О феномене сознания в гештальт-терапевтической парадигме
С.А.Смирнов
Гештальт-терапия как феноменологическая редукция
Сомнения
Едва ли не каждый, кто пытается высказываться относительно своих опытов в парадигме поля, всерьез посягает на сложившиеся культурные устои и столь рискует навлечь на себя раздражение, непонимание, и даже утрату дорогого и важного себе окружения, что должен не просто хорошо подумать, но понять, что риск его высказываний того стоит. Вот, например, признание Жан-Мари Робина: «Когда я стал обдумывать, разрабатывать, тему поля, я изрядно напугался. Я предчувствовал, что вряд ли коллеги поймут такую постановку вопроса. Я ожидал, что она обернется для меня потерей чувства безопасности, приобретенного с немалым трудом. Мне и так уже было нелегко называться гештальт-терапевтом посреди «psy public», которая давно была моей референтной группой». (2.С.39). К тому же, терапия в полевой парадигме не столь линейное или моно-ролевое действие как только воздействие терапевта на клиента и клиента на терапевта, которое предполагается в индивидуалистической парадигме, но парадигма, в которой терапевт в какие-то периоды становится одинаковой с клиентом частью поля и вместе с клиентом участвует в событии поля клиента. В эти моменты исчезает классическая линейная схема «терапевт-клиент». Из этих соображений я дерзнул отказаться от стандартной схемы и занял позицию клиента в терапевтическом поле диалога с классиками, то есть в парадигме открывающегося поля. В итоге я принял решение, что риск того стоит,и перешел Рубикон.
|
|
|
«Опыт возникает на границе между организмом и его окружением, главным образом на поверхности кожи и других органов, отвечающих за сенсорную и моторную реакции». (1С.6) Этими словами начинается «Теория гештальт-терапии». Как просто сказано и, кажется, как ясно? Сами собой разумеющиеся данности: «опыт», «граница», «организм», «его окружение» и «между», суть именно те извечно самоочевидные простые вещи и слова, понятность которых бывает (опять-таки) дана мне при первом и беглом взгляде. Но есть, что-то наивное и странное в этом моем первом и беглом взгляде, в его манере видеть, как видеть, чтобы избегнуть того, что увидел.
Однако, как гласит народная мудрость: «Простота - «вещь» кажущаяся». Так постепенно и я разуверился в первоначальной ясности и простоте терминов и фраз теории гештальт-терапии, и, что сразу казалось мне ясным, на самом деле оказались лишь мимолетными ощущениями ясности, которые теперь не имеют для настоящих моментов моей жизни никакого смысла, никакой цены и в очередной раз отправлено на задворки памяти; как это было много раз и раньше с прежними моими первыми беглыми пониманиями, не имеющими сегодня уже никакого настоящего значения и смысла. Таким образом, текст «Теории гештальт терапии» обрел для меня смысл отчаянной попытки авторов словами теоретически выразить то, что теоретическим не является и выразить словами то, что не нуждается в словах, однако, того в чем как раз нуждается теория, слова, авторы, и я, как озадаченный интригой читатель.
|
|
|
Авторы называют это событие «контакт», если точнее то «полный контакт», «финальный контакт», а так же, тавтологическим его синонимом «граница». С.Гингер, например, «на свой лад» называет парадигму этого центрального события «граница /контакт». Я же вслед за ними и не без их помощи предпринимаю здесь и сейчас попытку ассимиляции этой реалии.
Граница как виртуальный феномен и трансцендентальная реальность
Так, минуя ясность беглого и туман неспешного прочтения, на этапе прочтения рефлексивного для меня стало возможным понять, что «Опыт» как явление или возникающее «на границе» «между» «организмом» и «его окружением», во-первых, явление качественно иного «порядка», чем «организм» и «его окружение», хотя бы даже как следствие (или причина?!) контакта «организма» и «его окружения». И правда, является он следствием взаимодействия «организма» и «его окружения» или причиной образующей их взаимодействие - это пока один из очень важных открытых вопросов, но и как возникающее, и как образующее это явление очевидно ускользает от механизма восприятия в отличии от доступных для восприятия явлений «организма» и «его окружения». Если нам скажут: «Да нет же, все гораздо проще – вот фигура, вот фон, а вот линия границы между ними», - то это совсем не то, что имеют в виду как парадигму «границы» классики гештальт-терапии.
|
|
|
Граница (о которой идет речь в гештальт-терапии) не очевидна для восприятия – она совсем не предмет восприятия! Если перефразировать выражение бессмертного персонажа М.А. Булгакова из романа «Собачье сердце» Филиппа Филипповича Преображенского о том, что разруха не в сортирах, а в головах, то аналогичное можно отнести и к видимым границам: границы не на бумаге и не перед глазами, они в головах!
