Политико-правовые учения в России XIX в. (Н.М. Карамзин).
Н. М. Карамзин (1766–1826 гг.) , автор «Истории государства Российского»,издавал журнал «Вестник Европы».
В своих рассуждениях о форме правления Карамзин неоднократно подчеркивал, что в душе он республиканец. Понятие республики как организации государственной и общественной жизни для него означало достижение свободы и безопасности всеми гражданами при высоком нравственном статусе общества. Реальный уровень нравственности людей, степень их политической грамотности являются теми показателями, которые определяют, к какой форме правления подготовлена та или иная страна.
Идеалом Карамзина был сильный монарх, опирающийся в своей деятельности на законы и принимающий меры к нравственному воспитанию и политическому просвещению народов своей страны. Предпочтение к монархическому образу правления мотивируется и географическими факторами. Историк полагал, что обширность территории России, численность ее народонаселения и былое историческое величие предопределили ее к монархии.
Карамзин противник разделения властей. «Две власти в одной державе суть два грозные льва в одной клетке, готовые терзать друг друга». «Дворянство, Духовенство, Сенат и Синод как хранилище законов, над всеми государь – единственный законодатель, единственный источник власти, а потому Самодержавие есть Палладиум России».
Власть на местах должна быть представлена губернаторами, что чего Карамзин советовал найти 50 умных и компетентных людей, которые «ревностно станут блюсти вверенное каждому из них благо полумиллиона России».
|
|
|
Отмечается некомпетентность государственного аппарата, полная безответственность лиц, облеченных высшими властными полномочиями. Перестройку этого звена государственного управления он видит в создании новых учреждений, в подготовке грамотных, специально обученных кадров.
Главное начало хорошего управления состоит в ослаблении прерогатив центральной власти и расширение полномочий власти на местах, так как только местной власти известно истинное положение дел в провинции.
В своем правопонимании Карамзин придерживался естественно-правовой теории, утверждая, что в нравственном государстве законы гражданские полностью должны соответствовать законам естественным.
Карамзин уделил внимание и сословной организации общества, в структуре которого он выделял:
1. Духовенство– «учительное сословие», и поэтому оно должно обладать высоким нравственным потенциалом и образовательным уровнем. Его следует хорошо обучать в специальных заведениях и достаточно поддерживать.
2. Дворянство– сословие, пользующееся особыми привилегиями, обеспеченное уважением и достатком. Дворяне должны занимать высокие посты и на государственной службе.
|
|
|
3. Крестьянство– за каждым человеком признается его неотъемлемое, естественное право на свободу. Крестьяне по справедливости «могут требовать прежней свободы», но современное их состояние бесперспективно, ибо земель у них нет и, получив свободу, они не смогут ее реализовать, так как вынуждены будут оставаться на прежней земле и работать у тех же помещиков, так что «в жизни их мало что изменится». Отмена крепостного права может также вызвать определенные беспорядки, ибо, получив свободу, крестьяне начнут подыскивать себе других владельцев, в результате поля останутся невозделанными, и, прежде всего, потерпит убыток казна.
Монарх в сохранении порядка в стране полается на дворян, и если поколебать существующее положение, то государству может угрожать гибель.
В организации современной армии усматривается необходимость перемен:
а) сокращение численности армии;
б) уничтожение военных поселений;
в) «уменьшение строгости в безделицах».
Политико-правовые учения в России XIX в. (П.Я. Чаадаев). Политические идеи П. Я. Чаадаева
В 30-е гг. важным событием стали "Философские письма" Чаадаева и полемика между славянофилами и западниками.
|
|
|
Петр Яковлевич Чаадаев (1794–1856) был одно время участником "Союза благоденствия", однако по оставлении воинской службы под воздействием углубленных занятий философией (вначале за границей, затем у себя дома) он радикально пересмотрел свое отношение к способам достижения общего блага. Чаадаев -– адресат оптимистического стихотворного послания А. С. Пушкина "Товарищ, верь, взойдет она, Звезда пленительного счастья...", и он же превратился со временем в носителя пессимистических взглядов на историю своей родины. Занятия по выработке и формулированию нового мировоззрения потребовали значительных усилий; результатом их стали восемь "Философических писем", написанных в течение 4-летнего затворничества. После публикации первого письма в 1836 г. его автор был объявлен сумасшедшим и подвергнут медицинскому надзору и домашнему аресту. Впоследствии он принимал активное участие в полемике западников и славянофилов и оказал сильное влияние на ход и содержание этой полемики.
