О происхождении метода феноменологической редукции «эпохе» и его терапевтическом эффекте
Говоря о парадигме «границ», «полного контакта», «между» мы имеем ввиду антитезу рациональной виртуальности или абстрактной предметности восприятия, вследствие которого имеет место неудовлетворительное проблематическое, противоречивое и конфликтное существования индивида. Собственно, идея статьи отчасти и в том, чтобы попытаться показать пагубность попытки не понимать и игнорировать парадигму трансцендентального при освоении гештальт-терапии поскольку основополагающие понятия ее теории - «полный контакт», «граница» как парадигмы трансцендентального «между» - суть транцендентальные и не имеют феноменальных аналогов для полноценного понимания. Наконец, сама трансцендентальность (аподикция) полевой парадигмы терапевтична как таковая. Гипотетически, избавление индивидуума от обусловленности только индивидуалистической или феноменальной парадигмой и открытие им реальности своей трансцендентальности, как парадигмы «полного контакта» или «поля», и является смыслом гештальт –терапии. В этой связи важен и ценен феноменологический подход Гуссерля, позволяющий достичь «полного контакта» с воспринимаемым, то есть трансцендентальной парадигмы «поля», посредством работы игнорирования и воздержания от заранее известной абстракции предмета, в феноменологической редукции Эпохе. Таким образом, феноменологическая методология так же, как и гештальт-подход, есть своеобразная методология преодоления автоматизма сознания в его абстрактной априорности фикции предмета, и в этой «дезабстракции» контакта состоит цель и смысл феноменологической редукции. По этому поводу даже Гуссерля обвиняли в том, что его трансцендентальная феноменология не имеет философского статуса. Однако, приступая к ознакомлению с феноменологическим методом не только исторической справедливости ради, но и понимания Гуссерля для, следует упомянуть его великого предшественника Рене Декарта, на чьем откровении собственно строится феноменология как таковая. Декарт был первым, кто обнаружил, да еще и сформулировал словами трансцендентальное ego, как столь приближенное и достоверное ему, сколь не близко и не бесспорно самое близкое ему и самое хорошо ему известное. А начался поиск с ощущения сомнительной бесспорности и той же эпохальности (временности) всего, что становилось известно, достигнуто, изучено и доказано. Было бы ошибкой обойти фигуру Декарта еще и с дидактической точки зрения, поскольку он оставил замечательные по ясности описания и своего поиска, и момента открытия трансцендентального ego (трансцендентального субъекта). Вот два кратких фрагмента исповеди Декарта в произведении «Размышления о методе», первый - о падении, второй - о взлете: «Я с детства был вскормлен науками, и так как меня уверяли, что с их помощью можно приобрети ясное и достоверное знание всего, что полезно в жизни, то мне чрезвычайно хотелось их изучить. Но как только я закончил весь курс обучения, по завершению которого человека обычно принимают в ряды ученых, я совершенно изменил свое мнение. Я до того запутался в сомнениях и ошибках, что начал думать, что единственным результатом моего обучения было все возрастающее убеждение в своем невежестве. А между тем я учился в одной из самых знаменитых школ Европы и думал, что если есть на земле где-нибудь ученые люди, то они должны быть именно там. В этой школе я изучал все то, что изучали там другие, и даже, не довольствуясь науками, которые нам преподавали, я просматривал все попавшие мне в руки книги, трактовавшие о науках, которые считаются самыми интересными и самыми редкостными. Вместе с тем я знал, какого мнения обо мне другие, и я отнюдь не видел, чтобы меня ставили ниже других учеников, хотя некоторых из них прочили уже в наши учителя. А наш век, казалось мне, не менее цветущ и богат выдающимися умами, чем любой из минувших. На этом основании я счел себя вправе судить по себе обо всех других и думать, что в мире нет такого учения, которым меня раньше обнадеживали».(4.С.95)
|
|
|
|
|
|
