Перечень исследованных источников и документов. 2 страница
С.Т. Агарков категорически заявляет: «На самом деле секс был всегда, и интерес к нему – тоже…»[75]Как будто кто-то не знал, как «на самом деле». Далее: «Это двигатель человека, более творческий, чем работа или иная сфера деятельности. Можно быть талантом в сексе и полнейшей бездарностью в работе. Почему мужчины маленького роста, не выбираемые женщинами, достигают карьерных высот? Ими движут секс и комплекс Наполеона. … Эротика – квинтэссенцияискусства икультуры, уберите ееоттуда, останется жалкий скелет»[76].
Это и подобные высказывания могут служить убедительным доказательством поврежденности внутреннего мира их автора в культурном и духовном отношениях.
По сути дела, здесь С.Т. Агарков отождествляет культуру и эротику (ниже мы покажем, что между эротикой и порнографией для С.Т. Агаркова разницы особой нет, поскольку для него само понятие порнографии «трудноопределимо»). Вне эротики (особым образом понимаемой) для С.Т. Агаркова культуры не существует, это всего лишь «жалкий скелет», эдакий уродец. Такого рода пропаганда, совершенно очевидно, является антисоциальной и ложно ориентированной и направлена на разрушение культуры в России, а самого С.Т. Агаркова высвечивает как протестующего против культуры маргинала. В этом смысле возмутительно и вызывающе не соответствует содержанию деятельности название возглавляемой С.Т. Агарковым ассоциации – «Культура и здоровье».
|
|
|
В приведенной цитате заодно, между прочим, здесь отождествляются понятия «работа» и «карьера». Формируется отношение к работе, карьерному росту как чему-то такому, в чем ты заведомо проиграешь другому, если он «талант в сексе» или обладает «комплексом Наполеона».
Зачем тогда напрягаться, учиться, получать профессию? Лучше уметь хорошо совокупляться, тогда можно будет пролезть в постель к начальнице или развить в себе комплекс гордыни и властолюбия. Самое лучшее – все вместе. Вот такое «воспитание» получает читатель, возможно и молодой, от врача и даже доктора медицинских наук[77].
Еще одной весьма важной для С.Т. Агаркова темой является тема проституции:
«- Сергей Тихонович! У вас в декларации говорится о равных правах и свободах мужчин и женщин, а также о “равных возможностях для их реализации как ради деторождения, так и для удовольствия и ощущения полноты счастья”. По-моему, и без деклараций к тому идет...
- Однако Украина, одна из немногих бывших советских республик, сохранила в своем законодательстве уголовное преследование за проституцию.
- А что, Россия не сохранила?
- А в России занятие проституцией – нарушение административное. То есть у вас это – как украсть, а у нас – как правила дорожного движения нарушить. И если украинские проститутки перебираются в Европу или Россию, то не потому, что у вас с нравственностью все замечательно. Просто при уголовной ответственности эксплуатация проститутки усиливается. Она – преступница, она – вне закона, с ней можно делать что угодно. И делают – и криминальные элементы, и органы государственной власти»[78].
|
|
|
Вот, оказывается, в чем проблема, о чем должно заботиться общество и государство. Не ликвидировать проституцию, в том числе условия, ей способствующие или ее порождающие, а создать максимально благоприятные условия для проституток (читай – их сутенеров, «мамочек», уголовников, контролирующих этот бизнес и т.д.).
На Украине об этом должны задуматься и последовать за Российской Федерацией, где агарковы уже создали такие условия, что проституция – это незначительное правонарушение.
«И с порнографией то же самое – закон в Украине очень строгий, но, по сути дела, никогда в должной мере не выполнялся. Хотя порнография – понятие трудноопределимое и весьма относительное(здесь и далее в цитатах выделено – авт. заключения) … порнография 1994-го и 2004-го годов не одна и та же – за это время люди привыкли к эротике на экране и в СМИ. А если грань между эротикой и порнографией определить трудно, каждый, кто занимается порнографией, может сказать, что это эротика и освободиться от ответственности…
|
|
|
для нормальной демократии порнография не представляет социальной опасности. Она опасна только для деспотических режимов, которые постоянно борются с “нечистью и развратом” за какие-то выдуманные нечеловеческие идеалы»[79].
Корреспондент пытается слабо протестовать:
«- Может, для демократии эта “эротика” и не опасна, но уже нет сил видеть ее в таком количестве в прессе и на телевидении...».
Врач С.Т. Агарков его успокаивает:
«- Ну, допустим, вы ее уберете – и что? Ни семья не укрепится, ни дети нравственнее не станут. Это все уже проходили в других странах … А взрослым в демократическом обществе можно все»[80].
Эти заявления С.Т. Агаркова о том, что ограничение пропаганды разврата никак не укрепит семьи, являются, очевидно, совершенно безосновательными, заведомо ложными. Устойчивость и воспроизводство социального института семьи жестко связано с состоянием нравственности в обществе.