Истолкование особенностей русской истории проникнуто у Чаадаева сочетанием теологических и прогрессистских мотивов и аргументов. Главную причину отсталости и застойного существования России он увидел в отсутствии связи между этапами ее истории, а также в отсутствии прогрессивных социальных и культурных традиций. Все это превращало Россию в общество без дисциплины форм, в частности дисциплины логики, права, социальных условностей. В сравнении с римско-католической семьей народов Россия как бы отпала от человеческого рода. В ней мало что знают об идеях "долга, справедливости, права, порядка". Христианство пришло сюда из Византии, которая только что была отторгнута от всемирного братства европейских народов. Россия оказалась непричастной к этому чудотворному источнику и сделалась жертвой монгольского завоевания. После освобождения та же изолированность мешала воспользоваться идеями, возникшими за это время у западных соседей, и вместо этого мы попали под еще более жестокое рабство крепостной зависимости. В то время как весь мир перестраивался заново, мы по-прежнему прозябали, забившись в свои лачуги, сложенные из бревен и соломы. "Словом, новые судьбы человеческого рода совершались помимо нас".
|
|
|
После критики славянофилами его нелестного отзыва о рабстве на Московской Руси, после обвинений консерваторов в презрительном антипатриотизме Чаадаев признает факт "преувеличения", но с большим достоинством ("Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами...") отвергает нападки на избранный способ высказывания патриотических чувств. В "Апологии сумасшедшего" (1837) в этой связи было сказано: "С жизнью народов бывает почти то же, что с жизнью отдельных людей. Всякий человек живет, но только человек гениальный или поставленный в какие-нибудь особенные условия имеет настоящую историю... Настоящая история народа начнется лишь с того дня, когда он проникнется идеей, которая ему доверена и которую он призван осуществить, и когда начнет выполнять ее с тем настойчивым, хотя и скрытым, инстинктом, который ведет народы к их предназначению. Вот момент, который я всеми силами моего сердца призываю для моей родины..."
Со времени Петра Великого мы думали, отмечает Чаадаев, что и мы идем вместе с народами Запада. Но вот появляется новая школа – школа новоиспеченного патриотизма – и говорит, что больше не нужно Запада и что надо разрушить создание Петра Великого, забыв о том, что сделал для нас Запад и чему нас обучила Европа. Чему нам завидовать на Западе – его религиозным войнам, его папству, рыцарству, инквизиции? Предоставленные самим себе – нашему светлому уму, плодотворному началу, скрытому в недрах нашей мощной природы, особенно нашей святой вере – мы очень скоро "опередили бы все эти народы, преданные заблуждению и лжи".
Социально-политическую программу славянофильской школы, о которой здесь идет речь, Чаадаев относил к разряду ретроспективных утопий. Ее суть он передавал такими словами: "Итак, удалимся на Восток, которого мы всюду касаемся, откуда мы не так давно получили наши верования, законы, добродетели, словом все, что сделало нас самым могущественным народом на земле. Старый Восток сходит со сцены: не мы ли его естественные наследники?"
Расходясь со славянофилами в оценке "выгод нашего изолированного положения", Чаадаев сближался с теми из них, кто воспринимал застойность как "спасительную неподвижность" в эпоху потрясений. В своих представлениях о путях спасения он был не менее утопичен, чем его оппоненты. Его программа конструировалась с учетом такого же небольшого числа основополагающих факторов (религия, просвещение и облагораживание нравов), как и у славянофилов (община, религия, самодержавие).
