая дорогая и самая важная часть любого общества. Это мыслящая часть общества. Это глава его, мысль его, жизнь его. Сюда относятся: учёные, писатели, журналисты, студенты и т. д. Как самая чуткая, мыслящая и наиболее реагирующая часть, интеллигенция не может не быть национальной. Наибольшая часть нации, её тело, её главные соки, её труд и кровь - это простой народ. Во всех государствах этой части нации хуже всего живётся. Поэтому интеллигенция по своему уму,не может не интересоваться тем, что составляет главную основу жизни нации - её народом, - а по своей порядочности и чистоте она не может не интересоваться народом потому, что это самая страдательная часть нации. В силу этого интеллигенция всегда должна быть национальна. И в большинстве так это и бывает.
Так было и у нас, в России. «Мы не станем отрицать того, - говорит проф. Локоть 7 , - что центральной идеей, окрашивавшей мировоззрение Русской интеллигенции с самого появления её на общественной сцене, была идея освобождения крестьян, т. е. идея, самым тесным образом связанная с жизнью великого коллектива - многомиллионной массой крестьянства - вполне справедливо присваивать более широкий общественный титул - народа... Идея освобождения крестьян давала основное содержание духовному облику Русской интеллигенции вплоть до 1861 г. И эта идея покоряла, подчиняла себе интеллигенцию, выходящую не только с низов населения, но и из самых верхов имущей аристократии». «Эта разночинная интеллигенция по самому своему социальному характеру и происхождению не могла не быть демократичной. Получилась картина полного сплошного демократизма всей Русской интеллигенции».
С наступлением эмансипации крестьян положение интеллигенции несколько изменяется. Страдания народа не являются уже столь тяжкими, как прежде. Цепь рабства снята. Народу дана свобода. Национальные качества народа космополитическую интеллигенцию мало интересовали. Русский народ не являлся для интеллигенции острым, жгучим вопросом дня. В силу космополитизма её стали интересовать вопросы побочные - судьбы человечества. На сцену выходят национальные вопросы поляков, малороссов, евреев. Интеллигенция выбирает своим кумиром свободу человека, - а ловкие инородцы успевают создать в ней симпатии к автономизму и сепаратизму тех именно наций, за завоевание которых её предки проливали море крови.
Космополитизм ещё более одолевает интеллигенцию и увлекает ее от нации и своего народа. Космополитическая и совершенно безнациональная бюрократия была ещё и того хуже.
Между тем, освобождённый народ стал сознавать себя и понимать свои права.
Являлась великая опасность для государства. Нужно было придумать мудрую, целесообразную и решительную опеку над своевольными крестьянами. Для этого был выпущен на этих, не сумевших ещё осмотреться и устроиться людей целый институт полиции: исправники, становые, окружные, урядники и т.д. и т.д., - напущена была целая туча чиновников, придуманы были особые меры предупреждения и пресечения преступлений и т.п. В это-то время народились и утвердились особенно известные термины внутренней политики, как «Кузькина мать», «ежовые рукавицы», «Сидорова коза», «Маков цвет», «страна, куда Макар телят не гонял» и проч.
Между тем, как ни опекали народ, как его не обезличивали и не давили, - народ сам по себе способный и даровитый давал много порослей, которые пробирались в средние школы, достигали высших школ и завоевали себе место на пиру жизни интеллигенции.
Правда, шествие его по жизненному пути давалось ему с большим трудом. Вверху, в университете и проч., всё было занято, всё было наполнено. Там царили разночинцы. Там были остатки интернациональные и офранцуженных помещиков, поповичи, купецкие сыновья, инородцы, поляки, немцы, крещёные и некрещёные евреи и т.п. Сюда-то и попал «кухаркин сын».
Близилось время, время, когда антропопитек превратится в настоящего человека и властно скажет: теперь и я человек, - позвольте и мне воспользоваться моим правом человека и трудами моей плоти и крови, моего пота и моих рук…
Это был момент ужасный. Почти 1905 год. Бюрократы купались в холодном поту в ожидании этого момента. Полиция и чиновники изо всех сил выбивались, чтобы подавить и оттеснить этот натиск. Министерство Просвещения не отставало… Кузькина мать постоянно была обезпокаеваема. Макаркины палестины усердно заселились... а безпокойству и конца не видно было. Понадобился даже Лорис-Меликов.
Но вот явился император Александр III, и все затихло, все успокоилось. Этот царь всю свою жизнь отдал своей родине и своему народу. Он поднял его просвещение. Позаботился об уменьшении обложения. Обратил внимание на его жизнь и все меры принял к тому, чтобы поднять его благосостояние, просвещение и нравственность. После Императора Петра I и Екатерины II, это был виднейший царь своего народа, царь национальный. При нём возглас «Россия для Русских» громогласно раздался по всей Руси.