Корреспондент делает еще одну попытку остаться «на плаву», ухватится за разумный довод:
|
|
|
«- Даже несмотря на то, что порнография, как считается, провоцирует сексуальные преступления?»
С.Т. Агарков категорически «отрезает»:
«- Ну, это не доказано. Наоборот, во всех странах, где происходит либерализация проституции и порнографии, уровень сексуального криминалитета снижается. И в России он начал резко снижаться, как только в законе о СМИ было введено понятие эротики и в прессе появились эротические материалы»[81].
Эта наглая ложь уже не опровергается собеседником С.Т. Агаркова, ибо он уже сыграл свою роль добросовестно сомневающегося обывателя, которому профессиональный, знающий человек объяснил, что к чему.
Эту ложь должны усвоить и читатели. Так и осуществляется черная пропаганда разврата и самоистребления наших народов с участием не имеющих ни стыда, ни совести «сексологов».
Ведь С.Т. Агарков не может не знать реального положения дел. Знает он, что в результате движения к такой «нормальной демократии» у нас сейчас несколько миллионов беспризорных детей (родители которых поверили, что им «можно все»), сотни тысяч уличных и привокзальных проституток. Сотни тысяч русских женщин, тоже поверив, что им можно все, стоят на панели в других странах. Миллионы россиян стали наркоманами и гибнут десятками тысяч в год, сотни тысяч болеют СПИДом. Несколько миллионов браков – бездетные, в то время как ежедневно производятся тысячи абортов. Колоссальное количество преступлений на сексуальной почве. И при всем этом – снижается уровень «сексуального криминалитета»?
С.Т. Агарков сам женат, имеет детей и внуков, но «отрабатывает», образно выражаясь, «иудины сребреники». Интересно, если бы ему пришлось выбирать между тем, чтобы согласиться на жизнь своих детей и внуков в роли проституток и проститутов на Площади трех вокзалов в Москве или помочь им уйти от такой участи, он рассуждал бы точно так же? Спокойно согласился бы он на такую «нормальную демократию» для своих детей и близких, стал бы убеждать их не следовать каким-то «выдуманным нечеловеческим идеалам»? Если да, то можно предположить, что это – нравственно поврежденный и неадекватный человек. А если нет, то вся его деятельность и болтовня – верх цинизма и паскудства в отношении своих соотечественников, сограждан.
Кстати сказать, весьма характерно, что С.Т. Агарков с явным ироническим пренебрежением говорит о «выдуманных человеческих идеалах». Ведь без идеала как мыслимого, ощущаемого, воображаемого и создаваемого творческим актом совершенства, соотнесенного с Высшим, надобыденным смыслом бытия, невозможно никакое духовное и культурное развитие человечества.
Далее в этом интервью С.Т. Агарков глубокомысленно сетует, что Россия и Украина все еще весьма далеки от соблюдения «сексуальных прав граждан». Читай – прав на безответственные сексуальные связи и онанизм в любых видах и формах. А значит, мы не соблюдаем агарковские «декларации»:
«- В общем, получается, что в наших странах сексуальные права граждан ущемлены, да? И насколько далеки мы с вами от выполнения требований вашей декларации?
- Поверьте, далеки – и мы в России, и вы в Украине. А декларация не наша – она была утверждена в 1997 году на Всемирном сексологическом конгрессе, а мы ее просто немножко подогнали к нашим российским условиям. ЮНЕСКО тогда рекомендовало всем странам ввести ее элементы в национальное законодательство…»
Тот факт (признаваемый и Агарковым), что он с себе подобными «немножечко подогнал» декларацию, превращает ее в его, «агарковскую», и делает ее текст не имеющим юридически никакого значения для России.
«…Некоторые западные страны так и сделали – там теперь, например, регистрируются гомосексуальные браки, гомосексуальных священников перестали изгонять из церкви. Все понемногу меняется»[82].
Вот он – момент истины! В этой своей фразе С.Т. Агарков явно проговаривается о своих идеалах и своих истинных целях, тесно связанных с теми социально-культурными «нормами» и «стандартами», которые, как убежден С.Т. Агарков, должны «прописаться» в России в качестве незыблемых постулатов: свободная регистрация гомосексуальных браков, официальное разрешение служить священникам-извращенцам, полная свобода воинствующей квазикультуры извращенцев.