О европейских революциях 40-х гг. он отзывался как о впадении человечества в варварство и анархию и наступлении эпохи господства "посредственности". В этих условиях он стал видеть призвание России в том, чтобы "дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе". О перспективах социализма он заметил не без проницательности, что "социализм победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его противники". При всех симпатиях к римско-католическому миру народов, в котором он находил гармоничное соединение религии с политикой, а также с наукой и духом общественных преобразований, он воздавал должное и плодам православия на Руси: здесь плоды составили не наука и благоустроенный быт, а "духовное и душевное устройство человека – бескорыстие сердца и скромность ума, терпение и надежда, совестливость и самоотречение. Ему мы обязаны всеми лучшими народными свойствами, своим величием, всем тем, что отличает нас от прочих народов и творит судьбы наши" (из письма П. Вяземскому, 1847 г.).
Мы призваны, отмечал Чаадаев, быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великим трибуналом человеческого духа и человеческого общества. В число собственных заслуг перед Россией он включал неизменную "любовь Отечества в его интересах, а не в своих собственных", а также свое стремление вместо "представительства идей" обзавестись своими собственными идеями. Его обобщения русской и всеобщей истории благотворно повлияли на аналогичную работу в среде западников и славянофилов, а также на позицию маркиза де Кюстина, автора книги "Россия в 1839 г.". Его размышления о роли и судьбах церковной жизни на православном Востоке и католическом Западе были подхвачены и продолжены Вл. Соловьевым. Некоторые его взгляды и оценки были усвоены в народничестве через посредство Герцена, особенно мысль о своеобразных свойствах русского народа, делающих его предрасположенным к ускоренному усвоению положительного опыта, накопленного Западом в области культурной и политической.
50. Политико-правовые учения в России XIX в. (К.А. Неволин). Константин Алексеевич Неволин(1806—1855) — выдающийся
русский юрист, один из создателей юридической науки в Рос-
сии. Он внес существенный вклад в формирование основ оте-
чественной теории, философии и истории права, всемирнойистории правовой и политической мысли, всеобщей истории
права, гражданского права и некоторых других юридических
дисциплин. Многое им сделано и в таких важных областях пра-
вовой жизни страны, как совершенствование и кодификация
российского права, организация и развитие юридического об-
разования, подготовка квалифицированных юристов — теоре-
тиков и практиковВесьма важное концептуально-правовое значение имеет
классификация наук по критерию ｫразличия источников наше-
го познания о законахｻ. По данному критерию Неволин делит
законы на естественные и положительные. Из такого деления
следует, что и законоведение состоит из двух частей: 1) из фи-
лософии законодательства, предмет которой — естественные
законы (естественное право), и 2) из положительного законове-
дения, предмет которого — положительные законы (позитив-
ное право). Соответствующие названным двум частям две груп-
пы наук законоведения — это, согласно Неволину, 1) история
философии законодательства, завершением которой является
ｫсовременный философский взгляд на предметы законодатель-
стваｻ, и 2) история положительного законодательства (внешняя
история, излагающая формы законов, и внутренняя история,
излагающая содержание законов), которая ｫнепосредственно
переходит в науки законодательства действующегоｻ. Учение Неволина о праве и государстве находится под за-
метным влиянием гегелевской философии права и ряда поло-
жений немецкой исторической школы права. Это влияние со-
четается в учении Неволина с его стойкими религиозными
взглядами (религиозное воспитание в семье священника, ис-
ходное богословское образование) и лояльным политическим
отношением к тогдашней российской действительности (по
образцу позитивно-реформаторской позиции его знаменитого
наставника Сперанского). В целом можно сказать, что в усло-
виях современной ему России Неволин был умеренным гегель-
янцем с историко-позитивистским подходом к российским
реалиям. Одной из важных задач в этой области, по мнению Неволи-
на, является правильное определение соотношения этих начал
объективности и субъективности, в том числе и в подходе к го-
сударству и праву. В этой связи Неволин положительно оцени-
вает попытки Гегеля ｫпримирить древний — объективный и
новый — субъективный образ воззрения на предметы законода-
тельства друг с другомｻ. Вместе с тем он отмечает необходи-
мость дальнейшей разработки этой проблемы, особенно в пла-
не исследования ｫвозможных способов соединения друг с дру-
гом обоих началｻ на основе тесного союза философии с
историей в процессе изучения и освещения вопросов права и
государства. целом учение Неволина о праве и государстве ознамено-
вало собой начало научной юриспруденции в России и оказало
плодотворное влияние на ее дальнейшее развитие.
