Филологическая школа права («школа гуманистов»)

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 23Следующая ⇒

В 15 веке в среде гуманистов стало распространяться мнение, что право нужно изучать не по комментариям глоссаторов и постглоссаторов, а непосредственно по древним источникам.

Известный гуманист Ульрих фон Гуттен первый в Германии сделал решительное нападение на юристов. «Если бы немецкие князья вникли», писал он, «какие глупости излагают Бартолисты с серьёзною миною на лице, то, вероятно, скоро лишили бы их своего уважения. И между тем юристы отвергают всякую другую науку! Но что это за мудрость, которая вся основана на том, чтобы при помощи хитросплетений вкладывать в законы смысл, противный мысли законодателя»!

Ulrich Zasius (1461-1535) из Фрейбурга, где вел многочисленные процессы, представляя интересы города, а также разрабатывал его статуты, законы и городовое право. «Как целесообразно, как необходимо было бы», писал Цазий в 1518 году, «урезать бесконечные комментарии к источникам, — комментарии, которые вносят с собою более тьмы, нежели света. Обременённые трудами контроверз, они щеголяют мнимою учёностью вместо того, чтобы споспешествовать истинной науке. В этом своём виде они дают пищу адвокатскому крючкотворству, и писатель, прибавляя свои новые измышления к старым, открывает только опору адвокатам для лжетолкования закона. Эти крючкотворы напитывают своим ядом суды, подымают на смех судей, тревожат покой честных людей, смущают государственную жизнь; они одинаково ненавистны и Богу, и людям». «Я не придаю большой цены», говорил Цазий, «юриспруденции в том виде, как она вышла из под пера Бартола, Балда и других. Если исключить ошибки, которые там находятся, то останется немногое годное... Если бы юристы не следовали так слепо за глоссой и Бартолом, то смысл права представлялся бы нам яснее и чище, и исчезла бы добрая часть комментариев, переполненных заблуждениями. Настоящий толкователь заботится прежде всего об объяснении источников и заимствует из глоссы и комментария только верное и применимое, так что понимание не затемняется в путанице противоречивых мнений»... «Так называемое общепринятое мнение юристов (communis оpinio doctorum) имеет цену сомнительную. Часто оно покоится только на том, что учёные привыкли, вместо самостоятельного исследования, следовать слепо друг за другом. Если оно основано на источниках, то оно имеет цену, потому что оно— верно; если же оно противоречит им, то — лишено всякого авторитета»... «Несчастие наше состоит в том, что мы желаем подкрепить авторитетами мнения, которые не можем основать на текстах источников. Ни Аккурсий, ни Бартол не помешают мне отвергнуть мнение, которое я не могу основать на источниках».

Утверждалось, что чтение Дигест составляет наслаждение, сравнимое со чтением поэтических произведений. Для гуманистов право было человеческим созданием. Авторитет глоссаторов и комментаторов в деле толкования римского права был отринут, и взамен того рекомендовалось непосредственное изучение памятников. «Филологи» стали изучать римское право как таковое, взятое само по себе. Они обвиняли Бартоло да Сассоферато (ум. в 1357 г.) в том, что его работы «затуманили» оригинальные тексты кодекса массой глосс. Необартолистов упрекали за то, что они пренебрегали историческим контекстом создания Кодекса Юстиниана. Они считали необходимым возвращение к тексту оригинала для установления истинного значения дефиниций, содержащихся в Кодексе. Они требовали учитывать различие эпох. Они впервые обратили внимание на очистку текста памятников от многочисленных средневековых искажений; они первые начали давать кое-какие сообщения об истории римского права, а также выявлять новые источники.

Во Франции в этот период комментаторская работа базировалась на глубоком знании древнегреческого, латинского, древнееврейского языков, античной истории и идей гуманизма. О масштабе комментаторской работы свидетельствует объем работы Донеллюса (1527–1591 гг.) «Комментарии к римскому частному праву», состоявшей из 28 томов. В 1583г. француз Дионисий Готофред (1549–1622) свёл результаты их трудов в своём знаменитом издании «Corpus iuris civilis»

Основателем французской школы стал Андрео Алкиато (Альчиатти: 1492–1550 гг.), который обучался в Павии. Начинал адвокатом. Первый его процесс был по делу о колдовстве. На нем он выступил против пытки как средства получать показания.