А в европейских странах, действительно, все меняется. Коренное население европейских стран, в том числе России и Украины, «понемногу» сокращается, вымирает. И мы должны идти по этому пути, так полагает С.Т. Агарков. Правда, в конце интервью он говорит нечто иное, не укладывающееся в его же собственную концепцию:
«Например, в Лос-Анджелесе за контакт с проституткой можно посадить клиента на шесть месяцев или заставить уплатить штраф до $10 000, внести который должна будет жена. А в брачном контракте написано, что в случае измены имущество при разводе будет делиться не пополам, а совсем по-другому...»[83]. А в другом интервью еще интереснее: «В половине американских штатов гомосексуализм преследуется уголовно. А у нас это отменено. В 10 американских штатах существует тюремное наказание за супружескую измену. А у нас даже административного наказания никогда не было»[84].
Вот так, оказывается, между прочим, что в самих США – «цитадели демократии» – за контакт с проституткой можно сесть на полгода в тюрьму. А как же причитания по поводу жестоких деспотических режимов, которые постоянно борются с «нечистью и развратом» за какие-то там «выдуманные нечеловеческие идеалы»? Это что же, в США живут по «нечеловеческим идеалам»? Или в Лос-Анджелесе защищать семью и нормальное понимание половых отношений правовыми средствами можно, а в России и на Украине – это тоталитаризм и угроза демократии?
А ведь указываемые самим С.Т. Агарковым примеры отнюдь не единственные в мире. К примеру, часть 1 статьи 241 Уголовного кодекса Республики Корея устанавливает уголовную ответственность за прелюбодеяние: «Лицо, состоящее в браке и совершающее прелюбодеяние, подлежит наказанию в виде каторжных работ на срок не более двух лет. Такое же наказание применяется к другому участнику прелюбодеяния.»[85] Заметим, что речь идет не о коммунистической КНДР, а о Южной Корее.
Начиная с середины 90-х годов на Западе принимаются меры по ограничению оборота порнографии и наблюдается снижение спроса на нее. В американском штате Калифорния в 2000–2002 году закрылось 19 процентов секс-шопов[86].
С.Т. Агарков постоянно говорит о своем участии во всяких научных и общественных ассоциациях, объединениях, что должно, по видимому, придавать ему авторитет в глазах слушателей. В связи с чем представляют интерес его рассуждения о том, что это за ассоциации, кем они создаются и для чего. С.Т. Агаркова спрашивают:
«- Что такое Российская сексологическая Ассоциация?
- Сексологическая Ассоциация скорее СНГовская, она образовалась в 91 году, еще до развала Союза... Последовательная ликвидация цензуры и коммунистической идеологии привела к тому, что еще до распада страны возник бум – появились выпуски сексуальной литературы, в искусстве пошли необычные коммерческие проекты. Люди, которые профессионально работали в области сексологии – юристы, писатели, журналисты, врачи, психологи, педагоги, социологи и производители, которым нужно было понять в каком направлении двигаться, решили создать такую Ассоциацию. И она была создана. Сейчас ей десять лет»[87].
Как всегда в выступлениях С.Т. Агаркова, все надо ставить обратно с головы на ноги, чтобы выявить истинный смысл сказанного. И тогда выясняется, что создали эти структуры никакие не врачи и психологи, социологи и писатели, тем более – не педагоги, а создали все эти структуры – производители. Конкретно – производители всей той «околосексуальной» дряни, которой завалены прилавки ларьков и магазинов. Вот эти-то «производители» и являются главным видимым заказчиком деятельности С.Т. Агаркова и ему подобных, обеспечивающих медицинское, научное, информационное, политическое и всякое другое «прикрытие» такому разрушительному для общества бизнесу.
С.Т. Агарков рассказывает, как он участвовал в разработке закона об обращении эротической продукции. Из этого рассказа следует, что его не интересует никакая «демократия». А главное для него – «либерализация половой морали», т.е. разрушение нравственного социального иммунитета нации, обеспечивающего защиту от распада и вымирания. Демократизация в понимании агарковых – синоним педерастии и порнографии. Для убеждения в необходимости и «нормальности» вымирания и распада нации С.Т. Агарков прибегает к дешевым политическим запугиваниям, страшилкам, цинично и лживо сравнивая людей, стремящихся остановить эти разрушительные процессы, – с фашистами (!).
«…порнография не представляет социальной опасности для нормальной демократии. Она представляет опасность только для деспотического режима. Поэтому порнографию запрещают талибы, китайцы в период военного коммунизма, фашисты. Многие считают, что фашизм начался с сожжения книг в Германии, хотя на самом деле первым шагом фашизма был разгром института сексологии, который к тому времени имел мировую известность. Борьба с нечистью, борьба с развратом, борьба за какие-то выдуманные нечеловеческие идеалы»[88].
Но и таких возмутительных и заведомо ложных сравнений С.Т. Агаркову показалось мало. Тех, кто критикует массовое засилье порнографии, С.Т. Агарков клеймит как врагов пенсионеров и трудящихся, поскольку таковые критики «отвлекают внимание» от невыплат пенсий и зарплат: «А трескотня вокруг порнографии – это еще и способ отвести внимание от некоторых болевых точек например, выплаты задолженностей по пенсиям и зарплатам»[89].
