Глава 1. Теоретические подходы к юридической природе принципа правовой определенности в российском и зарубежном праве

Конституционный Суд РФ определяет принцип правовой определенности как «возможность в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав и обязанностей»[10]. Такой подход, в своих ключевых аспектах, ещё ранее был свойственен ЕСПЧ. В Постановлении от 26 апреля 1979 г. «Санди Таймс против Соединенного Королевства» ЕСПЧ отметил: «норма не может считаться «законом», если она не сформулирована с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ней свое поведение: он должен иметь возможность, …предвидеть, в разумной применительно к обстоятельствам степени, последствия, которые может повлечь за собой данное действие»[11].

Несмотря на сходство отмеченных позиций, ЕСПЧ в своих постановлениях отличается меньшей согласованностью. В одних случаях, ссылаясь на принцип правовой определенности, ЕСПЧ указывает на необходимость точного и недвусмысленного изложения законодателем норм материального закона[12]; в других, указывает на несоответствие принципу правовой определенности фактов различного применения национальным верховным судом одного и того же закона[13].

Так, некоторые противоречия вынуждают сделать вывод об отсутствии концептуального единства в понимании принципа правовой определенности. Поэтому методологически важно провести терминологическое разграничение между двумя наиболее отождествляемыми с правовой определенностью принципами res judicata и non bis in idem, а также институтом законной силы судебного решения, учитывая в ряде случаев их явно умышленное контекстуальное смешение, отсутствие единства в понимании соотношения указанных категорий в доктрине, а также безусловную важность решения данной задачи для выяснения юридической природы правовой определенности для целей исследования.

1. Правовая определенность и res judicata. Res judicata употребляется в нормах римского права в качестве термина, дословный перевод которого означает «разрешенное дело»; «дело, по которому вынесено решение»[14]. Практическая составляющая этого принципа находит своё выражение в двух латинских максимах: «Interest reipublicae ut sit finis litium» (Общественный интерес требует, чтобы судебный процесс имел окончание) и «Nemo debet bis vexari prouna et eadem causa» (Никто не должен представать перед судом дважды по одному и тому же делу)[15]. Последняя вбирает в себя и другое римское правило ne bis de eadem re sit actio,популяризованное в доктрине и судебной практике как принцип non bis in idem,материальное воплощение которого конвенционально отвечает целямres judicata (содержательно эти категории, однако, отличаются).

Научные воззрения исследователей общего права, при всей специфике англосаксонской правовой системы, радикально не отличаются от понимания res judicata в Европе или России. В частности, Дж. Спенсер Боуэр понимал сущностную составляющую res judicata как, своего рода, дихотомию публично-правовой и частноправовой теорий. Под первой, автор понимал общественный интерес, заключающийся в завершении споров и окончательности и определенности судебных решений. Вторая, состояла в том, что одно лицо должно быть защищено от бесконечных (правовых) требований со стороны другого лица.

Н. Эндрюс, анализируя прецедентную практику судов Великобритании, рассматривает идею res judicata через призму такой процессуальной категории (отвечающей целям res judicata) как запрет возражений (estoppel). Если конкретно, через единство двух её составляющих: запрета возражений в отношении основания иска (cause of action estoppel[16] - запрет тождества иска) и запрета возражений по решенному вопросу (issue estoppel[17] - преюдициальность ранее установленных обстоятельств).

Истоки res judicata покоятся в древнеримском судопроизводстве, историю которого условно принято делить на три периода: 1) legis actions (легисакционный процесс), 2) actiones per formulas (формулярный процесс), 3) экстраординарный процесс[18]. Отличительный признак легисакционного и формулярного процессов состоял в абсолютном отсутствии возможности обжаловать решение, которым дело разрешено по существу. С момента вынесения sententia judicis производство по делу прекращалось, и процесс в безусловном порядке переходил на стадию исполнения. В экстраординарном процессе римскими законами была предоставлена возможность апелляционного обжалования вынесенного судебного акта. Решение становилось обязательным для сторон по истечении срока его обжалования во второй инстанции. Истечение срока ознаменовывало момент вступления судебного акта в законную силу, с чем связывалось приобретение им особых свойств исключительности, неопровержимости и окончательности, единство которых придавало решению статус res judicata;возможность преодоления последнего отсутствовала[19].