В 1518 г. Алкиато читал в Авиньоне, а с 1529 по 1550 гг. – в университете г. Бурже (основан в 1468 г.). Вместе со своими последователями в 1540 г. он основал в Бурже юридический факультет (жалованье декана составляло 2 тыс. ливров в год). Преемник Алциата в Бурже Дуарен (1509—1559) требовал литературного образования у слушателей. Свои трактаты начинал филологическим разъяснением юридических терминов. Курс римского права он разделил на три части: 1) Институции Юстиниана, 2) краткий курс Пандект с соблюдением их деления на титулы, 3) изложение Пандект по систематическому принципу.

Глоссаторский и комментаторский метод преподавания стал восприниматься как слишком трудоемкий. В противовес формально-схоластическому методу изучения права (mos italicus) на основе этих идей был разработан метод mos gallicus. Наиболее предприимчивые преподаватели из числа молодых доцентов открывали, вне общих лекций, особые послеобеденные чтения (collega privata), на которых десятки слушателей обучались за гонорар римскому праву по новому, облегчённому способу. Примеру доцентов следовали профессора. Постепенно эти приватные чтения отстранили на задний план прежние публичные лекции с их итальянской манерой; с конца XVI века повсюду господствовал новый способ, главная цель которого состояла в том, чтобы возможно коротко исчерпать содержание преподаваемого. Успех систематизирующего подхода был обусловлен академическими потребностями логичного изложения материала.

В 1561 г. Бодуэн опубликовал трактат «Об основании всеобщей истории и ее соединении с юриспруденцией». Идеи, изложенные в этой работе, предопределили формирование сравнительного подхода в изучении права с целью создания национального права. Отман причины многих несчастий французского общества видел в господстве римского права. Балдуин ратовал за синтез истории и юриспруденции. Содержание положений римского права требовал излагать в хронологическом порядке. В духе требования иметь «единую веру, единого короля и единый закон» Готоман предлагал кодифицировать французское право, собрав римское право и обычное право (но пренебрегая каноническим правом).

«Князь легистов» Жаку Куяс (Куяций – 1522-1590 гг.), наоборот, трактовал французское право продолжение и развитие римского. Он показывал невозможность безусловного и отвлеченного приложения римских норм к современной действительности. Считается провозвестником современного "объективно-научного" направления в изучении римского права. Занимался логическое реконструкцией утраченных римских законов. Правильность его реконструкций была подтверждена обнаруженными в 19 веке ватиканскими рукописями.

Практика жизни, поэтому, требовала не столько «чистого» римского права, каким оно было в классической древности и к какому звали гуманисты, а права приспособленного, пригодного обслуживать современный гражданский оборот. Ввиду этого господство гуманистической школы не было продолжительным—к началу XVII в. она уже отходит на второй план. Ее идеи и приемы живут еще в т. наз. голландской, «элегантной» школе, которая тянется в Голландии через все XVII и XVIII столетие. Donellus, сторонник систематического направления, соперничал с Куяцием, сторонником антикварного направления. После Варфоломеевской ночи, как гугенот, вынужден был бежать из Парижа в Германию, где и преподавал в Гейдельберге и Альтдорфе, а затем в Лейдене (Голландия). Многие другие из французских юристов нашли себе гостеприимный приют в этой стране, так как систематическое направление их особенно подходило к немецким требованиям

5. Канонисты –кодификаторы римско-католического церковного права.

Грациан, болонский монах (из монастыря св. Феликса и Набора), составил труд «Concordantia discordantum canonum» («Согласование несогласованных канонов») (1140).

В этом труде («Декретом Грациана») собраны правила Апостолов, Вселенских и Поместных Соборов, Поместных Соборов Западной Церкви, подлинные и подложные папские декреталы, отрывки из творений отцов Церкви, из пенитенциалов, извлечения из «Корпуса» Юстиниана из франкских капитуляров. «Декрет» разделен на три части: в первой говорится об источниках церковного права, затем о священных лицах и должностях; содержание второй части составляет учение о церковном суде, о браке и о покаянии; в третьей части речь идет о церковных Таинствах и о богослужении. Грациан стремился доказать непротиворечивость противоречащих, на первый взгляд, правовых норм, заключенных в разных источниках. Грациан сам формулирует те или иные церковно-правовые нормы, а каноны, папские декреталы и другие источники привлекает как аргументы для обоснования своих формул - так называемых «dicta Gratiani» («сказанное Грацианом»).