Когда мы говорим об отличии «опыта» от «организма» и «его окружения» мы подразумеваем, очевидно, некое явление «опыта», как явления особого, нового качества, возникающего при взаимодействии «организма» и «его окружения» как, например, особого качества явление аккорда, в отличии от качества явления нот его образующих. «Граница», как и аккорд, именно то «между», которое определяет, организует (образует) взаимодействующие ноты, как и «опыт», определяет участников взаимодействия, как «организм» и «его окружение». Иными словам, аккорд является столь же непротиворечиво проявляющей себя реалией потенциальности нот, сколь и их смыслом, в который они «укладываются», который они имеют только в аккорде и не могут иметь в отдельном звучании вне реальности парадигмы «между», как «границы». Но «между» - не данность восприятия. Ноты создают аккорд или аккорд организует собой ноты - вопрос, однако, утрачивая целостность аккорда («контакта») возникает отдельность нот. Отдельные ноты становятся фигурами восприятия когда не слышится аккорд, и так же явления «границы» и «опыт» уходят в фон, когда «организм» и «его окружение» воспринимаются отдельно, тогда как актуализация явления «опыта» или «границы» в известной степени редуцирует восприятие отдельности «организма» и «его окружения».
|
|
|
Так, в контексте сказанного, авторы следующим образом характеризуют различие порядков целостности (как реальности) парадигмы «границы опыта» и парадигмы воспринимаемой объективности: «Целостность опыта не включает в себя все, но является определенной единой структурой; и с психологической точки зрения все остальное (в том числе и само представление об организме и окружающей среде) – это абстракция, предположение или возможность, возникающая в данном опыте, как намек на некий другой опыт».(1.С.6) Таким образом, за скобки рассматриваемого авторами в качестве реального вынесено «все остальное (в том числе и само представление об организме и окружающей среде) –«абстракция, предположение или возможность, возникающая в данном опыте, как намек на некий другой опыт»,- тогда как рассматриваемым в качестве психологической реальности осталась только лишенная почти всех рациональных истолкований «целостность опыта». Как же понимать определение, которое обесценивает все определенное?
Не иначе, как действительной целью гештальт-терапевтической практики (и теории) является очищение «квазиопыта» от его априорно абстрактных составляющих и достижение «чистого опыта» называемого словом «полный контакт», поскольку априорное предметное (объективное) восприятие с этой точки зрения является «опытом» лишь рациональным, абстрактными или только потенциальным.
Итак, из оставшегося сознанию в «сухом остатке» после отнесения представлений об «организме и окружающей среде» к разряду абстракций, оказывается понятие «контакт» (столь же невозможное в предметном представлении, сколь способствующее четкости этих представлений). Оно как бы сокращает понятие опыта до его мгновения, точки, но той точки и того мгновения (не названности), в которой у «опыта» нет пресловутой абстрактности, тогда рациональность и объективность становятся более выразительными и точными, но приобретают вторичность значения. Вот как знакомят нас авторы с понятием «контакт»: «Мы говорим о том, что организм контактирует с окружающей средой, но самой простой и первой реальностью является именно контакт».(1.С.6).Феномен «контакта» представлен «игольным ушком» при встрече с реальным, (не спекулятивным «опытом»), поскольку не является данностью привычного восприятия, если только по ошибке не принять за «контакт», о котором говорят авторы, известное нам абстрактное представление о контакте. В этом смысле достижение и практика контакта (как полного контакта) является основной задачей гештальт-терапии (и не одно и то же, что контактирование на этапе котактинга, а то, что происходит в фазе полного контакта в известном цикле «опыта»). Вот, например, другое указание авторов на трансформацию обычного восприятия в первом же упоминании авторов о событии «контакта» и «опыте» воспринимающего: «Вы очень быстро почувствуете это, если вместо того, чтобы просто смотреть на объекты перед собой, осознаете, что эти объекты находятся в поле вашего зрения. А если вы почувствуете, как это поле, так сказать, совпадает с вашими глазами, тогда вы поймете, что в действительности видите свои глаза». (1.С.6). Таким образом, терапия в значительной мере есть «не просто смотрение», не простое восприятие объективных фигур, предметов, как квазиграниц феномена и феномена, как квазиграниц, но перевод, трансформация квазиграниц в состояние границ, то есть восстановления события «между».