Таким образом, понятие res judicata возникло в римском праве в рамках института законной силы судебного решения, и по верному замечанию И.С. Дикарева, представляет собой такой набор качеств окончательного судебного акта, когда активизируется весь комплекс заложенного в нём, как в акте правосудия, свойств – неопровержимость, общеобязательность, исключительность[20].

Что касается соотношения принципа правовой определенности и res judicata, то, в частности, судебная практика ЕСПЧ, в целом, непротиворечива. Например, в контексте Постановления ЕСПЧ по делу «Королев против России» принципы правовой определенности и res judicata терминологически уравнены друг с другом[21]. Подобный подход ЕСПЧ в вопросах применения принципа правовой определенности позволяет говорить о его большей, относительно res judicata, смысловой содержательности. В связи с этим, полагаем обоснованным будет тезис о том, что принцип правой определенности концептуально является понятием более широким, нежели чем принцип res judicata. В подтверждении данного тезиса, обратимся к некоторым теоретическим наработкам относительно смыслообразующих факторов принципа правовой определенности.                          

Попытка разработки единой концепции понимания правовой определенности (её базовые общетеоретические аспекты) были предприняты Л.Л. Фуллером, который в исследуемую категорию включал: во-первых, недвусмысленность и однозначность нормы закона; во-вторых, последовательность изложения правовых норм и отсутствие противоречий (коллизий) между ними; в-третьих, их действие во времени должно быть до известной степени постоянными; в-четвертых, закон не должен требовать a priori неисполнимого и, в конце концов, правоприменительная практика не должна следовать по пути несоответствия смыслу закона[22].

Отдельным вопросом является форма и содержание рассматриваемого принципа, применительно к уголовному судопроизводству. Полагаем, наиболее оправданный перечень структурирующих правовую определенность факторов в уголовном процессе выделен Н.Н. Ковтуном[23]. Автор обращает внимание, что сугубо практический срез проблемы правовой определенности в российском уголовно-процессуальном законодательстве позволяет говорить о таких его сущностных аспектах, как: 1) определенность в системе источников права и их иерархии; 2) формальная определенность индивидуальных правовых предписаний; 3) определенность практики их применения; 4) окончательность актов суда и правового статуса субъектов, ими установленного. В свою очередь, под последним аспектом следует понимать правовую определенность судебного решения, т.е. совокупность его свойств, образующих res judicata.  

Таким образом, res judicata, являясь самостоятельным межотраслевым принципом с уникальной смысловой наполняемостью, в то же время является частью принципа, стоящего на более высоком уровне научного обобщения, в доктрине известного как принцип правовой определенности. Учитывая давно сложившуюся в доктрине практику обозначения принципов res judicata и правовой определенности в качестве синонимичных понятий в контексте окончательности судебных решений, полагаем, что не следует считать терминологической ошибкой их контекстуальное смешение. В целом, оно абсолютно оправданно. Считаем, что к этому следует относиться как к уже давно закрепившемуся в научном и практическом обиходе обыкновению.

2. Правовая определенность и non bis in idem. В литературе указывается на довольно обширную нормативную интерпретацию принципа non bis in idem, в котором условно можно выделить две составляющие: материальную и процессуальную[24]. Первая, раскрыта Конституционным Судом в Постановлении от 19 марта 2003 г. № 3-П[25]. Речь идет: 1) об исключении повторного осуждения и наказания лица за одно и то же преступление; 2) о запрете квалификации одного и того же преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если содержащиеся в них нормы соотносятся между собой как общая и специальная или как целое и часть; 3) об исключении двойного учета одного и того же отягчающего обстоятельства одновременно при квалификации преступления и при определении вида и меры ответственности.