Новый способ трактовки канонического права — не просто собирание и упорядочение источников, а их критическое сопоставление и согласование — обозначил начало нового периода в развитии права, который уже в Средние века получил наименование ius novum (новое право), тогда как весь предыдущий период истории права стал называться ius antiquum (древнее право).

В 1219 г. апостольская столица запретила духовенству изучение римского права, вычеркнув одновременно этот предмет из списка лекций в Парижском университете. «Декрет Грациана» был положен в основу школьной программы канонического права. В церковно-правовой практике он стал рассматриваться как общий универсальный источник права Римско-католической Церкви.

Преподавание канонического права заключалось в чтении текста, к которому профессором делались дополнения, так называемые «paleae», по имени ученика Грациана Палеа, который первым стал их делать к «Декрету» своего учителя. На текст давались толкования - глоссы. Глоссы вносились и в самые тексты, причем записывались либо на полях - glossae marginales, либо между строк - glossae interlineares.

Грациан, разделяя право на божеское и человеческое, говорит, что первое — это естественное право и оно собрано в божественных канонах и евангелии; содержанием второго является только обычай. Право народов — это нормы, соответствующие обычаям всего человечества, действие цивильного права определяют обычаи государства. Поэтому обязующая сила позитивного права должна быть, по мнению канонистов, подтверждена обычаем; в противном случае оно теряло свою силу (Кан. 27 «Обычай – лучший истолкователь законов»). Канонист Руфин сформулировал даже принцип, что в случае противоречия между нормой, освященной традицией, и новоизданным законом — последний должен быть отменен, так как он не имеет юридической силы. В декреталах папы Григория IX сформулирован принцип, согласно которому претендовать на обязательную юридическую силу может лишь обычай, существующий не менее сорока лет.

6. Теономия.

Августин: «Кто иной, как не Бог вписал в сердца людей естественное право».

Фома Аквинский(1226-1274 гг.)

Закон есть установление разума для общего блага, обнародованное тем, кто имеет попечение об обществе: 1) Закон есть правило и мерило действий. По Аристотелю, в каждом разряде вещей начало есть их правило и мерило (например, в числах – единица). В действиях первое начало есть разум; следовательно, закон есть нечто принадлежащее к разуму. 2) В разуме же, в приложении к действиям, первое начало есть цель; для человека эта цель есть блаженство. Следовательно, суть закона – устроение порядка человеческой жизни в отношении к блаженству. 3) Далее, всякая часть устраивается в виду целого, как несовершенное в виду совершенного. Но человек есть член государства, составляющего совершенный союз; следовательно, закон должен иметь в виду общественное благо. 4) Закон устанавливает тот, кому принадлежит сама цель: само общество или его заместитель – общественное лицо, на которое возложено попечение об общем благе. 4) Мерило прилагается к измеряемому, а в человеке это приложение совершается посредством обнародования.

Виды закона. Вечный закон (lex aeterna) есть сам божественный разум, управляющий миром. Вся вселенная образует совершенное общество, управляемое верховным разумом. Естественные законы – законы природы, направляющие каждую вещь к ее цели. Божественный закон дан в Откровении, поскольку человек устраивается в виду цели, превосходящей естественные его способности. Человеческий закон. Совершенные люди могут обходиться и без человеческого закона, для них достаточно и естественного закона. Но чтобы обезвредить людей порочных и неподдающихся убеждениям и наставлениям, необходимы страх наказания и принуждение. Несправедливы законы: а) не имеющие обязательных признаков закона (не запрещено исполнять); б) противоречащие естественному и божественному законам (запрещено исполнять).

Справедливость – воздаяние каждому своего, ему принадлежащего. Право – это действие справедливости в божественном порядке человеческого общежития. Право – действие, уравненное в отношении к другому человеку в силу определенного способа уравнения. При уравнении по природе вещей речь идет о естественном праве, при уравнении по человеческому волеустановлению – о цивильном или человеческом праве.

Марсилий Падуанский

Итальянец, медик и богослов Марсилий Падуанский. (ок. 1275 – ок.1343).