Именно сомнение и отчаяние Декарта, в которых часто и лопаются «пузыри» наших рациональных построений, закончилось для него рождением метода позволившего ему открыть аподиктическую очевидность транцендентального субъекта или «я», как трансцендентального ego, а Гуссерлю позднее развить его как феноменологический подход и как метод феноменологической редукции. У Декарта метод назывался «Метод радикального сомнения», у Гуссерля - метод «Эпохе». Вот как возник метод радикального сомнения в описании Декарта: «Я давно уже замечал, что в повседневной жизни необходимо иногда следовать мнениям, заведомо недостоверным, совершенно так, как если бы они не вызывали сомнения, о чем уже сказано выше; но желая заниматься только поисками истины, я считал, что в данном случае надо делать противоположное и отбросить как абсолютно ложное все, в чем я мог сколько-нибудь усомниться, чтобы видеть не останется ли в моем представлении чего-нибудь такого, что было бы совершенно несомненным. Так как чувства нас иногда обманывают, то я готов был предположить, что нет ни единой вещи, которая была бы такова, какою они нам ее изображают. И так как имеются люди, которые ошибаются в рассуждениях…, то полагая, что я способен ошибаться так же, как и всякий другой, я отбросил как ложные все доводы, принятые мной раньше за доказательства. Наконец, принимая во внимание, что те же мысли, какие мы имеем, когда бодрствуем, могут у нас появиться и во сне, причем ни одна из них не является в тот момент истиною, я решил вообразить, что все когда-либо приходившее мне на ум не более истинно, чем обманчивые сновидения. Но тотчас же вслед за тем, я обратил внимание на то, что в то время как я готов мыслить, что все ложно, необходимо, чтобы я, который это мыслит, был чем-нибудь. Заметив, что истина: я мыслю, следовательно, я существую, столь прочна и столь достоверна, что самые причудливые предположения скептиков не способны ее поколебать, я рассудил, что могу без опасения принять ее за первый искомый мной принцип философии».(4.С.108 – 109)
|
|
|
|
|
|
Таким образом, главным событием, на которое обращает наше внимание Декарт, не то, что или как я мыслю, но что прежде, чем мыслить или даже не мыслить что-либо, пусть даже мыслить сплошь ошибочно или мыслить истинно, прежде этого я должен быть! Чтобы заблуждаться и ошибаться или быть правым – как говорит Декарт: «…в то время как я готов мыслить, что все ложно, необходимо, чтобы я, который это мыслит, был чем-нибудь».
Так Декарт впервые «наткнулся» на немыслимое, на реальное сверх мыслимой реальности, на трансцендентное сознательно воспринимаемой реальности, как еще большее свое Я, чем он был. «Я есть» – это и есть бесспорное (аподиктическое) трансцендентальное событие «между» прежде всех тех феноменов, которые я мыслю и даже я не мыслю. Легко заметить, что и небытие (смерть) которое, кажется, исключает мыслящего, или не мыслящего исключает лишь «я» мыслимое мыслящим, «небытие» лишь мыслится мной, то есть опять, должно быть помысленно мной, чтобы быть, но для этого все равно прежде должен быть Я! Говорил же Сократ, что знание зла смерти есть величайшее невежество! То, что условно называется трансцендентальным «Я» оказывается прафеноменом или прамыслью, то есть событием «между» и прежде всякой феноменальности как ее необходимость или моя воля. Не могу удержаться от сравнения с детской загадкой: «А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, кто остался на трубе?». «И» как собственно трансцендентальное «Я» вечно остается этой загадкой для человека – ребенка, сосредоточенного на значении вещей. Таким образом, открытое Декартом трансцендентальное ego открыто как раз в парадигме «между» разнообразием феноменов, почему и он сам, и в дальнейшем Гуссерль называет его трансцендентным ego. Декарт считал: реальность этого трансцендентного ego аподиктической (надсловесной, бесспорной), в отличии от данных нам в опыте объектов и объективности, и потому трансцендентальное ego оказывается синонимом бесспорной реальности того, что «есть» аподиктически.
Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 157; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!