Уголовно-процессуальный аспект non bis in idem в целом имеет непосредственную взаимосвязь с его материальной составляющей и предполагает запрет повторного осуществления уголовного преследования лица, совершившего преступление, за которое это лицо уже было окончательно осуждено, или оправдано. Своё формальное воплощение процессуальный аспект данного принципа нашел в пп. 4 и 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, по сути, запрещающей осуществление уголовного преследование в отношении лица, подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления при наличии в отношении него вступившего в законную силу окончательного акта по тому же, повторно инкриминируемому деянию[26].      

Рассматриваемый принцип получил широкое распространение в формулировках международно-правовых актов. В п. 1 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) non bis in idem сформулирован следующим образом: «Никакое лицо не должно быть повторно судимо или наказано в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление за которое это лицо уже было окончательно оправдано или осуждено в соответствии с законом и уголовно-процессуальным законодательством этого государства»[27]. В п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. говорится: «Никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны»[28].

Практически правило non bis in idem реализуется не во всех случаях, когда в отношении лица имеется вступившее в силу судебное решение. Поскольку УПК РФ предусматривает возможность пересмотра уже вступивших в законную силу судебных актов, при наличии установленных законом оснований, допустима ситуация, когда, вступившее в законную силу судебное решение (res judicata) может быть отменено. В данном случае для исправления судебной ошибки, повлекшей вынесение неправосудного решения, потребуется восстановление пошатнувшейся справедливости процесса, в силу чего, казалось бы, уже завершенное уголовное преследование возобновляется вновь. Таким образом, одним из главных условий применения принципа non bis in idem является наличие неотмененного акта, которым дело разрешено по существу и которое вступило в законную силу.

На схожих позициях стоит ЕСПЧ. В Постановлении по делу «Никитин (Nikitin) против Российской Федерации» ЕСПЧ недвусмысленно указал, что при отсутствии иного сохраняющего юридическую силу решения, т.е. в случае отмены первоначального судебного решения, последующее будет являться единственным решением по уголовному делу[29]. В связи с этим, важно оговорится: принцип non bis in idem, равно как и правовая определенность (res judicata) не предполагают абсолютного запрета осуществления уголовного преследования после вынесения акта, которым дело разрешено по существу. Оно может быть возобновлено по обстоятельствам чрезвычайного и исключительно юридического характера, когда серьезные законные соображения перевешивают принцип и следствия правовой определенности[30]. Иными словами, сам факт преодоления res judicata устраняет само основание применения принципа non bis in idem[31].

Таким образом, прямая взаимосвязь правовой определенности (res judicata) и non bis in idem заключается в их идентичном предназначении не допустить произвольный пересмотр судебных решений, которыми дело было рассмотрено по существу и определена фактическая сторона спора, тем самым являясь гарантами правовой определенности и справедливости судопроизводства. При данных обстоятельствах будет верным тезис, что в случаях, когда страдает non bis in idem, a priori происходит нарушение правовой определенности (res judicata), поскольку необоснованная повторная инициация уголовного преследования по одному уже решенному делу не допускается как в понимании non bis in idem, так и res judicata.

Однако категорично поставить знак равенства между анализируемыми явлениями не представляется возможным. Дело в том, что правило non bis in idem реализуется лишь в отношении фигуры осужденного, оправданного или лица, в отношении которого уголовное дело прекращено. В свою очередь правовая определенность (res judicata) не исчерпывается гарантиями прав осужденных (оправданных) или лиц, в отношении которых дело прекращено, выступая в роли некого универсального обеспечителя, в том числе неимущественных и имущественных прав потерпевших, гражданских истцов, чей статус был окончательно определен судебным решением. К тому же, правовая определенность (res judicata), в отличие от non bis in idem, не ограничивается рамками уголовного судопроизводства. Имея непосредственную связь с общеотраслевым институтом судебного решения, принцип распространяет своё действие и на иные отрасли процессуального права, такие как гражданский процесс (в т. ч., арбитражный) и административный процесс. При этом non bis in idem не отличается подобным набором характеристик. Универсализируясь с фигурой осужденного (оправданного) лица non bis in idem ограничивает своё действие институтами уголовного процесса при этом не находя иного регулирования в других отраслях права[32]. В связи с предыдущими рассуждениями напрашивается вывод о том, что основания правовой определенности (res judicata) отнюдь не исчерпываются non bis in idem. Несмотря на то, что оба являются структурными составляющими принципа правовой определенности, всё же res judicata является более широким по своей сути принципом.