Марсилий Майерардини родился в Падуе. Учился, затем преподавал в Париже, став в 1312 году ректором университета. В Париже он испытал влияние аверроизма, доктрины двойной истины с ее радикальным рационализмом. Аверроистом был также его помощник в работе над книгой «Защитник мира» Жан Жанден (ок. 1324 г.). Почти сразу после выхода книги и Марсилий и его друг папой Иоанном XXII были отлучены от церкви. Они искали убежища у Людвига Баварского, которому был посвящен скандальный опус. В 1327 г. Людвиг в сопровождении Марсилия прибывает в Италию, где волей народа, но не папы, он становится императором. Марсилий объявлен римским викарием, Иоанн XXII, поименованный антипапой, смещен. Вскоре они вернулись в Германию.

Слово «закон» имеет разнообразные значения. В приложении к гражданским действиям оно означает: 1) суждение или учение о том, что правомерно или неправомерно; 2) в точном или собственном смысле, предписание, сопровождаемое принуждением, посредством награды или наказания.

Виды законов

	Божественный закон	Человеческий закон
По цели	Вечное блаженство	Правда и общее благо, прочность и твердость власти
По содержанию	Определяет различия между грехами и заслугами перед богом	Различая правомерное и неправомерное, он устанавливает справедливость
По способам обеспечения	Определяет наказания и награды в потустороннем мире, где судьей является Христос	Принуждение

К ведению церкви относятся только божественные, но не человеческие законы; служа высшей цели, церковь не должна вмешиваться в "мирские дела" (Христос говорил: "Царство мое не от мира сего"). Духовенство имеет право только учить, проповедовать христианское вероучение, но никак не принуждать; наказывать грешников, нарушителей божественного закона, может только бог, установивший этот закон (к тому же, только богу известны все деяния и помыслы, ему чужда человеческая логика и т.п.). Беды и несчастья мира устранимы, если церковь будет отделена от государства и подчинена светской политической власти. Неправомерны церковный суд, инквизиционные трибуналы, какого бы то ни было принуждение в делах религии. Даже еретик, по учению Марсилия Падуанского, может быть наказан только богом на том свете. В земной жизни еретика можно изгнать из государства, если его учение вредно для общежития; но и это (изгнание) может осуществить лишь князь, но никак не священник ("медик душ"), которому принадлежит единственное право – учить и увещевать.

Кто настоящий законодатель в человеческих обществах? "Законодатель, — пишет Марсилий, – первая действующая причина, присущая закону, — сам народ, коллектив граждан, или его часть наиболее важная, выражающий свой выбор и свою волю относительно всего касающегося гражданских актов, невыполнение которых грозит вполне земным наказанием".

Это можно доказать следующими доводами: 1) законодательная власть должна принадлежать тому, кто может дать наилучшие законы; но таков именно народ, ибо законы издаются для общего блага, а оно лучше усматривается всеми, нежели некоторыми. Никто сам себе зла не желает; следовательно, все в совокупности будут искать общего блага, а не частного. Напротив, один или немногие легко могут или ошибаться или иметь в виду собственную пользу, а не общественную. 2) Законодателем должен быть тот, чьи законы лучше всего исполняются. Но таков опять народ, ибо каждый здесь повинуется не по принуждению, а добровольно законам, которые он сам на себя налагает. 3) Эти законы всем известны 4) Притом большинство имеет и наиболее силы, чтобы заставить непокорных исполнять закон. 5) Каждый может заметить упущения и предложить способы их устранения.

Против этого возражают: 1) что законодатель должен быть свободен от дурных наклонностей и невежества, а большинство людей глупы и злы; мудрые же и добродетельные всегда немногочисленны. 2) Слишком трудно, а часто и невозможно согласить мнения многих, в особенности злых и безумных людей; согласить немногих всегда легче. 3) Не следует делать посредством многих то, что могут сделать немногие.

Эти возражения опровергаются: 1) всякий человек желает себе жизни, имеющей во всем достаток, а таковая дается государством; следовательно, большинство граждан желает государства, а потому и всего нужного для благоустроенного государства, то есть хороших законов. 2) Целое всегда больше части; следовательно, совокупность граждан всегда способнее различить хорошее, нежели какая-либо часть, которая сама содержится в целом. Невозможно утверждать, что большинство граждан злы и глупы, а потому имеют наклонность к дурному. Напротив, каждый имеет естественное стремление к сохранению государства, находя в этом собственную пользу, и если большинство не в состоянии придумать что-нибудь новое, как немногие мудрые, то оно лучше может обсудить предлагаемое, ибо здесь каждый может заметить упущенное. О втором возражении: то из того, что легче согласить немногих, не следует, что их мнение было лучше. Этим же опровергается и третье возражение.