Учитывая такой полет мысли, странно было не увидеть агарковских обвинений в адрес оппонентов порнографов в строительстве концлагерей и разжигании мировых войн. Хотя вероятность появления таких обвинений со стороны С.Т. Агаркова в недалеком будущем, видимо, вполне реальна.
С.Т. Агарков, как видно, всячески стремится навязать обществу точку зрения о якобы безвредности порнографии, любые отличающиеся этой точки зрения он клеймит как «бред»:
«Кричат, будто порнография – это стремление развалить устои нашего общества. Да с чего это взяли?! Это же бред! Во всех странах частичная легализация порнографии уменьшала сексуальную преступность. Более того, за все годы экспертной практики ни разу не удалось доказать, что на нормального человека тот или иной вид порнографии оказал какое-то патологическое влияние»[90].
«Не будет ничего страшного, если человек индивидуально посмотрит порнографию – именно порнографию, пусть даже самую непристойную, чтобы удовлетворить любопытство, примерить увиденное на себя, дать выход своим эмоциям, выпустить пар, но – легально, потому что, если не будет это сделано легально, значит, будет выпускаться пар другими способами, и всегда этот способ будет худшим»[91].
«- Вы принимали участие в разработке закона об обращении эротической продукции.
- Инициировала разработку этого закона еще самая первая, «демократическая» Дума. Уже начались процессы определенной демократизации, скажем, была отменена статья, преследующая гомосексуализм. Началась либерализация половой морали. Стали говорить о том, что во всем мире обращается эротическая продукция. У нас же тогда даже не было даже такого понятия – эротическое, было либо идейно-нравственное – высокое, или порнографическое. То есть все что, не идейное, не нравственное, не высокоморальное, не патриотическое, не художественное – все остальное порнография. Тогда же возник вопрос, что порнография не представляет социальной опасности для нормальной демократии. Она представляет опасность только для деспотического режима…
И только в 96 году закон изменился. И сразу же возникла мучительная дискуссия: а что такое порнография, что такое эротика, где грань дозволенного. Первое требование, исходившее от демократической Думы было – разрешить порнографию, легализовать ее. Дискуссии были очень острыми, поэтому специалистами был подготовлен проект. Но специалисты всегда консервативны. Вспомнили, что Советский Союз присоединился к Женевской конвенции 1923 года «О борьбе с непристойностью», и, следовательно, мы должны соблюдать требования этой конвенции. Или мы должны обратиться к международному сообществу и забрать назад свои обещания бороться с непристойностью. Пока эта тема обсуждалась, «демократическая» Дума сменилась на «коммунистическую» и возник вопрос как наоборот всех прищучить. Как эту распустившуюся эротику поставить на место. С первой думой мы работали три года, со второй мы садимся и работаем еще четыре, чтобы модифицировать законодательство, придать ему другое звучание, не сдав демократических позиций. С порнографией надо бороться? – Надо. Порнография – зло? – Зло! Порнография вредна? Это очень гипотетически, ни одного пострадавшего ведь нет. Покажите хотя бы одного. Преступление без жертвы. Общественная нравственность – это очень абстрактно»[92].
Между тем, для грамотного человека здесь нет никакой абстракции. Коренные признаки человека, свойственные только ему, определяющие признаки, то есть обозначающие предел, за которым начинаются собственно человеческие свойства, – это духовность, словомыслие, историческое бытие, вера и культура. Именно эти конкретные безусловно и абсолютно принадлежащие только человеку свойства и признаки определяют феномен человека, отличают его от животного мира.
Совершенно циничны заявления С.Т. Агаркова о безвредности порнографии, так как якобы у нее нет жертв. При совершении шпионажа так же нет персонифицированных пострадавших людей, объектом посягательства здесь является государство и общество, но от этого шпионаж не становится безвредным и абстрактным. Но главное здесь даже то, что и при порнографии есть пострадавшие (пусть не с чисто юридической, а с нравственной и психологической точек зрения) – это те несовершеннолетние, кто был развращен порнографией, кому вбили в голову ложное представление, что им все можно.
Стоит заметить, что преступность вообще является очень эффективным регулятором населения, совершающиеся преступления зачастую уносят ежегодно больше людей, чем войны. Поэтому одним из способов геноцида является навязывание либертаристских стандартов в противодействии преступности. Одним из таких разрушительных навязанных нам «стандартов» является: человеку можно все. Но если все можно в одной области, то отчего же, будут думать эти несовершеннолетние (да и взрослые), им нельзя ВСЕ и во всех прочих областях жизни? Отсюда – всплеск преступности, в том числе на сексуальной почве, отсюда – разрушение общественной нравственности, являющегося иммунной системой общества, и, как следствие, гибель самого общества.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 175; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!