Явление «Границы» per se столь же явление исключительно «полного контакта», в котором ни фигура, ни фон не доминируют в восприятии, а оба вторичны в нем, и оба так служат выражению (требуют) воспринимающего, как воспринимающий служит выражению (требует) их восприятия, что и есть проявление «границы» феномена восприятия. «Граница» - не то же, что широко известно как явление линии, отделяющей фигуру от фона, или восприятия не тождественного себе явления, в этом смысле последнее возникают (как и феномен предметного восприятия) именно в условиях «неполного контакта», то есть именно в условиях трудности «полного контакта». Линии в объективном восприятии суть феномены «неполного контакта» или функции «квазиопыта», функция «квазиграниц» или еще не вполне «границ», а сопротивлений как трудностей «контакта». Опыт естественного априорного восприятия объекта (фигуры), таким образом, является феноменом неполноты контакта, аналогично и в отношении восприятия феномена фона. Иначе говоря, отдельная фигура воспринимается тогда, когда нет актуальности «между», нет актуальности «границы», нет «полного контакта», а когда есть «полный контакт», не может быть восприятия (переживания) фигуры, как себе отдельности, вне этой же актуальной себе значимости фона, а, главное, значимости себя в их требовании присутствия феномена субъекта восприятия. Таким образом, феномен объективно воспринимаемого существует (лишь в пассивном залоге), лишь вне «полного контакта», а именно, как феномен сопротивления «полному контакту». В объективном восприятии как-бы ничего не происходит «между». То есть, всякое восприятие самостоятельно существующей фигуры (предмета) - суть переживание сопротивлений вне «полного контакта», вне «границы».
О феномене сознания в гештальт-терапевтической парадигме
Особым и особенно любопытным явлением текста «Теории гештальт терапии» являются высказывания, которые повсеместно заключаются авторами в скобки и говорятся ими как бы вскользь, как оговорки, как бы в контекст, но всякий раз трогают глубиной и меткостью замечаний. Вот первое из них: «То, что называют «сознанием», скорее всего, является особой формой осознавания, контактной функцией, начинающей действовать, когда возникают трудности и приспособления»(1.С.10). Иными словами авторы характеризуют сознание как особый модус (наших) проявлений (как бы выразился Декарт когитаций, или: особый способ действий и лишь в том числе умственных, особый способ эпистемологии, особый способ опыта, особый способ суждения и рассуждения, умственного заключения и, наконец, особый способ рефлексии), который возможен исключительно благодаря и в условиях (ситуации) сопротивлений. Сопротивления признаются ими в качестве атрибута (свойства) сознания, без которого мы его не знаем, не чувствуем, не имеем. Иными словами, быть в сознании - значит быть в ситуации сопротивлений. Сопротивления суть «условие трудности», как непременные условия феномена сознания, потому что как таковые его проявления невозможны и не бывают без «условий трудностей». В этом смысле сознание (как психологический феномен) «имеет место быть», наблюдается исключительно в парадигме сопротивлений и не констатируется в ситуации отсутствия сопротивлений, не касается ситуаций вне сопротивлений, каковым является парадигма «полного контакта», парадигма «границы» или «между». В парадигме «полного контакта» мы имеем дело с модусом действий своего несопротивления, распространившегося и на восприятие, и на переживание, которые в этой ситуации следовало бы дополнить эпитетом «полное», то есть «полное восприятие», «открытое сознание», «сознание между», «трансцендентальное сознание» и «полное переживание» по аналогии с «полным контактом». Из сказанного очевидно, что обыденное (индивидуальное) сознание и «неполное восприятие» не имеет отношения к парадигме выражаемой синонимами: «между», «граница», «полный контакт», «поле», но выполняет функцию образования фигуры индивида, как противоположности своего же фона.
«Опыт» сознания воспринимаемого многообразия предметностей и фонов, таким образом, представляет собой опыт генерации и трансформаций сопротивлений в парадигме частичного «контакта» и игнорирования парадигмы называемой авторами «полный контакт», «граница», «поле» или «ситуация».
Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 195; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!