Б.Н. Чичерин: 1) Из того, что каждый желает себе пользы, не следует, что каждый хочет и пользы общественной. Связь между той и другой слишком отдаленна. 2) Предполагая даже подобное желание во всяком гражданине, не следует, что каждый способен понимать, что требуется общественным благом. На это нужны и умственное развитие, и знание дела, которые даны не всем. 3) Целое несомненно всегда больше части, но оно не всегда лучше части. Напротив, хорошо устроенная часть теряет свое качество, входя в состав дурно устроенного целого. Распущенное в количестве, качество понижается. 4) В общественных делах поглощение качества количеством усиливается еще тем, что общее решение вытекает не из суммы всех голосов, а из воли большинства. Следовательно, мнение лучшего меньшинства, избранных людей, теряет всякое значение, и управление государством попадает в руки невежественной массы.

Законы обязательны как для самого народа, так и для издающих их лиц. Кто устанавливает известную форму, тому принадлежит и установление субъекта этой формы; следовательно, кто издает законы, тот должен назначать и лицо, которому поручается приведение законов в действие, а это и есть правитель. Народу принадлежит право назначать правителя, исправлять его и, наконец, сменять в случае нужды, в целях общего блага. Права же правителя заключаются в том, что он должен судить, повелевать и исполнять свои решения на основании закона. Он же устраивает остальные части государства, определяя количество и качество нужных для этого людей.

Марсилий о правительстве: исполнение законов лучше вверять одному или нескольким, нежели всем, ибо для этого достаточно немногих, а все были бы напрасно отвлечены от своих дел. Правитель всегда должен быть единый, не по количеству лиц, а по должности, то есть необходимо, чтобы решение было одно.

В пользу наследственной монархии	В пользу избирательной монархии
1) наследственный монарх более заботится о государстве, как о своем достоянии	1) Несправедливо, что наследственный монарх более заботится о государстве; по изложенным выше причинам можно скорее сказать наоборот.
2) Привыкший к власти не превозносится, а потому властвует менее деспотически	2) Избирательный монарх властвует менее деспотически, ибо выбирается лучший, и он не надеется на безнаказанность.
3) Народ охотнее повинуется наследственному монарху вследствие привычк	3) Если в наследственной монархии народ повинуется по привычке, то в избирательной место привычки занимает уважение к нравственному достоинству лица, а это гораздо важнее.
4) Династия, раз приобретшая власть, оказывает столько благодеяний народу и так возвышается над остальными гражданами, что не может уже впоследствии повиноваться другим.	4 и 5) Добродетель родителей не служит ручательством за качества детей, ибо от доблестных родителей не всегда родятся доблестные дети; если же сын оказывается достойным престола, то в избирательной монархии народ всегда может его выбрать.
5) Наследственный монарх, происходя от доблестных родителей, сам имеет более наклонности к добродетели.
6) Наследственный монарх не испытывает столько затруднений, сколько избирательный	6, 7 и 8) Относительно затруднений, встречаемых при выборе и восшествии на престол, следует сказать, что при первоначальном установлении монархии затруднений гораздо больше для выбора монарха наследственного, нежели избирательного; впоследствии же и в избирательной монархии все затруднения уменьшаются вследствие опыта.
7) При выборе монарха трудно согласить избирателей, а в случае разногласия происходят междоусобия.
8) Вследствие дурных свойств человеческой природы и преобладания личных интересов редко выбираются хорошие правители
9) Легче узнать нрав наследственного монарха, на которого с детства устремлены все взоры, а знание характера необходимо для совета.	9) Познание нрава монарха с младенчества вовсе не существенно, ибо его узнать легко; гораздо важнее, чтобы нрав был добрый.
10) Наследственность монархии устраняет соперничество и честолюби	10) В наследственной монархии с уничтожением выбора действительно устраняются поводы к соперничеству и честолюбию, но вместе с тем у граждан отнимается то, что принадлежит им по праву, а через это умножаются причины волнений.
11) Избирательный монарх, опасаясь за своих детей, не может настаивать на исполнении закона сильными людьми; наследственный же правитель чужд подобных соображений	11) Избирательный монарх, будучи добродетельным, не боится сильных людей; напротив, они боятся как его, так и народа, а потому исполняют законы.
12) Наследственная монархия наиболее распространенная, следовательно и наиболее естественная форма правления.	12) Распространение наследственной монархии ничего не доказывает, ибо наиболее распространенное не всегда наилучшее; иначе ремесленник был бы выше первого философа.
13) Наследственная монархия ближе подходит к управлению мира единым бессменным правителем.	13) уподобляться Богу следует не телесным единством, а духовным совершенством.