51. Политико-правовые учения в России XIX в. (Консерваторы). Н. Я. Данилевский (1822–1885 гг.), основной труд – «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому».
Данилевский считал, что никакие особые гарантии политических и гражданских прав невозможны, кроме тех, которые верховная власть захочет предоставить своему народу.
В полемике с утверждениями западных критиков о неспособности русского народа стать свободным народом он писал: «Едва ли существовал и существует народ, способный вынести и большую долю свободы, чем народ русский, и имеющий менее склонности злоупотреблять ею». Основу для такой уверенности он находил в привычках русского человека к повиновению, в его доверчивости к власти, в отсутствии властолюбия, в его «непритязательности, умеренности в пользовании свободой».
К. Н. Леонтьев (1831–1891 гг.) более всего был озабочен опасностью перемен для самобытности и цельности народного организма, и прежде всего опасностями надвигающегося элитарно-либерального прогресса.
Обсуждая тему «русской государственности», Леонтьев был склонен выводить ее природу из византийского и отчасти европейского наследия: «Мы создали великое государство, но в этом царстве почти нет своей государственности, нет таких своеобразных и на других влияющих своим примером внутренних политических отношений, какие были в языческом Риме, в Византии, в монархической Франции и в Великобритании».
Оценки ситуации в России и в Европе строились Леонтьевым на основе анализа тенденций и общих закономерностей жизни государственных организмов, которые они обнаружили в ходе социальной истории. В начале развития государство все более проявляет свое аристократическое начало, в середине жизни государства появляется тенденция к единоличной власти и лишь к «старости и смерти воцаряется демократическое и либеральное начало».
Ф.М. Достоевский (1821–1881 гг.) – русский писатель, оставивший заметный след в истории социальной и политической мысли.
Произнес лозунг: «У нас – русских две родины: наша Русь и Европа».
Цивилизация, по мнению Достоевского, вырабатывает в человеке только многосторонность ощущений и больше ничего. С ростом цивилизации никак не возрастают нравственные силы человечества и в итоге, отвергнув Христа, европейская цивилизация оставляет человека с его бессильной и бесплодной свободой, как бы обнажает хаос, который таится в человеке, цивилизация не в силах справиться с теми трудностями, которые она сама и создает.
Отсюда глубокое недоверие Достоевского к социализму, базирующемуся на предположении о возможности переделать человеческую природу, создать «нового человека». Поэтому социализм для него всецело покоится на насилии.
Утопичность и фантастичность социализма воспринимается как мнимое преодоление европейской нравственной трагедии.
Достоевским остро поставлен вопрос о соотношении материальных и духовных потребностей человека в процессе радикальных социальных перемен, об их противоречивости, которая находит проявление в противоречии между «хлебом и свободой».
В знаменитой главе «Великий инквизитор» из романа «Братья Карамазовы», об антикатолической и антисоциалистической направленности, которой написана целая библиотека философской полемики, отчетливо выражено осуждение перспективы добровольно-рабского отвержения моральности и свободы – в пользу получения хлеба насущного. «Ни какая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными. Но кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: лучше поработите нас, но накормите нас».
52. Политико-правовые учения в России XIX в. (Народники). Народничество как особое идейно-политическое направле-
ние в русской политической и правовой мысли возникло под
воздействием общественной неудовлетворенности результатами
крестьянской реформы 1861 г. Исходными началами народни-
ческой программы стало отрицание капитализма как упадниче-
ского общественного строя и признание самодостаточности об-
щинного крестьянского быта, способного к реформированию и
прогрессу с помощью революционной народнической партии.
Массовое хождение в народ демократически настроенной
просвещенной молодежи в 1874 г. выявило организационную
слабость народнического движения и настоятельную потреб-
ность в единой партийной организации. Петр Лаврович Лавров (1823—1900), руководитель журнала
Вперед, основной и важнейшей задачей социалистов в Рос-
сии считал сближение с народом для подготовления переворо-
та, долженствующего осуществить лучшее будущее. В проти-
воположность бакунистам, делавшим ставку на стихийность и
решение угадыванием тех сложных и трудных задач, которые
возникают при установке нового общественного строя, Лав-
ров особое значение придавал строгой и усиленной личной
подготовке социалиста к полезной деятельности, его умениюзавоевать доверие народа, его способности оказать помощь на-
роду (в объяснении народных потребностей и в подготовлении
народа к самостоятельной и сознательной деятельности).