И эту мысль он исповедовал не только на словах, но проводил её и на деле. И многие, многие вздрогнули от этого клича и внутри России и вне её. Невольно у врагов России дрогнуло сердце при мысли, неужели проснулся колосс... Екнуло сердце и у любящих свою родину при мысли: и мы будем жить... Нет, успокойтесь... Колосс не проснулся. Он открыл только один глаз и опять заснул.
Почему такая неудача? Почему Россия не встрепенулась при этом призыве? Почему этот клич даже из уст всесильного и всемогущего монарха не пробудил Илью Муромца? Не пришло время.
Для проявления национального самосознания требуется, прежде всего, сознание своего личного собственного достоинства, сознание человеческого достоинства. Нужно, чтобы человек прежде сознал, что он человек, и признал в другом человеке такого же человека. Уважая самого себя в себе, человек и в другом человеке уважает самого себя, и только уважая другого, он может требовать уважения к себе. Только на этом самосознании и на признании в ближнем человека зиждется долг по отношению к Богу, Родине и т.д. Безсознательное богопочитание есть обрядность и идолопоклонство, - и только сознательное богопочитание есть молитва. «Познай самого себя» - это изречение должно быть первым лозунгом каждого образованного человека, - вслед за которым и в тесной связи с ним должен идти второй лозунги: «Познай свою Родину» (Стриндберг).
Россия в царствование Императора Александра III состояла из массы тёмного народа, чиновников и небольшой группы интеллигенции.
Масса народа - это были ещё рабы. Они родились рабами и воспитывались рабами. Они не только не были осмысленными Русскими, но не были ещё и людьми. Если у них и просыпалась любовь к Родине, то эта любовь была любовь тёмная, прирожденная, инстинктивная, не освещённая сознанием.
Высшие чиновники государства были преимущественно инородцы: немцы, шведы, поляки и проч. В самом лучшем случае они могли быть патриотами, - но вместе с тем они были националистами, но националистами своего народа, а не Русскими, к которым они относились свысока, если не пренебрежительно и презрительно. Были славные Русские вельможи, великого ума и безпредельной любви к Родине, - но их было мало. Остальные чиновники были людьми в футляре, без нации, обезличенные, что однозначно с рабом, только полуцивилизованным.
Интеллигенции состояла из инородцев или, если и из Русских, то, в силу естественной тогда реакции на прежнее рабство, из интернационалов.
Могли ли эти люди поддерживать идею Александра III?
Неудаче этой идеи Императора-националиста много способствовала и другая причина.
Призыв Императора Александра III пал на каменистую почву и на почву, заросшую терниями и волчками. Национальная идея до этого времени была систематически и весьма плодотворно вытравливаема трудами в деле воспитания народа графа Д. Толстого, графа Делянова, а главное его безсмертных сотрудников.
Граф Д. Толстой царствовал в 70-80 годах. В это время из слоев низшего народонаселения в просвещённую среду пробивался кухаркин сын. Он успевал пройти Сциллу и Харибду Кузькиной матери и Макаркиных палестин и благополучно добирался до университета. В это же время явился из Женевы инородческий нигилизм. Этот нигилизм нашёл необыкновенно плодотворную почву в тогдашнем юношестве. Это был период реакции на вековые устои Русской государственности. Нигилизм отрицал Бога, отрицал царя, государство, Родину, семью, отца, мать и т.д., - и взамен этого не давал ничего... Nihil.
Если в тогдашней молодежи не было ничего национального, то и лучшее общество тогдашнее не могло послужить национальным примером для молодежи. «Только недавно передовые Русские перестали стыдиться говорить между собою по-Русски. Я еще хорошо помню время, когда степень образования измерялась свободностью французского изложения мысли», - говорит Д.И. Менделеев... Да прошло ли то время совсем и теперь.
И вот, граф Толстой, тогда министр народного просвещения, человек безспорно умный, решил задержать этот умственный разврат и направить нигилистическую пляску в русло человечества и истинного гражданства. Образцами античной Греции и славного Рима он захотел воспитать Русское юношество и дать России граждан столь же сильных, столь же мощных и столь же славных, каковы были великие герои Спарты и Рима. Наилучшим способом для этого он признал за благо введение изучения классицизма в его оригинальных произведениях. Образцами героев Греции и Рима он хотел воспитать в Русских юношах сознание собственного достоинства, уважение к другому человеку, сознание долга, любви и преданности к одине и т. д. Только ли такими соображениями руководствовался граф Толстой, - трудно сказать. Многие утверждают, что в основе его начинаний лежали гораздо более низменные поводы и побуждения. Если таковые побуждения, может быть, и были у графа Толстого, то, во всяком случае, они не были известны всем его сподвижникам, за что говорит имя попечителя московского учебного округа князя Н.П. Мещерского, который, как мне лично известно, был идеально честного ума и сердца и безпредельной любви, преданности и самопожертвования к Родине. Этот человек немедленно вышел в отставку с водворением Делянова в министерстве народного просвещения.
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 168; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!