Совокупность граждан, имея в виду общее благо, всегда может выбрать наилучшего, тогда как случайная наследственность не всегда дает хорошего правителя. Притом выбор может иметь все преимущества наследственной монархии: народ всегда может избрать сына умершего князя, если он того достоин. Наследственная же монархия не имеет выгод избирательной. Наконец, избирательный монарх более заботится о благе государства, нежели наследственный: 1) по своей добродетели, так как выбирается наилучший; 2) потому что он опасается наказания; 3) в надежде на выбор детей, которых он с этой целью лучше воспитывает.

Принцип народного суверенитета Марсилий Падуанский применяет к церкви. Местные соборы населения должны избирать представителей на вселенские соборы. Право отлучать от церкви и давать обязательные толкования Священного писания должно принадлежать одному лишь вселенскому собору. Нельзя отлучать от церкви без согласия гражданских властей.

Соборное движение конца 14 — начала 15 вв. отстаивало настаивало на регулярном созыве (и независимо от папы) Вселенских соборов в качестве верховного органа всей католической церкви и их верховенстве над римскими папами. Было обусловлено складыванием и укреплением в Европе централизованных национальных государств, стремлением национальных церквей добиться большей самостоятельности, уменьшив свою зависимость от папского престола. Для ограничения папской власти по инициативе части кардиналов без согласия папы был созван Пизанский собор 1409 (католическая церковь считает его противозаконным). Принцип верховенства соборов провозглашался Констанцским собором 1414—18 и Базельским собором 1431—49 в его первый период (до 1437). Папе Евгению на Флорентийском соборе 1438—45 (созванном в противовес Базельскому) удалось добиться осуждения соборного движения В 1460 папа Пий буллой запретил всякую апелляцию к Вселенскому собору.

Протестанты выдвинули требование признания права личного суждения, но в своей оппозиции папе они смогли опереться на доктрины соборного движения.

Марсилий Падуанский был близким другом Уильяма Оккама (ок. 1300—1349), представителя номинализма. Оккам известен афоризмом, который получил название «бритвы Оккама»: «Сущностей не следует умножать без необходимости» («Тщетно делать с большим то, что можно сделать с меньшим»).

Оккам принимает концепцию вечного закона как божественного плана мирового устройства, дополняемого временным законом. Естественное право: 1) на уровне здравого смысла; 2) привычки, естественная справедливость (народное право); 3) естественное право по соглашению (например, возвращение взятых в долг денег). Позитивное право, если оно противоречит естественному разуму (ratio naturalis), не является законом, и выполнение его не может быть вменено в долг.

В принципе соотношение между светскими и духовными властями представляется Оккаму по «формуле»: «...Император имеет власть над временными, а папа — над духовными ценностями. Ему принадлежит трактат «Восемь вопросов касательно власти папы». Первый вопрос касается того, вправе ли один человек обладать верховной властью и в церкви, и в государстве. Второй вопрос: как произошла светская власть – непосредственно от Бога или нет? Третий вопрос: имеет ли право папа даровать светскую юрисдикцию императору и другим государям? Четвертый вопрос: дает ли всю полноту власти германскому королю факт избрания его избирателями? Пятый и шестой вопросы: какие права приобретает церковь благодаря принадлежащему епископам праву помазать королей на царство? Седьмой вопрос: имеет ли силу акт коронации, если он совершен недостойным архиепископом? Восьмой вопрос: даст ли германскому королю титул императора факт избрания его избирателями?

Сторонники курии говорят, что государство скоро рухнет, если его отделить от церкви. Но как совместить это утверждение с длительным существованием языческих государств? Если папа впадает в ересь (мыслитель выступает здесь фактически против учения о непогрешимости папы), то его следует отдать под духовный суд. Если же папа совершит значительное преступление иного рода, связанное с нарушением государственных законов, то его должно судить светским, мирским судом.

ИППУ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 2276; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!