О моменте готовности народа к перевороту должно указать
само течение исторических событий. И только после такого
указания — указания самой минуты переворота — социалисты
могут считать себя вправе призвать народ к осуществлению
этого переворота. Для русских народников 70—80-х гг. не было важнее и одно-
временно проблематичнее вопроса о путях обретения народом
свободы и коренной перестройки старого мира от фундамента
до возвышающихся над ним построек. Всеопределяющим, по
выражению историка В. Богучарского, стал лозунг ｫВ народ!ｻ. Народовольцы считали себя социалистами и указывали в
программных документах, что только на социалистическом на-
чале человечество может воплотить в своей жизни свободу, ра-
венство, братство, обеспечить общее материальное благосос-
тояние и полное всестороннее развитие личности, а стало
быть, и прогресс. При всем очевидном смешении революцион-
ных лозунгов XVIII в. с идеями утопических социалистов по-
слереволюционной поры в программах народовольцев сказыва-
лось новое, по сравнению с народниками 60-х гг., понимание
социальных проблем (соединение крестьянского вопроса с ра-
бочим вопросом), осознание ущербности предыдущих про-
грамм (бакунинского бунтарского анархизма, нечаевского ка-
зарменного деспотизма) и провозглашение задачи более тща-
тельного обсуждения ｫбудущей формы общественного строяｻ. народовольцев известным публицистом Н. К. Михайловским
под псевдонимом политического эмигранта, ｫрусского, перебо-
левшего всеми русскими болезнямиｻ и наблюдающего за ходом
событий из Швейцарии. Михайловский писал: ｫУ нас полити-
ческая свобода должна быть провозглашена прежде, чем бур- жуазия настолько сплотится и окрепнет, чтобы не нуждаться в
самодержавном царе... Конституционный режим есть вопрос
завтрашнего дня в России. Этот завтрашний день не принесет
разрешения социального вопроса. Но разве вы хотите завтра же
сложить руки?.. Век живи, век борись!ｻ
Наиболее типичной выглядит позиция, которую в этом во-
просе защищал Андрей Иванович Желябов(1851 — 1881). Он го-
ворил: ｫЗемля и орудия труда должны принадлежать всему на-
роду, и всякий работник вправе ими пользоваться... Государст-
венное устройство должно быть основано на союзном договоре
всех общин... Личная свобода человека, т. е. свобода мнений,
исследований и всей деятельности, снимет с человеческого ума
оковы и даст ему полный простор. Свобода общины, т. е. право
ее вместе со всеми общинами и союзами вмешиваться в госу-
дарственные дела и направлять их по общему желанию всех об-
щин, не даст возникнуть государственному гнету, не допустит
того, чтобы безнравственные люди забрали в свои руки страну,
разоряли ее в качестве разных правителей и чиновников и по-
давляли свободу народа, как это делается теперьｻ.
Политико-правовые учения в России XIX в. (славянофилы: общая характеристика). Славянофилы критиковали западников, проповедующих игнорирование основ русской жизни. Славянофилы утверждали, что на Западе личность понимается только в атомарном, индивидуалистическом духе. Господствующий в странах Запада индивидуализм породил эгоизм и грубый материализм, частную собственность, погоню за наживой.
Старания славянофилов были направлены на разработку христианского миропонимания. Они идеализировали политическое прошлое России и русский национальный характер. Славянофилы высоко ценили самобытные особенности русской культуры. По их мнению, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общественных идеалов. Славянофильство появилось в начале 1840-х гг. Его идеологами были философы и литераторы А. С. Хомяков, братья И. В. и П. В. Киреевские, К. С. и И. С. Аксаковы и др.
Ключевая фигура славянофильского движения – Иван Сергеевич Аксаков (1823–1886). Он критиковал бюрократический аппарат российского государства, оторванный от народа, от народного духа.
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 482; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!