3. Правовая определенность и законная сила судебного решения. Под «законной силой судебного решения» понимается такой набор качеств, наделяющий судебное решение свойствами неизменности[33], стабильности и исполнимости.[34] Науке известны и более широкие определения «законной силы судебного решения», в которых, помимо формальных аспектов, отражается функциональная составляющая рассматриваемого института. В частности, Т. Алиев рассматривает его как воплощение силы и авторитета судебной власти, наделяющее судебные акты такими характерными свойствами, как обязательность, исключительность, неопровержимость, преюдициальность и исполнимость[35]. При этом автором подчеркивается, что при отсутствии отмеченных черт, решение суда осталось бы просто благим пожеланием, не имеющим под собой никаких правовых механизмов обеспечения его реальной силы[36].    

Для того чтобы определиться в вопросе соотношения правовой определенности (res judicata) и такого института законной силы судебного решения, важно разобраться, что собой представляет каждый объективно. Научное сообщество единогласно сходится во мнении, что правовая определенность (res judicata) является базовым фундаментальным принципом реализации экстраординарных проверочных производств.

Цепкова Т.М. и Борисов М.С. приходят к выводу, что res judicata и законная сила судебного решения содержательно не совпадают, «…хотя бы по причине того, что первое наднациональный судебный орган (здесь подразумевается ЕСПЧ) именует принципом, а второе представляет собой институт отечественного процессуального права»[37]. Однако, далее, авторами отмечается, что законная сила делает возможным существование res judicata в широком смысле, в связи с чем, как понятия взаимосвязанные res judicata и законная сила имеют точки соприкосновения, но не совпадают[38]. Данный подход, по идее, упрочен Борисовым М.С.[39]

Такая позиция не представляется обоснованной, поскольку, как следствие, позволяет сделать противоречивый вывод, что не принцип порождает правовой институт, а конкретный институт порождает принцип. Признавать подобный вывод верным нельзя, учитывая, что правовой принцип стоит на более высоком уровне научного обобщения, нежели правовой институт, поэтому последний ни при каких обстоятельствах не может являться условием для первого. Имеется точка зрения, что категории правовая определенность (res judicata) и законная сила судебного постановления синонимичны[40].

Отвечая на поставленный вопрос, хотелось бы акцентировать, что объективно принцип res judicata и институт законной силы судебного решения действительно не совпадают, однако целевая и функциональная составляющие этих категорий представляются нам идентичными. Правовая определенность (res judicata), как фундаментальный принцип, имманентно присущий процессуальным формам экстраординарных проверочных производств, реализуется в соответствующих процессуальных нормах и призван не допустить произвольной отмены окончательных актов суда. Законная сила судебного решения, как правовой институт, в свою очередь является средством реализации res judicata, позволяя претворить в жизнь все её сущностные характеристики. Из изложенного следует, что институт законной силы судебного решения является правовым средством, резервуаром, где нормы, материализуя обеспечивающие правовую определенность (res judicata) элементы, служат  предпосылкой для реального действия данного принципа в законодательстве.

Таким образом, совокупный анализ прецедентной практики ЕСПЧ, КС РФ, а также научные изыскания ученых-теоретиков позволяют нам говорить о правовой определенности окончательного судебного акта как о явлении со сложной внутренней смысловой структурой, что и обусловливает плюрализм доктринальных подходов к сущности рассматриваемой категории. Однако имплицитное единство с такими категориями как res judicata и non bis in idem дают возможность говорить о правовой определенности как о юридическом принципе, реализуемом в рамках института законной силы судебного решения, целью которого является обеспечение реальной юридической силы акта правосудия, вступившего в законную силу.                  

Мы поможем в написании ваших работ!